Литература

1. Арманд А. Д., Таргульян В. О. Принцип дополнительности и характерное время в географии // Системные исследования. М., 1974. С. 146–153.

2. Герасимов И. П. Конструктивная география: цели, методы, результаты// Изв. Всесоюз. геогр. о-ва. 1966. № 5. С. 2–8.

3. Маринич А. М. О комплексной программе исследований по региональному природопользованию // Географические аспекты рационального использования природных ресурсов Украинской ССР. К., 1982. С. 3–10.

4. Мостепаненко М. В. Философия и методы научного познания. Л., 1972. 265с.

5. Преображенский В. С., Александрова Т. Д. Геоэкологические принципы проектирования природно-технических систем // Геоэкологические подходы к проектированию природно-технических систем, М., 1985. С. 26–45.

6. Сочава В. Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск, 1978. 318 с.

Региональные историко-физико-географические исследования природа крыма и её освоение в эпоху энеолита (опыт историко-ландшафтного анализа)1

Опубликовано в журнале «Физическая география и геоморфология». – К. : Вища школа, 1983. – вип. 30. – С. 57–65.

Разработка теоретических основ регионального рационального природопользования требует методических приемов установления направления и скорости преобразовательной динамики местных геосистем под совокупным воздействием естественных и антропогенных факторов, определения их роли в дифференцированном и интегральном аспекте. В связи с этим возрастает необходимость разработки приёмов междисциплинарного историко-ландшафтного анализа взаимодействия природы и общества на примерах конкретных территорий. В этом отношении особый интерес представляет, Крым как регион со сложной ландшафтной структурой, характеризующийся длительным и относительно интенсивным хозяйственным освоением.

Ф. Энгельс [1, с. 33] подразделял первобытную историю на период преимущественно присвоения готовых продуктов природы путем охоты и собирательства и период введения активно влияющего на природу скотоводства и земледелия, овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. За нижний временной рубеж исторической географии мы принимаем начало неолитической революции в истории развития человечества. В Крыму этот период приходится на энеолит. На более ранних этапах человек служил биологическим, внутренним фактором развития природы [19].

По поводу состояния природы Крыма в целом и отдельных его регионов в эпоху энеолита в литературе существует ряд мнений. По схемам палеогеографической периодизации голоцена, предложенным разными авторами, эпоха энеолита приходится на разные периоды [25].

Нет также однозначных представлений о локальных позднеголоценовых деформациях земной коры [3, 11, 18], эвстатических колебаниях уровня омывающих Крым морских водоёмов [8, 10, 12, 17, 22, 26, 32], климатических [4, 5] и в целом ландшафтных [2, 15] условиях жизни и хозяйственной деятельности человека в эпоху энеолита.

Работы о природе Крыма в эпоху энеолита содержат нередко взаимоисключающие представления. Относительно мало сведений имеется о виде и интенсивности хозяйственного освоения отдельных частей полуострова, развитии производящих отраслей хозяйства. Пока не установлен момент окончательного перехода к скотоводству и земледелию как основным видам занятий. И потому предпринята попытка по возможности восполнить эти пробелы на основе исследования состояния некоторых компонентов природы и археологических памятников эпохи энеолита.

Ранний энеолит (конец IV – первая половина III тыс. до н. э.) Крыма представлен материалами стоянок кая-арасинского и курцовского типов, а развитой и поздний (вторая половина III – начало II тыс. до н. э.) энеолит – содержимым курганов и поселений кемиобинской и ямной культур.

Под термином поселения подразумеваются места площадью не менее 40 – 100 м² с хорошо выраженным культурным слоем. Стоянки – это места (20 – 40 м²) временных (сезонных) остановок небольших групп охотников или скотоводов со слабо выраженном культурным слоем и отсутствием строительных остатков. Местонахождения – места находок единичных археологических предметов.

Существенное влияние на особенности динамики геосистем Крыма в эпоху энеолита оказывали изменения уровня омывающих полуостров морей. На основе анализа работ, посвященных характеристике процесса изменения уровня Чёрного и Азовского морей, и личных исследований мы присоединяемся к мнению тех учёных, которые считают, что в III тыс. до н. э. уровень Чёрного моря был ниже современного примерно на 10 –8 м [17], что в эту эпоху происходило заполнение котловины Азовского моря [26] и ещё не было Сиваша [21].

Для установления колебаний увлажнения Крыма в позднем энеолите мы использовали данные о годовом стоке Днепра за последние 4125 лет [27], восстановленные по сведениям об отложениях в Сакском озере [28]. Величина увлажнения по отношению к норме уменьшалась от 1,15 в XXII в. до 1,0 в XIX в. до н. э.

Настоящей летописью климатических и в целом ландшафтных условий эпохи энеолита являются почвы. В. П. Золотун [9] занимался изучением почв, погребенных под разновозрастные насыпи курганов, на Юге Украины. В Крыму им исследованы в ряде северных районов палеопочвы в зонах современных каштановых, темно-каштановых и южных чернозёмных почв. Он высказал мнение, что за последние 5 –4,5 тыс. лет на месте зоны современных каштановых почв располагались каштановые и светло-каштановые. Широтная аномалия почвенных подзон к северу, а в Крыму к югу связана, как он считает, с влиянием Сиваша, береговой линии моря и лиманов, откуда воздушными потоками непрерывно транспортируются легкорастворимые соли, отрицательно влияющие на физические и химические свойства, а также скорость эволюции почв. В связи с этим во второй половине голоцена более высоким сохраняется содержание легкорастворимых солей в профилях каштановых и солонцовых почв Присивашья.

Для примера приведем результаты изучения почв, погребённых под энеолитические насыпи двух больших курганов, располагающихся в промежуточных частях Крыма. Ногайчинский курган находится в нескольких километрах к западу от пгт. Нижнегорского в полосе современных лугово-чернозёмных карбонатных глубоко солончаковатых легкоглинистых почв, а курган Золотой – у пос. Битумное Симферопольского района – в поясе чернозёмов мицелярно-карбонатных южных малогумусных, развитых на красно-бурых плиоценовых глинах. Анализ подкурганных почв подтверждает выводы ряда исследователей [14] о том, что за последние 45 веков почвы не эволюционировали в другие генетические типы. За это время лугово-чернозёмные солончаковые почвы в районе Ногайчинского кургана перешли в глубокосолончаковатые. Наряду с рассолением происходит их постепенное осолонцевание. Содержание натрия увеличивается с 1,8% в горизонте 0 – 10 см палеопочвы до 4,6 % в дневной контрольной. В профиле палеопочвы с поверхности выделяется осветленная тонкослоеватая (4 см) прослойка (А_о), как у серо-бурых пустынных почв. В. П. Золотун [9] отмечает, что в солонцеватых южных чернозёмах и в зоне каштановых почв Украины в последующем мощность этого слоя непрерывно увеличивается, а в зоне несолонцеватых черноземов она позже становится темнее. Следовательно, наличие её в палеопочве Ногайчинского кургана обусловлено не столько существовавшими в эпоху энеолита гидротермическими условиями, сколько солевым режимом почв. Наличие же в гумусовом горизонте этой палеопочвы пленок (корочек) стально-серого цвета свидетельствует, наоборот, о достаточно благоприятном климате времени формирования её профиля.

Особый интерес представляет анализ почв из-под энеолитической насыпи Золотого кургана и дневной контрольной. Количество гумуса в верхнем горизонте дневной почвы всего на 1 % больше, чем в палеопочве. Количественный состав обменных оснований характеризуемых почв изменился незначительно, но качественный – существенно. Если, по данным В. П. Золотуна [9], на юге Украины с возрастом отмечается уменьшение обменного натрия и магния, а границы отношения кальция и магния становятся шире, то в описываемом нами случае наблюдается обратная тенденция изменения этих показателей. Так, количество обменных натрия и магния увеличивается почти в 2,5 раза в дневной контрольной почве по сравнению с погребенной энеолитической, а границы отношения кальция и магния становятся, наоборот, уже, хотя и остаются достаточно широкими (5:1). Если по данным анализа почвенного поглощающего комплекса с течением времени происходит осолонцевание характеризуемых чернозёмов, то по данным анализа состава водной вытяжки наблюдается сильное рассоление современных дневных почв по сравнению с их погребёнными аналогами. Содержание хлора и сульфатов уменьшается почти в 10 раз. Правда, сравнение по верхнему сильно динамичному по величине содержащихся солей горизонту почв не вполне показательно. Весьма вероятно, что погребение почвы в энеолите под выброс глины из ямы произошло в сухой летний сезон, когда соли были подтянуты к дневной поверхности, а образцы из современной почвы нами отобраны после осенних дождей в середине ноября. Тем не менее величины, характеризующие рассоление, довольно значительны. Очевидно, упомянутые тенденции направленности процессов связаны с увлажнением и относительным смягчением климата в современную эпоху, а также обусловлены фактором времени. Из-за этого происходит выщелачивание гипса из почвенного профиля и внедрение натрия в поглощающий комплекс, то есть процессы рассоления при осолонцевании.

Палеопочвы из-под обоих курганов относятся к степному типу почв. Изменения, прежде всего, их солевого режима сказались на эволюции растительного покрова. Существовавшие в эпоху энеолита, очевидно, ползучепырейные и мятликовые остепненные луга у Ногайчинского кургана сменились к настоящему времени степями с преобладанием типчака, а бедноразнотравно-злаковые степи у Золотого кургана – разнотравно-злаковыми. Поскольку в исторической географии особое внимание уделяется анализу не только пространственных, но и временных аспектов организации географической и исторической реальности [20], то исследование качественного своеобразия историко-географических явлений возможно нередко в иных, чем теперь, пространственных границах.

Исходя из локальных особенностей природы, видов и интенсивности освоения; этнической принадлежности населения, авторы, по предложёнию А. А. Щепинского, выделяют в Крыму восемь историко-географических районов (табл. 1), которые в ряде случаев отличаются от современных физико-географических выделов названиями, границами и соответственно занимаемыми площадями. В равнинном Крыму обособляются Северо-Крымский низменный (Присивашский прибрежный), Тарханкутский (увалистый), Центрально-Крымский равнинный, Керченский (холмисто-грядовый) регионы, а на остальной части полуострова – Северный предгорный, Южный предгорный и горный (горнолесной), Яйлинский и Южнобережный.

В Крыму открыто около 50 стоянок и поселений раннего энеолита. Пока не известны погребения этой эпохи. Вероятно, захоронения совершались в грунтовых, бескурганных коллективных могильниках типа Мариупольского в Приазовье или Долинки в Северном Крыму. Следовательно, в эту эпоху ещё не сложилась чёткая социально-экономическая дифференциация. Среди находок преобладают кремневые орудия (81 %), кости животных (9,5 %), керамика (7,6 %), остальные предметы составляют главным образом отходы собирательства. Среди кухонных отходов – 70 % кости диких животных (табл. 2). В Северо-Крымском регионе преобладают кости быков, лошадей, осла европейского, оленя благородного и мелких парнокопытных [30], в Керченском – лошадей, осла, зубра, оленя благородного, джейрана, мелких копытных, лисы [16], в Южном предгорном и горном – свиньи, косули, оленя, лошадей, рыси, волка [6]. На морском побережье Южнобережного и Тарханкутского регионов 95 %, отходов составляют раковины устриц и мидий [31], а в горном – в культурных слоях много раковин улиток. Одни исследователи полагают, что их собирали для употребления в пищу, другие – для откорма свиней.

Кости прирученных (одомашненных) быков, овец, свиней преобладают в Северо-Крымском и Керченском регионах [16, 30]; свиней, быков, овец, собак, кошек – в Южном предгорном и горном [6]. Находки муфты мотыги (VI слой в Замиль-Кобе (II) кремневых пластинок-вкладышей серпов в Таш-Аире I [13]; зерновой» ямы в Кая-Арасы [23] свидетельствуют о зарождении земледелия в эпоху энеолита.

В развитом и позднем энеолите в Северном Причерноморье и в Крыму возникает культура создания погребальных сооружений – курганов. Изучение топографических материалов, данных аэрофотосъёмок и наземных исследований в течение последних 20 лет дает основание А. А. Щепинскому полагать, что к началу 70-х годов текущего столетия в Крыму имелось не менее 11 тыс. курганов (0,42 кургана на 1 кв. км). Столько же курганов было, очевидно, и в эпоху энеолита, так как случаев уничтожения их абразией морей и Сиваша не зарегистрировано (они располагаются не менее чем в 0,5 км от береговых обрывов). Специальными исследованиями А. А. Щепинского не обнаружено следов уничтожения курганов. Кроме того, не обнаружено и могильников у позднеэнеолитического населения Крыма. (Начало интенсивного изучения курганов приходится на середину 70-х гг. нашего столетия в связи с резким развитием орошаемого земледелия на полуострове).

Таблица 1. Распределение позднеэнеолитических памятников и населения по: регионам Крыма

Район	Территория, кв. км	Количество стоянок, поселений	Количество курганов		Количество погребений			Население
			всего	из них изучено, %	изучено	в среднем в кургане	во всех курганах	Одновременно проживало, чел	Плотность, чел/кв. км
Северо-Крымский низменный	2285	4	1386	8,8	458	3,8	5267	277	0,1
Тарханкутский	2430	3	1880	4,4	88	1	1880	99	0,4
Центральный Крымский равнинный	9930	2	3911	2,4	214	2,3	8995	473	0,04
Керченский	3000	2	1822	11	182	1	1822	96	0,03
Северный предгорный	2065	3	1052	8	118	1,3	1368	72	0.04
Южный предгорный и горный	4260	20	1100	7,6	90	1	1100	58	0,01
Яйлинский	342	4	25	12	3	1	25	1,3	0,004
Южнобережный	1088	5	8	12,5	–	–	–	–	–

Таблица 2. Костные остатки диких и домашних животных (особей) из стоянок Крыма

Период	Мартыновка	Фронтовое I	Ленинское I	Луговое I	Ени-Сала I	Курцы	Таш-Аир I	Заминь-Коба II
Неолит	20* 75	40 72,5	6 83,3	5 80	– –	– –	22 72,7	51 82,4
Нео-энеолит	– –	39 64,1	7 57,1	2 50	– –	4 25	40 85	14 64,3
Ранний энеолит	– –	– –	– –	7 42,9	4 25	– –	19 73,7	– –

* Верхняя цифра – всего костных остатков, нижняя – из них костных остатков диких животных, %

Помимо курганов к этому времени относятся стоянки и поселения, содержащие ныне преимущественно обломки керамики, изделия из камня, кости животных. Анализ их показывает, что около середины III тыс. до н. э. охота и скотоводство составляли основу хозяйства, позже стало доминировать скотоводство, а в конце эпохи – и развитое земледелие. Разводили тогда мелкий и крупный рогатый скот, свиней и лошадей. Землю обрабатывали мотыгами и пахотными орудиями, используя быков, урожай убирали серпами с кремневыми вкладышами.

Из 11 тыс. курганов за 160 лет раскопано не менее 800, а научно документировано около 680. Как видно из табл. 1, в курганах погребено не менее 20 тыс. человек энеолитической эпохи. Антропологическое изучение почти 100 захоронений показало, что средняя продолжительность жизни человека в позднем энеолите в Крыму составляла 26 –26,5 лет, а людей старше 15 –35,5 лет. Таким образом, в течение 500 лет в Крыму одновременно проживало в среднем не менее 1050 человек (см. табл. 1). Судя по материалам курганов и числу стоянок, Яйлинский и Южнобережный регионы были наименее освоены. Здесь обнаружены преимущественно места кратковременных стоянок пастухов и собирателей моллюсков на морском побережье.

Наибольшая, концентрация стоянок и поселений приходится на горно-лесную часть Крыма, где, очевидно, в зимнее время сосредоточивалась основная масса населения, откочевывавшая сюда с равнинно-степных и Яйлинских регионов. Стоянки и поселения располагались здесь, как правило, в местах, хорошо защищенных от ветров северных румбов, рядом с источниками пресной воды и участками, пригодными для придомного скотоводства и земледелия. К сожалению, здесь не удалось выявить все курганы из-за значительной пересеченности, древней освоенности и залесенности местных геосистем. В равнинном Крыму и на Керченском полуострове преобладало, по-видимому, отгонно-кочевое скотоводство, а в горах Крыма в основном оседлое население занималось свиноводством, отчасти разведением крупного рогатого скота, овец, позже – лошадей, а также земледелием. На яйлах выпасали овец, а в конце энеолита сюда, как и на приозёрные низменности Тарханкута и Северного Крыма, пришло земледелие.

Судя по составу кухонных отходов, в горном Крыму тогда обитали олени, благородные и обыкновенные, косуля европейская, козы (бараны), сайга, кабаны, лошади, белка обыкновенная, зайцы русаки, черепахи болотные. На Керченском полуострове объектами добычи были бизоны, туры, джейраны, лошади.

Локальные особенности природы Крыма в эпоху энеолита были в отдельных случаях существенно иными, чем в настоящее время. На, это указывают также особенности вида и интенсивности его освоения.

Северо-Крымский регион на юге ограничен изогипсой 10 м. Как видно из табл. 1, севернее этой линии резко возрастала плотность населения. Вдоль низовьев современных речек, сухоречий и балок, берегов Сиваша располагались стоянки и поселения. Судя по распространению, мощности и составу илов Сиваша, на его месте в энеолите находились котловины заболачивающихся подов [21]. Луга по днищам впадающих речек, лугово-болотная и водно-болотная растительность вокруг проточных пресных и солоноватых конечных водоёмов обеспечивали надежным кормом и давали укрытие диким, а затем и одомашненным животным. Очевидно, до южной границы региона речки и нынешние сухоречья имели постоянный водоток. Значительную роль в их питании играли источники, которые и сейчас есть на, берегах Сиваша. Судя по находкам древесины в погребальных сооружениях, вдоль речек тянулись ленты древесно-кустарниковых зарослей, преимущественно из тополей, ив, ильмовых.

Интересно то, что культурный слой Мартыновской неолитической стоянки (I половина IV тысячелетия до н. э.) в Центральном Присивашье отчасти затоплен солоноватой водой одноименной балки, а энеолитические подкурганные захоронения в Прикаркинитской части низменности находились в грунтовой роде до сооружения Северо-Крымского канала [30]. В связи с этим трудно допустить, что тогда, уровень моря был выше современного, как считает В. П. Федоров [22].

По сравнению с другими регионами Крыма наиболее существенное изменение претерпела морская береговая линия в Прикаркинитской части Северо-Крымской низменности. Это обусловлено тем, что залив расположен в пределах погружающейся в голоцене Каркинитской впадины, берега его, сложены податливыми к абразии жёлто-бурыми суглинками, и тем, что он образует входящий угол относительно сильных сгонно-нагонных ветров. Примерно в таком же по положению Таганрогском заливе Азовского моря величина этого явления достигает 6 м (Таганрог) [7]. Учитывая изложенное и принимая во внимание распространение донных отложений [17], можно предположить, что часть Каркинитского залива, которая находится к востоку от с. Портового, образовалась в послеэнеолитическое время. По наблюдениям нашим и Ю. Д. Шуйского [29], скорость отступания участка берегового клифа, расположенного севернее Бакальской косы и теперь составляет в среднем 6 м в год.

Отсутствие в эпоху энеолита части Каркинитского залива, Сиваша, отчасти Азовского моря [26] обусловило существенно иную, чем теперь, природную среду условий: освоения сопредельных территорий. Иными, но менее отличными от современных, были условия природной среды энеолитических племен в других регионах Крыма.

Итак, археологические материалы дают основание уверждать, что в Крыму, переход от присваивающего хозяйства к производящему произошел в эпоху развитого и позднего энеолита. Здесь на этот период приходится так называемая «неолитическая революция». Настоящий вывод, правда, не согласуется с мнением тех исследователей, которые считают, что он произошел в мезолите или неолите. Его можно считать уточнением положения А. А. Формозова [24], что в конце неолита и в начале энеолита производящее хозяйство становится господствующим, ибо в мезолите и неолите оно делало лишь первые шаги.