Сага об Ингваре Путешественнике. (Глазырина)

Библиотека группы Асатру

В саге нашла отражение, считает Е. А. Мельникова, и истинная конечная цель похода - Константинополь, упомянутый в произведении всего один раз, в финальной части рассказа об экспедиции Ингвара. В саге говорится, что после того, как спутники передали тело погибшего от болезни Ингвара королеве Силькисив, они отплыли в Швецию. Лишь Вальдимар не пожелал пойти вместе с остальными, но на одном корабле поплыл своим путем в Константинополь45. Именно этот город, полагает Е. А. Мельникова, был целью вышедшей из Руси флотилии. Распространившаяся в войске болезнь и смерть Ингвара заставили дружину повернуть назад. Впоследствии отряд разделился: скандинавы ушли домой в Швецию, а часть войска во главе с Вальдимаром вновь направилась к месту своего назначения - в Константинополь46. Дополнительным аргументом в пользу предложенной локализации, считает автор исследования, служит приведенное в саге описание греческого огня, составлявшего военную тайну византийцев и применявшегося исключительно ими47.

Еще одним подтверждением своей точки зрения Е. А. Мельникова считает значение топонима Serkland ("земля/страна сарацин") древнескандинавских источников, в частности неопределенность территории, обозначаемой этим термином в средневековых текстах. Хотя наиболее часто он используется применительно к областям в Передней Азии и Северной Африке, автор полагает, что в более раннее время "он отчетливо связывается с территорией Восточной Европы"48, не уточняя при этом, какие ранние древнескандинавские источники имеются в виду. Дальнейшая аргументация исследовательницы строится на информации самой "Саги об Ингваре", точнее, на имеющихся в историографии интерпретациях ее сообщения о продвижении отряда Ингвара по "большой реке", в которой разные авторы видели главным образом Волгу49. Придя к выводу о невозможности по "неопределенным указаниям" точно назвать реку, Е. А. Мельникова тем не менее считает, что ею должна быть "одна из рек черноморского бассейна", скорее всего Днепр - это "согласовывалось бы и с маршрутом экспедиции Владимира Ярославича, который спускался по Днепру"50.

На основании исследования пути Ингвара автор сочла локализацию Серкланда в Поволжье или Прикаспии неправомерной, в частности потому, что в древнескандинавских памятниках существуют разные интерпретации этого названия, т. Е., очевидно, сами скандинавы XI в. Вряд ли имели четкое представление о том, где он находился. Подкрепляя свою мысль, Е. А. Мельникова отмечает, что

топоним Serkland мог применяться к областям, расположенным значительно южнее и восточнее Руси, производящим шелк, но постепенно его значение переосмыслилось: он стал "обозначать вообще все мусульманские области на юге Европы и распространился на Малую Азию и Африку"51. Эта же точка зрения автора нашла отражение в первом выпуске "Скандинавских рунических надписей"52.

К кавказской версии похода Ингвара вернулся в своем труде О. Прицак. Саму "Сагу об Ингваре", которую он датирует началом XIV в., автор считает недостоверным источником. Основное внимание в том разделе работы, где затрагивается этот памятник, уделено анализу сообщений рунических надписей (в частности, Up. 513, Up. 540, Söd. 179 и Söd. 27953), на которых он строит свои выводы о генеалогии Ингвара.

Рассматривая вопрос о маршруте отряда и датировке похода, О. Прицак связывает его с конкретно-исторической ситуацией в Закавказье в конце 30-х - начале 40-х гг. XI в. Автор отталкивается от замечаний, сделанных Т. Арне в его статье 1947 г., в которой тот негативно отнесся к оценке С. Янссоном возможности русов в конце 30-х - начале 40-х гг. XI в. Осуществить проход в Среднюю Азию. Развивая точку зрения С. Янссона, О. Прицак сослался на В. Н. Татищева54 и привел свидетельства Никоновской летописи о том, что Ярослав ходил на ясов и взял их55. Поскольку, согласно О.

121

Библиотека группы Асатру

Прицаку, маршрут Ярослава к ясам/аланам в Дарьяльское ущелье должен был пролегать по р. Терек на Северном Кавказе, это упоминание должно свидетельствовать о том, что Кавказ в это время был проходим. О. Прицак отмечает, что в 1035 г. Ярослав послал из низовьев Терека в Хорезм войско, в состав которого входили норманны, чтобы помочь огузам. Далее он приводит свидетельство персидского автора XI в. Байхаки о проходе по Южному Каспию судов русов, которые направлялись, очевидно, в Хорезм56. Из всего сказанного О. Прицак делает вывод о том, что "эти суда, вероятно, принадлежали Ингвару, посланному его дядей Ярославом на помощь его огузским союзникам". Битва, в результате которой шах Малик овладел Хорезмом, состоялась в 1041 г. Автор соотносит эту дату с датой смерти Ингвара, обозначенной в саге также 1041 годом, и делает вывод, который он считает важным "не только с исторической, но также и с рунологической точки зрения", о том, что экспедиция Ингвара действительно завершилась в это время57. Таким образом, О. Прицак развил точку зрения С. Б. Ф. Янссона (от которой сам автор отказался) и пришел к заключению, что целью движения отряда Ингвара мог быть Хорезм, путь в который пролегал через Прикаспийский регион. Поход Ингвара, согласно О. Прицаку, состоялся в 1035-1041 гг.

Проблема датировки похода вновь была поднята в исследовании Д. Хофманна. Он изучает вопрос о времени завершения похода на основе сопоставления двух основных рукописей, в которых разночтение, как он считает, составляет один год: по

рукописи А - 1041, по B - 1040 г. Отдавая предпочтение рукописи B, в которой, по его мнению, текст саги сохранился лучше, Д. Хофманн тем не менее делает вывод о недостоверности обеих дат и предлагает широкую датировку похода первой половиной

XI в.58

Особое место в историографической традиции изучения "Саги об Ингваре" занимают работы шведского ученого М. Ларссона, принадлежащего к тем исследователям, которые глубоко проанализировали информацию "камней Ингвара" и соединили ее с сообщениями саги. В своей оценке маршрута и датировки похода М. Ларссон отталкивается от свидетельства рун о том, что конечной целью похода отряда Ингвара был Серкланд59. Этот топоним (существенно расширявший и менявший свое значение на протяжении X-XII вв.), считает автор, в середине XI в. Использовался для обозначения мусульманских территорий вокруг южного побережья Каспийского моря60. В серии исследований М. Ларссон подробно анализирует политическую ситуацию, сложившуюся в Закавказье и Нижнем Поволжье в этот период, и приходит к мнению, что поход Ингвара был предпринят в то время, когда путь по Волге был перекрыт кочевниками, и целью похода было освоение другого пути в Закавказье - через Кавказский хребет. Опираясь на грузинские, армянские, арабские и иные письменные памятники, содержащие упоминания о появлении отрядов норманнов в Черноморско-Кавказском регионе, автор предпринимает попытку восстановить маршрут отряда. Он полагает, что отряд отправился из Киева по Днепру, вошел в Черное море, обогнул Крым, пересек Керченский пролив и дошел до Тмуторокани. Далее путь шел вдоль Кавказского побережья Черного моря до устья реки Риони, а затем вверх по ней. После волока в междуречье Риони и Куры путешественники проследовали вниз по Куре до места ее слияния с Араксом, затем вниз по Араксу в Каспийское море и через него в залив Кара-Богаз - самую восточную, по мнению М. Ларссона, точку маршрута Ингвара. Оттуда отряд двинулся в обратный путь, возможно, вдоль южного берега Каспийского моря, вверх по Араксу и Куре, преодолел волок между Курой и Риони, достиг Кутаиси, вблизи которого произошла трагедия и бóльшая часть отряда погибла. Автор датирует поход 1040-1041 гг.61

122

Библиотека группы Асатру

Хотя целый ряд мотивов, использованных в саге, М. Ларссон считает романтическими62, он все же полагает, что значительная часть эпизодов, составляющих сюжет произведения, выдерживает сопоставление с действительными событиями, изложенными в памятниках народов Закавказья, в частности в грузинской "Хронике Картли", и содержит много деталей, соответствующих географическим и историческим фактам63. Автор с легкостью помещает историю похода Ингвара, изложенную в саге, в контекст истории борьбы грузинского царя Баграта IV с Липаритом в 40-х гг. XI в. Он отождествляет описанную в саге битву, в которой Ингвар выступил на стороне конунга Юльва против его брата, с битвой при Сасирети64 и комментирует некоторые детали повествования саги, отталкиваясь именно от этого события. В этой битве принял участие отряд варягов, пришедший на помощь защитникам Ани. Проблема заключается в том, что грузинский источник не приводит дат описываемых в нем событий. Хронология выводится исследователями по датам других событий. И в этом случае также отбор источников существенно влияет на предлагаемые датировки. Подробно анализируя текст грузинского памятника, М. Ларссон показывает, что, по его мнению, битва состоялась до 1045 года. Существенные несовпадения, отмеченные самим же автором, с такой же легкостью объясняются им художественными особенностями текста и жанра саги65.

Влияние концепции М. Ларссона можно видеть в интерпретации маршрута похода, предложенной Г. С. Лебедевым. Он, однако, существенно усложнил ее, связав с предположением Е. А. Мельниковой о возможности отождествления описанной в саге экспедиции с походом князя Владимира Ярославича, состоявшегося в 1043 г. И проходившего по Днепру. Г. С. Лебедев полагает, что участие Ингвара в дружине Владимира было первым этапом его русского предприятия. После поражения русского войска в морском сражении против византийского флота часть воинов вернулась домой, а Ингвар с дружиной отправился "в Серкланд", предприняв попытку пройти в районы, расположенные восточнее Каспийского моря. Г. С. Лебедев, опираясь на данные "Истории Ширвана и Дербента" и грузинской "Летописи Картли" о событиях, происшедших на Кавказе после 1043 г., приходит к заключению о том, что поход Ингвара закончился именно здесь. В рамках разработанной автором периодизации описанный в саге поход следует считать последним из закаспийско-кавказских походов русов, завершающим заключительный этап русско-скандинавских связей эпохи викингов66.

Заметным явлением в историографии стала работа Дж. Шепарда, в которой автор сделал обзор имеющихся точек зрения на проблему маршрута и датировки похода Ингвара на фоне очерка истории скандинаво-русских контактов этого времени.

Проанализировав труды своих предшественников, Дж. Шепард пришел к заключению, что "общее мнение склоняется в пользу того, что в 1041 г. Или около этой даты Ингвар вел экспедицию из Центральной Швеции и что поход закончился трагедией где-то к юго-востоку от Руси, в районе Каспийского моря"67. По контрасту с этим единообразием Дж. Шепард выделяет датировку похода 1030-ми гг. А. Тулина, направление похода, предложенное Е. А. Мельниковой, и другие мнения. Он последовательно рассматривает основные аргументы исследователей, соглашаясь с ними либо приводя контраргументы. Проанализировав свидетельства восточных источников, он подверг критике точку зрения ряда исследователей, соотносящих поход Ингвара с событиями на Кавказе 1030-х гг., и пришел к заключению, что связь между ними не прослеживается68.

Отвергая датировку похода 1030-ми гг., Дж. Шепард вновь поднимает вопрос о времени экспедиции и анализирует высказанные ранее мнения Э. Вессена, А. Тулина, Д. Хофманна по вопросу о противоречивых датировках в рукописях А и В саги69.

123

Библиотека группы Асатру

Исходя из того факта, что в обеих рукописях разночтения не согласуются ни по дате, упомянутой в тексте, ни по хронологической соотнесенности со смертью Олава Трюггвасона, он счел, что ни одна из этих версий не может считаться правильной70. Предложив свои объяснения разночтений, автор приходит к выводу, что дата 1041 год стояла в оригинале, к которому восходят обе пергаменные рукописи. Главным аргументом Дж. Шепарда в данном случае является сопоставление времени появления даты в анналах со временем создания основных рукописей. Анналы, даже если стоящая в них дата 1041 г. Была заимствована из саги, опирались на не дошедший до нас оригинал произведения. Поэтому, считает исследователь, следует предпочесть именно эту дату, приведенную в рукописи А71.

В подкрепление своего мнения Дж. Шепард приводит свидетельство о существовавшей в селении Преградное на Кубани надписи на камне в виде креста, пять фрагментов которого были перевезены в 1960-х гг. В музей г. Ставрополя. Точное место находки неизвестно. Надпись, в начале XIX в. Читавшаяся вполне отчетливо и включавшая дату 1041 г., имя "Иван" и определение "русский" (о чем можно судить по описанию, выполненному П. Г. Бутковым в 1803 г.), в настоящее время частично разрушилась. Анализ текста, проведенный В. А. Кузнецовым и А. А. Медынцевой, показал, что надпись была сделана, очевидно, в первой половине XI в.72 Несмотря на широкую датировку, предложенную исследователями для этой надписи, Дж. Шепард ввел находку в исторический контекст 1040-х гг., связал ее с отдельными деталями, указанными в саге, и пришел к выводу, что эта надпись - еще одно подтверждение достоверности сообщения "Саги об Ингваре" о завершении похода в (или вскоре после) 1041 г.73 Таким образом, Дж. Шепард заключает, что экспедиция Ингвара направлялась в Закавказье и закончилась в 1041 г. Автор полагает, что события 1030-х гг. На Кавказе стали известны в Скандинавии и явились стимулом для организации новых походов в этот регион. Ингвар и его брат (или сводный брат) Харальд собрали войско, в основном в Сёдерманланде и Упланде, и направились в мусульманские районы Каспийского побережья. На обратном пути их настигла болезнь, унесшая бульшую часть войска.

В своей статье Дж. Шепард подверг критике теорию М. Ларссона, обратив внимание на то, что последний, принимая во внимание одни факты, изложенные в саге, и подкрепляя их свидетельствами грузинской летописи, пренебрегает другими и замалчивает их. Он счел недоказанным выдвинутое М. Ларссоном положение о том, что в сюжете "Саги об Ингваре" следует видеть следы событий, происходивших на Кавказе в 40-х гг. XI в. И отразившихся в "Хронике Картли". Столь же надуманным представляется Дж. Шепарду привязка похода отряда Ингвара к кавказским рекам Куре и Араксу74.

Обоснованная критика Дж. Шепардом концепции шведского историка привела к более осторожным оценкам рядом исследователей маршрута похода. Так, М. Мундт замечает, не приводя аргументации, что маршрут Ингвара пролегал где-то к востоку от Черного мор75. А. С. Кан, говоря об участии скандинавов в военных предприятиях русских князей, упоминает о последнем "шведском походе на мусульманский Восток" (в Särkland - "страну сарацинов"). Датировка похода определена А. С. Каном между 1036

и 1043 гг.76

В то же время концепция М. Ларссона получила поддержку С. А. Маркаряна, который не только воспринял основные положения исследователя, но попытался предложить новые аргументы для ее обоснования77, в частности тезиса о том, что значение древнеисландского топонима "Серкланд" могло включать в себя и Грузию78.

124

Библиотека группы Асатру

В исследованиях последнего времени Е. А. Мельникова нашла новые аргументы для обоснования южноевропейского направления маршрута похода. Так, анализируя значение топонима "Серкланд", она отметила, что в географических трактатах название "интерпретируется какsaracenarnasland - земля сарацин, т. Е. Мусульман, и локализуется то в Северной Африке, то в Месопотамии"79. Автор приходит к выводу, что возможность обозначения этим термином "различных, и подчас весьма отдаленных земель, видимо, лежит в расплывчатости представлений об обозначаемых им землях и неясности их местоположения для самих скандинавов"80. В своей новой работе о рунических надписях Е. А. Мельникова скорректировала свою точку зрения и относительно датировки похода 1043-м годом81. Ниже публикуется обзор надписей на "камнях Ингвара", написанный Е. А. Мельниковой.

ПОХОД ИНГВАРА В ШВЕДСКИХ РУНИЧЕСКИХ НАДПИСЯХ (Е. А. Мельникова)

Поход под предводительством Ингвара получил беспрецедентное отражение в рунических надписях: более 20 сохранившихся памятников из Средней Швеции (Упланд, Сёдерманланд, Вестманланд) и Эстеръётланда установлены в честь участников этого предприятия (см. Карту 1). Нет ни одного другого события в истории Швеции, Норвегии или Дании, которое было бы запечатлено на подобном количестве стел: так, участие в войске Кнута Великого при завоевании им Англии и последующем господстве в ней (правил с 1014 по 1035 г.) Прямо отмечается только на восьми камнях (о пребывании в Англии говорится в значительно большем количестве надписей - около 30, но деятельность людей, в чью память установлены стелы, не связывается в них с Кнутом), о походе в Финланд некоего Фрейгейра (неизвестен по другим источникам) сообщают четыре памятника. Чаще же мы встречаем однократные упоминания неведомых нам предводителей отрядов, совершавших походы в западные и восточные земли.

Причины такого обилия камней в память участников похода Ингвара неясны: вряд ли их можно отнести на счет - как это не раз делалось - только масштабности похода (и соответственно большого количества участников), что само по себе требует объяснения, и его трагического исхода, даже с учетом того, что традиция воздвижения мемориальных стел была наиболее распространена именно в Средней Швеции и именно в XI в. Ведь на это время приходятся интенсивные торговые и военнополитические связи с Русью и формирование отрядов вэрингов в византийском войске, т. Е. Многочисленные и многолюдные плавания на восток, участники которых далеко не всегда возвращались на родину.

Распространенность мемориальных камней, посвященных участникам похода Ингвара, побудила исследователей включить в их число несколько таких, на которых связь погибшего с походом Ингвара не оговорена. Поэтому в различных работах называется разное количество Ингваровых камней: от 22 до 31 (наибольшую цифру - 32 приводит О. Прицак)82. С учетом этого представляется необходимым в первую очередь определить, какие из стел можно с уверенностью соотнести с походом.

Это прежде всего 23 памятника, в которых прямо указано, что погибший участвовал в походе Ингвара (см. Табл. 6). Из них 13 находятся в Сёдерманланде, 8 - в Упланде и по одному в Вестманланде и Эстеръётланде.

Таблица 6

Ингваровы камни

125

Библиотека группы Асатру

126

Библиотека группы Асатру

В этой группе надписей в той или иной форме эксплицитно устанавливается связь с походом: в них отмечается, что погибшие находились "с Ингваром" или были "в войске Ингвара". В тех памятниках, где имя предводителя войска сохранилось не полностью, как в № 11, 19 и 21, чтение имени как Yngvari или Yngvars (в соответствующих падежах) наиболее вероятно и потому их отнесение к Ингваровым камням не вызывает возражений. Памятник № 9, хотя и воздвигнут в честь воина, который "не был человеком Ингвара" (по наиболее вероятному чтению83), тем не менее причисляется к Ингваровым камням, поскольку и эта надпись соотнесена со знаменитым походом и его руководителем.

К надписям этой группы я отношу и памятник № 14, упоминающий человека, который "вел корабль вместе с Ингваром на восток [в] askalat". Ранее askalat отождествлялся с Эстландом. Однако эта интерпретация топонима вызывает большие сомнения84 и более вероятным представляется его прочтение á Serklandi (предложено С. Б. Ф. Янссоном)85. В таком случае надпись принадлежит к группе Ингваровых камней, где упоминается Серкланд.

На основании различных соображений, к числу Ингваровых причисляется еще до девяти камней из тех же областей Швеции. В зависимости от причин их интерпретации как Ингваровых выделяется четыре группы памятников (см. Табл. 7).

Таблица 7

Памятники, причисляемые к Ингваровым камням

127

Библиотека группы Асатру

Памятники первой группы (№ 24 и 25) не упоминают Ингвара или его войско, однако оба установлены в честь людей, умерших в Серкланде. Учитывая, что все остальные случаи использования этого топонима в Средней Швеции связаны с походом Ингвара (см. Ниже), а сами памятники происходят из центральной части ареала Ингваровых камней (см. Ниже), представляется, что это дает определенные основания для включения их в контекст похода. Вместе с тем нельзя полностью исключить возможность того, что топоним Серкланд мог быть употреблен и вне связи с походом Ингвара: именно так рассматривает К. Кучина сообщение надписи № 25 и потому не включает ее в число Ингваровых камней86.

В отношении памятника № 24 использовался и еще один аргумент в пользу его отнесения к Ингваровым - указание на то, что отцом братьев, в честь которых воздвигнут памятник, был Эймунд; Эймундом же по "Саге об Ингваре" зовут и отца героя. Сочетание в одной надписи сыновей Эймунда и Серкланда заставило Ф. А. Брауна, а также О. Фон Фризена счесть, что камень посвящен самому Ингвару и его братьям и усмотреть в этом тексте доказательство достоверности сообщения саги об Эймунде как отце Ингвара87.

Действительно, некоторая вероятность того, что рассматриваемый памятник воздвигнут в честь Ингвара и его братьев или только братьев Ингвара, существует. В пользу этого говорит не только совпадение имени отца погибших и отца Ингвара по саге (если доверять ее сообщению), а также наличие топонима Серкланд, но и местонахождение самого памятника: вместе с двумя другими, бесспорно Ингваровыми, он происходит из Стрэнгнэса, поблизости от которого находится Грипсхольм, где был установлен камень в память Харальда, брата Ингвара (№ 7). Расположение этих камней вблизи друг от друга и в районе, особенно насыщенном Ингваровыми камнями (на основании топографии памятников считается, что именно в округе Стрэнгнэса Ингвар и набирал свое войско; см. Ниже), может подтверждать сообщение саги. Но не обязательно. Имя Эймунд принадлежит к числу весьма распространенных в западноскандинавском ареале88 и неоднократно засвидетельствовано в шведских рунических надписях89. Поэтому Эймунд надписи № 24 мог быть отцом совсем не Ингвара Путешественника и его братьев, а каких-то других молодых людей, которые, как и многие из этой округи, отправились с Ингваром на восток. Таким образом, этот памятник с большой степенью вероятности может быть отнесен к числу Ингваровых

128

Библиотека группы Асатру

камней (поскольку в нем назван Серкланд), но совершенно не обязательно связан с самим Ингваром.

Следующие четыре надписи (вторая группа), в которых ни сам Ингвар, ни его экспедиция на восток не упоминаются, относятся к числу Ингваровых камней на основании использования в них формул, встречающихся для обозначения участия в походе Ингвара. Таких формул две:miþ i[n]kuari með Ingvari "с Ингваром" (17 раз: 10 в Сёдерманланде, 6 в Упланде и 1 в Вестманланде) и i liþi i[n]kuars í liði Ingvars "в войске Ингвара" (3 раза: 1 в Сёдерманланде и 2 в Упланде). Один раз использовано выражение i ikuars hilfniki н Ingvars helfningi "в отряде Ингвара". Лишены этих формул тексты всего на двух Ингваровых камнях: № 7 и № 9.

Необходимо отметить, что обе формулы употребляются далеко не только в связи с походом Ингвара. Это самые обычные способы указать на участие человека в походе, если назван его руководитель. Формула "с + имя предводителя (+ место назначения похода)" распространена шире, особенно в Сёдерманланде, например: "с Кнутом [Великим]" в Англии (Ög. 111, Söd. 14), "с Эйвислом" (Ög. 67), "на западе с Ульвом" (Söd. 260), "с Тури в Эресунде" (DR. 117) и др. Реже употребляется формула "в войске

+ имя предводителя", например: i liþi kuþuis (Söd. 217), ihimþiki funulfs (DR. 155), но обе они встречаются регулярно.

Широкая распространенность этих формул лишает оснований соотнесение надписей данной группы с участниками похода Ингвара, даже если погибший был "на

востоке" (austr). Например, в двух текстах речь идет о людях, один из которых "умер в войске на востоке"90, а другой "вел войско на востоке"91. Эти фразы совершенно не означают участия погибшего в походе Ингвара: о поездках "на восток" сообщают не менее 25 других надписей, часто с уточнениями "на восток в Гарды (на Русь)", "на восток в Грикланд (в Византию)" и др.92 Еще сомнительнее внесение в тексты конъектур. В сильно поврежденной надписи Söd. 9693 сохранился лишь первый слог причастия farinn в выражении var farinn"ездил", которое Э. Вессен предложил дополнить: uar fa[rin miþ ikuari] "ездил с Ингваром"94. В другом случае он вносит в текст отсутствующее имя Ингвара: farit uas i far-nki [inkuars] "ездил в войске [Ингвара]"95. Обе конъектуры абсолютно произвольны, и потому эти надписи, как и две предыдущие, не могут быть причислены к Ингваровым камням и не включены ни в свод рунических надписей (СРН. 2001), ни в данное издание.

Третья группа, состоящая из двух надписей, к которым присоединяется надпись № 24, включается в число Ингваровых камней по генеалогическим соображениям, в основе которых лежит сообщение "Саги об Ингваре" о том, что отцом героя саги был шведский хёвдинг Эймунд, сын дочери шведского конунга Эйрика Победоносного96. Как предположил еще О. Фон Фризен97, эти надписи подтверждают информацию саги и позволяют уточнить происхождение и родственные связи Ингвара. Однако правомерность отнесения всех трех памятников к самому Ингвару вызывает большие сомнения98.

По мнению О. Фон Фризена, формулировка посвящения надписи № 7 ("Харальд брат Ингвара"), в которой не оговорено родство Толы и Ингвара свидетельствует о том, что Тола не являлась матерью Ингвара, и Харальд был его сводным, а не родным братом99. Интерпретация О. Фон Фризена в значительной степени была обусловлена его убежденностью в том, что сам Ингвар и его братья, в этом случае кровные, названы в текстах памятников Up. 513100 и Up. 540101.

129

Библиотека группы Асатру

Эти две стелы, центральные в построениях О. Фон Фризена, происходят из Упланда (область Аттундаланд) и установлены членами одной семьи. Первый из них заказан Анундом, Эйриком, Хаконом и Ингваром в память их брата Рагнара, второй - Эйриком, Хаконом, Ингваром и Рагнхильд в честь человека, погибшего в Византии (его имя не сохранилось), возможно Анунда. Строгая последовательность, в которой поименованы братья, заставляет предположить, что они перечисляются по старшинству и что Ингвар - младший из них. Полагая, что личные имена братьев являлись династическими именами упсальских Инглингов и имя Ингвар, будучи редким, не употреблялось вне королевского рода, а местонахождение памятников в Упланде указывает на близость заказчиков к королевской семье, О. Фон Фризен отождествил Ингвара этих текстов с Ингваром Путешественником. Расположение же памятников на противоположном от Стрэнгнэса берегу озера Меларен заставило О. Фон Фризена предположить, что Эймунд, отец Ингвара, имел две семьи: одну в Сёдерманланде (где его женой была Тола и где он установил памятник по своим сыновьям - № 24, а Тола по их сыну Харальду - № 7) и другую, к которой и принадлежал Ингвар, в Упланде (где его сыновья установили две рассматриваемые стелы)102.

Однако ни малейших указаний на то, что Ингвар упландских надписей идентичен Ингвару, совершившему поход в Серкланд, в надписях не содержится. Хотя некоторые из названных в надписях имен (Анунд, Эйрик) действительно встречаются в роду упсальских конунгов, они широко распространены как в Швеции, так и в западноскандинавском ареале. Не является доказательством принадлежности памятников королевской семье и их нахождение в Упланде: оттуда происходят сотни рунических камней, подавляющее большинство которых не имеет отношения к упсальским конунгам. Более того, имя Ингвар отнюдь не редкое: оно встречается безотносительно к руководителю похода в Серкланд на шведских же рунических камнях по крайней мере еще 11 раз в Упланде и по 2 раза в Сёдерманланде и Эстеръётланде (я не учитываю здесь сильно поврежденные камни, на которых возможно то же имя сохранилось частично). Все эти случаи - и вполне справедливо - не обсуждаются в контексте похода Ингвара Путешественника, даже одна из эстеръётландских надписей103, где речь идет о смерти некоего Ингвара на востоке, и не обсуждается она постольку, поскольку его отец, заказчик камня, носит имя Сигстейн. Ничуть не больше оснований для привлечения надписей Up. 513 и Up. 540: имя Ингвар не сопровождается указанием на организацию им похода на восток или в Серкланд или какими-либо другими деталями, которые позволили бы отождествить его с Ингваром Путешественником. Надо отметить, что ни Э. Вессен, ни К. Кучина не включают эти две надписи в число Ингваровых камней104.

Наконец, к Ингваровым камням О. Прицак причисляет также надпись из Стура Рюттерн в Вестманланде105, называющую местом гибели Слагви, человека, в честь которого установлен памятник, austr i karusm. При первой публикации текста С. Б. Ф. Янссон предположил, что в слове содержатся ошибки и следует читать i karþum (дат. П. От Garðar, мн. Ч. От Garðr - распространенного в рунических надписях названия Древней Руси106). В 1946 г. Он высказал сомнения в своем прежнем толковании: если слово не содержит ошибок и чтение karusm правильно, то топоним можно отождествить с названием крупнейшего среднеазиатского торгового центра - Хорезма и читать "на востоке в Хорезме"107. Исследователь указал, что Хорезм входит в мусульманский мир, который обозначается в рунических надписях топонимом Серкланд (Serkland), и поэтому возможно участие Слагви в походе Ингвара. Позднее С. Б. Ф. Янссон возвратился к своей первоначальной точке зрения108, разделяемой всеми исследователями, кроме О. Прицака, для которого чтение karusm как "Хорезм"

130