1. Сила верной тренировки

У нас очень примитивное и в сущности совершенно пре­вратное представление о силе, которая таится в гимнасти­ке, в тренинге, в работе над собой, и вообще в труде...

Вот хоть бы эта Стеша — что у нее? Был явный специ­фический талант к равновесию? Что-то совсем на это не похоже. Я видел ее впервые после упорной ежедневной по­луторамесячной тренировки, и ведь успехов никаких — на­оборот, впечатление было самое безнадежное: напрасно девушка время теряет.

И вот! Таланты открылись. Да еще какие!

Попробуй-ка теперь самый талантливый к равновесию человек, но не работавший столько над собой, как она, — попробуй-ка он состязаться теперь с ней. При всей его ода­ренности он будет смешон и жалок в своем дилетантском бессилии рядом с ней.

Как бы он ни был одарен — у него не будет таких тон­ко развитых изощренных качеств, как у нее. Может быть, от природы он наделен гораздо более тонким чувством равновесия, чем она; может быть, и способность коорди­нировать все свои движения сообразно с этим тонким чув­ством у него от природы гораздо более совершенная и, сев на стул на трапеции, он без всякой тренировки мог бы про­сидеть, не держась за веревки, 4—5 и даже 10 секунд. И, работай он столько, сколько она, — вероятно, проде­лывал бы какие-то невообразимые вещи, более похожие на чудеса, чем на цирковые упражнения. Но сейчас — он все-таки ничто рядом с ней.

Чем же она отличается от него?

Это уже было сказано: крайней степенью развития не­которых качеств, обычно находящихся у нас в стадии на­чального развития (для жизни нам большего и не нужно). Главное из них: тонкость ощущений равновесия. Кроме то­го, тончайшей и точнейшей техникой. Техникой сохране­ния равновесия.

Она заключается в воспитанных и перевоспитанных автоматизмах, координирующих все движения тела в свя­зи с нарушением и сохранением равновесия.

И у прирожденного таланта есть от природы и качест­ва и техника. Но они капризны, случайны, то появляют­ся, то пропадают; то проявляются в полной мере, то час­тично; зависят от тысячи неизвестных причин, а здесь, у Стеши — все они послушные орудия в руках повелите­ля-человека.

Спрятанные где-то в глубине психики, они вызваны к жизни и деятельности усилием несокрушимой воли. Не­заметные и слабые, они выращены в мощных работников. Примитивные и грубые — они превращены в тончайшие аппараты, действующие, как самые наисовершеннейшие приборы.

Такова сила человека.

Не подлежит никакому сомнению, что в некотором и, может быть, даже не особенно далеком будущем актер, обладающий от природы специфическим актерским талантом, достаточно опытный и производящий сейчас у нас боль­шое впечатление, — так же будет слаб и жалок рядом с ак­тером, выработавшим в себе во всей полной силе (по всем данным науки и по всем вновь открытым правилам свое­го искусства) специфические актерские качества, а так­же и технику творческого переживания и перевоплощения.

Что же, значит, таланта не нужно, а нужны вырабо­танные качества и техника?

Если вдуматься — талант и есть не что иное, как опре­деленное качество, соединенное со специфической техни­кой. Это-то соединение мы и называем талантом.

Выработанные качества Стеши и ее техника, даже не про­сто талант, а высшая степень таланта — что-то сверх талан­та. Ничуть не слабее стрелкового искусства Следопыта. А в то же время это — выработанные качества, которых раньше у нее не было, и благоприобретенная техника. На­выки, образовавшиеся в процессе верной работы над собой.

Теперь вопрос: что же это такое — верная работа над собой?

Это серьезный вопрос, кардинальный вопрос. И всё дальнейшее будущее искусство актера зависит от вернос­ти его решения.

Начнем с того, что тренировочная работа Стеши невер­ной быть не могла. Иначе акробатка упала бы и сверну­ла себе шею. У нее всё время, каждую секунду, каждое мгновение — безошибочный и точный критерий правильно­сти ее работы: сижу — правильно, падаю — неправильно.

У актера же нет такой надежной, стерегущей его про­верки. Он зафальшивил, он врет и — прекрасно этого мо­жет не замечать за собой (да и приятнее не замечать!). Он не только потерял «равновесие», а уже давно «на полу ва­ляется», а думает, что всё у него идет как нельзя лучше. И — врет себе дальше.

Он «падает», но шеи, к сожалению, себе не ломает. И это дезориентирует его совершенно. И работая так неверно, понятное дело, он воспитывает у себя и навыки неверные.

Вот в этом-то и лежит главная причина, почему так труд­но стать порядочным актером. Я уж не говорю — подлинным, настоящим, великолепным. А если вспомнить о ко­варном самообмане в театре, то положение серьезного ак­тера чрезвычайно затруднительное.

Что это значит: работать верно? Как узнать это? Да не приблизительно верно, а абсолютно верно! От этой абсо­лютности-то всё и зависит.

Для этого, в первую очередь, — нужна верная школа, верный путь, найденный и разработанный специалистами этого дела.

Второе — нужен исключительно зоркий преподаватель, от орлиного глаза которого не укроется ни одна ошибка.

Третье — чуткость и педагогичность этого преподава­теля; а то, видя своим зорким глазом одни недостатки и беспрестанно указывая на них, он может только запу­гать ученика и отбить всякую охоту к работе.

Зоркость его должна распространяться не только на ошибки, но и на удачи, на способности и на таланты уче­ника (скрытые иногда так глубоко, что их как будто бы и нет совсем).

Если же такого преподавателя, какой здесь описан, нет под руками, — надо иметь свой собственный прибор в ду­ше — нечто вроде своеобразного ватерпаса, который ука­зывал бы малейшие отклонения от верной ватерлинии. Иметь и всё время слушать его.

Это приспособление не худо иметь даже и при хоро­шем преподавателе. Впрочем, хороший-то в первую оче­редь и заботится о том, чтобы развить в ученике такой ва­терпас.

Четвертое — нужна огромная, из ряда вон выходящая трудоспособность. Преподаватель может только направлять ученика. А главное — самостоятельная домашняя работа.

Причем работа эта может быть и пылкая, и вдохновен­ная, но может быть и более спокойная. Рассчитывать на­до не на пылкую, а на ежедневную, планомерную, буд­ничную работу. Не гнаться за подъемами и творческими восторгами, а действовать по принципу: «капля по капле и камень долбит». Работать, работать и работать! спокой­но, неотступно, не доводя себя до истощения и переутом­ления... Как качается маятник, как течет река, как всхо­дит и заходит солнце.