Регулятивные парадигмы

Формы и способы регуляции чело­веческого поведения разнообразны. На физиологическом уровне регуляторами его выступают нервные процессы, по­средством которых осуществляются рефлекторные реакции на внешние и внутренние раздражители. На психоло­гическом уровне индивидуальные осо­бенности поведения личности обуслов­ливаются такими факторами, как мо­тивация, воля, эмоции, интеллект, склонности, интересы, черты характе­ра и т. п. Однако здесь речь пойдет не о физиологических и психологических, а о социокультурных механизмах ре­гуляции человеческого поведения. Под ними понимаются регулятивы (нормы, требования, правила, программы), ко­торые задаются людям существующей в данном обществе культурой.

Поле регулятивов в культурном пространстве

Смысл регулятивов состоит в про­граммировании человеческого поведе­ния. Регулятивы — это информацион­ные «блоки», содержащие предписания («надо»), запреты («нельзя»), разреше­ния и рекомендации («можно»). Они играют в обществе такую же роль, ка­кую выполняют в компьютере коман­ды, определяющие операции, которые совершают те или иные его устройства. Разумеется, люди, в отличие от эле­ментов компьютерных систем, облада­ют свободой действий и могут не выполнять получаемые «команды модифицировать их по-своему. Кроме того, регулятивы могут быть гораздо более расплывчатыми и неопределенными, чем математически строго формулируемые алгоритмы действий компьютера. Но, несмотря на эти различия, сочетания и серии регулятивов служат средствами организации поведения людей подобно тому, как компьютерные программы — средствами организации работы компьютера.

Программы поведения задаются индивиду культурой в различных формах:

• в языке, который содержит в себе нормы и правила речи, определяющие способы выражения мыслей;

• в санкционируемых обществом формах морали, права, политической жизни;

• в руководствах и методиках, регулирующих профессионально-трудовую деятельность (правила техники безопасности, служебные инструкции и пр.);

• в обычаях, ритуалах, обрядах, выполнения которых требуют существу в обществе традиции;

• в образцах поведения, которые демонстрируются родителями, воспитателями, выдающимися людьми, историческими личностями, героями художественных произведений (в процессе общения каждый из нас, сам того не подозревая, выступает как носитель и образец определенных нормативов и стандартов поведения, как своего рода «текст», в котором закодирована система правил, руководящих нашими действиями);

•в общественных институтах (например школа, семья), регламентирующих отношения между людьми;

*в условиях и предметах окружающей нас искусственной среды («второй природы»), которые требуют от нас выполнения определенных правил и приемов обращения с ними.

Регулятивы являются элементами культурного пространства, и всякий человек, живя в определенной культуре, находится в поле имеющихся в ней регулятивов. Из этого поля он черпает правила и нормы, которыми он руководствуется в своем поведении. Культурное пространство предоставляет живущим в нем людям возможность выбора регулятивов из числа имеющихся (или выработки на их основе каких-то новых регулятивов). Никто не в состоянии следовать всем регулятивам, содержащимся в пространстве культуры: во-первых, потому, что их много, и вряд ли кто-нибудь способен охватить все их множество; во-вторых, потому, что в культурном пространстве содержатся регулятивы разнородные, не согласующиеся и противоречащие друг другу, и одновременно выполнять их невозможно. Поэтому регулятивы приходится сознательно бессознательно отбирать. Каждый индивид может делать и фактически делает это по-своему, осваивая лишь вторую часть из всего множества регулятивов.

Выбор регулятивов связан с индидуальными психологическими чертами личности. Но психологические особенности отдельных индивидов влияют лишь на выбор им тех или иных регулятивов, а не на формирование культурных парадигм, из которых люди заимствуют и превращают в регуляторы своего индивидуального поведения представления о том, как надо (и как не надо) себя вести в тех или их обстоятельствах. Эти парадигмы как и другие формы культуры, являются продуктом деятельности об­щества в целом.

Схематически регулятивные пара­дигмы можно представить в виде плос­костей (или, точнее, «пластов), рас­положенных по «регулятивной" оси культурного пространства.

СООТНОШЕНИЕ РЕГУЛЯТИВОВ СО ЗНАНИЯМИ И ЦЕННОСТЯМИ

Регулятивы представляют собою особый вид смыслов, который находит­ся в тесной связи с другими их вида­ми, о которых речь шла выше — зна­ниями и ценностями.

В отличие от знаний регулятивы относятся не к объектам, с которыми человек оперирует, а к операциям, ко­торые он осуществляет над объектами. Конечно, эти операции сами тоже мо­гут стать объектами познания, и тогда строится знание также и о способах осуществления операций, т. е. о регулятивах. Эти знания обычно формули­руются в виде правил. Правило есть эксплицированный в вербальной фор­ме регулятив. Но знание о регулятиве, выраженное в правиле, и сам регуля­тив — не одно и то же.

Различие между ними нетрудно по­нять, если, во-первых, обратить внима­ние на то, что человек способен дейст­вовать в соответствии с определенными регулятивами и при этом совершенно не знать их. Например, ездить на ве­лосипеде и при том не знать, какими способами удерживается равновесие при езде и не уметь сформулировать ника­ких правил, описывающих действи­тельно используемые им способы уп­равления велосипедным рулем и своим телом. Правда, в подобных случаях иногда думают: «Я знаю, как это дела­ется, но не могу сказать, что именно я знаю. Но на самом деле здесь знани­ем называют умение.

Употребление слова «знание» в этом смысле вполне законно с точки зрения языковедения и допускается словаря­ми русского языка. Однако нельзя не заметить, что в данном случае речь идет о «знании» весьма специфическом — неосознаваемом, или как его еще име­нуют, неявном, латентном. Особен­ность его заключается в том, что оно «вплетено» в деятельность и отдельно от нее, т. е. в форме знания как тако­вого, знания «самого по себе», не су­ществует.

Во-вторых, знание о регулятивах ча­сто бывает недостаточно точным, не вполне адекватно отражающим их. Поэтому даже отличное знание текста инструкций и методических руководств обычно еще не означает, что человек способен на деле выполнять регулятивы, которые в них описаны. Студент-медик может знать назубок правила ди­агностики, но без соответствующей тре­нировки он вряд ли в достаточной мере освоит искусство диагноза. Наконец, в-третьих, можно знать регулятивы, и даже знать очень хорошо, но быть не в состоянии действовать в соответствии с ними.

Например, спортивный тренер мо­жет до тонкостей знать, понимать и объяс­нять, как надо выполнить какую-то гим­настическую комбинацию, но вместе с тем не уметь делать ее из-за отсутствия необ­ходимых для этого психофизических ка­честв; а спортсмен-гимнаст может уметь совершать комбинацию, т. е. практически владеть способами ее осуществления, подчинять свои движения определенным регулятивам, не будучи при том способа рассказать, как это он делает, т. е. какими регулятивами руководствуется. (Конечно, может быть и так, что одно и то же лицо совмещает в себе качества, и тренера и спортсмена.)

Люди познают и эксплицируют со­держащиеся в культуре регулятивы. Это, в частности, составляет одну из задач культурологии и других общественных наук. Однако осознанные и эксплицированные в вербальных формулировках регулятивы далеко не исчерпывают всего множества регулятивов, имеющихся в культурном пространстве. Многие из них не осознаются, но тем не менее на практике регулируют поведение людей.

Рассмотрим теперь соотношение регулятивов с ценностями и идеалами Оно определяется тем, что ценности и идеалы выступают как цели, на достижение которых направлена деятельность человека, а регулятивы — как средства организации этой деятельности. Следовательно, ценности и идеилы тоже являются регуляторами чело­веческого поведения, но они представляют собою то, что его стимулирует, а регулятивы — то, как оно должно строиться.

Однако человек может рассматри­вать в качестве ценностей и сами и регулятивы — правила, принципы, спо­собы поведения. Для медиков, приносящих «клятву Гиппократа», принцип «не навреди» (не принеси вреда боя ному) становится не просто регулятивом, не просто нормой их професеиональной деятельности, но также и цен­ностью, символом врачебной этики. Верующие относятся как к величайшей ценности к ритуалам, установленным их религией, — проведению богослужений, поклонению церковным святыням, выполнению обряд и т. д. Русские старообрядцы уходили с насиженных мест в ссылку, шли на смерть, на самосожжение, не желая отказаться от «двуперстия» (обычая креститься двумя пальцами) и некоторых других ритуальных действий, которые они считали нормами «истинного» православия. Известно, какую силу в кругах родовой аристократии имели идеалы дворянской и офицерской чести; однако преклонение перед этими идеалами было сопряжено и с превращением в идеалы принципов поведения, достойного дворянина и офицера.

Вместе с тем регулятивы поведения, принятые в какой-либо культуре или субкультуре, но осуждаемые другой культурой, могут стать в последней антиценносями, вызывающими презрение, ненависть и отвращение. Так относится современный цивилизованный человек к первобытному каннибализму, приемам борьбы с еретиками, применявшимися средневековыми инквизиторами, массовому уничтожению фашистами узников концлагерей в газовых камерах. Антиценностями для нормальных людей являются и нормы поведения, насаждаемые в уголовном мире, в условиях армейской «дедовщины», в среде бюрократов-взяточников.

Таким образом, ценности способны как бы бросать «ценностный отблеск» на регулятивы действий, которые предпринимаются человеком в отношении этих ценностей.

Чем выше в иерархии ценностных ориентаций личности находится ценность, тем больше человек склонен накладывать печать ценности и на регулятивы нацеленного на нее поведения. Поэтому неудивительно, что ценностное отношение в наибольшей мере распространяется на регулятивы поведения, направленного на высшие, финальные ценности. Такие регулятивы, как и сама финальная ценность, становятся самюценными. Примером тому могут служить принципы нравственности. Личность придерживается их не ради достижения какой-либо цели, а в силу их самоценности.