Два скомороха проворных вертятся и прыгают в круге. И, наконец, он представил могучий поток Океана Близко от внешнего края щита, сотворенного дивно. После того как закончил он щит исполинский и крепкий, Сделал Ахиллу он панцирь, горящего пламени ярче.

18-610

Шлем изготовил тяжелый, к вискам приходившийся плотно, Пышный, украшенный ярко, приделав из золота гребень. После он латы ножные из гибкого олова вылил.

Все изготовив доспехи, Гефест хромоногий их быстро Вместе собрал и поднес Ахиллесовой матери ждавшей.

18-615

Та устремилась, как сокол, с покрытого снегом Олимпа Прочь от Гефеста царя, унося дорогое оружье.

* * *

ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Отречение от гнева

В ризах шафранного цвета Заря из-за волн Океана Встала, чтоб свет принести и бессмертным, и смертнорожденным. К флоту ахеян Фетида с дарами Гефеста примчалась, Милого сына нашла распростертым над телом Патрокла, Плачущим громко, а рядом толпилась дружина, вздыхая.

19-5

Дивная в сонме богинь среди них пред Ахиллом предстала, За руку сына взяла и такое промолвила слово:

"Сын мой, его мы оставим лежать, как душе ни прискорбно, Ибо умер он, прежде всего, по желанью бессмертных.

Ты же прими от Гефеста доспехи прекрасные брани,

19-10

Те, что никто не носил на плечах из людей ни единый". Молвив, перед Ахиллесом она положила доспехи. Страшно они загремели, кругом испещренные дивно.

Голосом зычным крича, и всех возбудил он ахеян.

Не покидавшие раньше стоянки судов быстроходных, Все рулевые, что в море кормилом судов управляют, Все хлебодары, что в стане съестные припасы делили,

Даже они устремились в собранье, лишь только воспрянул

19-45

Славный Пелид, пребывавший так долго вне гибельной битвы. Ранее прочих пришли, опираясь на копья, хромая, Двое служителей бога Арея: Тидид непреклонный И Одиссей богоравный: еще удручали их раны.

Оба явились в собранье и в ряде переднем уселись.

19-50

Следом за ними пришел повелитель мужей Агамемнон, Раной терзаемый тяжкой: его среди сечи кровавой Сын Антенора Коон копьем поразил медноострым. Вскоре, когда и другие собрались ахейские мужи,

Став посредине меж ними, сказал Ахиллес быстроногий:

19-55

"Было бы лучше, Атрид, для тебя и меня, для обоих, Если б мы так помирились в тот день, как печальные сердцем, Из-за рабыни вскипели враждою, снедающей душу.

Лучше б ее на судах Артемида сразила стрелою В день, как я деву похитил, предав разрушенью Лирнессу.

19-60

Не было б столько тогда аргивян, укрощенных врагами, Грызших зубами песок, между тем как я гневом терзался. Гектору лишь и троянцам то было на пользу, но долго Будут о нашей вражде вспоминать, полагаю, ахейцы. Только оставим былое, хотя опечалены оба,

19-65

Сердце в любезной груди успокоим, нужде уступая. Ныне свой гнев прекращаю. То было б меня недостойно – Гневаться непримиримо и вечно. А ты поскорее

Что несомненно мудрее он всех и людей, и бессмертных. Гера, как женщина с нравом, коварно его обманула В день, когда время приспело Алкмене прекрасноволосой

Сына Геракла родить в опоясанных крепостью Фивах.

Зевс, похваляясь, в то время ко всем обратился бессмертным:

19-100

– Слушайте слово мое все боги, а так же богини, Дабы я все вам поведал, как сердце в груди повелело.

Нынче должна Илифия, помощница в муках рожденья, Вывести мужа на свет, кто царить над соседями будет, Средь поколенья героев, от крови моей порожденных. –

19-105

В мыслях лукавя, ему отвечала почтенная Гера:

– Ты нас обманешь, Кронид, неисполненным слово оставишь. Иль нерушимою клятвой сейчас поклянись, Олимпиец, Что над соседями всеми тот будет царить, кто сегодня

Должен родиться на свет между чреслами женщины смертной,

19-110

Средь поколенья героев, от крови твоей порожденных. – Так говорила она. И Зевес не заметил коварства, Клятвой поклялся великой, и часто в том каялся после. Гера тогда устремилась, вершину покинув Олимпа, В Аргос ахейский помчалась, где, знала она, обитает

19-115

Знатная родом супруга Сфенела царя Персеида, Сына носившая в недрах, седьмой лишь беременна месяц. Но до поры недоноском на свет его вывела Гера, Роды замедлив Алкмены, отсрочив потуги на время.

К Зевсу вернулась она и так возвестила Крониду:

19-120

– Отче Зевес Громовержец, в душе сохрани мое слово; Славный родился тот муж, кто царить над Ахейцами должен; Имя ему Эврисфей, из потомков твоих, – сын Сфенела,

Вскоре увидите снова в переднем ряду Ахиллеса, Как он фаланги троянцев тяжелым копьем сокрушает.

Пусть же и каждый из вас помышляет сразиться с троянцем". Но, возражая на это, сказал Одиссей многоумный:

"О, богоравный Ахилл! И будучи храбрым безмерно,

19-155

Не побуждай ты ахейцев не евши с троянцами биться Пред Илионской стеной, оттого что не малое время Битва продлится, лишь только фаланги сойдутся героев, Если и тех и других небожитель исполнит отваги. Лучше ахейцам вели близ судов мореходных отведать

19-160

Хлеба теперь и вина, ибо в них дерзновенье и сила. Пищи весь день не вкусив до заката блестящего солнца, Даже и доблестный воин не в силах стоять пред врагами, Как бы в душе не пылал он великой отвагою бранной. Члены его тяжелеют. Терзают, помимо желанья,

19-165

Голод и жажда его. На ходу подгибаются ноги. Тот же, кто вволю себя и вином подкрепил, и едою,

Может весь день устоять и с мужами враждебными биться. Сердце его непреклонно в груди, и могучие члены Не утомляются раньше, чем все не покинут сраженье.

19-170

Войско теперь отпусти, повели им обед приготовить. Тою порой пусть владыка мужей Агамемнон прикажет Здесь в середину собранья подарки снести, чтоб ахейцы

Видели все их глазами, чтоб в сердце ты чувствовал радость. Став между нами, пускай поклянется по поводу девы,

19-175

Что не входил к ней на ложе, ни разу в любви не смешался, Как у людей среди жен и мужей происходит обычно.

И да смягчится, Ахилл, в груди твоей гордое сердце.

Что до меня, я велел бы, чтоб дети ахеян не евши В битву пошли натощак. А с закатом блестящего солнца,

За поруганье воздавши, обильный им ужин предложим. Раньше, чем это свершиться, пускай ни еда, ни напиток Уст не коснутся моих, оттого что убитый товарищ,

19-210

Острой проколотый медью, лежит, по земле распростертый, В ставке моей, обращенный ногами к дверям, а дружина Плачет кругом. Не пиры у меня на уме, а убийство, Черная кровь и предсмертные стоны троянцев".

И, возражая Ахиллу, сказал Одиссей многоумный:

19-215

"Сын благородный Пелея, великая слава ахеян, Лучше меня ты владеешь копьем и храбрее гораздо, Но разумения силой тебя превзошел я далеко, Ибо я старше тебя по рожденью и более сведущ. Вот отчего мое слово ты сердцем снеси терпеливо.

19-220

Быстро для смертных людей наступает в бою пресыщенье. Многих оружие наземь кладет, что колосья на ниве, Хоть подобрать удается не всех, коль весы наклоняет

Зевс промыслитель верховный, кто участь решает сражений. Не на голодный желудок нам нужно оплакивать мертвых,

19-225

Ибо в огромном числе что ни день погибают герои. Если печалиться вечно, когда ж от трудов отдыхать нам? Тех, что погибли в бою, подобает предать погребенью, Плача над ними в тот день, но твердость души сохраняя.

Всем же другим, кто остался в живых средь войны беспощадной,

19-230

Должно о том помышлять, как едой и питьем подкрепиться, Чтобы и впредь, облеченные несокрушимою медью, С войском враждебных мужей мы сражаться могли непрерывно.

Втом я клянусь, что ни разу той девы рукой не касался, Не принуждал Бризеиды ни ложе делить, ни работать,

Втом, что не тронута мною, она проживала в палатке. Если я лживо поклялся, пусть боги пошлют мне страданья, Как и тому, кто греша, присягнул вероломно".

19-265

Молвил и шею кабанью разрезал безжалостной медью. Жертву, рукой завертев, ее на съедение рыбам Бросил Талфибий в пучину великую моря седого.

Сын же Пелея, поднявшись, воскликнул средь храбрых данайцев: "Отче Зевес, ты великие людям готовишь страданья.

19-270

Если б не то, никогда Агамемнон в груди моей храброй Гнева не мог возбудить, никогда не увел бы насильно Дочери юной Бризея, ничьим непослушный советам. Только Зевес пожелал, чтобы много ахеян погибло. Ныне за трапезу сядьте; да будем готовы к сраженью".

19-275

Так он сказал и собранье мужей распустил пред судами. Все по своим кораблям аргивяне рассеялись быстро.

А мирмидонцы, отважные сердцем, подарки собрали И унесли на корабль Ахиллеса, подобного богу, В ставке сложили их рядом и жен на места усадили.

19-280

Слуги пришли за конями и в общий табун их угнали. А Бризеида, подобная вся золотой Афродите, Лишь увидала Патрокла, пронзенного острою медью, Труп обняла и, рыдая, себе изодрала Нежную шею и грудь, и лицо, что сияло красою,

19-285

И говорила сквозь слезы с богинями равная дева:

"Милый Патрокл, о, друг, для меня, злополучный, отрадный! Этот шатер покидая, с тобою живым я простилась,

В этой палатке готовил обед, услаждающий душу, Был расторопен и скор, когда аргивяне спешили Против наездников Трои начать многослезную битву.

Ныне пронзенным лежишь, я же голодом сердце терзаю, Не прикасаясь к еде и питью, хоть в палатке их много,

19-320

Ибо скорблю по тебе. Я б сильнее не чувствовал горя, Даже когда бы узнал, что погиб мой отец престарелый, Он, кто во Фтии теперь проливает горячие слезы, В грусти по сыне своем, средь чужого народа живущим,

Из-за презренной Елены воюющим против троянцев.

19-325

Или что умер мой сын, – тот, кто в Скиросе дальнем воспитан (Если он дожил доныне, Неоптолем боговидный).

Я до сих пор постоянно ласкал свое сердце надеждой, Что на троянской земле я один лишь погибну, далеко От многоконного Аргоса, ты ж возвратишься во Фтию

19-330

Ина судах чернобоких со Скироса в отчую землю Милого сына доставишь и все ему дома покажешь:

Идостоянье мое, и рабынь, и чертог наш высокий. Ибо уже опасаюсь, что умер Пелей престарелый, Или, хотя и живет, удручаем он старостью тяжкой

19-335

И ожидает со страхом прибытия вести печальной, Дня ожидает, когда о погибели сына услышит".

Так говорил он сквозь слезы. И старцы глубоко вздыхали, Каждый в душе вспоминая о тех, кого дома покинул. Видя, как плачут они, пожалел их Зевес Олимпиец,

19-340

Тотчас Афине Палладе крылатое слово промолвил: "Разве, дитя, отреклась ты от этого славного мужа? Разве тебя уже больше Ахилл не заботит нисколько?

После того на груди укрепил он блистающий панцирь И перебросил чрез плечи тяжелый свой меч среброгвоздый

Медный, а в руки взял выпуклый щит, и огромный и крепкий. Блеск от щита исходил далеко, как от месяца в небе.

Точно как в море открытом внезапно блеснет пред пловцами

19-375

Яркий огонь, что горит одиноко на горной вершине, В месте укромном, меж тем как они против воли гонимы

Бурей, вдали от друзей, по волнам многорыбного моря: Так от щита Ахиллеса, покрытого дивной работой, Блеск восходил до эфира. И шлем, от земли приподнявши,

19-380

Сверху чело он покрыл. Как звезда, пламенел на герое Шлем о султане косматом. Густая из золота грива Грозно вдоль гребня кругом колебалась, – работа Гефеста. Весь облеченный в доспехи, Пелид их испытывать начал,

Плотно ль приходятся к телу, свободно ль в них движутся члены:

19-385

Точно как легкие крылья, они поднимали владыку. После того из ковчега копье он отцовское вынул, Крепкое, страшно большое. Никто не умел из ахеян

Им потрясать, лишь Ахилл колебал без труда это древко – Ясень с горы Пелиона, отцу его данный Хироном,

19-390

Срубленный им на верху Пелиона, героям на гибель. Автомедон и Алким подвели лошадей легконогих И запряги их, ремни через тело красивое бросив, В рот им вложив удила, от которых к сидению сзади

Были протянуты вожжи. И бич захвативши блестящий,

19-395

Автомедон благородный поспешно вскочил в колесницу. Рядом с возницею встал Ахиллес, ополчившийся в битву, Медным оружьем сверкая, как Гиперион лучезарный.

Голосом зычным и грозным окликнул коней он отцовских: "Балий и Ксанф, далеко знаменитые дети Подарги!

19-400

Больше всего помышляйте о том, чтоб спасти невредимым, Вынести быстро к данайцам возницу, как битву покончим. Не покидайте меня бездыханным в бою, как Патрокла".

Ксанф быстроногий тогда под ярмом отозвался и молвил, Голову грустно понурив, меж тем как блестящая грива

19-405

Вся из ошейника пала и в прах вдоль ярма опустилась. Голос вдохнула в него белорукая Гера богиня:

"Ныне, могучий Ахилл, тебя мы спасем невредимым. Только погибели день от тебя отстоит недалеко.

В этом не наша вина, а судьбы всемогущей и бога.

19-410

Не из-за лености нашей или неспособности к бегу, С плеч Менойтида Патрокла оружие сняли троянцы.

Бог всемогущий, рожденный Латоной прекрасноволосой, В первом ряду его ранил и славой покрыл Приамида. Мы под тобой полетим и помчимся с дыханьем Зефира,

19-415

Кто, говорят, быстротой одарен величайшей на свете. Но суждено и тебе через бога погибнуть и мужа". Только что кончил он речь, как Эриннии голос пресекли. Гневно ему отвечал быстроногий Ахилл богоравный:

"Ксанф, о, зачем ты пророчишь мне смерть? Не заботься об этом.

19-420

Знаю и сам хорошо, что судьба мне погибнуть под Троей, Здесь, далеко от отца и от матери милой, но раньше Не отдохну я, пока все враги не устанут от битвы".

Молвил и с криком погнал перед войском коней быстроногих.

* * *