Болоцких В.Н., Деев В.Г. Российская история

скую республику, конфискацию всей земли (кроме мелких частных владений) и еѐ передачу органам местного самоуправления.

В вопросе о войне меньшевики и эсеры стояли на позиции «революционного оборончества», т.е. еѐ продолжения для защиты революции. Они боялись, что в случае выхода России из войны Германия победит страны Антанты и затем разгромит Россию с еѐ революцией. Но в то же время меньшевики и эсеры выступали против захвата чужих территорий и получения контрибуции с побеждѐнных, т.е. за демократический мир.

Наиболее революционно и радикально, даже экстремистски, настроенной партией в 1917 г. были большевики. К Февральской революции это была не самая многочисленная партия (около 24 тысяч членов), но самая организованная и сплочѐнная, с чѐтко определѐнной программой и тактикой. Ориентация большевиков на работу среди масс, на выдвижение лозунгов, которые отражали самые насущные требования народа привели к быстрому росту авторитета партии и еѐ рядов, к октябрю партия насчитывала уже 350-400 тысяч человек.

Февральская революция и для большевиков была неожиданной, в первый период, до возвращения Ленина из эмиграции и Апрельской конференции руководство большевиков исходило из буржуазного характера революции и необходимости еѐ развития в интересах рабочего класса и крестьянства. Для большинства большевиков, находившихся в это время в Петрограде, было характерно неопределѐнное отношение к Временному правительству, примирительность к меньшевикам и эсерам. На мартовском совещании большевиков Бюро ЦК предложило проект резолюции, в котором Временное правительство определялось как неспособное решить задачи революции, центром сплочения революционных сил должны были явиться Советы, «готовые в дальнейшем процессе, в определѐнный момент развития революции, осуществить полноту власти пролетариата в союзе с революционной демократией для проведения в жизнь полностью требований восставшего народа. Уже теперь эти Советы должны осуществлять самый решительный контроль над всеми действиями Временного Правительства и его агентов как в центре, так и на местах, и принять на себя ряд функций государственно-экономического характера». Сталин, представивший совещанию этот проект, сам высказался за поддержку резолюции Красноярского Совета, выступившего за поддержку Временного правительства «в его деятельности лишь постольку, поскольку оно идѐт по пути удовлетворения требований рабочего класса и революционного крестьянства».1

Поэтому-то ленинские Апрельские тезисы с призывами: никакой поддержки Временному правительству, никакого союза с меньшевиками и эсерами, вся власть Советам и с идеей перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую были столь неожиданными для всех, включая самих большевиков.

Ленин, определив своеобразие текущего момента в переходе от одного этапа революции к другому, который даст власть в руки рабочих и беднейших крестьян, в наличии полной политической свободы в стране, отсутствии насилия над массами и доверчивом отношении этих масс к буржуазному Временному правительству, поставил задачу добиваться перехода власти к Советам и разоблачать Временное правительство как неспособное удовлетворить интересы народа. В экономической области Ленин выдвинул следующие требования – конфискация всех помещичьих земель, национализация всех земель в стране, распоряжение землѐй местными Советами батрацких и крестьянских депутатов, создание из каждого крупного имения (в размере от 100 до 300 десятин по местным условиям) образцового хозяйства под контролем батрацких депутатов и на общественный счѐт, слияние всех банков в один общенациональный и контроль над ним со стороны Советов, переход к контролю со стороны Советов за общественным производством и распределением продуктов.

Как видим, это не программа совершения социалистической революции и проведения социалистических преобразований после взятия пролетариатом власти в свои руки. Это программа спасения России от глобальной экономической, политической и социальной катастрофы. Сущность этой программы сводится к выходу из войны любой ценой, вплоть до сепаратного мира, удовлетворение самых острых требований народа для успокоения разбушевавшейся стихии. Другими

1 Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. М., 1990. С. 233, 234.

211

словами, это политика государственного регулирования экономики страны в условиях острого кризиса, многие из методов этой политики использовались в других странах (Германия в первой мировой войне, Ллойд-Джордж в Англии после первой мировой войны, Ф. Рузвельт в США в 1930-е гг. и т.д.). Характерными чертами этой политики являются создание государственной собственности на средства производства, механизма мощного влияния государства на экономику, использование планирования, осуществление социальных программ и т.д.

В целом лозунги большевиков отражали желания народа в условиях сильнейшего кризиса, вызванного обострением аграрных проблем в России в начале XX в. и затянувшейся мировой войной и поэтому получили огромную поддержку с его стороны. Но уже в Апрельских тезисах Ленин вновь повторяет свою идею создания общественных хозяйств на базе имений и демонстрирует подозрительность и страх по отношению к крестьянству.

Как до Апрельской конференции, так на ней и после неѐ среди большевиков имелась умеренная часть во главе с Каменевым, которая выступала за сотрудничество с другими социалистическими партиями, осенью критиковала идею немедленного вооружѐнного восстания и т.д.1 Но эти разногласия и споры не ослабляли большевиков, наоборот, они позволяли точнее определять положение в стране, изменения в настроениях рабочих, солдатских и крестьянских масс и принимать верные решения. Так было в партии большевиков не всегда, но в 1917 г. это было и это помогло большевикам прийти к власти.

Нельзя сказать, что лидеры меньшевиков и эсеров не знали, что необходимо делать или не видели справедливости многих ленинских идей. В период правительственного кризиса в июле мини- стры-социалисты выдвинули «общие принципы» - основы политической платформы новой коалиции. Эти принципы были сформулированы на основе решений I Всероссийского съезда Советов и включены в Декларацию принципов. Декларация обязывала правительство уже в течение августа созвать союзную конференцию для выработки предложений о мире, провести выборы в Учредительное собрание 7 сентября, признавалась необходимость скорейшего проведения реформы местного управления. Правительство обязывалось выработать общий план организации экономики, немедленно принять трудовое законодательство и подготовить для Учредительного собрания проект земельной реформы, предусматривающий передачу земли крестьянам.2

Для осуществления этих принципов требовались не только личное мужество и решимость, но и поддержка широких социальных слоѐв. Однако буржуазия отвергла эти принципы, а искать поддержки у рабочих и крестьян для меньшевиков и эсеров означало брать курс на социалистическую революцию, что для них было неприемлемо.

Кадеты, эсеры и меньшевики хотели провести насущные преобразования в России цивилизованно, по-европейски, в рамках законности. Они не учитывали российских условий, разгула страстей, анархии, неуважения к любому закону, которые широко разливались по России уже с марта 1917 г. Ф.И. Шаляпин вспоминал о Петрограде в марте 1917 г.: «Достаточно было выйти на Невский проспект, чтобы сразу почувствовать, как безумно бушует в народе анархическая стихия. Я видел, как солдаты злобно срывали со стен какие-то афиши, которые упорно наклеивали другие "граждане", и как из-за этого в разномыслящей уличной толпе возникали кровавые драки».3

Уже в марте 1917 г. начались самовольные захваты земли крестьянами. В Саранском уезде крестьяне потребовали у помещицы расписку, что она отдаѐт им всю свою землю – свыше 1500 десятин – «бесплатно и навсегда», в обмен пообещали, что она будет иметь «до самой смерти право спокойно проживать в усадьбе».

17 марта помещик из Уфимской губернии телеграфировал Временному правительству: «Имение мое разгромлено, хлебные, съестные запасы, семена, породистые лошади, скот, свиней, птиц, машины, орудия, все имущество разграбили, строения сожгли. Убытки громадные».4

1См.: Рабинович А. Большевики приходя к власти. М., 1989. С.19-21, 107-112, 159, 214; Леонов С.В. Советская государственность: замыслы и действительность (1917-1920 гг.) // Вопросы истории. 1990, № 12. С. 32-33.

2Рабинович А. Большевики приходя к власти. С. 48.

3Думчева Н. Кончилось ваше время. С. 51.

4Там же. С. 73.

212

В июле на заседании Главного земельного комитета делегат от Пензенской губернии доложил, что местные крестьяне на практике осуществляют принцип социализации земли, захватывая и нарезая землю в таком количестве, в каком могут самостоятельно еѐ обработать. Делегат от Полтавской губернии объявил, что крестьяне требуют социализации земли: «Для меня ясно, что для того, чтобы избежать захватов земельной собственности, правительству надо подготовить закон об аренде земли, о запрещении еѐ покупки и продажи и о сохранении лесов».1

Относительная сдержанность крестьян в решении земельного вопроса в первые месяцы после Февральской революции объясняется объективными и субъективными факторами. Объективным фактором являлось то, что за годы войны произошѐл значительный отлив рабочей силы из деревни и земельный голод таким образом ослаб. К субъективному фактору следует отнести стремление крестьян в это время решать земельный вопрос законным, с их точки зрения, образом – передел земли производился как правило по решению местных советов или земельных комитетов и прежним владельцам выделялась доля наравне с крестьянами. Обострение ситуации в деревне, переход крестьян к насильственным мерам (захватам земли, разграблению помещичьих усадеб и убийствам помещиков) произошѐл летом - осенью 1917 г. из-за затягивания решения земельного вопроса Временным правительством.

Осенью крестьянское движение за землю только усилилось и крестьяне Временному правительству уже нисколько не верили.

К экономическому и политическому кризисам добавлялся рост антивоенных настроений, особенно с лета, и развал армии и фронта. Красочную картину того, что происходило на фронте в течение 1917 г. рисует Деникин в «Очерках русской смуты». Уже после Февраля резко снизилась дисциплина, создание солдатских комитетов, появление агитаторов различных партий, учреждение института комиссаров Временного правительства размывало единоначалие и порождало неразбериху. Особенно ухудшилось положение летом во время и после неудачного наступления. Солдаты отказывались выходить на позиции, с трудом можно было уговорить занять оборону, а в наступление шли уже немногие тем более. К тому же не хватало продовольствия, оружия, снаряжения. Можно не соглашаться с Деникиным в объяснении причин развала армии, но картина этого развала точная и эта армия воевать не могла. В этих условиях антивоенная агитация большевиков падала на благодатную почву.

Временное правительство не могло и не хотело заканчивать войну, не могло оно и наладить снабжение армии. Вот красноречивое свидетельство Экономического отдела ЦИК Советов от 7 сентября (большинство в нѐм было у эсеров и меньшевиков): «Экономотдел ЦИК, ввиду угрожающего экономического положения страны, считает необходимым констатировать, что к проведению той экономической политики, которая намечена была в целях спасения страны Всероссийским съездом Советов Р. и С. Д. и объединѐнной демократией в Государственном Московском совещании, Правительство в общем и целом до сих пор не приступало, а в некоторых чрезвычайно существенных пунктах деятельность Правительства шла вразрез с намеченной революционной демократией платформой. Так, органы регулирования экономической жизни, созданные коалиционным Правительством только через 2 1/2 месяца после его образования, за время своего существования в течение 1 1/2 месяца обнаружили крайне слабую деятельность. Экономсовет в течение последних трѐх недель совсем не собирался. Рядом с этим при полном бездействии Центральных органов регулирования экономической жизни была проведена чрезвычайной важности мера – повышение твѐрдых цен на хлеб на 100%».2

А так оценивали положение в России в августе 1917 г. деятели того времени. Керенский: «А положение, граждане, очень тяжѐлое... Я хотел-бы найти какие-то новые нечеловеческие слова, чтобы передать вам весь трепет, весь ужас, который охватывает каждого из нас, когда мы видим всѐ до самого конца, видим во все стороны и понимаем, что опасность и там, и здесь».

Авксентьев (эсер, министр внутренних дел): «Мы можем охарактеризовать внутренне положение России как положение развала, распылѐнности власти, распылѐнности воли, групповых уст-

1Рабинович А. Большевики приходя к власти. С. 31-32.

2Лейберов И.П., Рудаченко С.Д. Революция и хлеб. С. 103.

213

ремлений, где часто царствуют частные интересы, которые... не ставят во главу угла общих интересов и которые полагают, что они преследуют действительные цели, когда на самом деле преследуют лишь мираж».

Бьюкенен (английский посол): «Я вовсе не считаю Керенского идеальным министром председателем, и, несмотря на свои заслуги в прошлом, он почти что сыграл свою роль. Но я не вижу, кто бы мог заменить его с выгодой, и не думаю, чтобы чисто кадетское или октябристское правительство действовало хоть сколько-нибудь лучше, чем нынешнее».1

Бердяев, спустя 20 лет подводил итог деятельности Временного правительства: «Временное правительство возложило свои надежды на учредительное собрание, идее которого было доктринерски предано, оно в атмосфере разложения, хаоса и анархии хотело из благородного чувства продолжать войну до победного конца, в то время как солдаты готовы были бежать с фронта и превратить войну национальную в войну социальную. Положение временного правительства было настолько тяжѐлым и безысходным, что вряд ли можно его строго судить и обвинять. Керенский был лишь человеком революции еѐ первой стадии. Никогда в стихии революции, и особенно революции созданной войной, не могут торжествовать люди умеренных, либеральных, гуманитарных принципов. Принципы демократии годны для мирной жизни, да и то не всегда, а не для революционной эпохи. В революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди склонные и способные к диктатуре. Только диктатура могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии. Нужно было взбунтовавшимся массам дать лозунги, во имя которых эти массы согласились бы организоваться и дисциплинироваться, нужны были бы заражающие символы. В этот момент большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая с одной стороны могла докончить разложение старого и с другой стороны организовать новое».2

Ине удивительно, что в такой обстановке даже столь рьяный поборник европейской демокра-

тии и порядка как Милюков к лету 1917 г. пришѐл к выводу, что «спасти Россию от анархии может лишь военная диктатура».3

Иэто были не только слова, в течение июля и августа кадеты вместе с контрреволюционными военными готовили военный переворот, избрав на роль военного диктатора генерала Корнилова.

Но не только кадеты и правые видели слабость Временного правительства, рост анархии в стране и готовились к наведению порядка. Другой реальной силой стали большевики, опиравшиеся на рабочих, крестьян и солдат. ЦК большевиков получал массу сообщений от местных партийных комитетов о том, что усталость, отчаяние масс и намечавшийся на этой почве уклон к анархизму, проявляющийся «в дикой злобе, которая в каждую минуту может вызвать неслыханно дикие выступления», что в провинции народ «бурлит», что ему уже «невтерпѐж», что «масса левеет по-анархистски». А саратовские большевики прямо предостерегали: «Если мы не хотим, чтобы

поднялось стихийное движение, обречѐнное, быть может, на неудачу, мы должны стать во главе его».4

Не случайны, конечно же, предостережения Ленина об опасности разгула анархических страстей, он отмечал «сосредоточенно-отчаянное настроение широких масс, которые чувствуют, что полумерами ничего теперь спасти нельзя, что "повлиять" никак не повлияешь, что голодные "раз-

несут всѐ, размозжат всѐ даже по-анархически", если не сумеют руководить ими в решительном бое большевики».5

Ине случайно специальный раздел главе посвящен описанию экономического и финансового положения и продовольственного кризиса в России накануне и в 1917 г., ибо не желания, программы политических деятелей и партий, а «ход событий, - говорил Ленин, - разруха жизни, голод

-вот что двигает революцию».6 И ход событий 1917 г., голод и холод, разочарование в правитель-

1Армеев Р. Заговор революции // Известия. 1987, 30 августа.

2Бердяев Н. истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С.114.

3Сазонов В.В., Логинов В.Т. Нужно ли было идти от Февраля к Октябрю? // Диалог. 1991, № 2. С. 86.

4Логинов В. Россия от Февраля к Октябрю // Коммунист. 1990, № 10. С. 19.

5Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 413.

6Там же. Т. 31. С. 379.

214

стве привели к тому, что, предупреждал Ленин: «Волна настоящей анархии может стать сильнее,

чем мы».1

Слова Ленина подтверждаются сообщениями в газете «Известия» октября 1917 г., газеты, которая была тогда меньшевистской. 1 октября 1917 г.: «Всѐ расклеивается, всѐ идет под гору: падает снабжение, падает производство, ничего нельзя достать ни за какие деньги. Рабочие чувствуют, что почва колеблется под ними». 5 октября в передовой статье утверждалось: «Мы видим резкое полевение масс, которое товарищи большевики хотят собрать в свои житницы». Народ выступает «за устранение основных источников нашего бедствия: 1) войны, 2) экономической разрухи и 3) временного порядка управления, которое никогда не приобретѐт и по существу не может иметь авторитета власти народной и сильной». 14 октября, передовая статья «На волоске»: «Неприятельские войска задерживаются в своем наступлении разве только погодой и собственной неспособностью к большим переходам». «Анархия и погромы возрастают и грозят перейти в невиданное ещѐ в истории господство прямых разбойников — состояние, которому не придумано ещѐ имени». «России грозит государственный распад». «Учредительное собрание, на которое возлагалось столько надежд, срывается самим населением, относящимся к этому огромной важности делу с очевидным равнодушием». «У нас всѐ находится на волоске от смерти: на волоске висит продовольствие, транспорт, финансы, промышленность, армия, флот, Петроград: Временное правительство и Учредительное собрание — всѐ решительно».

Передовая статья от 3 октября называлась «Волна погромов», в ней подводился итог многих публикаций: «Ежедневно газетные листы приносят длинную вереницу известий о погромах. Громят в городах и деревнях. Громят лавки и помещичьи амбары. Жгут, грабят и насилуют. Эти безобразные погромы возникают на почве неудовлетворѐнности народных масс своим положением; не пришѐл мир так скоро, как его ждали; не стал дешевле хлеб; по-прежнему нет одежды, обуви, земледельческих орудий»2.

Ленин так определял историческую альтернативу осенью 1917 г.: «...Выхода нет, объективно нет, не может быть, кроме диктатуры корниловцев или диктатуры пролетариата...».3

9.3. Приход большевиков к власти

Диктатура, и причем жѐсткая, железная диктатура, была неизбежна и необходима – только железной рукой можно было навести хотя бы минимальный порядок, заставить солдат вернуться в казармы, рабочих начать вновь работать и т.д. Это понимали все – кадеты, генералы, Керенский, создавший Директорию и потребовавший чрезвычайных полномочий в октябре, большевики. Но каковы были возможности установления той или иной диктатуры летом – осенью 1917 г.?

Установление военной диктатуры всѐ же было маловероятно. К осени 1917 г. генералы оказались, по существу, без войска, армия окончательно развалилась, солдаты не хотели воевать с немцами, ещѐ меньше было возможностей заставить их силой или обманом идти против рабочих и крестьян. Это показал корниловский мятеж, подавленный в короткий срок почти без боѐв, в основном с помощью разъяснения солдатам целей их движения на Петроград. Единственная сила, на которую в это время ещѐ могла опереться военная контрреволюция были казаки, но и они были ненадѐжны. Большие надежды реакционные круги буржуазии возлагали на немцев, но внутреннее и военное положение Германии было столь сложным, что ей было не до русской революции. Германия была заинтересована прежде всего в выводе России из войны, а этому способствовало как раз развитие революции. Страны Антанты в тот момент также были лишены возможности прямо, вооружѐнной силой, вмешаться в дела России.

Другой альтернативой разгулу хаоса и анархии было установление рабоче-крестьянской власти во главе с политической партией, способной организовать эту власть и успокоить страну.

Ещѐ один вариант событий – объединение большевиков, меньшевиков и эсеров и взятие власти через Советы или какую-то другую форму власти. Такой союз имел бы под собой мощную социальную базу, так как рабочие, крестьяне и солдаты в 1917 г. большей частью не разделяли социалистические партии, а поддерживали все, входившие в состав Советов. Так уже в марте-апреле

1Там же. Т. 34. С. 340.

2Лацис О. Перечитывая «Известия» за октябрь 1917 года // Известия. 1991. 2 ноября.

3Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 406.

215

1917 г. на 94 крупнейших заводах Петрограда с 356 тысячами рабочих политические предпочтения распределялись следующим образом: 14,6% поддерживали большевиков, 10,2% - меньшевиков и эсеров, 69,5% не определили своего отношения к партиям, но рассматривали все партии Петросовета как социалистические и не видели особой разницы между ними, 5,7% не определили своей партийной позиции.1 После корниловского мятежа было принято множество резолюций солдатами, матросами и рабочими Петрограда в пользу правительства, объединяющего все социалистические партии.

Интересные данные даѐт анализ состава II съезда Советов и результатов анкеты, которую заполняли делегаты. Согласно предварительному докладу мандатной комиссии, 300 из 670 делегатов, прибывших на съезд, были большевиками, 193 – эсерами (из них более половины – левые), 68

– меньшевиками, 14 – меньшевиками-интернационалистами, а остальные или принадлежали к мелким партиям или были беспартийными.

Анализ анкет показывает, что абсолютное большинство делегатов – 505 – поддерживали лозунг «Вся власть Советам», т.е. выступали за создание Советского правительства, которое должно было отражать партийный состав на съезде. 86 делегатов поддерживали лозунг «Вся власть демократии», т.е. создания однородного демократического правительства с участием представителей крестьянских Советов, профсоюзов, кооперативов и т.д., 21 делегат выступал за коалиционное демократическое правительство с участием представителей некоторых имущих классов, но не кадетов и лишь 55 делегатов (меньше 10%) поддерживали старую политику коалиции с кадетами.2

Рабочих, крестьян и солдат (несмотря на различия в долгосрочных интересах) в 1917 г. объединяло одно – стремление к достижению мира, переделу земли и преодолению разрухи. И чем дальше, тем больше массы отказывали в доверии Временному правительству и поддерживали Советы, как органы власти, способные решить эти проблемы. Поэтому большевики, особенно с приездом Ленина, сделали ставку на переход власти к Советам и неизменно добивались этого, используя сначала мирные средства, а затем и вооружѐнное восстание. Среди большевиков были сторонники более тесного сотрудничества с меньшевиками и эсерами.

2 сентября 1917 г. Петросовет принял большевистскую резолюцию о власти, ознаменовавшую переход этого Совета на сторону большевиков. Эта резолюция была написана лично Каменевым и одобрена ЦК и членами фракции большевиков в ЦИК и Петроградском Совете. Она была умеренной по тону и содержанию, начиналась с категорического осуждения «соглашательства», требовала отстранения от власти всех представителей буржуазии, создания власти из «представителей революционного пролетариата и крестьянства», основными задачами которой будут немедленное проведение неотложных реформ в политической, социальной и аграрной сферах. Упор в резолюции был сделан на революционную власть, а не на диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства, а предложив резолюцию, Каменев призвал к сохранению единого революционного фронта, который возник в ходе борьбы против Корнилова.

Такие же резолюции приняли Московский и ряд других Советов крупных городов. принятие большевистских резолюций о власти получило название «большевизации Советов». Программные требования этих резолюций вполне совпадали с Декларацией принципов меньшевиков и эсеров, опубликованной ещѐ в июле. Казалось бы, имелись все возможности для взятия Советами власти в свои руки и создания союза большевиков, меньшевиков и эсеров. Но всѐ вышло иначе.

2 сентября ЦИК и ИВСКД (Исполнительный Всероссийский Совет крестьянских депутатов) большинством голосов высказались за скорейший созыв Демократического совещания и поддержали Директорию, новое правительство, созданное Керенским без согласования с Советами. Исторический шанс был упущен.

Американский историк А. Рабинович объясняет поведение меньшевиков и эсеров тем, что поддержка предложенного большевиками курса потребовала бы от них отказа от прежней политики, отказа от идеи создания демократического правительства, представляющего все классы, такая поддержка свидетельствовала бы о готовности учредить новый политический строй и взять на се-

1Спирин Л.М. Россия 1917 год: Из истории борьбы политических партий. С. 164.

2Рабинович А. Большевики приходя к власти. С. 311-312.

216

бя всю ответственность за сохранение правопорядка, руководство экономикой, обеспечение необходимым продовольствием, топливом и услугами, за удовлетворение требований масс, касавшихся немедленных социальных реформ и прекращения войны. И всѐ при противодействии со стороны либеральных политиков, буржуазии и генералов. К тому же объединение с большевиками для меньшевиков и эсеров означало бы заключение союза со сторонниками социалистической революции, которую они считали преждевременной.

Главную причину отказа эсеров и меньшевиков от власти без союза с кадетами один из лидеров эсеров В. Чернов определял следующим образом: «Есть одно великое, здоровое чувство – чувство ответственности. И есть его болезненное извращение: паническая боязнь ответственности, ведущая к властебоязни. Демократия умеет побеждать. но не умеет быть победительницей, вести себя как победительница». И он замечал далее, что «если прошлые революции были ареной ожесточенной борьбы за власть, то нынешняя – за то, чтобы отказаться от власти, взвалить бремя ответственности на чьи-либо плечи».1 Лидеры меньшевиков и эсеров летом 1917 г. просто испугались взять на себя всю полноту ответственности за страну.

Другими словами, за большевиками, меньшевиками и эсерами стояли разные общественные силы с разными интересами, которые оказались для них важнее, чем общие, коренные интересы народа и государства, или они отождествляли свои частные интересы с общенародными. Никто в 1917 г. не смог подняться над своими сиюминутными интересами в пользу общих. Многие проявили себя более или менее сильными политиками, борющимися за власть, но явно не хватало государственных деятелей, государственной мудрости. Поэтому и на II съезде Советов предложение Мартова о начале переговоров с целью создания единого социалистического правительства, поначалу поддержанное почти всеми, включая большевиков, не было реализовано.

Нет необходимости писать о подготовке и проведении большевиками вооружѐнного восстания, об этом написано достаточно много, в том числе и о разногласиях среди большевиков осенью 1917 г. Но как оценить приход большевиков к власти, какое значение это имело для судеб России и самой партии большевиков?

Трудно, даже невозможно однозначно оценить приход большевиков к власти, тем более, что в разное время, в разных условиях ближайшие и конечные цели большевиков, методы их достижения, формы осуществления власти менялись, менялись и сами большевики. Опираясь на поддержку большинства рабочих и крестьян большевики смогли овладеть положением, предотвратить разгул анархии и хаоса в 1917 г., предотвратить установление кровавой контрреволюционной диктатуры, которая попыталась бы реставрировать прежнюю монархию. А попытки проделать это были. «Известия» в октябре 1917 г. сообщали о письме, изъятом у Гучкова при обыске после корниловского мятежа. Знакомый Гучкова рассказывал о подпольной работе, которую вѐл один из лидеров черносотенцев, участник убийства Распутина, Пуришкевич. Пуришкевич, «обладая большими собранными неизвестно где средствами», вѐл сильную агитацию среди офицеров с целью «создать атмосферу и обстановку, долженствующую породить исключительно диктатуру,... допускающую возможность, чуть ли не даже возврат к старому, но в улучшенном изменѐнном виде».2

То, что произошло потом, примерно с весны-лета 1918 г., гражданская война, дальнейшая разруха, гибель миллионов – это уже другая тема. Конечно, вина большевиков в развязывании гражданской войны, еѐ столь остром и жестоком характере, велика, но не только они виноваты в этом. Старое сопротивлялось и сопротивлялось не на жизнь, а на смерть. Разве не менее виновны меньшевики и эсеры, по сути, первые поднявшие знамя гражданской войны, попытавшиеся защищать Учредительное собрание, его идею, уже обанкротившуюся, с оружием в руках и давшие возможность за своей спиной собраться другим контрреволюционным силам и толкнувшим большевиков на более крайние меры, чем они сами того хотели. Разве не долгом меньшевиков и эсеров было остаться на II съезде Советов, войти в состав ЦИК и бороться там с крайностями большевиков? Многие меньшевики и эсеры признавали потом ошибочность своих действий. Так меньшевик Н. Суханов писал: «Мы ушли неизвестно куда и зачем, разорвав с Советом, смешав себя с элемента-

1Гусев К.В. Небольшевистские демократические партии в революциях 1917 г. // Россия в XX веке: Историки мира спорят. М., 1994. С. 176.

2Лацис О. Перечитывая «Известия» за октябрь 1917 года // Известия, 1991, 2 ноября.

217

ми контрреволюции, дискредитировав и унизив себя в глазах масс, подорвав все будущее своей организации и своих принципов. Этого мало: мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции.

Борьба на съезде за единый демократический фронт могла иметь успех. Для большевиков, как таковых, для Ленина и Троцкого, она была более одиозна, чем всевозможные "комитеты спасения" и новый корниловский поход Керенского на Петербург. Исход "чистых" освободил большевиков от этой опасности. Уходя со съезда, оставляя большевиков с одними левыми эсеровскими ребятами и слабой группой новожизненцев, мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей линии Ленина».1

Вплоть до Октября и сразу после него большевики нигде и никогда не ставили, по крайней мере открыто, своей задачей установление однопартийной власти, в это их нельзя упрекнуть. И на II съезде Советов и после него большевики предлагали сотрудничество и отдали ряд постов в Совнаркоме левым эсерам, а ВЦИК был многопартийным до окончания гражданской войны. Всѐ это было и не надо об этом забывать. И после Октября среди большевиков остались сторонники сотрудничества с умеренными социалистами, что нашло отражение в первом кризисе Советского правительства и конфликте с Викжелем (Всероссийским исполкомом железнодорожного профсоюза).

29 октября 1917 г. Викжель потребовал «создать новое правительство, которое пользовалось бы доверием всей демократии и обладало бы моральной силой удержать эту власть в своих руках до созыва Учредительного собрания. Такую власть можно создать только путѐм разумного соглашения всей демократии, но никоим образом не силой оружия... В видах сохранения страны и спасения революции ЦИК Всеросс. железнодорожного союза с самого начала настоящей междуусобицы признал для себя обязательным строгий нейтралитет и объявил, что единственным средством достижения мира внутри страны он признаѐт однородное правительство, в создании которого должны принять участие все социалистические партии от большевиков до народных социалистов включительно». В случае отказа от ультиматума Викжель угрожал начать забастовку в ночь с 29 на 30 октября.

В тот же день ЦК большевиков обсудил ультиматум и принял резолюцию, в которой большевики не возражали против вхождения в правительство представителей других советских партий (но это они и сами предлагали раньше), но теперь только на условиях согласия с решениями II съезда Советов и формирования правительства ВЦИКом, избранным этим съездом, что вполне естественно. Кто взяв власть в свои руки добровольно еѐ отдаст, тем более тому, кто эту власть только что потерял.

Однако меньшевики и эсеры добивались образования коалиционного социалистического правительства, ответственного не перед ВЦИК, а перед «широкими кругами революционной демократии», немедленного разоружения большевистских отрядов, вывода из правительства Ленина и Троцкого. Но какие основания были у них для выдвижения этих условий? Троцкий вполне резонно заявил на заседании ЦК РСДРП(б) 1 ноября, что «ясно только, как партии, в восстании участия не принимавшие, хотят вырвать власть у тех, кто их сверг. Незачем было устраивать восстание, если мы не получим большинства... ясно, что они не захотят нашей программы. Мы должны иметь 75% (имеется в виду количество мест в правительстве и во ВЦИК – авт.). Ясно, что мы не можем дать права отвода, точно так же мы не можем уступить председательства Ленина; ибо отказ от этого совершенно недопустим… Рвать с ними мы должны на программе, мы должны выяснить массам, что мы хотим провести в жизнь и что для этого нам нужен министерский аппарат».

Удовлетворение требований меньшевиков и эсеров означало отказ от решений II съезда Советов и возвращение к старой, обанкротившейся политике Временного правительства и неминуемый крах нового правительства. Отказ меньшевиков и эсеров от сотрудничества на платформе Декретов о земле и о мире сделал обречѐнным и Учредительное собрание.

1 Суханов Н. Записки о революции. В 3 т. Т. 3. Кн. 5-7. М., 1992. С. 343.

218

Конечно, сохранение однопартийного большевистского правительства в пѐстрой по социальноклассовому составу России было чревато тяжѐлыми последствиями и для России и для большевиков. И это понимали хорошо, если не все, то многие большевики. Группа большевиков после неудачи соглашения с умеренными социалистами вышла из Совнаркома и ВЦИК. 4 ноября они сделали следующее заявление: «Мы стоим на точке зрения необходимости образования социалистического правительства из всех советских партий. Мы считаем, что только образование такого правительства дало бы возможность закрепить плоды героической борьбы рабочего класса и революционной армии в октябрьско-ноябрьские дни.

Мы полагаем, что вне этого есть только один путь: сохранение чисто большевистского правительства средствами политического террора. На этот путь вступил Совет Народных Комиссаров. Мы на него не можем и не хотим вступать. Мы видим, что это ведѐт к отстранению массовых пролетарских организаций от руководства политической жизнью, к установлению безответственного режима и к разгрому революции и страны. Нести ответственность за эту политику мы не можем и поэтому слагаем с себя пред ЦИК звание народных комиссаров».1

Одной из причин уверенности большевиков в успехе социалистической революции в России, того, что они пошли на формирование однопартийного правительства была их искренняя и глубокая вера в неизбежность и близость мировой пролетарской революции. Вера в скорую помощь мирового пролетариата вела их к более резким, даже экстремистским, шагам в экономической и политической жизни, питало их энтузиазм и убеждѐнность в скорой победе и тем самым способствовала приходу к власти и удержанию этой власти в условиях гражданской войны.

9.4. О сущности и значении революций 1917 г.

Для понимания дальнейшей судьбы партии большевиков и всей России необходимо обратить внимание на некоторые проблемы, связанные с идеей социализма вообще и применительно к России в частности. Если до Октября вопрос о социализме как первоочередной задаче не ставился прямо и большевиками, главным было решение неотложнейших экономических, социальных и политических проблем, то теперь ситуация меняется. Лѐгкость захвата власти вскружила головы, хотя возможность социализма в России пока ещѐ тесно увязывалась с идеей мировой пролетарской революции. Вот окончание обращения ЦК РСДРП(б) о разногласиях в ЦК, опубликованного 7 ноября: «Мы твѐрдо стоим на принципе Советской власти, т.е. власти большинства, получившегося на последнем съезде Советов, мы были согласны и остаѐмся согласны разделить власть с меньшинством Советов, при условии лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству и проводить программу, одобренную всем Всероссийским Вторым съездом Советов и состоящую в постепенных, но твѐрдых и неуклонных шагах к социализму. Но никаким ультиматумам интеллигентских группок, за коими масса не стоят, за коими на деле стоят только корниловцы, савинковцы, юнкера и пр., мы не подчинимся».2

В дальнейшем большевики много говорили о введении социализма в России, о скорой победе мировой социалистической революции мирового пролетариата, который и поможет российскому пролетариату построить социалистическое общество. Но как в 1917 году, так и в последующие годы социализм был всего лишь прикрытием для глубинных процессов, протекавших в российском обществе. Многое для понимания этих процессов дает цивилизационный подход к истории России. Применительно к 1917 г. интересные факты и их анализ имеются в статье Л.И. Семенниковой «Октябрь 1917-го... Что же произошло?»

После Февраля, в условиях полной политической свободы, открыто проявились все тенденции, все возможные варианты дальнейшего развития России. Политические партии боролись за влияние на массы через прессу, агитацию и пропаганду, митинги и демонстрации, через противостояние партийных программ и списков кандидатов от партий на выборах. И по результатам выборов в 1917 г. можно оценить степень поддержки массами той или иной партии и путей развития, которые они предлагали и выражали.

1Михайлов Н. Земляной С. Ультиматум демократизму // Переписка на исторические темы. М., 1989. С. 33-34, 37, 44.

2Там же. С. 45.

219

Временное правительство и коалиция стоявших за ним сил выступали за переход на буржуаз- но-демократический путь развития западного типа. Парламентская республика с разделением властей, правовое государство и гражданское общество, рынок как способ функционирования экономики, а следовательно, неизбежное социально-классовое и имущественное расслоение и развитая частная собственность – таковы были составные элементы программы Временного правительства. Эта программа в основном привлекала образованную часть общества, а также те массовые слои, которые уже оказались связаны с рыночными структурами западного типа и являлись их приверженцами (предприниматели, высококвалифицированные рабочие, связанная с рынком часть крестьянства, мелкие собственники города и т.п.).

Безусловным сторонником западного типа развития была партия кадетов. Процент голосов, который она собирала на выборах, даѐт представление о числе сторонников этого пути. Этот процент был стабилен на всѐм протяжении 1917 г. На выборах в городскую думу Москвы (июнь 1917 г.) кадеты получили 16,8% голосов. Там же на выборах в районные думы (сентябрь) – 26,3%, но на самом деле число голосов то же самое, так как намного меньше пришло избирателей. В Петрограде на выборах в районные думы (конец мая - начало июня) – 22%, в городскую думу (август) – 21%. В целом по 50 губернским городам России на осенних выборах в городские думы кадеты собрали 12,9% голосов.

Вуездных городах и сельских районах число сторонников кадетов было значительно меньше и колебалось в пределах 5%. На выборах в Учредительное собрание кадеты вместе с союзниками получили 17% голосов.

Разумеется, в таком случае выбор западного типа развития был практически невозможен. Тем более, что его сторонники выступали за продолжение войны до победного конца.

Не была Россия и мелкобуржуазной страной. Реформа 1861 г. при всѐм еѐ огромном значении для развития России оставила много препятствий на пути формирования широкого слоя мелких частных собственников. Надельная земля была передана в собственность общинам, а не крестьянам и не подлежала свободной купле-продаже или отчуждению. Поэтому слой мелких частных собственников оставался очень тонким. А ведь именно он служит главной опорой западного бур- жуазно-демократического общества. Партийно-политические структуры либерального толка не имели прочных корней в российском обществе, в любой момент они могли быть сметены либо сверху (сторонниками самобытного пути с опорой на самодержавие и общину), либо снизу (большинством народа, не имевшим собственности и настроенным против неѐ).

Вначале XX в. западная цивилизация находилась в состоянии глубокого кризиса и она не была идеалом для подражания и отсюда распространение среди российской интеллигенции социалистической идеи как альтернативы, способной обеспечить прогресс общества, но без западных контрастов и потрясений. Но марксизм является типичным продуктом западной культуры и неслучайно меньшевики, близкие к западной социал-демократии с еѐ уважением частной собственности

иотказом от пролетарской революции, собирали на выборах всего 4% голосов. И это много, так как фабрично-заводские рабочие составляли 2% населения.

Большевизм был более сложным явлением, отражавшим российскую действительность. В 1917 г. большевистская доктрина объединила в себе антикапиталистические настроения среди рабочих, антисобственнические – среди крестьян, связанных с общиной, стремление людей в условиях войны и разрухи к социальному равенству и справедливости на уравнительных началах, укоренившиеся традиции коллективизма, непонимание подавляющим большинством населения образцов западной демократии. Лидеры большевиков выдвигали лозунги, которые не имели отношения к марксистскому социализму, но обеспечивали партии массовую поддержку: мир – народам, земля – крестьянам, власть – Советам, борьба с разрухой. Об идеях марксистского социализма, пролетарского интернационализма массы не имели ни малейшего понятия.

Но и при этом массовая база большевиков не была столь большой, как было принято считать. На выборах в городские думы большевики получили: в Петрограде 33,5% голосов, в Москве – 11,6%, по 50 губернским городам – 7,5%, по уездным – 2,2%. На выборах в Учредительное собрание – 22,5% (ведь голосовали все слои населения, а не только рабочие, как на выборах в Советы).

220