meshcheriakov_istoriia_i_kultura_iaponii_14

—Это ты в прежние годы забрался в мои кладовые и украл сокровища? По всему, что я слышал о твоих проделках, я думаю: это ты. Не скрывай же!

Зять это услышал, рассмеялся и говорит:

—Да, это я. Но не надо тревожить прошлое!

Ивместе с царицей уехал к себе. А государь-тесть думает: этот удивительный человек своими хитростями в итоге меня одолел и даже женился на моей дочери!

Позже другие цари этого государя не презирали. Это все из-за достоинств царя-зятя! Так передают этот рассказ.

Рассказ о том, как в доме на Девятой улице

вХорикаве плакала женщина, убившая мужа

Встародавние времена, в годы Энги20, государь вечером отдыхал в палатах Чистоты и прохлады21 и вдруг вызвал к себе архивных чиновников. Один чиновник явился, и государь молвил: к юго-востоку отсюда слышу я женский плач. Скорее разузнай и доложи. Чиновник, получив приказ, позвал караульных, велел зажечь огни и обыскать жилую часть дворца, но ни одна из женщин там не плакала.

Время позднее, никого нет, чиновник вернулся, доложил, а государь ему: поищи хорошенько! В этот раз искали в зданиях восьми министерств, во всех казенныхпомещенияхкюго-востокуотпалатЧистотыипрохлады, прислушивались, но никаких голосов не услышали. Опять вернулись, доложили, что и в зданиях восьми министерств никого нет, а государь велит: значит, ищите вне дворца! Чиновник тогда сразу запросил в Конюшенном ведомстве коня, сел в седло, выслал вперед караульных с фонарями, и все они большой толпой двинулись из дворца на юго-восток по столице. Всюду слушают, но во всем городе тихо: не то что женского плача, а вовсе никаких голосов не слышно.

Наконец, доехали до Хорикавы, до Девятой улицы. А там в одном из небольших домиков плачет женщина. Чиновник из Архива удивился: неужто государь расслышал ее голос?! Остановился перед домиком, велел караульным бежать во дворец и доложить: во всей столице тишина, никакая женщина не плачет, только на девятой улице в Хорикаве плачет одна. Караульные побежали, возвращаются и говорят:

—Приказаноэтуженщинунемедлядоставитьводворец. Онавсердцесвоем питает коварные помыслы, плачет притворно! Таков приказ государя.

Чиновник велел схватить женщину, а она говорит:

—Мой дом осквернен! Этой ночью ворвались грабители— и вот, убили моего мужа. Его мертвое тело пока лежит в доме.

Рассказывает, а сама рыдает без конца. Но, следуя приказу, ее все же схватили и доставили во дворец.

Доложили, в чем дело, а ее оставили вне жилого дворца. Государь вызвал служилых Сыскного ведомства и отдал женщину им. Молвил:

20901–923 гг., время правления государя Дайго:.

21, Сэйрё:дэн, одно из дворцовых зданий, где помещались жилые покои государя.

Японский император тэнно в исследованиях Цуда Сокити

(1873–1961)

К.В. Шуплецова

Цуда Сокити является яркой фигурой японской исторической науки. В статье «Рассуждения об императоре» он предпринял попытку разобраться в истоках термина «тэнно», а также проанализировать его место в политической жизни Японии, основываясь не только на японских, но и на китайских источниках.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: японский император, тэнно, Цуда Сокити, японская историческая наука.

После реставрации императорской власти в 1868 г. японское правительство поставило перед собой задачу укрепить положение страны на мировой арене, чтобы не допустить ее колонизации европейскими государствами. Наряду с повсеместной модернизацией, затронувшей политические и социальные институты, обнаружилась необходимость формирования единой японской нации. Проблема заключалась в том, что до середины XIX в. японец скорее ощущал себя жителем одной из провинций, нежели подданным Империи, представителем японской нации. Таким образом, правительство встало на путь создания японского национализма.

Одной из его составляющих (и впоследствии — элементом японской государственной идеологии) являлась интерпретация событий прошлого, которая способствовала бы «правильному» представлению об истории развития японского государства. История любой страны отражает определенный культурный код народа. Была ли она полна побед и достижений, или сохранились лишь воспоминания о поражениях — все это непосредственно влияет на становление национальной идентичности и представления себя в системе «свой» — «чужой» (в данном случае— японцы и остальной мир). Формируя коллективную память, государство создавало систему взглядов и ценностей населения, тем самым обеспечивая себе поддержку подданных. Это включало обожествление фигуры императора, занимавшего центральное место в политике, истории, идеологии Японии вплоть до поражения во Второй мировой войне.

Перед японскими историками стояла задача отразить в исследованиях преемственность в родной культуре, уникальность японского народа, а глав-

ное — божественное происхождение императора. Стоит отметить, что большинство преподавателей истории в университетах страны в тот период так илииначеявлялисьгосударственнымислужащими, чтообъяснялоподчинение исторической науки политическим целям [Brownlee, 1997, p. 92–93].

Цуда Сокити был одним из представителей школы историков-ревизиони- стов. В отличие от большинства видных историковтого времени он не являлся выпускником Токийского императорского университета (ведущего университета страны), где была сильно развита школа источниковедения, и предпочитал работать с историографическими материалами, за что был не очень любим своими коллегами.

Лейтмотивом его исследований стало разделение мифологии и истории Японии. По мнению Цуда, прогрессивной общественности нельзя воспринимать буквально историко-мифологические своды VII–VIII вв., для которых была характерна сакрализация власти. Впрочем, историк понимал, почему

вЯпонии сложилось объединение мифа и реальной истории. Это позволяло японцам чувствовать себя особенными, выделять себя среди других народов, так как ими правило божество.

Вто время как его коллеги из Токийского императорского университета стремилисьвосстановитьподробнейшуюхронологиюсобытий, Цудапопытался взглянуть на историю «целиком», задавшись вопросами «когда» и «каким образом» сформироваласьимператорскаявластьвЯпонии. Ужесуществующие доводы о реальности событий, изложенных в летописях, он подвергал сомнению. Также он подчеркивал китайское влияние, оказанное на авторов летописей, поскольку источники были написаны на китайском языке, а все даты указаны в соответствии с китайским календарем. Наравне с этим он усомнился в преданиях о первых японских императорах и искал доказательства существования этих государей. Цуда раскритиковал труд «Кокутай-но хонги» (1937 г.),

вкотором авторы смело апеллировали к фактам из двух главных летописных сводов.

Японский политолог и историк Кимура Токио выделилтри основныхтезиса исследований Цуда Сокити:

1) мифы отражают не исторические события, а «рассказы», зафиксированные представителями последующих поколений;

2) мифы были созданы в политических целях служащими императорского двора Ямато;

3) нельзя утверждать, что все мифы были выдумкой придворных историографов, так как в них сохранились и народные предания [Кимура, 1978, с. 34].

Подвергать сомнению факты, изложенные в «Кодзики» и «Нихон сёки», считалось преступным, поэтому в 1940 г. Цуда оказался в опале, его труды были запрещены, и он был лишен права преподавать в университетах. Он предстал перед судом и был признан виновным в «отрицании существования первого императора Дзимму».

Егоисследования«Кодзики» и«Нихонсёки», помнениюяпонскогоисторика Иэнага Сабуро, отнюдь не представляли собой разрушительную критику системы императорской власти Японии, а скорее, наоборот, способствовали ее

244 К.В. Шуплецова

укреплению: «Оценив модернизацию и рациональность императорской власти, Цуда задумался о том, что одновременно с демократизацией политики и освобождением от представлений отом, что император несет ответственность за политические решения, император становится “живым символом народно-

го духа”» [Кимура, 1978, с. 34].

Рассмотрим более подробно одно из ранних сочинений Цуда Сокити. Статья «Рассуждения об императоре» («Тэнно ко») была опубликована в 1920 г. в журнале «Восточный вестник» («Тоё гакухо»). В ней Цуда, обращаясь к китайским и японским историческим сочинениям, в том числе мифолого-лето- писным сводам «Кодизики» и «Нихон сёки», старается разобраться с термином «тэнно», историей его появления и спецификой применения в древней Японии. Целью этой работы было установить, насколько прочно китайские идеи и понятия вошли в политическую жизнь современной Японии.

Анализируя мифолого-летописные своды, Цуда отмечает, что в «Нихон сёки» бином«тэнно» встречаетсярядомсименамигосударей, начинаяссамого императора Дзимму, а в «Кодзики» уже иная ситуация. Чаще встречаются тер-

мины «микото», «оокими», затем «субэрамикото» или «сумэрамикото» ( ).

Иероглифическое сочетание «тэнно» начинает широко применяться во время правления императрицы Суйко (593–628 гг.). При этом необходимо отметить, что в государственных хрониках императорского двора Суй Ян-ди (604–617) по отношению к принцу Сётоку еще в 608 г. использовали термин «хигаси-но тэнно», [Такуэй, 2019].

Цуда отмечает, что в китайских хрониках в период правления императрицы Суйко сочетание иероглифов встречалось регулярно. Ясно, что втот моменттермин «тэнно» не закрепился прочно в японском языке в повседневном использовании, и тем не менее стал часто фигурировать в дипломатической переписке. Целью введения этого понятия была демонстрация независимости от китайского двора. При этом историк отмечает, что после императрицы Суйко снова наблюдается некий «провал» в использовании бинома «тэнно» [Цуда, 1920, с. 101–102].

Далее Цуда пытается размышляет о появлении термина «тэнно» в Китае. Иероглиф означаетуправлениеВселеннойипротивопоставлениевсемуземному. Тэнно (кит. тяньхуань) уподоблялся Полярной звезде, которая занимала центральное место в китайской астрологии. Также это наименование употреблялось по отношению к любому из трех властителей, считающихся наиболее влиятельными вождями племен на территории Китая. Цуда выражает уверенность втом, что и в даосскихтрактатах тэнно почитался за божество и считался Небесным владыкой.

В период правления государыни Суйко чиновники смогли воспользоваться религиозными идеями в политических целях. Укреплению монаршей власти естественно способствовало представление об императоре как о божестве, Небесном правителе. В V–VI вв. в Японию проникло большое число китайских идей, включая даосские верования, которые касались достижения бессмертия и развивались в Китае в ту эпоху. Японские мифы во многом схожи с китайскими: так, встречаются одинаковые сюжеты в «Нихон сёки»

Ле Гофф Ж. История и память / пер. с фр. К.З. Акопяна. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013.

Такуэй Уяма. Тэнно-но ёбина ва нихондзин-но кигаи-о араваситэиру [Обращение к императору отражает дух японцев] // То:ё: кэйдзай онлайн. 13.01.2019. URL: https://toyokeizai.net/articles/-/259116

Цуда Сокити. Тэнноко: [Рассуждения об императоре] // Тоё: гакухо:. 1920.

№ 10 (3). С. 99–121.

Brownlee J.S. Japanese Historians and the National Myths, 1600–1945: The Age of the Gods and Emperor Jinmu. Vancouver: UBC Press, 1997.

Военный дом Такэда. Наставления Такэда Нобусигэ

В.Ю. Климов

Клан Такэда существовал в истории Японии с конца периода Хэйан (794–1185) до периода Сэнгоку (1467–1573). На пике своего могущества клан обладал территорией, куда входили девять провинций. В 1558 г. Такэда Нобусигэ (1525–1561) написал наставление, состоящее из 99 статей на камбуне. Оно представляло собой правила поведения в обществе не только для сына автора, Нобутоё (1549–1582), но и для всех вассалов дома Такэда. В тексте содержится множество цитат из китайской классической литературы. Наставление было включено в рукопись под названием «Ко:ё: гункан». Эта книга была написана Косака Масанобу (1527–1578), одним из наиболее доверенных вассалов Такэда Сингэн (1521–1573).

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Такэда Нобусигэ, Такэда Сингэн, Такэда Нобутоё, наставления, правила для вассалов дома Такэда, «Ко:ё: гункан».

Род Такэда — один из самых влиятельных и старинных военных домов Японии в Средние века. Его представители оставили заметный след в истории страны начиная с первого сёгуната Камакура (1185–1333)1. Образование рода восходит к Минамото Ёсимицу (Синра Сабуро:) (, ?–1127), известному отпрыску ветви Сэйва Гэндзи . Ёсикиё(?–?), сын Ёсимицу, из уезда Такэда провинции Хитати2 был переведен в поместье Итикава (уезд Яцусиро-гун, провинция Каи)3. Особняк Нобуёси(1128–1186), праправнука Ёсимицу, в провинции Каи4 находился в деревне Такэда , от этоготопонима и была образована фамилия. Во время междоусобной борьбы между Минамото и Тайра (1180–1185) Нобуёси выступил на стороне Минамото, одержавших победу, и получил за это назначение на пост военного губернатора провинции Суруга (Суруга сюго-сики, ). Его сын Нобумицу (1162–1248) отличился во время волнений годов Дзё:кю: (Дзё:кю:-но ран, , 3-й год девиза Дзё:кю:, 1221 г.) и был отмечен тем,

1Герб рода см. илл. 1.

2. Ныне это город Хитатинака в префектуре Ибараки ( ).

3. Ныне это город Итикава даймонтё:, уезд Ниси-Ясиро-гун, префектура Яманаси ( ).

4Теперь это город Нирасаки , префектура Яманаси.

(Эйкё:-но ран, , 1439 г.) Такэда сделали правильный выбор, поддержали военное правительство и сёгуна в борьбе против Асикага Мотиудзи(1398–1439), наместника в Камакура (Камакура кубо:, ), и тем самым усилили собственные позиции в провинции Каи. Однако их обладание провинциейнивкоемслучаененазватьполнымибезоговорочным. Впериодс 1492 по1517 г., во-первых, всамойсемьеТакэдатлелипротиворечиямеждуотдельными ее членами, лояльность вассалов не была безупречной, всегда можно было ожидать предательства, а во-вторых, беспокойные могущественные соседи в лице Имагава Удзитика (1471–1526) из Сумпу и Хо:дзё: Со:ун (1432–1519) изОдавара ожидалитолькоудобногомомента, чтобы вторгнуться в земли Такэда.

Наконец противоречия в военном доме преодолел Такэда Нобутора(1498–1574), известный также под именем Нобунао и прозвищем Сакё:-но дайбу 6. Он был отмечен титулом Муцу-но ками («повелитель провинции Муцу»). В 1507 г. четырнадцатилетний Нобутора после смерти отца Нобуцуна стал главой военного дома. Его дядя, младший брат отца, Абуракава Нобуёси (Такэда Нобуёси , ?–1508), при под-

5Теперь это часть префектуры Хиросима .

6Изначально это была должность при дворе— глава левой, то есть восточной, половины Киото. В системе рицурё:сэй управление административными, судебными, налоговыми, транспортными проблемами было возложено на глав двух администраций столицы: левой (восточной)

иправой (западной) части Киото. Если обернуться спиной к северу, оставив за спиной императорской дворец дадйдайри , на юг, куда идет центральный проспект Судзаку о:дзи , то город делится на две половины. Возглавляли их чиновники, которых именовали дайбу , соответственно администратора левой части города называли Сакё:-но дайбу, а правой — У:кё:-но дайбу. Не следует путать с пятым придворным рангом таю:, которыйтак же пишется иероглифически, либо же , но употребляется в других словосочетаниях.

держке влиятельных вассалов дома Такэда, О:и и Имаи , и крупных местныхфеодалов, именуемыхкокудзин , началборьбузавласть, новследующем году потерпел поражение от племянника. К 1532 г. Нобутора полностью подчинил своей власти провинцию Каи и перенес свою резиденцию из Исава в Цуцудзигасаки . Ему удалось погасить очаги возможной смуты среди вассалов кокудзин и отвести потенциальную угрозу вторжения не в меру агрессивных соседей. Можно сказать, что Такэда Нобутора прошел путь от формально назначаемого бакуфу «военного губернатора» (сюго-дай- мё, ) до полновластного правителя своего удела (сэнгоку-даймё,). Однако с укреплением единоличной власти главы дома все большее недовольство испытывали родственники и наиболее влиятельные вассалы семьи, которые боялись Нобутора и беспокоились за свою судьбу. Харунобу (позже его стали звать Сингэн , 1521–1573) в 1541 г. ловко воспользовался ситуацией, изгнал отца, не ожидавшего такого вероломства от старшего сына, в провинцию Суруга к Имагава Ёсимото (1519–1560) и стал главой дома Такэда.

Впоследствии Нобутора перебрался в Киото, был приближен к Ёситэру, 13-му по счету сёгуну из дома Асикага7, и получил почетное звание сё:бансю:8. После смерти Миёси Нагаёси (1523–1564) три его вассала и Мацунага Хисахидэ9 в 1565 г. атаковали сёгуна Ёситэру и убили его в собственной резиденции. Последние годы жизни Такэда Нобутора провел в местечке Такато: в провинции Синано , где и умер в 1574 г.

Наибольшего могущества дом Такэда достиг во время правления Такэда Сингэн. Стремясь расширить пределы своих владений, он столкнулся с не менее могущественным полководцем Уэсуги Кэнсин ( , Тэрутора , 1530–1578), контролировавшим территорию нынешней префектуры Ниигата. В кровопролитной битве 1561 г., именуемой «сражение на равнине Каванакадзима» (Каванакадзима-но татакаи, ) Сингэн понес серьезные потери. И тем не менее он оставался одним из военачальников, способных объединить страну под своим управлением. Однако в 1573 г. Сингэн скончался, и во главе рода стал его сын Кацуёри (1546–1582), оказавшийся менее удачливым полководцем. В 1575 г. он потерпел от объединенных войск Ода Нобунага (1534–1582) и Токугава Иэясу (1542–1616) сокрушительное поражение в Нагасино (Нагасино-но татакаи, ), от кото-

7, 1536–1565, на посту военного правителя с 1546 по 1565 г.

8Сё:бансю: — лица, имевшиеправоприсутствоватьнапирах, вкоторыхпринималучастие сёгун. Среди них были священнослужители буддийской школы дзэн , придворные аристократы кугэ , но основном даймё: , главы влиятельных военных домов букэ , таких как Ямана , Иссики , Хатакэяма , Акамацу , Сасаки и др. Эта система сформировалась во время правления сёгуна Асикага Ёсинори (1394–1441, правил с 1429 по 1441 г.). После разрушительной междоусобной войны О:нин ( , 1467–1477) даймё: перестали проживать в Киото. И это право участия в пиршествах с военным правителем (сёгуном), свидетельствующее о причастности к узкому кругу людей, решающих судьбы страны, потеряло свою значимость. Оно стало скорее почетным званием, дававшимся тем даймё:, кто оказывал материальную поддержку номинально продолжавшему существовать военному правительству в Киото.

9, 1510–1577.