- •Слом веков и художественная революция в литературе первой половины XX века. Периодизация и основные тенденции.
- •Основные направления в художественном авангарде первой половины XX века.
- •Сюрреализм. Основные принципы. Поэзия а. Бретона.
- •«В поисках утраченного времени» м. Пруста и традиции психологизма XIX века. Жанровая структура «романа утраченных иллюзий».
- •«В поисках утраченного времени» м. Пруста. Поэтика. Роман потока сознания.
- •Экзистенциальный проект в «Поисках» м. Пруста. Понимание. Творчество. Время.
- •Мироощущение экспрессионизма и особенности эпохи.
- •Эстетика экспрессионизма. «Голем» г. Майринка.
- •Особенности мировоззрения и эстетики ф. Кафки.
- •Структура героя и мира в романах ф. Кафки. Поэтика сновидения.
- •Жанровое своеобразие прозы ф. Кафки. Специфика притчевости. Структура романного (прозаического) мира и его трансформация в произведениях Кафки.
- •Своеобразие героя и принципы его изображения в романе Дж. Джойса «Улисс».
- •Техника художественного творчества в «Улиссе» Дж. Джойса.
- •«Улисс» Дж. Джойса как роман-миф. Ключевые притчевые ситуации.
- •Поэзия и критика т.С. Элиота. Своеобразие творческой позиции. Неотрадиционализм как мировое явление.
- •Основные координаты художественного мира т.С. Элиота. От «Бесплодной земли» к поздним произведениям Элиота.
- •Проблематика духовного кризиса европейского человека в «Степном волке» и «Игре в бисер» г. Гессе (на выбор).
- •Поэтика романов г. Гессе: «Степной волк» и «Игра в бисер» (на выбор).
- •Традиция и новаторство в творчестве у. Фолкнера и т. Манна («Шум и ярость» и «Доктор Фаустус» – на выбор).
- •Интеллектуальный роман первой половины XX века («Шум и ярость» и «Доктор Фаустус» – на выбор): судьбы национальной души; проблемы духовного творчества.
- •Гуманизм творчества а. Сент-Экзюпери. Особенности поэтики его произведений.
- •Смеховая стихия в «Похождениях бравого солдата Швейка» я. Гашека.
- •Роман-антиутопия в XX веке. «1984» Дж. Оруэлла и «о, дивный новый мир!» о. Хаксли (на выбор).
- •Э. Хемингуэй и литература «потерянного поколения».
- •Поэтика романов э. Хемингуэя.
- •«Тропик Рака» г. Миллера. Эстетика контр-культуры.
-
Поэтика романов э. Хемингуэя.
Хемингуэю было чуждо отчаяние, определявшее тональность творчества писателей «потерянного поколения».
Стерильности окружающего мира он противопоставляет неразрушимые, вечные начала человеческого существования. Мысль о «простых и насущных вещах» — о любви, слиянии с природой, возвращении к земле, которая «пребудет вовеки» (эпиграф из Экклезиаста, предпосланный «Фиесте»), — всегда присутствует в сознании его героя. Этим определяется и характер художественных решений Х.: установка на зримое и вещественное, лаконизм и обязательный подтекст (проза схожа с айсбергом, у которого незримыми остаются семь восьмых общей массы), сочетание репортажности и лиризма, использование приемов внутреннего монолога, позволяющего воссоздать травмированное сознание персонажа и его мучительные поиски выхода из одиночества.
В 1930-е годы эти поиски все более откровенно соотносятся с идеей ответственности за судьбы мира, оказавшегося перед угрозой фашизма, особенно после гражданской войны в Испании 1936-39. Наряду с Парижем, Испания была его пожизненной любовью. Она навеяла самые поэтичные страницы «Фиесты», в которой коррида описана как акт высшего испытания мужества, когда гибелью может закончиться каждое вторжение на «территорию быка». После гражданской войны в Испании, которую Хемингуэй освещал как репортер, находясь в центре событий и безоговорочно квалифицируя франкизм как «ложь, изрекаемую бандитами», та же идея испытания соотносится им не только с героикой одинокого противостояния заведомо несправедливой судьбе, но и с требованием выбора ответственной гражданской позиции, когда история находится на одном из трагических переломов. Эта идея главенствует в романе об испанских событиях «По ком звонит колокол» (1940), где сочетаются фактографическая яркость картин крушения Республики, осмысление жестоких уроков истории, приведшей к такому финалу, и непоколебленная вера в то, что личность выстоит даже в трагические времена. Обретенное персонажами понимание, что «человек один не может», придало новое звучание прозе Х.: слабеет антагонизм в отношениях личности и истории, лейтмотив одиночества сменяется идеей единения во имя гуманизма.
"Колокол" стал непревзойденным творческим образцом той двойной перспективы, которая явилась сущностью повествовательного искусства Х. и фундаментом всех его новаторских исканий.
Подведя итог размышлениям и поискам двух десятилетий между войнами, "Колокол" заставил по-новому воспринять понятия мужества, "момента истины", стоицизма. Испанский роман осветил мир Х. отблеском пронесшейся над человечеством грозы и указал путь среди новых гроз, своими близящимися разрядами заполнивших атмосферу конца 30-х годов".
У Хемингуэя как у писателя свой особенный стиль. Уже с появлением в печати первых рассказов и романов Эрнеста Хемингуэя критика обратила внимание на исключительно большое место, которое занял в его произведениях диалог. Он вытеснил описания, авторские характеристики героев, "драматизировал" прозу Хемингуэя.
Наряду с этим поражала односложность этого диалога, его нарочитая лексическая упрощенность. Герои Хемингуэя говорят обыденным языком. В их речи нет поэтической метафоричности. Однако за этой кажущейся упрощенностью угадывается живая, трепещущая мысль, которая как бы не ложится в слова, оставаясь в "подтексте" произведения. Расшифровать подтекст можно, лишь хорошо осмыслив нравственное состояние героя, который как бы таится от собеседника, а подчас бежит и от себя самого.
У Хемингуэя диалог осложняется тем, что его персонажи говорят о самых различных вещах, "перескакивая" с одной темы на другую. Они делают это невольно, вспоминая что либо по ассоциации. Но для Хемингуэя эта подмена одной темы другой очень важна. Она заставляет нас отбрасывать все случайное, наносное в разговоре, чтобы различить за "шелухой" повседневных слов истинное движение человеческого чувства.