1

В главе I "Крым во внешней политике России в 1768-1775 гг.: курс на независимость" раскрывается содержание "черноморской проблемы", пути её решения в XVIII в. и проводится анализ внешней политики России в Причерноморье в первый период царствования Екатерины II.

Главное внимание уделяется рассмотрению путей решения "черноморской проблемы" в изучаемый период и определению места Крыма во внешней политике России при решении данной проблемы. Здесь анализируются события русско-турецкой войны 1768-1774 гг., а именно действия русской дипломатии в эти годы, рассматривается процесс выработки российской стороной условий мирного договора, характеризуются цели и задачи, сформулированные Советом при высочайшем дворе в начале войны, и Кучук-Кайнарджийский договор как итоговый документ войны. Изучение названных событий позволяет ответить на вопрос, насколько мирный договор 1774 г. отвечал поставленным задачам и насколько он мог решить "черноморскую проблему". Обсуждается вопрос о том, было ли предоставление Крыму независимости сознательной акцией, направленной на последующее присоединение Крыма к России.

Суть "черноморской проблемы" и некоторые пути её решения изложил Екатерине II канцлер М.И. Воронцов, представивший императрице 6 июля 1762 г. доклад под названием "О Малой Татарии". Наиболее ценными с исторической точки зрения являются выводы, к ко­торым приходит автор доклада: канцлер высказал мнение, что все насущные проблемы Росси на юге можно решить только путем отторжения Крыма от Турции. Как следует из текста документа, предлагалось два варианта: включение полуострова в состав Российской империи, либо образование независимого государства татар.

Действительная же суть крымской политики России 60-х – сер. 70-х гг. XVIII в. наиболее ярко про­явилась в ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг., в частности, в обсуждении тех выгод, которые желала получить для себя Россия при удачном исходе войны. Все действия России в войне с турками 1768–1774 гг. направлялись Сове­том при высочайшем дворе в Петербурге. Уже на втором его заседании, 6 но­ября 1768 г., был поставлен вопрос, к какому концу вести войну. Было решено добиваться сво­бодного мореплавания по Черному морю и стараться получить удобную га­вань и какую-либо крепость на побережье.

Наиболее интересным для изучаемого вопроса является заседание Совета, состоявшееся 15 марта 1770 г, на котором, по сути, решалась судьба Крыма и было принято решение не присоединять Крымский полуостров к России. Казалось бы, сам факт обсуждения вопроса должен свидетельствовать, как минимум, о наличии различных мнений среди членов Совета. Однако из протокол заседания явствует, что разногласий в отношении судьбы полуострова в Совете не было, а обсуждение вопроса о присоединении Крыма к Рос­сии и решение Совета последовали в ответ на рапорт некоего секунд-майора Бастевика, приложенный к реляции генерала графа П.И. Панина. Сама реляция не обнаружена, но в ней, очевидно, автор высказывал предположение о воз­можности или необходимости присоединения полуострова, так как в ответ на это по­слание Совет приводит множество доводов против такого шага.

Никаких колебаний среди членов Совета по данному вопросу не было. Напротив, они активно выступили против присоединения. Совету виде­лось вполне достаточным независимое от Турции существование Крыма, и именно эта политика определяла позицию русской дипломатии при выработке положений мирного договора с Турцией в этой войне. Учитывая активную и хорошо аргументированную позицию Совета против присоединения Крыма, причем позицию принципиальную, касающуюся не только конкретного, текущего момент, мы можем достаточно уверенно говорить о том, что предоставление Крыму независимости никак не рассматривалось в качестве этапа к последую­щему принятию полуострова под российскую державу.

Сама Екатерина II придерживалась той же точки зрения, то есть что обла­дание некоторыми крепостями и удобным портом способны доставить России безопасность и развитие торговли, решив тем самым наиболее важные задачи в "черноморской проблеме".

Нельзя сказать, что вопрос о присоединении Крыма к России вообще не возникал в 60-е – начале 70-х гг. О постановке этого вопроса свидетельствуют уже упомянутые факты: доклад канцлера М. И. Воронцова императрице, датированный 1762 г., обсуждение данной проблемы на заседании Совета 15 марта 1770 г. Дополнительным свидетельством, обозначающим вопрос о присоединении Крыма, является не имеющий атрибуции (авторства и датировки) документ "Рассуждение одного Российского Патриота, о бывших с татарами делах и войнах, и о способах, служащих к пре­кращению оных навсегда".¹ В нем содержится исторический обзор войн с татарами, служащий обоснованием концепции присоединения, и план конкретных действий по присоединению и освоению Крыма. Историческая часть "Рассуждения…" и, возможно, некоторые пункты плана действий появились, как можно полагать, в самом начале 1770-х гг.

Однако признавая наличие мнений о возможности или необходимости присоединения Крыма к России, мы не можем рассматривать их в качестве официального политического курса российского правительства. Документы свидетельствуют о том, что ни Совет при высо­чайшем дворе, ни сама Екатерина не предполагали в эти годы ничего более в отношении Крымского ханства, чем его отделение от Порты. В ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг. и заключения Кучук-Кайнарджийского мирного договора в 1774 г. Россия не претендовала на большие территориальные приобретения. Одной из главных целей политики России в крымском вопросе было в тот период обеспечение независимости Крыма от политической власти султана и усиление российского влияния в ханстве. Именно этот путь виделся в рассматриваемый период способом решения проблемы безопасности юж­ных границ Российского государства.

В отношении других аспектов "черноморской проблемы" (выход России к Черному морю, свобод­ное судоходство в нем и обладание портом) до начала 70-х гг. Россия не имела отчетливых планов. Крепости Керчь и Еникале далеко не сразу были определены как главные требования России (после татар­ской независимости, конечно) и как именно те пункты, которые петербургский двор желал за собой удержать. В начале войны позиция Совета по этому поводу вообще сколько-нибудь определенно не формулировалась.

Несколько более конкретно Совет высказался 15 марта 1770 г.; после во­проса о независимости Крыма обсуждалась как раз проблема мореходства и расположения русских судов у черноморского берега в одной из гаваней, и было решено добиваться в договоре с татарами, "дабы приняли они наш гарнизон в некоторые свои крепости по удобности и ближайшему усмотрению нужды, и отдали бы нам одну морскую гавань на Крымском берегу". Напротив этих слов рукою Екатерины сделана следующая пометка: "Не менее нам необходимо нужно иметь в своих руках проход из Азовского в Черное море. И для того об нем домогаться надлежит". То есть Екатерина желала видеть в своих руках Керчь и Еникале, кроме неких других крепостей и неопределенной гавани. Наиболее удобным вариантом для России и в географическом, и в экономическом, и в политическом смыслах был хорошо известный в то время порт Кафа (Феодосия).

Важным историческим событием в выработке крымской политики России можно считать овладение полуостровом войсками князя Долгорукова летом 1771 г.; введя войска в Крым и заняв большую его часть, Россия заметно усилила свои позиции в переговорах с татарами. Появилась возможность приступить к действительной реализации всех на­меченных Советом ещё в начале войны планов, и совершенно закономерно, что как раз в это время в Петербурге происходит активизация обсуждения пунктов гря­дущего с татарами подписания договора.

Из переписки лета 1771 г. императрицы с различными дипломатами и военачальниками можно сделать вывод о том, что Екатерина видела войну с Турцией законченной, считала, что Россия достигла всех намеченных планов (отторжение Крыма от Турции, овладение удобной гаванью – Кафой и проходом из Азовского в Черное море). С этого времени начинается активное обсуждение проектов мирного договора, призванного документально оформить военно-политические завоевания России.

Итогом этого политического процесса стало подписание 10 июля 1774 г. Кучук-Кайнарджийского мирного договора. Данный документ традиционно рассматрива­ется как исключительно прогрессивный документ, решивший многие задачи России в Черноморском регионе, и, главное, оторвавший Крым от Порты. Эта оценка вполне согласуется с широко распространенным представлением о том, что предоставление полуострову независимости – это этап имевшейся у российского правительства политической программы по при­соединению Крыма к России.

Нисколько не преуменьшая значение этого документа, мы рассматриваем итоги русско-турецкого договора сквозь призму конкретных задач, стоявших перед Петербург­ским двором в Черноморском регионе, в свете соответствия пунктов договора тем конкретным целям и задачам, которые были определены Советом ещё в первые годы войны: получить удобную гавань на Черномор­ском берегу (в первую очередь Кафу, но желательно вместе с Керчью и Еникале); добиться от Порты признания свободного мореплавания для всех русских судов по Черному морю; добиться полной независимости крымских татар от власти султана,что должно было сделать крымцев мирными созидателями и доставить югу России спокойное существование.

Стремясь как можно скорее подписать мирный договор с турками, Россия, несмотря на блестящие победы русского оружия и на море, и на суше, пошла на ряд важных уступок. Первая уступка была сделана уже в предшествующем Кучук-Кайнарджийскому миру договоре с татарами (от 1 ноября 1772 г.) и касалась Кафы (Феодосии): эту гавань пришлось оставить за татарами, а уже обосновавшийся там флот был переведен в Керченский залив, где не было условий для создания серьезной морской базы и строительства крупных судов. Уступка Кафы была сделана в пользу главного требования России – независимости Крыма от Порты.

Другая уступка, уже в переговорах с турками, касалась ограничения русского судоходства по Черному морю судами определенного калибра. Однако этот пункт уже не имел стратегически важного значения, так как желаемую гавань Россия так и не получила, а на Дону и Азове крупные суда строиться не могли.

Самая главная, как оказалось в дальнейшем, уступка относилась к независимости Крымского ханства. По условиям Кучук-Кайнарджийского мирного договора турки все-таки сумели оставить за собой право утверждения крымских ханов султаном как покровителем всех мусульман. Это право турков, хотя и носило по договору чисто формальный характер, оказалось очень сильным рычагом влияния на татарское общество, для которого понятия религиозного главенства и административной подчиненности были не всегда различимы.

Таким образом, Кучук-Кайнарджиский мирный договор не решал задачи выхода России к Черному морю и свободного мореплавания. Но все же главнейшая цель – отторжение Крыма от власти Турции и, как результат, стабилизация обстановки на южных границах России, казалась достигнутой.

Однако уже первый год (с лета 1774 г. по осень 1775 г.) независимого существования Крымского ханства показал, что устройство северопричерноморского региона на условиях Кучук-Кайнарджийского мира не решало и проблемы безопасности юга России. После получения независимости Крымское ханство становится ареной межимперской и внутриполитической борьбы. С одной стороны, Порта не собиралась отказываться от своих пре­тензий на Крым и при удобном случае охотно вмешивалась во внутрикрымские клановые междоусобицы. В Петербурге же с целью не допустить возврата Крыма под власть турецкого султана созревает решение возвести на ханский трон своего ставленника, способного реформировать экономику и социальную сферу Крыма.

С другой стороны, получив незави­симость, татары не стали мирными созидателями своей страны. В ханстве развернулась борьба различных татарских родовых кланов, стремившихся при­влечь на свою сторону султанский Диван. Ситуация осложнялась характерной для пограничных зон «сомнительной лояльностью населения», склонного к переходам на сторону победителей в кризисные моменты.

Нерешенность "черноморской проблемы" становилась все более очевидной, и вместе с этим назревали перемены в крымской политике России. С целью изменить положение дел в ханстве в свою пользу осенью 1775 г. Россия предпринимает первую (и неудачную) попытку возведения на ханский трон своего ставленника – Шагин-Гирея. С этого времени (конец 1775 г.) начинается новый этап в крымской политике России, связанный со стремлением русского правительства изменить расстановку сил в ханстве, утвердить крымскую независимость и реализовать на деле пункты Кучук-Кайнарджийского мирного договора.

В главе II "Крым во внешней политике России в 1776-1783 гг.: от проекта независимости к проекту присоединения" рассматривается ситуация в Крыму в период независимости: приход к власти Шагин-Гирея и его реформаторская деятельность в ханстве, влияние внутренней обстановки на полуострове на российскую политику в отношении татарского государства. Прослеживается динамика крымской политики России – от курса на утверждение независимости полуострова к осознанию необходимости его присоединения. В главе рассматриваются вопросы, связанные с началом процесса включения Крыма в общеимперское пространство России.

По мере того, как в Крыму периодически вспыхивали межклановые столкновения, а турки все более проявляли своё стремление вернуть полуостров, в российской столице все больше осознавали действительные корни возникшей проблемы. Причины нестабильности Крыма коренились, в первую очередь, в социально-экономической отсталости крымского общества. Для создания действительно независимого как в экономическом, так и в военном отношении татарского государства необходимы были кардинальные реформы. Осуществить их и предстояло русскому ставленнику Шагин-Гирею.

Первая неудачная попытка возведения Шагина на престол по­казала, что в данном случае невозможно ограничиться одной лишь морально-политической поддержкой кандидата; стала очевидной необходимость тщательной подготовки операции, и, возможно, вооруженной поддержки своих сторонников в Крыму.

Практически весь 1776 г. русское правительство ведет подготовку к возведению Шагин-Гирея на ханский трон. На Кубани и в Крыму разворачивается целенаправленная работа по изы­сканию и консолидации прорусски настроенных представителей татарского общества. Одновременно идет подготовка к вооруженной поддержке Шагина во время избрания его в ханы. В результате в марте 1777 г. во главе ханства утвердился российский ставленник Шагин-Гирей, попытавшийся провести целый ряд серьезных преобразований.

Так, чтобы освободиться от гнета вековых традиций, Шагин решает перенести столицу государства в приморскую Кафу (Феодосию), где начинается строи­тельство дворца. Переездом из Бахчисарая хан стремится избавиться от дав­ления крупнейших крымских феодалов, выступавших против каких бы то ни было нововведений. Шагин-Гирей вводит новую систему управления в ханстве: создается иерархическая служба с оп­ределенным окладом жалованья, выдаваемым из казны, местные чиновники лишаются права брать поборы непосредственно с населения. Для обеспечения безопасности независимого государства новый хан предпринимает попытку создания регулярной армии, для чего производит пе­репись населения и постановляет брать с каждых пяти домов по одному воину, возлагая на эти дома обязанность снабжения воина оружием, лошадью и всем необходимым.

По мере того, как все шире разворачивалась реформаторская деятель­ность в Крыму, воз­растало недовольство татарского населения новым ханом. Особенное недоволь­ство вызвало создание регулярного войска, что подразумевало посто­янную службу, чего у татар никогда не было, так как крымско-татарское войско собиралось в поход по призыву хана и прекращало свое существование каждый раз, когда этот поход заканчивался. Недовольство реформами, наряду с традиционным антирусским на­строем, подогреваемое постоянно присутствовавшими среди татар турецкими агентами, привело к массовому восстанию в Крыму, разразившемуся в первых числах октября 1777 г. Это восстание стало, пожалуй, самым масштабным за всю историю независимого Крыма.

События татарского восстания 1777 – начала 1778 гг. заставили задуматься о невозможности сохранения татарской самостоятельности, о чем писал П.А. Румянцев в конце 1777 г. к Екатерине. Именно с конца 1777 г. русская политика в отношении Крыма становится осознанно направленной на присоединение полуострова к России. Становится очевидной невозможность сохранения крымской независимости, и рубеж 1777 – 1778 гг. является тем переломным моментом, когда крымская политика России меняет курс от проекта независимости к проекту присоединения.

Свидетельством нарастающей активности в обсуждении планов присоединения Крыма является вторая часть «Рассуждения…», появившаяся, очевидно, не ранее второй половины 1775 г. В записке содержится достаточно подробный план действий (из 11 пунктов) по присоединению и даже начальному освоению Крыма; многие из пунктов этого плана были реализованы на практике. Во всяком случае, сходство статей "Рассуждения…" с реаль­ными событиями в Крыму действительно очевидно. Так, например, в статье 3-й "Рассуждения…" говорится о необходимости ввести междоусобицы среди различных татарских кланов², и действительно, с се­редины 70-х годов XVIII в. в Крыму не прекращаются бунты и распри. В 5-й статье говорится о желательности выселения ненадежных татар из Крыма. После присоединения Крыма всем, кто желал остаться, была предоставлена такая возможность, тем же, кто занимал протурецкую по­зицию, различными способами давали понять, что их выезду в Турцию никто не мешает. Планы по заселению полуострова христианскими народами, изложенные в 9-ой статье "Рассуждения…", также реализовывались очень последовательно: Г.А. Потемкиным при­глашались болгары, греки, немцы, армяне, переселялись русские крестьяне из внутренних областей империи. Нашел применение на практике и пункт № 10, в котором предписывалось вернуть городам Крыма их древние греческие названия. В Крыму были пе­реименованы уже существовавшие населенные пункты; вновь образуемые города получали греческие названия.

Сквозь призму нового направления крымской политики России следует рассматривать события вокруг полуострова, происходившие в период с 1778 по 1783 гг. Выселение христиан из Крыма (1778 г.), подписание Айналы-Кавакской конвенции (1779 г.), "греческий проект" (начало 1780-х гг.) связаны с курсом на присоединение Крыма и являются этапами осуществления данного проекта.

В изучаемый период обнаруживаются и первые признаки начавшегося процесса включения Крыма в общеимперское пространство России. Одной из действенных форм этой интеграции была кооптация крымско-татарской знати путем принятия на службу или в подданство с назначением им содержания из русской казны; одновременно была сознательно ослаблена экономика самого ханства, что делало представителей местной элиты ещё более зависимыми от Российской державы.

К первым шагам в деле «увязывания» социально-экономических сфер России и Крыма можно отнести и нововведения на приобретенных Россией еще до присоединения полуострова крымских землях (Керчь и Еникале, с прилегающими к ним территориями). Так, 28 марта 1775 г. был издан указ о дозволении грекам селиться в Керчи и Еникале. В указе говорилось, что "им, а также всем другим, изъявившим желание поселиться в том месте, поселение дозволяется, при том со всеми их семейст­вами. При этом, расходы по переселению берет на себя Российская казна"³. Эти меры русского правительства имели целью не только создание противовеса татарскому населению и защиту русских крепостей, но и решение чисто экономических задач. Так, вместе с распоряжением Сенявину о постройке "потребного числа транспортных судов для перевозки поселенцев" Г.А. Потемкин предписывает построить в Керчи или Еникале "особый торговый дом" для прибывающих греков⁴. Кроме того, для проживающих в тех городах греков устанавливалась беспошлинная тор­говля.

Таким образом, в социально-экономическом плане вовлечение Крыма в сферу российского влияния началось значительно раньше официального вхождения полуострова в состав Российской империи. Однако меры социального характера касались только верхней, элитарной части татарского общества, а экономические преобразования и нововведения относились лишь к очень маленькой части крымской земли, прилегающей к российским крепостям.

После 1783 г., когда Крым официально стал частью Российской территории, включение его в общеимперское пространство продолжилось и проходило уже сразу в нескольких направлениях.

Глава III "Интеграция Крыма в общеимперское пространство после его присоединения к России (1783-1802)" посвящена дальнейшему вхождению полуострова в общеимперское пространство и первоначальному освоению его земель после акта присоединения.

В данной главе рассматриваются некоторые особенности устройства традиционного крымско-татарского общества, изучается проблема несовместимости крымской и российской систем землевладения и землепользования. Основное внимание уделяется мерам русского правительства по сглаживанию обнаружившихся противоречий и выстраиванию отношений с местным татарским населением, а также шагам по дальнейшей интеграции социально-экономической сферы полуострова в общеимперское пространство.

Начальный этап освоения Крымского полуострова ознаменовался очевидными достижениями. Во-первых, территория полуострова подверглась детальному описанию и изучению; полученной в ходе этих исследований информацией пользовались в дальнейшем все администраторы Крыма. Во-вторых, были заложены основы новых отраслей хозяйства: шелководства, виноградарства и др. Уси­лиями Г.А. Потемкина были сохранены лесные массивы полуострова, подвер­гавшиеся беспорядочной вырубке со стороны татар. Были определены и направления колонизационной политики: именно в эти годы в Крыму появляются первые немецкие колонисты, массово переселяются в Тавриду греки и болгары. В дальнейшем поселения этих колонистов вырастут в крупные, часто экономически преуспевающие колонии.

Крым стал редким примером достаточно компромиссного решения неизбежных конфликтных ситуаций между новыми землевладельцами (в основном русских помещиками) и местным татарским населением. С одной стороны, удалось обойтись без репрессий и ущемления прав местного населения, с другой, производилась раздача земель новым владельцам под перспективные хозяйственные проекты, которые должны были, по мнению русской администрации в Крыму, вдохнуть жизнь в экономику полуострова. В то же время к устойчивому компромиссу удалось прийти лишь в начале XIX в. Конец же XVIII в. характеризуется крайней неурегулированностью прежде всего в поземельных отношениях.

Первый период освоения Крымского полуострова (1783 – по начало XIX в.) характеризуется широким содействием помещичьей ко­лонизации со стороны русского правительства. Однако географическое положение Крыма, отделенного громадными степными пространствами от коренных русских областей с развитым помещичьим хо­зяйством, стало причиной замедленного развития колонизационного процесса.

Кроме того, успех развития полученных русскими владельцами имений в Крыму, как и успех развития хозяйства и экономики полуострова в целом, стал своего рода заложником политики центра в отношении местного татарского населения. Руководствуясь политическими соображениями и некоторыми принципами гуманности и оставив местное население при их прежних образцах ведения хозяйственной деятельности, русское правительство сделало невыгодным, а иногда и просто невозможным, экономическое развитие отдаваемых русским владельцам территорий.

В конце XVIII в. в Крыму сложилась ситуация, когда на территории раздаваемых русским помещикам имений оставались частновладельческие земли татар на тех условиях их эксплуатации, какие практиковались в Крымском ханстве. При этом местное татарское население не могло быть закрепощено и принудительно быть использовано для работы на землях новых землевладельцев. Их отношения должны были основываться, во-первых, на принципах арендования земельных участков татарами без личной зависимости, во-вторых, на условиях наемного труда. Такие отношения строились с огромным трудом, что, в свою очередь, служит ярким свидетельством неспособности (или неготовности) русского производственного сектора к организации хозяйства на принципах иных, нежели использование крепостного труда. Помещики не сумели организовать работу своих владений на базе наемной рабочей силы, без крепостных. Неопределенность социальных и хозяйственных взаимоотношений между местными татарами и новыми землевладельцами приводила к поземельным спорам и, в конечном итоге, парализовала развитие помещичьих владений и экономики всего полуострова.

Оживление и медленное развитие экономики и всего хозяйства Крыма начинается только после того, как в результате деятельности специально созданной "Комиссии по разбору поземельных споров в Крымском полуострове" в первые годы XIX в. удается разрешить многочисленные конфликтные ситуации в системе землевладения на полуострове. С деятельностью указанной комиссии, то есть с первых годов XIX столетия, начинается следую­щая страница в истории освоения Крымского полуострова.

На вопрос о том, насколько в целом Крым был интегрирован в общеимперское пространство в результате всех предпринятых русским правительством мер в первые два десятилетия после присоединения, однозначно ответить невозможно. С одной стороны, формирование новых органов власти проходило при самом тесном взаимодействии русской администрации с представителями местного населения. С целью максимально сгладить переход от старой системы управления к новой в ряды местного управления были привлечены многие прежние чиновники ханского двора. Таким образом, в административной и военной сферах процесс интеграции шел без явной напряженности. С другой стороны, в ходе хозяйственно-экономического освоения обнаружились глубокие противоречия. Прежде всего, это видно на примере выстраивания новой системы поземельных отношений.

На начальном этапе интеграции Крыма в общероссийское пространство имела место определенная оппозиционность со стороны местного национального сообщества, проявившаяся, в частности, в эмиграции татар с крымской территории, в случаях некооперативного поведения местного населения и уклонения от обязанностей, вмененных ему русской администрацией. Вместе с тем акций открытого сопротивления не было, а пассивное сопротивление (за исключением эмиграции) не получило широкого развития и не оказало серьезного влияния на мирный в целом интеграционный процесс.