meshcheriakov_istoriia_i_kultura_iaponii_14

Лучник очень испугался, но про себя решилтак. Если он и должен участвовать в охоте, то не забудет, что было явлено ему во сне, и ни за что не станет стрелять в ту оленуху.

Вназначенныйденьлучникстяжелымсердцем, противсобственнойволи, отправился на охоту. Дело было в середине второго месяца, день на десятый. Наместник велел начинать. Лучник заметил стадо из семи-восьми оленей, среди которых была крупная оленуха. Он взял в руки лук, натянул его и, привстав в седле, стременами направил коня в погоню, [...] пришпорив его. Лучник напрочь забыл о том, что было явлено ему во сне. Он выстрелил, и его стрела с раздвоенным наконечником вонзилась оленухе в обращенный к нему правый бок. Подстреленная оленуха повернулась к нему, так что он смог увидеть ее морду, и оказалось, что на самом деле у нее лицо его матери и она кричит: «Ах, как больно!». Тут лучник вспомнил о том, что было явлено ему во сне. Но хоть он и раскаялся и пожалел [отом, что сделал], толку от этого уже не было. Онтут же спешился и весь в слезах отбросил лук и стрелы. Прямо на том же месте он обрезал себе волосы и стал монахом.

Наместник же, увидев это, страшно удивился и спросил, в чем дело. Тогда лучник рассказал ему обо всем, как ему приснился сон и как он подстрелил оленуху. Наместник сказал:

— Глупец, что же ты не объяснил мне раньше! Если бы я знал истинную причину, я бы позволил тебе не участвовать в сегодняшней охоте.

Нохотьнаместникисказалтак, делатьбылоуженечего, ибывшемулучнику оставалось только вернуться домой.

На рассвете следующего дня он отправился в достойный горный храм, что был в том краю. Его стремление постичь Путь было глубоко, он и вовсе не помышлял о том, чтоб пойти на попятный. Он стал высокочтимым святым мудрецом и достиг многого в своем подвижничестве. Хоть лучник и совершил тяжкий грех8, а все же, благодаря ему, он вышел из дому. Так передают этот рассказ.

Рассказ 19–8. О том, как сокольник увидел сон и вышел из дому

В стародавние времена в Западной части столицы9 жил человек, по роду занятий сокольник. Звали его [...]. Унего было несколько сыновей, и он их всех обучил мастерству разведения охотничьих соколов.

Сокольникэтотбылпривязанксвоемуделувсейдушой. Онтаклюбилсвоих соколов, что и ночью, и днем, и во сне, и наяву только о них и помышлял. По ночам он часто держал соколов на руке, пока не рассветет, а дни проводил в полях, охотясь на фазанов. У себя дома он держал семь-восемь соколов на деревянном насесте, и там же были привязаны десяток-другой охотничьих псов. Летом, чтобы прокормить соколов, он убивал столько всякой живности, что и не счесть. Зимой проводил дни в полях и ловил фазанов. Весною заготавли-

8Убийство отца или матери— один из тяжелейших грехов по буддийским понятиям.

9В Киото.

они оба упали на землю. Псарь подбежал, отогнал сокола, схватил Таро и [...] свернулемушею. Услыхавпоследнийжалобныйкриксына, отецбудтосамрасстался с жизнью. Ему показалось, что кто-то взял нож и вырезал ему внутренности.

Чтожесмоимвторымсыном, Дзиро? — подумалониопятьувидел, какпес подбирается к кустарнику, где спрятался Дзиро, и принюхивается. Не помня себя от ужаса, он смотрел, как пес бросается на Дзиро и хватает его. Дзиро в отчаянии бил крыльями, но тут подбежал охотник и точно так же [...] свернул ему шею.

Теперь он стал искать глазами своего третьего сына, Сабуро, и увидел ту же картину: пса, который подобрался к кусту, где спрятался Сабуро. Сабуро не выдержал и взлетел, но псарь вскинул свою палку и метнул ее прямо в голову Сабуро, так что тот замертво упал на землю.

Теперь все его дети погибли, и он могтолько горько плакать и беспокоиться о жене. Она же взлетела в небо еще дотого, как ее нашли собаки, и устремилась к северным горам. Кто-то из сокольников увидел ее и выпустил вдогонку своего сокола, а сам поскакал следом. Жена летела очень быстро и успела укрыться в расщелине у основания ствола сосны, но там до нее добрался пес и схватил ее.

Сокол сел на сосну, и охотник забрал его. Сам же отец прятался глубоко в зарослях, там, где и трава была высока, и колючий кустарник разросся, но даже не одна, а целых пять или шесть собак, звеня колокольцами, подбежали к его убежищу. Он не выдержал и взлетел, ища спасения в северных горах, и тут несколько соколов и сверху, и снизу кинулись за ним в погоню. По земле бежала свора собак и звенела колокольцами. Сокольники скакали за ним на конях. Псари колотили палками по кустам и [...].

Так он пытался улететь и опрометью нырнул в густые заросли кустарника. Соколы уселись на верхушку дерева и звенели колокольчиками, показывая собакам место, где он укрылся. Собаки подбежали туда, куда подозвали их соколы, нашли место, где он спрятался, и принялись вынюхивать. Теперь бежать былонекуда. Псарикрикамиподгонялисобак, иемуказалось, чтонаднимгремят раскаты грома. В отчаянии, уже и не думая спастись, он сунулся головой вниз в самую гущу куста, задом кверху. Собаки со своими колокольцами подбирались все ближе. «Это конец!» — подумал он и проснулся.

Весь в поту, он осознал, что это был сон, и вдруг понял: «Это же мне сейчас показали, что я делал, натаскивая соколов. Много лет я убивал фазанов, а сегодняночьюяпонял, каковоимбыло, сколькостраданийяпричинялим. Грехи мои безмерны!».

Не дожидаясь рассвета, он отправился к своим соколам и всем птицам, какиеунегобыли, иперерезалверевки, которымионибылипривязаны. Собакам он разрезал ошейники и всех их разогнал. Все снасти, какие имел и для соколов, и для собак, он собрал вместе и сжег.

Затем он со слезами на глазах рассказал жене и детям о своем сне, отправился в почтенный горный храм, обрезал там волосы и стал учителем Закона. С тех пор он превратился в святого мудреца, днем и ночью памятовал о будде

Амиде и, говорят, лет через десять с лишком самым достойным образом скончался. Вот что воистину благородно. Так передают этот рассказ.

19–32. Рассказ о том, как божество из края Митиноку отблагодарило Тайра-но Корэнобу

В стародавние времена наместником в край Митиноку был назначен Тай- ра-но Корэнобу, сын асона Садамори11. Когда он вступил в должность, то, желая поклониться местным божествам, объехал все святилища, какие были в том краю. Вуезде[...] емупопалосьмаленькоепридорожноесвятилищестремя-че- тырьмя деревьями. Место выглядело так, будто люди сюда и не захаживали.

Наместник, поглядев на него, спросил у свитских:

— Здесь есть какое-нибудь божество?

И один из местных, пожилой чиновник, который, похоже, помнил былые времена, ответил:

—Некогда здесь пребывало весьма достойное божество. Во времена, когда наместником был генерал Тамура12, кто-то из священнослужителей оказался замешан в нехорошем деле, пошли слухи, так что даже донесли двору. Поклонение божеству тогда было приостановлено, ежемесячные подношения [от местных властей] прекратились, и святилище захирело. Тогда и люди перестали приходить, и теперь уже давным-давно никто здесь не был. Так мне рассказывал мой дед, а ему лет восемьдесят. Получается, все это случилось около двухсот лет назад.

Тогда наместник сказал:

—Ах, как нехорошо! Божество ведь ни в чем не провинилось. Будем чтить его, как прежде.

Он задержался ненадолго в том уезде, проследил, чтобы поросль вокруг вычистили, и созвал местных. Люди быстро отстроили святилище, так что оно стало большим. Потом собрали ежемесячное подношение, а имя божества внесли в список13.

Наместник считал, что поступил по справедливости, и думал, что божество, конечно, должнорадоваться, нозавсевремяегослужбыоннезаметилни одного подтверждения этому, и ему не приснилось ничего необычного.

Когда срок службы наместника подошел к концу, он отбыл в столицу. А через два-три дня после того, как он уехал, тому самому [пожилому] чиновнику приснился сон. Будто бы к нему явился какой-то человек, и говорит:

—Там за воротами вас вызывают. Идите скорее.

Чиновник было замешкался, думая про себя, что теперь, когда господина наместника здесь уже нет, в этих местах его больше вызывать некому. Но не-

11Тайра-но Корэнобу (даты жизни неизвестны) стал наместником края Муцу (Митиноку) после 987 г. Его отец Тайра-но Садамори ( , ум. 989) считается родоначальником рода Ходзё, будущих регентов при сёгунах Камакуры и фактических правителей страны.

12Саканоуэ-но Тамурамаро (758–811) — знаменитый военачальник, служил государю Камму. Второй человек в Японии после Отомо-но Отомаро, именуемый сёгуном.

13Списокбожествкрая, которыхнадлежало чтить ежемесячными подношениями состороны властей.

Тут чиновник проснулся.

Подивился он своему сну и рассказал обо всем людям: мол, вот что мне опять приснилось. Они же сказали так. Если господина бывшего наместника действительно назначили в край Хитати, тогда, видать, и вправду чудесное откровение явило божество. Тут из столицы как раз прислали грамоту о назначениях. Посмотрели люди— их бывший наместник уже стал наместником края Хитати!

Так подумать — [история] в высшей степени трогательная и благородная. Жителитогокраявсёусерднеечтилибожество. Аоно, обладаяискреннимсердцем, знало, что такое долг благодарности, и неустанно воздавало им добром. С тех пор было явлено еще множество благих чудес. В жизни того чиновника, кому снились сны, все переменилось, и теперь ему везде сопутствовал успех.

Знающие люди одобрительно говорили: «Отдавать долг благодарности — дело, которому радуются будды и небеса, божество тем самым избавилось от страданий». Так передают этот рассказ.

Литература

Бабкова М.В. Монашеский и мирской пути в «Собрании стародавних повестей // Религиоведческие исследования. 2019. № 1 (19). C. 29–49.

Кондзяку моногатари-сю: [Собрание стародавних повестей] / под ред. Конно Тоору , Икэгами Дзюнъити , Коминэ Кадзуаки , Мори Масато . Токио: Иванами , 1993–1999. (Син Нихон котэн бунгаку тайкэй [Новое большое собрание памятников японской классической литературы]. Т. 33–37).

Кондзяку web — Кондзяку моногатари-сю: [Собрание стародавних повестей] / Кё:то: дайгаку дэнси тосёкан [Электронная библи-

отека университета Киото]. URL: https://edb.kulib.kyoto-u.ac.jp/exhibit/konjaku/ kj_top.html

Трубникова Н.Н. Закономерные чудеса: буддийский взгляд на чудесное в «Собрании стародавних повестей». Часть I // Вопросы философии. 2019. № 2. С. 82–93; Часть II // Вопросы философии. 2019. № 3. С. 98–109.

Kelsey W. Didactics in Art: The Literary Structure of Konjaku Monogatarishū, Ph.D. Dissertation. Bloomington: Indiana University, 1976.

Боги, будды, люди и храмы в «Беседах о делах старины»

М.С. Коляда

«Беседы о делах старины» («Кодзидан») — сборник поучительных рассказов сэцува, составленный в 1212–1215 гг. Минамото-но Акиканэ (1160–1215). Один из разделов собрания отведен рассказам о храмах и святилищах. В статье представлена попытка на материале подборки рассказов из пятого раздела, посвященных важнейшим храмовым комплексам — Исэ дзингу:, Ивасимидзу Хатимангу:, Камо дзиндзя, — проанализировать особенности религиозного мировоззрения Акиканэ. На примере этих историй можно увидеть, каким образом религиозно-философские концепции могут воспроизводиться в литературе сэцува. Акиканэ не излагаеттеоретические положения отдельно, он помещаетихза повествование, заставляя говорить вместо автора порядок рассказов, отбор сюжетов, переклички между рассказами, изложение историческихфактов или ихнамеренное искажение. В повествовании о храмахи святилищахАкиканэ в большей степени концентрируется не на истории священных мест как таковой, а на отдельных ярких событиях и— в особенности— преданиях о чудесах. Принцип отбора тех или иных сюжетов часто сразу не очевиден. На первый взгляд построение свитка может показаться хаотичным, однако на самом деле раздел отличает очень четкая и продуманная структура. Одной из главных идей для рассказов пятого раздела является концепция совместного почитания богов и будд, в этом ключе рассматривается культ божества Хатиман и Камо даймё:дзин; «Кодзидан» становится ярким примером того, как отражается в сэцува теория хондзи суйдзяку, в рамкахкоторой боги-ками воспринимаются как «воплощения» буддийских почитаемых.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: «Кодзидан», «Беседы о делах старины», Акиканэ, сэцува, хондзи суйдзяку, боги, святилища, храмы, Ивасимидзу, Хатиман, Камо, Исэ.

ВначалеXIII столетияМинамото-ноАкиканэ , высокопоставленный чиновник, к тому времени уже принявший монашество, составил сборник поучительных рассказов сэцува — «Беседы о делах старины» ( , «Кодзидан»), произведение по-своему загадочное, исполненное интеллектуальной игры, где автор, на первый взгляд, не говорит «от себя» почти ничего. Отобранные рассказы (часто совсем не те, что кажутся в известных источниках наиболее красочными и поучительными) Акиканэ распределил по шести разделам, пятыйизкоторых— внеговошло54 рассказа, — посвященхрамамисвятилищам. Можнолипонять, взглянувнаних, какиерелигиозныеконцепцииразделялавтор сборника, для изложения каких идей он выбрал эти рассказы?

Труд Акиканэ лишен пояснений к общему содержанию разделов, рассказы свитка, посвященного храмам, как это вообще свойственно рассматриваемому сборнику, отличаются краткостью и— зачастую— отсутствием четко выписанной морали. Религиозные аспекты никак не поясняются, и часто очевиден прямой расчет автора на знакомство потенциального читателя с определенным корпусом текстов или концепций. Более того, иногда и само построение текста создает впечатление, что рассчитан сборник на читателей не чужих, не посторонних, на принадлежащих к определенному кругу, а потому способных

иидентифицировать персонажей по одному лишь не самому известному прозвищу1 и понять, какой смысл в том, что в описываемых событиях принимали участие именно эти люди, а не какие иные. В этом отношении если «Кодзидан»

ипохож не на чтение «для своих», а на дидактическое сочинение, то скорее на методичку преподавателя, чем книгу для самостоятельного изучения: особенно явным это становится, например, при сравнении «Бесед о делах старины» со «Сборником наставлений в десяти разделах» ( , «Дзиккинсё:»), где рассказ об отдельном случае, будто в учебнике, часто снабжен подробным разъяснением и сопоставлен с другими поучительными примерами, жизненными и литературными.

Втакой ситуации сложно в полной мере судить об авторском замысле, но в пятом свитке прекрасно видна продуманность структуры сборника, в частности в первых рассказах раздела, посвященных главным почитаемым местам страны.

Открывают свиток— закономерно— истории о первом святилище из списка «Двадцати двух»2 — Исэ дзингу: , причем самый первый рассказ посвящен пожару во Внутреннем святилище, Найку: , а второй — разрушению Внешнего, оно называется Гэку: или Тоёукэ Дайдзингу:, главное почитаемое божество в нем — не Аматэрасу, как во Внутреннем, а Тоёукэ-но Оомиками. Оба рассказа мало чем отличаются от записи в хронике, повествование в них сухое и сжатое. Но вместе с тем эти фрагменты создают ассоциативную связь с тематикой предыдущего свитка, посвященного воинам, и перекличку с началом свитка следующего, заключительного, который отведен в основном историям о разнообразном человеческом мастерстве, но начинается

срассказов о зданиях. В первом рассказе сгорело святилище Исэ не случайно,

апотому, что на главную государеву святыню напали грабители; правда, «тело божества», священное зеркало, спаслось из пламени само по себе. Перечислив, кто и как был наказан за произошедшее, Акиканэ добавляет, никак не поясняя свои слова: «С седьмого месяца того года [десятого года Энряку, 791] до года четырнадцатоговоевалисварварами-эмиси. ПолководцамибылиОтомаро, Та-

1Так в рассказе 5–13. См.: [Намаи, 2005, с. 72]. Рассказы в данной статье обозначаются так: первая цифра— номер свитка, вторая— номер рассказа в свитке.

2Двадцать два святилищных комплекса были выделены в начале периода Хэйан как имеющие особую поддержку государева двора, что выражалось в церемониальных аспектах (паломничества государя, проведение государственно важных обрядов и т.п.) и пожертвованиях [Grapard, 1988, p. 248].

мурамаро. В двенадцатом году перенесли столицу. В тринадцатом году двор переехал в Хэйан» 3.

С третьего рассказа Акиканэ переходит к историям о чудесах бога Хатимана — сюжетов, посвященных этому почитаемому, в свитке вообще больше всего. Если про Исэ составитель говорит словно потому, что так полагается и совсем обойти святилище вниманием нельзя, то к культу Хатимана он относится с куда большим интересом. Пристрастность его обоснованна: Акиканэ, сам служивший начальником Министерства наказаний, Гё:бусё:, имел тесные родственные связи с семьей распорядителей-бэтто: из святилища Ивасимидзу Хатиман-гу:, к этому роду принадлежала его мать. Неудивительно, что в пятом разделе сборника, где упомянутытри с лишним десятка храмов и святилищ, только Ивасимидзу посвящено (в той или иной степени) семь рассказов, есть истории и о других святилищах Хатимана.

Именно в серии рассказов о Хатимане впервые становится очевидно, что составитель сборника в полной мере разделял учение о родных богах как «воплощениях» буддийских почитаемых, хондзи суйдзяку, а Хатиман для него — в первую очередь бодхисаттва. Совместному почитанию богов и будд было несколько обоснований. Боги могли мыслиться как страдающие существа, способные обратиться к Пути Будды (их судьбу можно было улучшить с помощью сутр или изготовления изображений в буддийском обличье)4. Могли ками восприниматься и как подвижники, бодхисаттвы, либо как «отпечатки-следы» (суйдзяку) будд— «исконной основы» (хондзи), — которые, «умерив свое сияние» явилисьвкачествебогов, болеепонятныхлюдямсущностей5 (см.: [Трубникова,

Бачурин, 2009, с. 158–159]).

Поклонение Хатиману как Великому бодхисаттве сложилось к IX в., были и объяснения его почитания в рамках логики хондзи суйдзяку, в соотнесении с разными буддами6. Важно, что Акиканэ в первом же рассказе серии не просто говорит о почитаемом как о бодхисаттве, но поясняет, какая именно из ипостасей Хатимана для него является ключевой. Речь здесь идет о выборе изображения божества. Принц Ацудзанэ, иначе— Ацуми (893–967) был восьмым сыном государя Уда и отличался талантами в различных искусствах, особенно же — в музыке. Ацуми преподнес святилищу две деревянные статуи Хатимана, а затем оказалось, что этитворения угодны бодхисаттве не в равной степени:

5–3

Принц Ацуми изготовил два образа Великого бодхисаттвы (один в облике монаха, а другой — в облике мирянина), подготовил подношения. После того как он вознес молитвы, смотрит стрепетом— а в подношения [бодхисаттве] в облике монаха

3Переводы выполнены по изданиям [Кодзидан..., 2005; Синтю: Кодзидан, 2010]. Отомаро— Оотомо-но Отомаро (731–809), первый обладатель титула сэйи-тайсё:гун как звания. Тамурамаро — Саканоуэ-но Тамурамаро (758–811).

4Этот ранний подход можно увидеть, например, в дневнике Сугавара Митидзанэ, где излагается история божества Хико-но ками и усмирения эпидемии годов Ё:ро: [Kanda, 1985, p. 11].

5Соотношение богов и будд наглядно показано в мандалах, см. илл. 1.

6О различных сторонах почитания Хатимана см.: [Дулина, 2018].