19. Антропологические проблемы в архитектуре.

• АНТРОПОЛОГИЯ – вопросы о смысле жизни, о человеке и самооценке (Кантовские вопросы).

- о природе человека (к 11 и 12 билетам) – “натуроцентристский” вопрос.

Человек создан Богом (Августин Блаженный V век,

Фома Аквинский XI век).

Готика – как архитектурный стиль.

Теоцентризм

Социоцентризм Социокультурный

Интересы общества!

На Востоке Конфуций: человек

нравств.+соц. хар-р.=

синтез этич. и соц.-го.

Натуроцентризм

Платон: “гражданин.” “Хрущевки”

XX век: Человек – природное существо; школа Инь-Янь

экзистенциализм – изъятие (Восточная философия).

из контекста социума. Дарвинизм!

К. Маркс: пролетарский подход.

Все институты нацелены на

поддержание общ. постоянства.

Суд, законодательные органы и т.д.

Нивелирование человека – только

социальная роль. “Человек как творение и

Творец культуры”

(М.С. Коган)

“Философия культур” 97 г.

Развитие, раскрытие человека, творческое

отношение к себе и к жизни.

Культура как наука и философия появляется в

конце 19 века.

Почему Бердяева и Соловьева критикует церковь?

- сначала “тварь”, потом “творец”, потом опять “тварь”.

Идея: человек создает Бога чтобы закончить творение совместно.

Формируя культурное пространство, особенно городское культурное пространство, человек осуществляет свое понимание законов природы, свой способ видения мира. Архитектура города, его «вписанность» в окружающий ландшафт становится внешним воплощением мировосприятия данного этноса. Культурное пространство города — пространство переживаемое, пропускаемое не только через разум, но и через сердце. В свою очередь городское культурное пространство воздействует на человека. И не только через создание внешних знаков (архитектура, интерьер, костюм, этикет и т. д.), но и через изменение ритма жизни, конструирование нового телесного облика человека. Облик человека изменяется вместе с изменением культурных пространство. Тело, как и ландшафт, передает смысл через объективированные носители. «Тело стало промежуточным слоем между живым и средой…». Городское культурное пространство, через создаваемые знаки и тексты управляет поведением человека. Рождение идеалов-канонов, к которым должен стремиться человек, регламентирует его внешний вид, представления и суждения об окружающем мире. Живое тело, становясь объектом городской культуры, попадает под воздействие объективирующего дискурса, который устанавливает правила его существования. Городское культурное пространство создает индивидуальность, которая наделяется основными характеристиками данной культуры. Посредством моды, норм, правил происходит создание социального тела жителя города. Причем, каждое городское культурное пространство пытается наложить специфический отпечаток на это социальное тело. Поэтому так часто разняться внешний вид, правила поведения людей разных городов, особенно провинциальных и столичных.

Конец ХХ века показал, что все больше и больше осуществляется нивилировка социальных тел, стираются различия между социальными телами людей разных городов. СМИ, мода формируют единый образец-канон тела человека, включенного в городское культурное пространство. Тело растворяется в культурном пространстве, согласуется с параметрами мира. «… между Я и его телом, между Я и миром не существует перехода… существует лишь истина мира и мышление соответствующее миру». (Мерло-Понти М. В защиту философии. М., 1996. С. 8-9). Человеческое тело сливается с пространством, заключает его в себе. Познание культурного пространства происходит через восприятие. Человек включается в городское культурное пространство, пропускает его через свое сознание, свое сердце, воспринимает его язык и моделирует сове мировоззрение в соответствии с ним.

Проблема человека в городском культурном пространстве включает в себя и проблему маргинализации. Попадая извне в городское культурное пространство человек стремиться «вписаться» в него, принять его знаковую систему. Но, часто происходит болезненная метаморфоза, когда человек принимая внешнюю знаково-символическую систему, не в состоянии принять внутренние ценности культурного пространства. В результате происходит разрыв внутреннего и внешнего и возникает маргинализация личностного мировосприятия. В свою очередь, усиление маргинализации в современных городах оказывает негативное воздействие на само городское культурное пространство, затрагивая и внешнюю знаковую систему. Внешний облик современных крупных городов свидетельствует о усилении этого процесса (свалки, грязь, варварское отношение к окружающему и т. д.). Кроме этого, проблеме маргинализации городского культурного пространства затрагивает глубинные ценности общества. Пересечение внутреннего и внешнего в культурном пространстве происходит в душе человека,(отсюда равнодушие, безразличие к окружающему).

Проблемы взаимосвязи человека и городского культурного пространства становятся наиболее актуальными. Изменение отношения к окружающему миру возможно только через преодоление проблем маргинализации и улучшения взаимодействия человека и культурного пространства путем образования и воспитания жителей городов.

Человек- потребитель архитектуры.

Социология архитектуры становится действительно научной дисциплиной, т.е. производит объективные знания только в том случае, если она способна множественность отдельных представлений заменить картиной подлинного положения дел. Впрочем, это никогда и никому не мешает интерпретировать такую картину по-разному, и знания ничью творческую свободу ограничить не могут. Достичь такой картины можно только в том случае, если мы откажемся всегда и по всякому поводу пользоваться понятием «человек»: «человеку нужно», «человек хочет», «человек не может» и т.п. Социология архитектуры не оперирует словом «человек» не потому, что теряет связь с гуманитарными дисциплинами, а потому, что для нее существуют не «люди вообще», а конкретные группы людей в различных ситуациях, чьи вкусы, интересы, пристрастия, навыки, привычки весьма значительно различаются.

Значит, для социологии архитектуры архитектура является прежде всего производством полезных пространственных структур, обладающих ценностью, т.е. вызывающих у различных людей оценку со знаком плюс (восхищение) или минус (неудовлетворенность всех ступеней). Человек— создатель архитектуры и ее потребитель в самом широком смысле. Удовлетворенность трудно измерить, неудовлетворенность — напротив — всегда ориентирована довольно четко и (путем сравнения) относительно измерима. Отсюда вполне естественно, что социология архитектуры интересуется прежде всего всеми формами неудовлетворенности, возникающей в контакте людей с архитектурой, интересуется изменением этих форм, так как именно изменение форм неудовлетворенности является очень точным показателем прогресса в культуре, ибо неудовлетворенность как зеркало отражает потребность — уже осознанную или еще только смутно ощущаемую.

В рамках философской антропологии И. Фишер противопоставил социально дифференцированному теоретическому анализу в теории архитектуры теоретический анализ граничных контуров сооружений. С одной стороны, он использовал положение философской антропологии о “границах тела сооружения”, что позволяет последовательнее учитывать феномен выразительности архитектуры и ее способность проявляться в данных границах. С другой стороны, Фишер описал архитектуру с точки зрения теории коммуникации как “сложную коммуникацию” современного общества, которую можно анализировать с указанных позиций. Разделяя суть этого философско-антропологического подхода, я намерена на него опираться в систематическом изложении предлагаемого мною подхода. Я рассматриваю архитектуру как “средство отражения социального”2. В рамках данного подхода в основу социологии архитектуры кладется культурологическое и философское определение средства коммуникации (Эрнст Кассирер) в “критике культуры” [26]3, развитое Хельмутом Плесснером в его философско-антропологической “критике разума” [27]4. В теории средств коммуникации и в теории символа [подробнее см.: 28] главной идеей выступает, с одной стороны, неделимость материальности и значения, с другой - единство разных способов создания произведений о мире, индивиде, социуме. Музыка, наука, язык, а также архитектура - разные средства, формирующие наше самосознание, мировосприятие и социальную позицию [27, S. 221]. Соответственно, в музыке структура может выражать себя и пониматься иначе, чем в геометрии, а в невербальной архитектуре иначе, чем в синтагматическом языке. Это соответственно отражается в положении тела, осанке [там же, S. 236]: музыка в танце вызывает желание совершать неуправляемые резонансные движения, но в повседневной жизни мы используем свое тело без эмоций или целевых установок. Все средства миро- и самосознания человека принципиально равноценны, но не аналогичны, и поэтому не взаимозаменяемы. Архитектура воздействует на довербальном уровне, являясь предсознательным средством коммуникации: она создает пространственно заполненную “атмосферу”, формирующую у человека представление о мире, о самом себе и об обществе посредством границ тела сооружения [2]. Каким образом архитектура воспринимается в повседневной жизни, можно понять, дистанцировавшись от нее. При этом можно будет наглядно увидеть основополагающую специфику архитектуры: ее суть в пропорциях конструкций, в культурно обусловленных линиях и формах. Они и вызывают у людей определенные эмоции, восприятия и представления. Архитектура должна учитывать материал, функции, она является “сложным” средством коммуникации [там же], значение которой (в отличие от смыслов языковых знаков) возникает не в связи с ее материальностью. Наряду с этим должна учитываться специфика трактовок и действий, присущая самой архитектуре.

Аргументы в пользу данных суждений тесно связаны с основной идеей философской антропологии, которую сформулировал Х. Плесснер, решительно противопоставляя ее системам сравнительного анализа растений, животных и человека и ключевой категории “эксцентричной позиционированности” [29, а также 30]5, предложенных М. Шелером. Архитектура, с точки зрения философской антропологии [31], одно из самых своеобразных и необходимых средств реализации жизни человека - живого существа в конкретных условиях времени и пространства. При этом речь идет, в первую очередь, об экспрессии и о культуре в целом. Человек как двойственное животное, дитя природы, - поставлен перед фактом существования своей телесной оболочки и души. Он должен создавать вторую природу, в чем и воплощена функциональность построек. Человек постоянно создает новое, чем образуется экспрессия в архитектуре. “Только в доме человек выходит за пределы природы” [32, S. 200]. Архитектура - монополия человечества, часть “естественной искусственности” [29, S. 309 - 321]. Одновременно она своими проявлениями и выражает и маскирует сущность, опосредованную ею же самой [там же, S. 321 - 341]: “Границы тела постройки являются воистину границами экспрессии” [2]. Человек постоянно заново проводит архитектурные границы и не приходит “никогда туда, куда задумал - делает ли он жест, строит ли дом или пишет книгу” [29, S. 337]. Социальный характер архитектуры показывает таким образом, почему архитектурные решения постоянно оспариваются, почему “конкретная социализация столь явно имеет место при конкретных социальных нормах архитектуры” [2].