Механизмы

Другая масштабная задача законопроекта — очерчивание арсенала государственных методов поддержки отечественного промышленного комплекса. Большинство из них известно давно, многие широко применяются, и в их случае роль будущего закона — опять же лишь фиксация. Однако есть нововведение: важнейшим моментом этой стороны законопроекта является предложение нового комплексного инструмента поддержки — «специального инвестиционного контракта».

— Вы все прекрасно осведомлены, наверное, о ситуации в автопроме. Принималось в свое время решение по подписанию с инвесторами так называемого инвестиционного контракта по промышленной сборке. Это что-то аналогичное. Поскольку в других отраслях, в других секторах промышленности такая практика не применялась, мы хотим распространить ее на другие индустрии, — пояснил министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров на заседании правительства РФ 26 июня 2014 года (цитируем по официальному сайту правительства). — Во-первых, мы видим, что это работает, а во-вторых, хотим получить результат в других отраслях. Инвестор будет брать на себя ряд достаточно серьезных обязательств, и федеральная и, соответственно, региональная власти должны брать на себя обязательства, возможные в рамках законодательства. Самое главное, наверное, чтобы не менялись правила игры. Это, собственно, носит фундаментальный характер <…> Обязательства, взятые государством, не будут меняться на срок исполнения обязательств, взятых инвестором, в данном случае это до 2025 года.

Важность такого комплексного инструмента очевидна, однако многие эксперты считают, что его применение на практике может повлечь за собой немало рисков. К сожалению, представленный Минпромторгом законопроект не предлагает механизмов их минимизации (подробнее см.«Тема не раскрыта»).

Есть еще одно предложение, на котором мы считаем нужным заострить внимание. Это инициатива министерства по созданию новой информационной системы промышленности, которая должна содержать исчерпывающие сведения по всему индустриальному сектору во всех (в том числе и территориальном) смысловых разрезах. С этим нельзя согласиться. Информационных систем и инструментов статистического наблюдения в стране более чем достаточно, и их функционирование оставляет желать лучшего. Бессмысленно с нуля строить очередную ведомственную информационную систему, не разобравшись в причинах не­успеха всех остальных.

Индустриальные теории

Следующая масштабная задача законопроекта — координация и регулирование промышленных политик на уровне отдельных субъектов федерации. Для нашего Урало-Западносибирского макрорегиона этот аспект рассматриваемого документа особенно актуален.

Урал традиционно воспринимается как промышленно ориентированный регион, таков он и поныне: если в целом по стране выпуск промышленной продукции обрабатывающих производств на душу населения составляет 170 тыс. рублей на человека в год, то в среднем по четырем областям уральского центра это значение переваливает за 250 тысяч. Причем у южноуральской пары Башкортостан — Челябинская область относительные показатели промпроизводства не так высоки, как у северных Свердловской области и Прикамья: чем дружелюбнее климат, тем большую долю в структуре хозяйственного комплекса отвоевывает АПК. В случае со Свердловской областью важно иметь в виду, что вокруг Екатеринбурга как некое противопоставление прежнему индустриальному архетипу активно складывается крупнейший в макрорегионе сервисный центр. Пермский край по показателю индустриальной ориентированности и вовсе уходит в отрыв — 278 тыс. рублей промпродукции на человека в год. При этом массивный промышленный сектор здесь не балансируется ни сельским хозяйством, ни динамичным сервисным сектором.

Из такой структуры народного хозяйства должно следовать, что промышленная политика для уральских и западносибирских территорий особенно важна. Действительно, на региональном уровне здесь уже наработана существенная база нормативных документов, которые можно отнести к направлению промышленной политики. Представлены эти документы в основном законами субъектов федерации (это высший возможный уровень) и постановлениями и распоряжениями региональных правительств (назовем этот уровень оперативным).

Непосредственно законы субъектов о государственной промышленной политике на 2014 год действовали в Башкортостане, Удмуртии, Оренбуржье, Курганской и Челябинской областях. Тот же смысл имеет и закон Тюменской области о поддержке отдельных видов промышленной деятельности, который номинально не декларирует совокупную промышленную политику в регионе, но фактически формулирует все ее цели и инструменты. Самый первый закон такого типа на Урале и в Западной Сибири был принят в Башкирии еще в 1999 году — задолго до федерального аналога.

Все перечисленные законы носят тот же рамочный характер, что и нынешний законопроект Минпромторга, и, как правило, ограничиваются лишь ключевыми определениями и перечислением возможных инструментов господдержки. Здесь, правда, важно отметить, что в законе о промполитике Оренбургской области уже ведется речь о промышленных кластерах, а в законе Тюменской области — об индустриальных парках. Более того, в Оренбургской области в начале мая 2014 года принят самостоятельный закон об индустриальных парках — это, считаем, передовая практика как на уровне Урало-Западносибирского макрорегиона, так и в стране в целом.

Гораздо больше разнообразия в региональных правовых документах о промполитике на уровне постановлений правительств. В первую очередь отметим принятые комплексные программы развития промышленности в субъекте. Это крупные документы, которые как раз и определяют приоритеты промышленного развития и механизмы их реализации, и по сути оказывают на промышленный комплекс куда большее практическое влияние, чем рамочные законы о промполитике, хотя последние и стоят в нормативно-правовой иерархии уровнем выше. На Урале такими действующими программами обладают лишь Удмуртия, Курганская и Свердловская области (все приняты в прошлом году). Отметим при этом, что программа развития промышленности Курганской области качественно отличается от аналогов в Удмуртии и на Среднем Урале — она выглядит слабее. Также заметим, в программе развития промышленности и науки Свердловской области речь идет и о кластерах, и об индустриальных парках, чего нет в удмуртском и курганском аналогах.

Кроме того, на уровне постановлений правительства на Урале приняты многочисленные программы и стратегии развития конкретных отраслей, секторов и промышленных кластеров. Примеры: программа развития металлургии в Республике Башкортостан, программа развития промышленности стройматериалов в Челябинской области, постановление о развитии литейных производств в Свердловской области, распоряжение о создании и развитии пяти инновационных территориальных кластеров в Удмуртской Республике. Есть случай, когда отраслевой приоритет закреплен даже на уровне субъектового закона — это закон Тюменской области от 05.05.2010 № 22 «О мерах по развитию целлюлозно-бумажной промышленности в Тюменской области». Однако это мы считаем нерациональным.