2. Сочинения бэкона и их значение

Первым сочинением Бэкона стали "Опыты ". Впервые опублико­ванные в 1597 г., они представляют собой анализ политической и общественной жизни. Сочинение стало классикой английской ли­тературы. Оно переведено на латинский язык под названием "Ис­тинные беседы, или Суть вещей". В 1603 г. появляется работа "Вве­дение к истолкованию природы ". 1603 г. — это год восшествия на престол Якова I, и Бэкон в сочинении дает наблюдения автобиогра­фического характера: "Касаемо меня, я понял, что более всего пригоден для изучения истины, поскольку мой ум достаточно дея­телен, чтобы обнаружить сходства в вещах (что очень важно) и достаточно крепок, чтобы обнаружить мельчайшие расхождения между ними. Поскольку мной овладело желание доискаться до истины, я обладаю терпением в случае сомнений, испытываю страсть к размыш­лениям, благоразумен в выводах, способен изменить мнение, страстен

164

Бэкон

при упорядочении наблюдений. Я не являюсь ярым приверженцем новшеств или обожателем старины и ненавижу обман в любой форме. По этим причинам я счел, что мои природные данные близки и созвучны правде". И далее. "Все, что направлено на установление интеллектуального общения и на раскрепощение умов, должно распространиться в массах, переходя из уст в уста. <...> Свободный от любой формы обмана, я ясно вижу, что формула истолкования будет успешнее и надежнее, если этим станут заниматься специально отобранные люди. Ведь я привожу в движение ту реальность, кото­рую другие будут проверять опытным путем. <...> Мне достаточно сознания хорошо выполненной работы, на которую не могла бы повлиять и сама судьба".

"Введение к истолкованию природы" относится к 1603 г. Годом раньше Бэкон написал "Temporis Partus Masculus" ("Мужественное дитя времени") — полемическое сочинение, направленное против философов: античных (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона), средневековых (Фомы Аквикского, Скота) и философов Возрож­дения (Кардано, Парацельса). По мнению Бэкона, все они несут моральную вину за недостаток почтения к природе — творению Создателя — и отсутствие необходимой осторожности и терпения. Философия прошлого бесплодна и многословна. Критика тради­ционной культуры неоднократно повторится в последующих трудах Бэкона, среди которых "Valerius Terminus" (1603), "Обдуманное и увиденное" (1607—1609), "Опровержение философий" (1608), "Опи­сание интеллектуального мира" (1612). В 1605 г. в сочинении "Успехи и развитие знания божественного и человеческого " Бэкон анализирует причины упадка наук; план научной энциклопедии, в которой науки соотносятся с тремя способностями человеческого разума: история базируется на памяти, поэзия — на воображении, наука — на рассуждении. В 1607 г. появляется "Обдуманное и увиденное"; в 1609 г. Бэкон отдает в печать "О мудрости древних", где, интерпретируя некоторые мифы античности, представляет ученой публике доктрину новой философии.

По-видимаму, в 1608 г. Бэкон начинает работу над "Новым Органоном" (опубликован в 1620 г.). "Великое восстановление наук", так и не реализованный проект, состоял из этапов: 1). Раз­деление наук; 2). Новый Органон, или Указания для толкования природы; 3). Явления мира, или Естественная и эксперименталь­ная история для основания философии; 4). Лестница разума; 5). Предвестия второй философии; 6). Вторая философия, или Дей­ственная наука. Бэкон рассматривал "Новый Органон" как вторую часть этого труда, а "О достоинстве и приумножении наук" (1623) — как первую. "Novum Organum" — расширенная латинская версия английского варианта под тем же названием. Третья часть "Вос-

Сочинения Бэкона

165

становления" представлена работой "Естественная и эксперимен­тальная история для основания философии, или Явления Вселен­ной", опубликованной в 1622 и 1623 гг.: "История ветров" и "История жизни и смерти". В 1624 г. Бэкон пересматривает текст "Новой Атлантиды"; он "мечтает о таком устройстве общества, при котором безграничное расположение и щедрая заинтересован­ность в сочетании с новыми методами научного исследования и экспериментирования во всех отраслях науки приведут к такому процветанию и благосостоянию, что любая болезнь станет изле­чимой, любое человеческое желание будет удовлетворено".

В первом описании истории Королевского общества, принад­лежащем епископу Рочестера Томасу Спрату, читаем: "Я упомяну только великого человека, который имел ясное видение всех возможностей, открываемых этим новым учреждением: я имею в виду лорда Бэкона. В его книгах повсюду рассыпаны убедительные аргументы в защиту экспериментальной философии и наилучшие указания, как ее развивать: он изложил их с таким искусством... что никакое другое сочинение не годилось бы для того, чтобы стать введением к истории Королевского общества". Несомненно, комментирует Бенджамин Фаррингтон, "Королевское общество является наиболее крупным памятником Фрэнсису Бэкону". И если "Новая Атлантида" служит прообразом будущих научных сообществ, то энциклопедический проект "Великого восстановления наук"вдохновил Дидро и Д'Аламбера к созданию "Энциклопедии" в эпоху Просвещения.

С Бэконом в истории Запада возникает "новая интеллектуальная атмосфера". Он исследовал функцию науки в жизни и истории человечества; сформулировал этику научного исследования вопреки менталитету магического типа, еще широко распространенному; попытался сформулировать теоретические основы новой техники; заложил фундамент современной энциклопедии наук, которая ста­нет одним из наиболее важных деяний европейской философии. Борьба с "идолами", отделение мирского знания от религиозной догмы, идентификация метафизики с "генерализированной физи­кой", обобщающей данные естественной истории, атомистический материализм, полемика против слепого эмпиризма магов и алхими­ков, сотрудничество в научном исследовании, идентификация исти­ны с поисками лучших условий для человека, ответственность научного исследования — таков вклад Бэкона, хотя он и "писал о философии как лорд-канцлер" (по известному замечанию Гарвея). И все же "он по праву занимает выдающееся место не только в истории философии, но и в истории развития научного знания" (Паоло Росси).

166

Бэкон

3. ПОЧЕМУ БЭКОН КРИТИКУЕТ ИДЕАЛ ЗНАНИЯ МАГОВ И АЛХИМИКОВ

Бэкон — человек своего времени: именно традицией навеяна мысль о том, что знание хотя и связано с опытом, тем не менее является знанием форм, т. е. сущностей, а не функций количествен­ных законов. Из философии Возрождения он впитал идеи, что все тела способны к восприятию; что между всем сущим есть универ­сальная связь, которая проявляется как сила притяжения и отталки­вания; что силой воображения, например, можно остановить про­цесс ферментации пива. Таким образом, витализм Возрождения присутствует в философии Бэкона, равно как и элементы алхимии. Так, например, в "Новом Органоне "и в "Истории жизни и смерти" можно прочесть, что в телах присутствует некий дух, или corpus pneumaticum, который препятствует дегенеративному процессу.

С магической традицией, как она сложилась в эпоху Возрожде­ния, связаны главные идеи бэконовской концепции: 1) идеал науки как силы, призванной изменить природу и человека; 2) характерис­тика человека как слуги и интерпретатора природы вместо опреде­ления человека как разумного животного. В контексте философской мысли Бэкона эти два тезиса (знание как сила и наука как служанка природы) приобретают новое значение. Механические искусства — по Бэкону — прогрессируют, будучи результатом труда поколений ученых, работающих в тесном сотрудничестве. Истина — "дочь времени", а не "дочь авторитета". "Методы и действия механических искусств, их прогрессивный и коллективный характер питают новую модель культуры" (Паоло Росси). Сотрудничество ученых требует новых общественных институтов (университеты, лаборатории, науч­ные общества и т. д.), созданию которых должна активно содейст­вовать политическая власть, если она заинтересована в благосостоя­нии граждан и смотрит в будущее. Магия ищет тайные причины, но истинное знание природных явлений доступно изучению опытным путем. Магия — удел посвященных, истинное знание открыто все­общему контролю и сотрудничеству. Магия в руках отдельной лич­ности — инструмент господства над другими людьми; истинное знание приносит пользу людям; знание магов и алхимиков его обладатели держат в секрете; истинное знание, наоборот, носит общественный характер и должно быть изложено ясным языком; магия разрушает опыт, истинное знание — результат точных экспе­риментов.

В свете всего сказанного становятся понятными нападки Бэкона на магов и алхимиков. Так, например, в работе "Temporis Partus

Фрэнсис Бэкон: критика традиционной философии 167

Masculus" Бэкон осуждает Парацельса за то, что тот порождает не столько ложь, сколько чудовищ: "О каком сходстве между произ­водными твоих элементов, о каких соответствиях, каких параллелиз­мах ты мечтаешь, о фанатичный копиист призраков?. <...> Вот перечень твоих самых тяжких проступков ты, смешивая дела боже­ственные и природные, священное и мирское, ересь и сказки, осквернил, о нечестивый обманщик, как человеческие, так и боже­ственные истины. Ты не только, как софисты, затемнил свет при­роды (чье святое имя твой нечистый рот произносит многократно), но ты совсем задул его. Они пренебрегали опытом, ты его предал". Но почему Парацельс предал опыт? Потому, отвечает Бэкон, что Парацельс подогнал явления под заранее сформулированное объяс­нение: "Вместо изучения движений ты искал изменений сущностей и, таким образом, пытался замутить истоки знания и оголить ум людей. К трудностям и неясностям опытов, перед которыми спасо­вали софисты и эмпирики, ты добавил новые странные препятствия. И потому неверно, что ты руководствовался опытом! Ты увеличил ненасытность магов". Об алхимиках Бэкон пишет: "Они находят общий язык между собой во взаимном обмане и хвастовстве, и если случайно они оказываются на пути опыта и, таким образом, находят что-нибудь полезное, это происходит по чистой случайности, а не благодаря методике, которой они следуют". Конечно, не все алхимики одинаковы, среди них "есть полезные люди, не углубляясь слишком в теории, они попытались расширить область открытий посредством тонкостей механики; к таким относится Роджер Бэкон." Одно лишь зло исходит от "проклятого типа людей, которые требуют отовсюду одобрения их теориям и рыскают, выклянчивая поддержку, раздавая ложные обещания". Таково, по мнению Бэкона, большинство из алхимиков.

4. ПОЧЕМУ БЭКОН КРИТИКУЕТ ТРАДИЦИОННУЮ ФИЛОСОФИЮ

Ради общественно контролируемого знания, развиваемого на базе опыта и сотрудничества ученых, имея в перспективе изменение мира для всеобщего благосостояния, Бэкон решительно порывает с ма­гией. Истинное знание, в отличие от магического, не принадлежит частным лицам, у него нет покрова тайны; будучи общественным по характеру, оно излагается ясным общедоступным языком. Пора заменить "философию слов" "философией дела", отдавая себе отчет в том, что функция знания иная, нежели та, которую ему приписы-

168

Бэкон

т

вает традиция; следовательно, речь идет не о защите одного фило­софа от другого, а о том, чтобы отказаться от ветхой традиции в целом, покончить с "философствующими недоучками, набитыми сказками... разрушителями духа и фальсификаторами... продажной толпой профессоров". То, в чем Бэкон обвиняет философов антич­ности (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона, Сенеку, Плутарха), средневековья и Возрождения (Фому Аквинского, Дунса Скота, Рамо, Кардано, Парацельса, Телезио), — не серия ошибок теорети­ческого характера. Все эти философские теории могут быть в опре­деленном смысле сопоставлены, все они одинаково заслуживают обвинения и с необходимостью должны разделить одинаковую судь­бу. Вина их заключается в том, что "уважительному отношению к реальности, пониманию пределов возможного... философская тра­диция противопоставила «хитрость ума и неясность слов», или «фальсифицированную религию» или «народные наблюдения и тео­ретическую ложь, основанную на пресловутых экспериментах». Все эти перерождения происходят от греха гордыни разума, сделавшего философию абсолютно бесплодной в смысле дел и превратившего в инструмент превосходства на диспутах" (Паоло Росси).

Почти вся традиционная культура вращается вокруг немногих имен — Аристотеля, Платона, Гиппократа, Галена, Евклида и Пто­лемея. "Итак, вы видите, — пишет Бэкон в работе «Опровержение философий», — что ваши богатства принадлежат немногим и что надежды и удачи всех людей скрыты, может быть, в шести умах. <... > Бог дал вам крепкие и прочные чувства не для того, чтобы вы изучали сочинения немногих, но для постижения неба и земли — творений Бога". Аристотель, "обративший в рабство столько умов и свободных душ, никогда ничем не был полезен человечеству". Государственные мужи и теологи наполняют свои сочинения и речи идеями, которые они почерпнули из того же источника. Но это еще не все: слова, идеи, предписания этой философии оказались такими всеохватыва­ющими, что "в тот самый момент, как вы обретаете способность говорить, оказываетесь неизбежно захлестнутыми волной, которую я бы назвал кабалой ошибок. И эти ошибки стали общеупотреби­тельными не по соглашению немногих, но прямо-таки освящены академическими учреждениями, коллегиями, различными (мона­шескими) орденами и даже правительствами". Для Бэкона филосо­фия древних греков — детская философия: "Греки были вечными детьми не только в том, что касается истории или знания о прошлом, но особенно в изучении природы. Разве не отдает детством филосо­фия, которая может только болтать и ссориться, но не умеет произ­водить? Время, когда она родилась, было временем сказаний, с бедной историей, скудные сведения для которой черпались в основ­ном из описаний путешественников... ей недоставало достоинства и

Фрэнсис Бэкон: критика традиционной логики 169

благородства". Что же касается конкретно Аристотеля, Бэкон спра­шивает: "Не слышится ли вам в его физике и метафизике чаще голос диалектики, нежели голос природы? Чего можно ожидать от чело­века, который сконструировал мир, так сказать, из категорий? Который рассуждал о материи и пустоте, о разреженности и сгуще­нии на базе различения потенции и акта? <...> Его ум был слишком нетерпелив и нетерпим, не способен остановиться, чтобы поразмыс­лить над идеями других, а иногда и над собственными мыслями... довольно темными. Многие другие его качества более типичны для школьного учителя, нежели для искателя истины". О Платоне мнение Бэкона таково: Платон прежде всего политик, и "все, что он написал о природе, лишено основания, своей теологической док­триной он разрушал природную реальность ничуть не меньше, чем Аристотель своей диалектикой".

Осуждение Бэконом традиции содержится в его работах "Му­жественное дитя времени" (1602), "Валерий Термин" (1603), "О дос­тоинстве и приумножении наук" (1605), "Обдуманное и увиденное" (1607), "Опровержение философий" (1608), из которого процитиро­ваны вышеприведенные отрывки. Интересно отметить, что Бэкон не опубликовал этих работ, считая, что их полемическое содержа­ние может каким-то образом помешать их распространению. По­лемику с традицией мы найдем также во "Введении" к "Великому восстановлению наук", а в первой части "Нового Органона" (1620) Бэкон, среди прочего, атакует аристотелевско-схоластическую ло­гику.