Глава 12.

Психология регулярных («зависающих») абонентов

С утопающим надобна сугубая осторожность — дабы и его спасти, и самому не утонуть.

Бальтасар Грасиан «Карманный оракул»

Человек, как бы ему ни хотелось в этой жизни быть, не может отказать себе в удовольствии иметь что-либо, и потому, например, обзаводится собственностью. В ней очень часто попадаются давно приобретенные вещи, которые являются памятными, и хотя они уже не приносят никакой пользы, но расстаться с ними бывает нелегко.

Нечто подобное происходит и в службах неотложной телефонной помощи: по мере их деятельности постепенно растет число регулярных («зависающих») абонентов. Учитывая опыт телефонного консультирования в других странах, можно считать, что на них при­хо­дится, в среднем, около трети всех обращений. Предс­тавляя собой повсеместное явление, «зависающие» абоненты существенно затрудняют консультативную работу, поэтому следует добиваться уменьшения их активности.

Абонентов заставляет «зависать» ряд причин: а) недо­статочный профессионализм консультантов, нарушающих­ принципы работы под предлогом «помощи ближнему», б) отсутствие инфраструктуры социальной помощи, вынуждающее консультанта выполнять несвойственные ему функции (юридические, социальные, медицинские и т.п.) и, не в последнюю очередь, в) особые психологические черты «зависающих» абонентов. Опыт работы показывает, что типология «зависающих» абонентов является достаточно многообразной:

 девушки в хронической психотравмирующей ситуации из-за неразделенных чувств;

 юноши, запутавшиеся в отношениях и уверенные, что находятся в дремучем лесу, из которого нет выхода;

 пограничные личности, почти постоянно находящиеся в ситуации противостояния;

 мастурбирующие абоненты, «зависающие» на женских голосах консультантов;

 психически больные, не забывающие сообщить о каждом новом факте их драматического опыта.

Перечень можно продолжать. Но важнее понять: что же объединяет этих, столь разных людей? Обобщенный ответ консультантов-практиков выглядит следующим образом: «У них в самом деле есть проблемы, но они придают им чрезмерное значение. В беседе у них нет реального стремления преодолеть и избавиться от сложностей. Когда решение близко, беседа теряет интерес, и они часто озлобляются. Они ничего не хотят менять в жизни и испытывают удовольствие от проблем. Ничто не пугает их больше, чем необходимость принять на себя ответственность». Такая оценка свидетельствует, что «зависанию» значительно способствует общее свойство абонентов, называемое покорностью.

На первый взгляд, покорность — это состояние, формирующееся под влиянием подчинения другому человеку или внешним обстоятельствам и проявляющее­ся в послушании и уступчивости. Казалось бы, близким является понятие пассивности, определяемое как отсутствие деятельности, безучастность, безразличие, зависимость и несамостоятельность. Выходит, что пассивность является крайним выражением покорности; не всякий покорный человек пассивен, но пассивная личность всегда покорна.­

На самом деле покорные люди бывают весьма упорны­ми и настойчивыми. Как ни парадоксально, это возникает из свойственной им агрессивности. Внешне агрессивное поведение вроде отрицает подчинение и уступчивость. Однако анализ мотивов поведения человека показывает, что между ними есть немало общего: покорность является закономерным следствием агрессивности. Русский философ Н.А.Бердяев писал: «Кротость и смирение может перейти в свирепость и разъяренность». Покорность, являясь двуликим Янусом, всегда содержит наряду с пассивностью скрытую агрессивность: не каждый агрессивный человек покорен, но любая покорная личность потенциально агрессивна.

Ядро феномена покорности вполне описывается понятием конформизма, предполагающим следующее отношение к жизненным ситуациям: «Человек пе­рестает быть самим собой, полностью усваивает тот тип личности, который предлагается моделями культуры и целиком становится таким, каким его ожидают видеть другие» (Фромм, 1989). Каждый надевает на себя одинаковую безликую одежду, в которой нет отличий и заметен только уныло-однообразный ряд Мы. При массовой покорности появляются люди-автоматы, люди-винтики, и гипотетические наблюдатели тогда ока­зываются на самом гигантском аутодафе, которое придумало человечество, — тотальном уничтожении мно­жества индивидуальных Я.

Мотивы этого «аутодафе» детально исследованы Эрихом Фроммом (1989). Если исчезает Я, то одновре­менно почти уходят и собственные мысли, чувства или действия человека. Взамен остается иллюзорная уверенность, что он ими обладает. За этой искренней убежденностью скрывается псевдофеномены, не присущие субъектам, а индуцируемые извне, но воспринимающиеся как свои. Человек не осознает, что повторяет чьи-то авторитетные суждения, и верит, что пришел к определенной точке зрения путем собственных размышлений. Так формируются взгляды на жизнь. Аналогичной является природа псевдожеланий.

Одной из больших иллюзий, по Фромму, является то, что, если внешняя сила открыто не заставляет людей что-то­ делать, они убеждены, что решения являются их собственными. Но большинство решений навязываются извне, и человек лишь убеждает себя в их добровольности. В итоге формируется «псевдо-Я», которое является посредником, играющим навязанную человеку роль. Отражая ожидания других, человек теряет идентичность, что приводит к панике. Стремясь справиться с ней, он подчи­няется внешним требованиям и находит тождественность в чужом одобрении: другие знают и сообщают — кто он.

Феноменологией покорности психологи и психиатры, в сущности, занимались издавна. Как распространенный ва­риант психической нормы в конце XIX в. французским психиатром Теодюлем Рибо был описан «аморфный тип», лишенный каких-либо индивидуальных черт: эти люди просто «плывут по течению» жизни, слепо подчиняются внешним требованиям, за них думает и действует общество, а развитие их личности ограничивается усложнением подражания.

Близкие черты были суммированы П.Б.Ганнушкиным в его психопатическом типе конституционально глупых. Он отмечал их постоянную готовность подчиняться большинству, шаблонность и банальность суждений, склонность к ходульной морали, показному благонравию и консерватизму. Одни из них умеют держать себя в обществе, говорить о погоде и отличаются большим самомнением, не проявляя и доли оригинальности. Он именовал это расхожее явление «салонным слабоумием». Другие представляют собой простых примитивных людей без духовных запросов, справляющихся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла.

А.Е.Личко полагал, что конформисты — это люди сре­ды. Их главное качество — жить, думать и поступать «как все». Они ни в чем не отстают от окружения и не любят выделяться. Нет более ярых хулителей нового, чем они. Но как только новое становится старым и принимается средой, нет более стойких традиционалистов. Нелюбовь к новому проявляется неприязнью к чужакам. В хоро­шем­­­ окружении они милы и исполнительны, в плохом  — принимают соответствующие обычаи и манеры. Все перенятое является для них непререкаемой истиной, даже если явно противоречит реальности. Они лишены инициа­тивы и успехов в жизни достигают, если занимаемая ими должность, например, четко регламентирована и заранее известно, как следует поступать в каждом конкретном случае.

Еще один тип, отражающий покорность, описан известным психиатром М.О.Гуревичем¹ в 1922 г. и мало известен даже профессионалам. Это селенельный характер (type selennele — франц. «торжественный»). Его основной чертой является торжественность в речах, поведении, походке, отношении ко всему, что происходит вокруг. Они всегда торжественны, какими бы простыми вещами ни занимались и какие бы пустяки ни говорили. Внешне их характеризует пространная, обстоятельная и монотонная речь, корректная внешность, строгая одежда и медленные величавые движения. Они предпочитают вещать и не любят слушать. Они уверены в непогрешимости и упрямо отстаивают свои взгляды. Спорить с ними бесполезно и лучше согласиться, чтобы избежать назидательно-важного потока слов. Уверенные в своей значительности, они не подозревают, что слушатели могут потерять терпение или страдать от скуки. В личной жизни они одиноки, себя находят в научной или общественной деятельности, где нередко достигают положения из-за серьезности, пе­дантичности, усидчивости и аккуратности. Их формальный интеллект неплохо развит, но отсутствует самокритичность. Они гордятся с трудом приобретенными знаниями и с детства проходят свой жизненный путь торжественно. «Для хранения традиций трудно найти более подходящий саркофаг», — писал М.О.Гуревич (1922. С. 80).

Представления о покорности в американской психиатрии подытожены в описаниях зависимого и пассивно-агрессивного расстройств личности. Признаками зависимого типа являются: а) неспособность к самостоятельным действиям и пассивное предоставление другим права принимать ответственность в основных сферах жизни и деятельности, б) подчинение своих потребностей чужим, чтобы избежать ответственности и в) отсутствие уверенности, восприятие себя как недалекого и нуждающегося в помощи.

Еще ближе к покорности стоят феномены пассивно-агрессивного расстройства личности, для которого характерны следующие критерии: (1) противодействие должному выполнению социальных и профессиональных обязанностей; (2) оно проявляется косвенным образом — путем отлынивания, бездельничанья, упрямства, преднамеренной неумелости, ложной забывчивости; (3) два первых критерия порождают длительную социальную и профессиональную бесполезность, например преднамеренную неумелость, препятствующую профессиональному и должностному росту; (4) сохранение этого стиля поведения, несмотря на наличие возможностей быть в жизни более настойчивым и эффективным.

Приведенный ряд личностных типов позволяет более ярко увидеть пассивно-агрессивную сущность покорности. Конформный акцентуант без труда способен совершить агрессивный поступок в отношении чужака с иными представлениями о мире. Селенельные личности напоминают геронтократию «этапа совершенствования развитого социализма», вещающую из саркофага идей. Зависимые личности настолько покорны внеш­ним обстоятельствам, что это переходит в полную бездеятельность, безучастность, безразличие².

С покорностью так или иначе соседствует, обеспечивая ее долговременность и устойчивость, феномен «социального оглупления». Он связан с индивидуальной глупостью. Покорность и глупость формируют у человека искаженно-иллюзорный, полный потрясающего невежества мир. Знаменитый немецкий теолог Д.Бонгеффер писал, что «глупость представляется скорее социологической, чем психологической проблемой... При внимательном рассмотрении оказывается, что любое мощное усиление внешней власти (будь то политической или религиозной) поражает значительную часть людей глупостью... Власть одних нуждается в глупости других. Процесс заключается не во внезапной деградации или отмирании некоторых (скажем, интеллектуальных) человеческих задатков, а в том, что личность, подавленная зрелищем всесокрушающей власти, лишается внутренней самостоятельности (более или менее бессознательно), отрекается от поиска собственной позиции в создающейся ситуации» (Бонгеффер, 1989. С. 106—107). В этом определении социальной глупости видна ее связь с конформизмом. Но при этом она, в значительной мере, обусловлена индивидуальной глупостью, являющейся не столько интеллектуальным, сколько личностным дефектом. Характерные для него проявления состоят из (а) конформности, (б)  релятивизма, (в) консерватизма, (г) эгоцентризма, (д) ассортативнос­ти—тропизма к «глупой» группе, (е)  пассивной агрессивности, (ж) неспособности к эмпатии и резонансу переживаний, (з) стремления к абсолютизации (лидера, норм или правил); (и) «жизни среди заблуждений»³.

Подводя итоги, следует отметить, что покорность, несомненно, имеет регрессивный характер. Под ее влиянием не только нарушается продуктивное развитие личности, но и существенно снижается уровень коллективных достижений человечества и нарушается технология формирования культуры. Об этом следует помнить, проводя консультирование «зависающих» абонентов в службах неотложной телефонной помощи.

Рекомендуемая литература

Бонгеффер Д. Сопротивление и покорность // Вопросы философии. 1989. № 10. С. 106—167. № 11. С. 90—162.

Ганнушкин П.Б. Избранные труды. М.: Медицина, 1964.

Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подрост­ков. Л.: Медицина, 1983.

Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989.

Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Пер. с англ. М.: Республика, 1994.

¹ Гуревич М.О. К изучению о шизофреноидной конституции // К детской психологии и психопатологии. Сб. статей Гос. Медико-педологического Ин-та НКЗ / Под ред. М.О.Гуревича и др. Орел: Орловское отд. Госиздата, 1922. С. 69—80.

² «Покорный» в толковании С.И.Ожегова (Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1984) — «послушный, уступчивый, вежливо-смиренно относящийся к кому-либо». Этимологически восходит к слову «покор — укор, упрек, позор» (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Прогресс, 1987). Покорить, по Ожегову, значит: (1) подчинить своей власти, завоевать и (2) внушить кому-либо доверие, любовь к себе. Введение термина «покорность» как обозначения психологического свойства и, тем более, сведение к нему столь разнородных явлений не представляется удачным и достаточно обоснованным: термин со столькими значениями и оттенками значений для обозначения широкого круга психологических и психиатрических феноменов скорее размывает и затуманивает понимание. К тому же, едва ли правомерно свести «зависание» к покорности — ни в предлагаемом автором, ни в каком-либо ином понимании она не объясняет «зависания». Наконец, представляется уместным различать «зависание» клиента как досадный факт деятельности службы или консультанта и «зависание» как факт жизни и переживаний клиента.

³ Социологические, социокультурные и т.п. интерпретации часто лежат в совсем иной этической плоскости, чем психо­логическое консультирование и психотерапия, где действует закон «психотерапевтического превращения этического» (Бадхен А. Что такое психотерапия. СПб., 1993), вне которого невозможно выполнение основного условия терапии (консультирования) — безусловное принятие клиента.