svod_vizantiiskih_svidetel_stv_o_rusi

внешнеполитической активности, когда, готовя в середине 60­х годов новую войну с Венгрией («Пеонией»), император Мануил договаривался о поддержке с русскими князьями, Фридрихом Барбароссой, Генрихом II Австрийским, с Венгрией. В форме характерной для византийского ритора иносказательности будущий патриарх перечисляет воинские доблести василевса, покорившего весь мир. Он «овладел Иудеей», в чем очевиден намек на договор Византии с иерусалимским королем Балдуином III, признавшим сюзеренитет империи, после чего в апреле 1154 г. состоялся триумфальный въезд василевса в Антиохию; Мануилу подвластны «Эфиоп» и Инд, и «Дамасский ладан» («Ливан»). В словах о «порабощении Исмаила» угадывается скрытая ссылка на договор с Кылич-Арс- ланом II в 1161 г., подтвержденный во время визита султана в византийскую столицу следующей за этим зимой.

В этом контексте слова Михаила Ритора о том, что эхо побед императора достигает «северного», а также «внутреннего северного», устрашая их (191.156—158) может быть истолкованы как указание на Русь и Венгрию. Подобная же архаизирующая манера аллюзий на современную политическую ситуацию характерна и для другого пассажа, в котором среди «подданных» (374) империи перечислены «Персы» (сельджуки), «киликийцы» (намек на кампанию 1158 г. против армянокиликийского царства Тороса), «Приистрийские пираты» (воспоминание о разбитых Мануилом в 1148 г. в Подунавье кума- нах-половцах), «Паннонцы, иже Гепиды» (венгры). В этом же ряду названы «склоненный скиф» и «порабощенный Савромат» (197.379—380), в чем резонно видеть возможное (среди прочих других отождествлений) упоминание русских князей.

Лит.: Лопарев Хр. Об униатстве императора Мануила Комнина // Византийский временник. 1907. Т. XIV. С. 334—357; Migne J.-P. Patrologiаe cursus completus. Series graeca. T. 133. Col. 223—232; T. 137. Coll. 741; T. 138. Coll. 210—211; Lampros Sp. Μιχα λ Α ωµιν του το* Χωνι του τ σ<ζ - µ να. Athens, 1879. T. 1. Σ. 72—92; Византиjске извори за историjа народа Jугославие. Београд, 1971. Т. 4. С. 199—200; Грот К. Я. Из истории Угрии и славянства в XII в. Варшава, 1889; Каждан А. П. Два новых византийских памятника XII в. // Византийский временник. 1964. Т. 24. C. 58— 90; Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich.

München, 1977. S. 627; Бибиков М. В. Византийские источники по истории Древней Руси и Кавказа. СПб., 1999. С. 154; Grumel V. Les Regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Paris, 1947. Vol. 1, fasc. 3. № 1109— 1160; Idem. Le «filioque» au concile photien de 879—880 et le «témoignage» de Michel d’Anchialos // Echos d’Orient. 1930. Vol. 29. P. 257—264.

— Act. Syn.

Соборное постановление aΟ ασις

Actum synodis

Изд.: Павлов А. С. Синодальный акт Константинопольского патриархата Михаила Анхиала 1171 года // Византийский временник. 1895. Т. II. С. 388—393.

Сохранился патриарший акт, изданный Михаилом III 24 марта 1171 г., где среди участвующих в соборном заседании архиереев упомянут и Михаил (митрополит) России (391.3— 10). В акте, касающемся присяги императору Мануилу I и его сыну Алексею (II), русский мирополит упомянут на двенадцатом месте из двадцати четырех перечисленных иерархов.

Лит.: Grumel V. Les Regestes des actes du Patriarchat de Constantinople. Paris, 1947. Fasc. 3; Щапов Я. Н. Государство и Церковь Древней Руси X— XIII вв. М., 1989. С. 199—200; Papadopoulos-Kerameus A. I. Αν λ τα Ι !ο- σολυµιτι "ς σταχυολογ ας. Petropoli, 1897. T. 4. P. 109. N 33.

Miscell.

Русско-византийские фрагменты

Ποι ιλ α Βυζαντ νο-Ρωσσι

Miscellanea Byzantino-Russica

Изд.: Шрайнер П. Miscellanea Byzantino-Russica // Византийский временник. 1991. Т. 52. С. 151—160.

Публикация ряда фрагментов византийских текстов, касающихся русско-византийских отношений и истории Руси. Это—т. н. Брюссельская Хроника (Chron. Brux.), заметки в Малой Константинопольской хронике о походах Руси на Византию 860 и 941 гг., рукописные записи Продолжения хроники патриарха Никифора о крещении Руси в X в., при «Иоанникии», под которым, возможно, подразумевается Иоанн I Цимисхий (969—976), а также известный «Аноним Бандури» о крещении Руси и рукописная помета в кодексе XIV в., принадлежавшем Киевскому кардиналу митрополиту Исидору, о крещении Руси «Володимером». В той же статье анализируются византийские свидетельства о княгине Анне—супруге князя Владимира и сестре византийского императора Василия II Болгаробойцы, а также о византийском купце на Руси в 1400 г.

Лит.: Boor C. de. Der Angriff der Rhos auf Byzanz // Byzantinische Zeitschrift. 1895. Bd. 4. S. 445—466; Tinnefeld F. Der furchtbare Blitzschlag aus dem fernsten Norden. Der Angriff der Rhos auf Konstantinopel aus dem Jahr 860: Das Ereignis, seine Vorgeschichte und seine historische Bedeutung // Les pays du Nord et Byzance. Uppsala, 1981. P. 243—250; Schreiner P. Ein wiederaufgefundener Text der Narratio de Russorum conversione und einige Bemerkungen zur Christianisierung der Russen in byzantinischen Quellen // Byzantinobulgarica. 1978. T. 5. S. 297—303; Присёлков М., Фасмер М. Отрывки В. Н. Бенешевича по истории русской церкви XIV в. // Известия Отделения русского языка и словесности. 1917. Е. 21. С. 21.

N. Bas. Or. ep.

Никифор Василаки. Речи и письма

Νι 3ϕο ος Βασιλ ης. Λ γοι α( %πιστολα

Nicephorus Basilaca. Orationes et epistolae

Изд.: Nicephori Basilacae Orationes et epistolae / Rec. A. Garzya. Lipsiae, 1984.

Никифор Василаки (1115—после 1182) был одним из самых видных византийских риторов, литераторов и полемистов. Сначала «царский нотарий», затем (ок. 1140 г.) учитель Апостола (т. е. преподаватель экзегетики) при Храме св. Софии в Константинополе, он стал «официальным» императорским и патриаршим панегиристом. Создав свой особый стиль («василакизм»), он получил всеобщую известность в Византии, его почитали и ученики, и коллеги. Однако в 1156/1157 гг., после церковного конфликта в связи с ересью Сотириха Пантевгена, Никифор Василаки теряет свои позиции в столице и отправляется в Филиппополь (совр. Пловдив), как бы в ссылку. Скорбью и тоской проникнуты письма прославленного ритора из далекой северной, по его словам, провинции. Через много лет он вернулся в Константинополь, но не снискал там ни завидных мест, ни прежней славы.

Творчество Никифора Василаки разнообразно. Оно включает в себя школьные прогимнасмы, риторические антологии, а также некий «Пролог», вероятно, к затеянному корпусу своих сочинений, где содержатся многие автобиографические сведения об авторе. Многочисленны пространные энкомии Никифора Василаки, прославляющие императора Иоанна II Комнина, царского племянника (по Алексею I Комнину) Адриана Комнина (написан вскоре после 1137/1138 гг.), патриарха Николая IV Музалова (1147—1151); около 1140 г. датируются похвальные речи, адресованные высокопоставленным чиновникам—Алексею Аристину (известному юристу, протэкдику, номофилаку и орфанотрофу) и Иоанну Аксуху (великому

доместику, другу и поверенному императора Мануила I Комнина в момент его прихода к власти). Живой интерес представляют письма Никифора Василаки друзьям и ученикам, а также монодия на смерть (в Сицилии) брата Константина (после 1155 г.). Полемическим запалом и сатирической остротой пропитано обличение Вагоа перед судом, за вымышленными именами которого скрываются враги ритора. Многие из сочинений, упоминаемых в текстах других памятников, до нас, к сожалению, не дошли, а ряд текстов, считавшихся еще недавно анонимными (например, речи к Иоанну II Комнину или Мануилу I Комнину), теперь атрибутированы Никифору.

«Скифская» и «тавроскифская» тема разрабатывается Никифором Василаки главным образом в связи с условиями своей тягостной жизни в ссылке (а он находился в нигде прямо не называемом Филиппополе). В разных сочинениях и письмах он создает образ сурового климата, невежественного варварства, нечестивости местных жителей. В письме друзьям (1156/ 1157 гг.) сосланный ритор жалуется на пребывание «у Тавроскифов» (111.13—14), об опасном переходе через земли «скифов», о печальном переселении по воле судьбы «к тавроскифам» жалуется он брату (114.11—12; 14—15). В ранней речи к Алексею Аристину (ок. 1140) упоминается суровая непогода у «гипербореев» и «тавров» (13.5—6, 8—9), а в энкомии Адриану Комнину упоминается «киммерийская» тьма (28.31—29.1). Большинство из этих упоминаний построены на цитатах из античных авторов или литературных аллюзиях, призванных для характеристики окружавшей Никифора обстановки.

В памфлете на Вагоа противнику припоминается, что его отец побывал у «боспорских варваров» (100.5); это там «влажная Меотида» вскармливает варвара духом—скифа, созидая «скифскую пустыню» (100.8—9). И мать у оппонента «скифянка», откуда родом и скифское богоборство (100.12—14). «Скифская природа»—удел ненависти и убийства, сродни «меотийской сырости» и любовь (102.22—26). «Скифское» нечестие, страсть к козням и богоборству (102.27—103.2) дополняют этнический портрет. Вспоминается и «скифское» происхожде-

ние Медеи (107.5—6); «Тавроскиф» становится почти бранной категорией (107.19—20).

Вообще, ритору присущ определенный интерес как к причерноморской, так и азовско-кавказской тематике: он пишет о Кавказе, о халивах, аланах (или албанцах?), о «скифах»-пече- негах (в Подунавье), о других «варварах».

Лит.: Regel W. Fontes rerum Byzantinarum. Petropoli, 1917. T. 1, fasc. 2. P. 228—244, 330—361; Garzya A. Un lettré du milieu du XIIe siecle: Nicéphore Basilakès // Revue des études de Sud-Est Européennes. 1970. Vol. 8. P. 611—621; Idem. Fin quando visse Niceforo Basilace? // Byzantinische Zeitschrift. 1971. Bd. 64. S. 301—302; Idem. Quattro epistole di Niceforo Basilace

//Byzantinische Zeitschrift. 1963. Bd. 56. S. 228—233; Idem. Encomio inedito di Niceforo Basilace per Alessio Aristeno // Byzantinische Forschungen. 1966. Bd. 1. S. 92—114; Idem. Una declamazione giudiziaria di Niceforo Basilace //

Επ τη! ς Εται! ας Βυζαντιν&ν Σπουδ&ν. 1968. T. 36. Σ. 81—103; Idem. Encomio inedito di Niceforo Basilace per Giovanni Axuch // Rivista di studi bizantini e neoellenici. 1969—1970. Vol. 6—7. P. 71—91; Idem. Monodie inédite de Nicéphore Basilakès // Byzantinoslavica. 1969. T. 30. P. 201—208; Idem. Intorno al Prologo di Niceforo Basilace // Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik. 1969. Bd. 18. S. 57—71; Idem. Precisazioni sul processo di Niceforo Basilace // Byzantion. 1970. T. 40. P. 309—316; Idem. Literarische und rhetorische Polemiken der Komnenenzeit // Byzantinoslavica. 1973. T. 34. P. 1— 14; Niceforo Basilace. Progimnasmie monodie / Ed. A. Pignani. Napoli, 1983; Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München, 1978. Bd. 1. S. 124—125; Fusco F. Il panegirico di Niceforo Basilace per Giovanni Comneno // Annali della Facoltà di Lett. Della Università di Macerata. 1968. Vol. 1. P. 273—306; Hörandner W. Der Prosarhythmus in der rhetorischen Literatur der Byzantiner. Wien, 1981; Korbeti H. Εγ Nµιον Lς τEν πατ!ι-!χην Νι λαον ∆X τEν Μουζ λωνα // Ελληνι . 1934. T. 7. Σ. 301—322; Maisano R. La clausula ritmica nella prosa di Niceforo Basilace // Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik. 1976. Bd. 25. S. 87—104; Pignani A. Un opuscolo già male attribuito: l’Encomio del cane di Niceforo Basilace // Le parole e le idee. 1969. Vol. 11. P. 59—68; Eadem. Un’etopea inedita di Niceforo Basilace // Bolletino Comit. Prer. Ed. 3. Classici greci e latini. 1971. N.S. Vol. 19. P. 131—146; Eadem. Alcuni progimnasmi inediti di Niceforo Basilace

//Rivista di studi bizantini e neoellenici. 1971—1972. Vol. 18—19. P. 295— 351; Eadem. Frammento inedito di un encomio bizantino per l’imperatore // Atti della Accademia Pontaniana. 1978. Vol. 27. P. 207—218; Stiernon L. Adrien Comnène // Revue des études byzantines. 1963. Vol. 21. P. 179—192; Wirth P. Untersuchungen zur byzantinischen Berücksichtigung der Schriften des Erzbischofs Eustathios von Thessalonike. München, 1960; Idem. Wohin war Nikephoros Basilakes verbannt? // Byzantinische Forschungen. 1966.

Bd. 1. S. 389—392; Idem. Cruces der Basilakestradition // Revue des études Sud-Est européennes. 1969. Vol. 7. P. 255—258; Каждан А. П. Византийский податной сборщик на берегах Киммерийского Боспора в конце XII в. // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963. С. 100; Он же. Армяне в составе господствующего класса Византийской империи XI—XII вв. Ереван, 1975. С. 103—106.

N. Chon.

Никита Хониат

Νι 3τας Χωνι της

Nicetas Choniates

Родившийся в малоазийских Хонах (антич. Колоссах) ок. 1155 г. Никита Хониат (в старой литературе иногда ошибочно называвшийся Акоминатом) довольно рано, в девятилетнем возрасте, вместе со своим старшим братом—будущим известным ритором и афинским архиепископом Михаилом (M. Chon.) оказывается в Константинополе, где и получает образование, а затем постепенно начинает продвигаться по лестнице государственной службы. После пребывания в Пафлагонии в начале 80­х гг. в качестве чиновника фиска при Алексее I Комнине (1180—1183) он становится императорским секретарем. В этой же должности уже позже он участвовал в дунайских походах императора Исаака II Ангела в 1187 г. В 1188/1189 гг. Никита занимал высокий пост в финансовом ведомстве, а в 1189 —должность императорского наместника в Филиппополе (совр. Пловдив). При Исааке Ангеле он дослужился до чина грамматика при логофете дрома, затем стал судьей вила (1190/ 1191), эфором и, наконец, логофетом геникона и даже логофетом секретов,—титул, по распространенному мнению, идентичный в то время высокому чину великого логофета (факти- чески—главы кабинета правительства). Находясь на вершине власти почти десять лет (примерно с 1195 до февраля 1204 гг.), Никита, однако, не принадлежал к категории вершителей судеб государства, не был и доверенным советником василевса. События захвата Константинополя крестоносцами в апреле 1204 г. имели для писателя губительные последствия. Потеряв все имущество, он вынужден был спасать себя и свою семью, взяв с собой лишь рукописи своих сочинений, в Селимврии. Затем, в 1206 г., ненадолго вернувшись в Константинополь, он отправляется в Никею, где оказывается вновь в придворном кругу императора Феодора I Ласкаря, хотя активной

политической роли уже не играет. В Никее же Никита Хониат и скончался примерно между 1215 и 1217 гг.

Прижизненный успех, помимо государственной службы, ритору принесло литературное творчество: его речи и письма, адресованные императорам, описывающие политические события современности, отличались содержательностью и совершенством стиля. Он сочинил стихотворный эпиталамий по случаю свадьбы императора Исаака и Маргариты Венгерской (ок. 1185 г.), и вместе с тем—27 книг церковного трактата «Догматическое всеоружие, или Сокровище православия». Подлинной вершиной его творчества стало историческое повествование.