svod_vizantiiskih_svidetel_stv_o_rusi

Iac. Bulg.

Иаков Болгарский

Ι ωβος Βουλγα ας

Iacobus Bulgariae archiepiscopus

Изд.: Mercati S. G. Iacobi Bulgariae archiepiscopi opuscula // Collectanea byzantina. Bari, 1970. Vol. I. P. 66—113.

Архиепископ Болгарии Иаков, автор речей и гимнов середины XIII в., происходил из Пелопоннеса. Был монахом в Миополе, затем ок. 1240 г. наследовал от Димитрия Хоматиана архиепископский трон в Охриде. В 1247 г. ушел на Афон, где был игуменом Великой Лавры св. Афанасия.

Иаков известен своим гимном на Успение Богородицы. В речи к василевсу Иоанну Дуке Ватацу (1222—1254), написанной, вероятно, в 50­е годы, упоминаются кочевники—«ски- фы» (куманы), воинственный род «фрактов», т. е. франков (латиняне), гордые германцы, придунайские кочевники, «персоскифы» (сульджуки). Все некогда агрессивные враги Византии, по мысли ритора, теперь стремятся с посольствами к василевсу; среди них и «этнарх» из дальних земель—с самого края земли (90.26—27). В аналогичные выражениях риторы XII в. говорили о русских князьях. Хотя, разумеется, для определенных идентификаций этого материала мало. Далее Иаков пишет об Аламанском правителе (император Фридрих II), иконийском султане (Яфатин?), посланцах Исмаила, эфиопов, британцев, западных иверов (Испания), а также о «правителе Ариев», т. е. монгольском хане: со всеми Византия сумела установить дружественные отношения.

Лит.: Mercati S. G. Sulla vita e sulle opere di Giacomo di Bulgaria // Известия на Българския Археологичен Институт. 1935. Т. 9 (Actes du IV Congrès International des Études Byzantines, I). P. 165—176; Дуйчев И. Иаков Български // Годишник на народната библиотека и народния музей, Пловдив, 1937—1939. София, 1940. С. 201—214; Dujčev I. Die letzten Jahren des Erzbischofs Jakobos von Achrida // Byzantinische Zeitschrift, 1942. Bd. 42.

S. 370—375; Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich. München, 1977. S. 702; Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1983. Bd. 1. S. 300; Снегаров Ив. История на Охридската архиепископия. София, 1924. Т. 1; Dujčev I. Un nouvau témoignage de Jacque de Bulgarie // Byzantinoslavica. 1960. T. 21. P. 54—61.

Inscr. Phot.

Надписи митрополита Фотия

Εγγ αϕα α( σηµ ι?µατα µητ οπολ του Φωτ ου

Inscriptiones et notae Photii metropolitae

Изд.: Medieval Pictorial Embroidery. Byzantium, Balkans, Russia. Moscow, 1991.

Будущий митрополит России (1408—1431) Фотий происходил из Монемвасии, где служил клириком. В 1408 г. постригся в монахи. После избрания в митрополиты— с 1 сентября 1409 г.— в Киеве, затем, с марта 1410 г.—в Москве. В период 1415—1419 испытал соперничество Григория Цамвлака, ставшего при поддержке великого князя Литовского Витольда самостоятельным митрополитом Руси и Литвы. Фотий известен внесением вклада в монастырь Пантократора в Константинополе. Умер в 1431 г., погребен в Успенском соборе Московского Кремля.

На большом саккосе митрополита Фотия, изготовленном в Византии в 1414—1417 гг., среди прочих изображений и греческих надписей вышиты фигуры трех литовских мучеников с надписью по-гречески (10.23): «Св. Иоанн, св. Евстафий, св. Антоний Росы» (русские). Другая греческая вышитая надпись поясняет шитое изображение самого владельца саккоса: «Всесвященнейший митрополит Киева и всея Руси Фотий» (10.38).

Другой памятник художественного шитья с греческой над- писью—это малый саккос Фотия сер. XIV в. из Византии с дополнениями XV—XVIII вв., выполненными в России. На малом саккосе изображение святителя Петра, митрополита Московского и всея России, чудотворца, сопровождается греческой надписью «Святой Петр, митрополит России» (9.17).

Греческая монограмма самого Фотия помещена на погребальной плащанице первой трети XV в. византийского происхождения, по-видимому, дарованная Фотием Успенскому собору. Монограмма читается «Фотий митрополит» (7).

Кроме того, монограмма Фотия известна и на золотом окладе Владимирской иконы, изготовленном по заказу митрополита Фотия при великом князе Василии II для Успенского собора Московского Кремля.

Лит.: Писарская Л. В. Памятники византийского искусства V—XV вв. в

Государственной Оружейной Палате. Л.; М., 1964. С. 28—29, табл. LVI— LXI; Банк А. В. Византийское искусство в собраниях Советского Союза. Л.; М., 1966. С. 328, 282—288; Искусство Византии в собраниях СССР.

Каталог. М., 1977. Т. 3. С. 154—155, № 1004; Piltz E. Trois sakkoi byzantins. Analyse iconographique. Uppsala, 1976. S. 47—49, ill. 22—52; Медведев И. П. Внучка Дмитрия Донского на византийском престоле // Труды Отдела древнерусской литературы. 1976. Т. 30. С. 255—262; Маясова Н. А. Памятники средневекового лицевого шитья из собрания Успенского собора

//Успенский собор Московского Кремля. М., 1986. С. 194, илл. 59—61; Невоструев К. И. Монограмма Всероссийского митрополита Фотия на окладе Владимирской иконы Богородицы в Московском Успенском соборе

//Сборник Общества древнерусского искусства. М., 1866. Отд. 1. С. 175;

Постникова-Лосева М. М., Протасьева Т. Н. Лицевое Евангелие Успенского собора как памятник древнерусского искусства первой трети XV в. // Древнерусское искусство XV—начала XVI вв. М., 1963. С. 163—171; Tachiaos A.-E. The Testament of Photius Monembasiotes, Metropolitan of Russia (1408—1431) // Cyrillomethodianum. 1984—85. T. 8—9. P. 77—109; Meyendorff J. The Three Lithuanian Martyrs // Eikon und Logos / Hrg. v. H. Goltz. Halle, 1981. Bd. II. S. 179—197; Darrouzès J. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Paris, 1979. Vol. VI, N 3282; Vol. VII, N 3302; Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, 1994. Fasc. 12. S. 169— 170, N 30322.

Io. Camin.

Иоанн Каминиат

Ιω ννης Καµινι της

Ioannes Caminiates

Изд.: Ioannis Caminiatae De expugnatione Thessalonicae / Ed. G. Böhlig. Berolini et Novi Eboraci, 1973.

Повествование клирика и кувуклисия Иоанна Каминиата под условным заглавием «Взятие Солуни» (Ε=ς τ>ν Tλωσιν τ"ς Θ σ- σαλον ης) посвящено одному событию—взятию города критскими арабами 31 июля 904 г. В центре рассказа стоит сам автор, его семья, так что произведение приобретает здесь мемуарный характер. Распространенная экфраза в начале сочинения создает редкий в византийской историографии пластический и одновременно эмоционально окрашенный образ Солуни и окрестностей. В сочинении присутствуют традиционные, на первый взгляд, прооймион, языковой стиль, однако, как показал анализ текста, функционируют традиционные элементы не так, как это было распространено в византийской историографии Х в. Отличие повествовательной манеры Каминиата, в сочетании с другими моментами, породило сомнение в правильности атрибуции памятника и датировки его Х в. (обычно считается, что Иоанн Каминиат родился между 870 и 875 гг.), а вслед за тем—полемику по поводу передатировки сочинения XV веком.

Иоанн Каминиат, описывая Солунь, ее окрестности и население, упоминает и славянские племена другувитов, т. е. дреговичей русских летописей, и сагудатов (18.80—84).

Лит.: Две византийские хроники Х в. М., 1959. С. 143—210; Бартикян Р. М. Некоторые уточнения к переводу сочинения Иоанна Камениаты «Взятие Фессалоники» // Византийский временник. 1961. Т. 19. С. 26—37; Kazhdan A. P. Some questions addressed to the scholars who believe in the authenticity of Kaminiates’ «Capture of Thessalonica» // Byzantinische Zeitschrift. 1978. Bd. 71. S. 301—314 (Kazhdan A. Authors and Texts in Byzantium. Aldershot-Brookfield, 1993. № XII); Kambylis A. Bespr. zu A. Kazhdan // Byzantinische Zeitschrift. 1983. Bd. 76.

Io. Canab.

Иоанн Канавуца

Ιω ννης Καναβο<τζης

Ioannes Canabutzas

Изд.: Ioannis Canabutzae magistri ad principem Aeni et Samothraces in Dionysium Halicarnansem commentarius / Ed. M. Lehnerdt. Lipsiae, 1890.

Итало-греческий автор из Хиоса перв. пол. XV в. Он был учителем и корреспондентом Иоанна Евгеника, в 1446 г. сопровождал Кириака Анконского по Старой Фокее. Прославился Комментарием к Дионисию Галикарнасскому, который он посвятил Паламеду Гаттилузио, князю Эноса и Самофракии (1431—1455) и его брату Дорино Митиленскому. Иоанн Канавуца подчеркивает роль Самофракии в основании Древнего Рима, описывает продвижение греческих племен в Италию, рассуждает о происхождении наук и искусств. Философствуя о категории «варварства», он считает это понятием этнолингвистическим, а не вероисповедным. Поэтому многие христиане, пусть и варвары по происхождению, но единоверные ромеям, такие как болгары, влахи, албанцы и русские,—близ- ки по крещению византийцам (35.17—21). Другим сочинением Иоанна Канавуца является определение часов, дней, времени (Καν νιον τ.ν Y .ν τ.ν Zµ .ν το χ νου Kλου) для широты Фокеи.

Лит.: Diller A. Joannes Canabutzes // Byzantion. 1970. Vol. 40. P. 271—275; Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München, 1978. Bd. I. S. 537.

Io. Cant.

Иоанн Кантакузин

Ιω ννης Καντα ουζην ς

Ioannes Cantacuzenus

Иоанн Кантакузин (1295/6—1383) был византийским вельможей, затем в 1341 г. был провозглашен василевсом-соправи- телем Иоанна V Палеолога. С 1347 г.—полноправный автократор в Константинополе, проводивший политику поддержки исихастов, а также проосманской «партии» при дворе. Поддержка исихастов воплотилась в принятом соборном постановлении 1351 г. В 1354 г. вынужден был отречься от престола, постригся в монастырь Харсианита, где писал свои исторические мемуары («Историю») и полемические сочинения—бого- словского содержания, апологию христианства по отношению к исламу, антииудейские трактаты и проч. В 1381 г. Иоанн Кантакузин возвращается на Пелопоннес, где и умирает в 1383 г. в Мистре.

Представитель видного столичного аристократического клана крупных землевладельцев, он в юности получил прежде всего воинское образование. Приняв во время гражданской войны между Андроником II и будущим Андроником III сторону последнего, великий доместик Иоанн Кантакузин с воцарением молодого монарха обрел необычайную власть и влияние. Еще в 1341 г. венчанный в провинции на царство, Иоанн Кантакузин затем почти шесть лет вел настоящую гражданскую войну за власть, завершившуюся, наконец, вступлением его войск в Константинополь и обретением тpoнa. Впрочем, борьба нового василевса с приверженцами династии Палеологов вскоре вновь обострилась и закончилась в 1354 г. при активном участии народных масс свержением Иоанна Кантакузина, проведшего остаток еще продолжительной жизни в монастырях Константинополя, Афона, Пелопоннеса, участвуя иногда в дипломатических переговорах, претерпевая подчас лишения, теряя родных

Изд.: Ioannis Cantacuzeni eximperatoris Historiarum libri… / Ed. L. Schopen. Bonnae, 1828—1832. Vol. 1—3.

«Истории» Иоанна Кантакузина охватывают в основном период его активной политической деятельности—с 1320 по 1356 гг., касаясь спорадически и более позднего времени (до 1362 г.). Провозглашая, подобно другим поздневизантийским историографам, принцип «истины» как закона для историка (I.10,7; II.12,3; 368,21—369,3; 370,8; 450,2—9: III.8,6: 364,7— 9), автор, скрывающийся под псевдонимом Христодул, на самом деле столь же далек от объективизированного рационализма Акрополита, сколь и от гуманистической уравновешенности в оценках Григоры. Кантакузин предельно субъективен; он сосредоточен на себе, своих деяниях и замыслах.

Чрезвычайно интересны результаты анализа лексики Иоанна Кантакузина: наиболее частыми являются термины, обозначающие прибыль, денежную выгоду ( 1 δος), а также страх и обман.

Как литератор Иоанн Кантакузин следует стилю Фукидида, заимствуя подчас описания целых эпизодов, как, например, знаменитой чумы 1348 г. Однако такая сюжетная «цитата» использована поздневизантийским историком так, что повествование актуализируется личным свидетельством автора—со- временника событий.

Описание общеполитического положения империи, теснимой как турками, так и сербами, зависимой от итальянцев, картина упадка экономики и финансов составляет фон, на котором разыгрывается драма борьбы противоборствующих политических группировок. Движущей пружиной многих политических движений является, по мысли автора, человеческая зависть: на страницах «Истории» часто встречается категория ϕϑ νος.

Противником Кантакузина в гражданской войне со сторонниками Иоанна V Палеолога являются не только приверженцы законного василевса (императрица Анна, Алексей Апокавк и др.), но и народ—«демос» (III.255.9—11: 284.23—285.2; 290. 6—291.2: 304.17—305.3; 305.23—306.5): «Не только в Византии, но и в других городах толпы народа (ο2 δ"µοι) вверились новому василевсу». «Народ»—δ"µος —одно из наиболее актив-

ных действующих лиц в историческом труде Иоанна Кантакузина (I.513.20; III.277.16—17; ср. I.476.20 и др.). Этот термин не обозначает просто «население» (социально нейтральное) и не тождественен в понимании историка с понятиями, обозначающими просто «толпу» или «массу» (Cχλος —II.12.22, или πλ"- ϑος —III.16.3—4), но является социально-политической категорией (I.271; II.176.10—11: III.34.7: ср. II.576.8. сл.; II.545. 2 сл.). «Народ» у Кантакузина представляется широким социальным слоем, включавшим в себя как ремесленников, так и солдат и даже купцов, объединенных своими оппозиционными действиями по отношению к «динатам» в условиях со- циально-политического кризиса в империи и гражданской войны. По сравнению с произведениями исторической мысли XI—нач. XIII в., где,—будь то у Пселла, Евстафия или Никиты Хониата, внимание историков подчас в немалой мере уделено массовым движениям, «Истории» Иоанна Кантакузина представляют новое развитие социально-политической конкретизации и терминологизации понятия «народ». Дальнейшая «социологизация» исторического мышления становится завоеванием византийского историзма XIV в.

Стремясь стабилизировать внутриполитическое положение, Иоанн Кантакузин, поддерживая исихастов, достиг официального синодального закрепления победы сторонников Паламы в религиозно-политической борьбе, о которой многое рассказывается в историческом труде экс-императора. В оценках этого движения также проявилось идейное различие между Кантакузином и Григорой. Платонизму Григоры противостояла и приверженность его соперника идеям Аристотеля. В противоположность Григоре, признававшему власть судьбы—Тихи— над человеческими судьбами, но не исключающую и свободу выбора для людей, Кантакузин полностью ставит деятельность человека в зависимость от божественного промысла, сближая его с изменчивой Фортуной-Тихой. На страницах мемуаров получила отражение та кризисная ситуация, в которую все больше втягивалась империя.

Исторический труд Иоанна Кантакузина, в сравнении с предшественниками и современниками, представляется уни-

кальным. Его «субъективизм» состоит в искусстве поставить в центре повествования героя-автора; его «гомогенность»—в умелом подчинении материала проводимой идее. Все здесь служит фундаментальной задаче автора: убедить читателя в искренности, честности, доброй воле писателя-героя.

Если говорить о византийском гуманизме, то исторический труд Иоанна Кантакузина представляет собой еще одну эманацию этого явления, а именно—эпохи кризиса византийского общественно-культурного развития «трагического XIV века».

В исторических мемуарах экс-императора не раз сообщается об «Иване-Росе»—болгарском полководце в 1322—1331 гг., по-видимому, русского происхождения, защитнике болгарского Филиппополя от византийцев в 1322—1323 гг., стороннике Андроника II Палеолога в гражданской войне в 1328 г., после болгарского царя Ивана-Александра (Асеня) к византийскому императору Андронику III Палеологу (I.173.11; 178.4—19; 179.1—2; 295.14—15; 296.11—23; 297.17—18; 298.12—14; 300.2—4; 468.19—21). В другом случае русские (среди других «верных» народов) упоминаются в цитируемом в «Истории» послании к Иоанну Кантакузину от султана Египта Назара Хасана 1348 г. (III.94.3—17).

Лит.: Nicol D. M. The Byzantine Family of Kantakuzenos (Cantacuzenus), ca 1100—1460. Washington D. C., 1968. P. 35—103; Прохоров Г. М. Публицистика Иоанна Кантакузина 1367—1371 гг. // Византийский временник. 1968. Т. 29. С. 322 сл.; Dölger F. Johannes VI. Kantakuzenos als dynastischer Legitimist // Πα!ασπο! . Ettal, 1961. S. 194—207; Франчес Э. Народные движения 1354 г. в Константинополе и отречение Иоанна Кантакузина // Византийский временник. 1964. Т. 25; Matschke K.-P. Fortschritt und Reaktion in Byzanz im 14. Jh. Berlin, 1971; Мaксимовић Л. Политичка улога Јована Кантакузина после абдикације (1354—1383) // Зборник радова Византолошког института. 1966. Књ. 9; Teoteou T. La conception de Jean VI Cantacuzène sur l’état byzantin, vue principalement à la lumière de son Histoire // Revue des Études Sud-Est Européennes. 1975. Vol. 13. P. 167—185; Weiß G. Johannes Kantakuzenos—Aristokrat, Staatsmann, Kaiser und Mönch—in der Gesellschaftsentwicklung von Byzanz im 14. Jh. Wiesbaden, 1969; Kazhdan A. P. L’Histoire de Cantacuzène en tant qu’œuvre littéraire // Byzantion. 1980. T. 50; Поляковская М. А. Димитрий Кидонис и Иоанн Кантакузин (К вопросу о политической концепции середины XIV в.) // Византийский временник. 1980. Т. 41; Она же. Общественно-политическая мысль Византии (40­е—60­е гг. XIV в.). Свердловск, 1981.