Kazakhi_v_Rossii_Istoria_i_sovremennost_tom-1_Omsk_2010

га являлась рубежом между правым и левым крылом6. В свою очередь В.Л. Егоров без всяких обоснований определил межкрыльевую границу по р. Яику (Урал)7. С его мнением согласился и В.В. Трепавлов8. С таким установлением границ двух крыльев согласиться трудно, так как между ними располагался улус Шибана, простиравшийся до северного Казахстана и Западной Сибири. Уделы, пожалованные Бату своим братьям, состояли из семейства самого чингизида с детьми и «почти державными правами», определенного количества зависимых людей, и, наконец, территории. Кроме того, в улус входили, по нисходящей линии, «тумены», «тысячи», «сотни» и «десятки» – как структурные ячейки военной организации, с прикрепленным населением. «Границы между уделами Джучидов были определены только в самых общих чертах; в каждый данный исторический период, в зависимости от политической ситуации, они то сужались, то, наоборот, расширялись»9. Общее направление дробления улусов на более мелкие владения вследствие т.н. «кризиса перепроизводства властвующей элиты» в степи, также сыграло свою роль в дестабилизации политической ситуации и родо-племенной структуры местного кочевого населения.

О суверенном статусе кок-ордынского левого крыла недвусмысленно пишет и Рашид ад-Дин, подчеркивая, что «с самого начала не бывало случая, чтобы кто-либо из рода Орды, занимавший его место, поехал к ханам рода Бату, так как они отдалены друг от друга, а также являются независимыми государями своего улуса. Но у них было такое обыкновение, чтобы своим государем и правителем считать того, кто является заместителем Бату, и имена их они пишут вверху своих ярлыков». Вместе с тем, позднее, Баян, сын Куинджи, сын Орды, из-за вражды со своим двоюродным братом Кублуком, «прибыл к границам области Токтая, государя Батуева улуса, и отправился к нему под предлогом курилтая». Токта, вследствие войны с Ногаем, не смог оказать ему военной помощи, но «дал ярлык на то, чтобы улусом по-прежнему ведал Баян». Постоянные требования Токты к союзникам Кублука – чагатаидам Кайду и Дуве прислать соперника Баяна, находившегося под их покровительством, к нему, отклонялись под различными предлогами10.

Марко Поло называет Коничи (Куинджи) – главу левого крыла Улуса Джучи – «царем», который «никому не подвластен, хотя он из роду Чингис-хана, то есть из императорского, и близкий родственник великого хана»11. Н.Н. Мингулов пишет, что правители династий

121

Орда-Еджена и Шибана с самого начала «титуловались ханами»12, что, мягко говоря, не совсем верно отражает их политический статус в джучидской иерархии. Выдача ярлыков золотоордынским ханом руководителям левого крыла и его активная и настойчивая политическая позиция в затянувшемся ожесточенном споре между кокордынскими огланами заставляют предполагать, что его власть и политическая юрисдикция распространялись и на эту отдаленную территорию. Во всяком случае, и Кайду и Дува не отрицали законных требований хана Токты о высылке Кублука, а только приводили ка- кие-то «отговорки».

Таким образом, точная локализация и границы между джучидскими уделами на геополитической карте того времени весьма приблизительны. Особенно это касается восточного региона Улуса Джучи, т. е. Восточного Дешт-и Кыпчака – современной степной полосы территории Казахстана и Западной Сибири. Военно-людские ресурсы, доставшиеся наследникам Джучи, по словам Рашид ад-Дина, были равномерно поделены между старшими братьями – «одной половиной правил» Орду, «другою – Бату». В левое крыло вошли улусы, принадлежавшие джучидским царевичам – Орда-Еджену, Удуру, Ту- ка-Тимуру, Шингкуру, Сингкуму, составившие «левое крыло армии; их до настоящего времени называют царевичами левого крыла. (Еще) и теперь урук их (братьев Орды) заодно с уруком Орды и юрт его (Орды) и тех братьев (его), и войска их находятся на левом крыле, в пределах…[пропуск в тексте] Потомки и улус его (Орды) там находятся по-прежнему»13. Последние фразы, как и общий фон пассажа, дают осторожные основания думать, что Ордаиды и царевичи левого крыла, возможно, и в конце XIII в. находились там же на востоке, т. е. в иртышско-алакольской зоне (северо-восточный Казахстан и западносибирские земли). На наш взгляд, в исследовательской и популярной (в том числе и учебной) литературе как давно устоявшийся факт не достаточно обоснованно утверждается, что центр кокордынского улуса был передвинут в присырдарьинский регион уже при первых наследниках Орды-Еджена во второй половине XIII в.14. Эти соображения, скорее всего, идут от известной работы Г.А. Федо- рова-Давыдова, который сослался на сведения источников – Рашид ад-Дина и «Аноним Искандера» – о местоположении улуса Орды15. В.Л. Егоров, опираясь на работы казахстанских археологов, с такими выводами согласился, относя перенос столицы Кок Орды сначала в Сауран, потом в Сыгнак к концу XIII – началу XIV в.16

122

Одним из аргументов о перемещении политического центра Ордаидов на Сырдарью в указанное время исследователи считают сведения Рашид ад-Дина об отправке сыном Менгу (Мункэ)-каана – Ширеки четвертого сына Чагатая – Сарабана «с пятьюдесятью нукерами к Куинджи, внуку Джучи; случайно путь их проходил через Дженд и Узгенд, у вотчины Сарабана [выделено мной. – А.К.]. Его люди собрались и освободили его, захватив пятьдесят человек его охраны»17. Как видно из текста, дорога, по которой шли люди Ширеки, просто располагалась рядом с означенными городами, находившимися рядом с «вотчиной Сарабана», благодаря чему его люди смогли освободить из-под стражи знатного пленника. В то же время, в книге Марко Поло земли «северного царя Кончи» – Куинджи (внука Орды) в подробном природно-географическом отношении и описании образа жизни местного населения и самое главное отсутствии городов, несомненно могут быть охарактеризованы как страна, примыкающая к Западной Сибири18, но никак не относящаяся к нижнему

исреднему течению р. Сырдарьи с развитыми оседло-земледельчес- кими поселениями. В целом объективные материалы о восточных пределах джучидских земель итальянского путешественника не в полной мере привлекаются исследователями улуса Ордаидов или по каким-то причинам интересуют их в недостаточной мере.

Другим косвенным свидетельством наличия уже в середине ХIII в. правого джучидского крыла в присырдарьинском районе называют отправку Мункэ войска Бурунтай-нойона с задачей прибли-

зиться «к стойбищу Кункыран-огула, который находился в пределах Каялыка и обитал [растянул стан] до берега Отрара»19. Из контекста не совсем понятно, о каком «стойбище» Кункырана говорит персидский историк, о летней, или же зимней стоянке? Но этот фрагмент также не может предполагать такого перемещения орды улуса Кункырана, так как совершенно очевидно, что его лагерь находился вблизи Каялыка (Северное Семиречье), но не на Сырдарье. К тому же

исам Г.А. Федоров-Давыдов применительно к 1240-м гг. определяет владения Орды в Или-Иртышском междуречье и не совсем уверен в своем предположении о локализации кок-ордынского центра на Сырдарье. Пожалуй, основной географический ареал обитания Ордаидов, видимо, остался прежним. Как доказывает В.П. Костюков «к

концу XIII в. границы улуса Ордаидов не претерпели радикальных изменений в сравнении с их первоначальным положением»20.

Входе (или до) раздела общеджучидской территории, осуществленной Бату, наличные военные силы («тысячи»), доставшиеся в

123

наследство от Джучи, согласно Рашид ад-Дину, перешли по принципу «50 на 50» под управление самого Бату и Орды. В то же время по «Истории Вассафа» «четыре личные тысячи Джучиевы – Керк, Азан, Азль и Алгуй – составлявшие более одного тумана живого войска находились под ведением старшего брата Хорду». Как отметили в примечании 12 переводчики «чтение этих названий сомнительно»21. Если исходить из контекста рассказа Вассафа, то Бату якобы достался отцовский престол, а его старшему брату воинские части. Но такое распределение не только не логично, но и противоречит самой традиции передачи и форме наследования монголов, так как каждый законный преемник должен был получить свою долю. Несколько по иному видит этот эпизод Р.Ю. Почекаев, предполагая, что Бату формально возглавлял улус, а его старший брат командовал войсками и, тем самым, усматривая здесь какую-то форму соправительства22. В этом случае более правильной выглядит информация Рашид ад-Дина.

Сведения источников о родо-племенном составе и военноуправленческой элите удела Ордаидов очень кратки, и не позволяют делать более или менее точных (корректных) выводов. В улусе Куинджи (потомка Орды) «начальствовали над четырьмя тысячами войска джалаиров» два брата Никтей и Аку-Тимур, которые вели свое происхождение от вождя племени ойрат Кутука-беки – современника Чингиз-хана. Ойраты относительно мирно перешли под монгольское владычество. Из племени кингит, когда Чингиз-хан «раздавал эмиров вместе с войсками сыновьям», в числе тех четырех тысяч, доставшихся «старшему своему сыну Джочи-хану, а из них один эмир, по имени Кутан-нойон, был из этой ветви, в улусе же Кунджи, который из потомков Урадэ, он же из рода Джочи, [некто] именуемый Хуран, который был известным и великим из эмиров того улуса, – из его рода. В настоящее время его дети и родственники находятся там»23. Несомненно, что и войско Ордаидов воспроизводило во время войны традиционное среди кочевников двух или трехсоставное военно-тактическое строение. Занимая крайне отдаленные земли Улуса Джучи, наследники Орда-Еджена редко попадали на страницы летописей и хроник средневековых авторов. «Крайний дефицит» информационных данных, тем не менее, позволил современным казахстанским историкам реконструировать основную канву политической истории восточных владений Джучидов24. Приблизительно с середины или второй половины XIV в. восточно-джучидская

124

династия Ордаидов, по всей вероятности, сходит с политической арены, уступив место другим кланам Чингизидов.

___________________

1Джиованни дель Плано Карпини. «История монгалов» // Путешествие

ввосточные страны. М., 1957. С. 73.

2«Из Сборника летописей Рашид ад-Дина» // История Казахстана в персидских источниках. Алматы, 2006. Т. 4: Сборник материалов, относящихся

кистории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г. Тизенгаузеном и обработанные А.А. Ромаскевичем и С.Л. Волиным. С. 114; Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 2. М.; Л. 1960. С. 78; Джуджихан // История Казахстана в персидских источниках. Алматы, 2006. Т. 3: Му‘изз ал-ансаб (Прославляющие генеалогии). С. 38–39.

3Абуль-Гази-Багадур-хан. Родословное древо тюрков. Ташкент, 1996.

С. 99, 104.

4Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь, М, 1999. С. 144.

5Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб., 2004. С. 212; Султанов Т.И. Чин- гиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М., 2006. С. 218.

6Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. Примеча-

ние 81. М., 1973. С. 57.

7Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. М., 1985. С. 161.

8Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблемы исторической преемственности. М., 1993. С. 92; Его же. История Ногайской Орды. Примечание 7. М., 2002. С. 11.

9Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан: летопись трех тысячеле-

тий. Алма-Ата, 1992. С. 189, 196.

10Рашид ад-Дин. Сборник летописей. С. 66–68; Из «Списков устроителя мира» Гаффари // История Казахстана в персидских источниках. Алматы, 2006. Т. 4. С. 402.

11Книга Марко Поло. Серия: Путешествия. Открытия. Приключения.

Алма-Ата, 1990. С. 206.

12Мингулов Н.Н. К некоторым вопросам изучения истории Ак-Орды // Казахстан в эпоху феодализма (проблемы этнополитической истории). Ал-

ма-Ата, 1981. С. 84.

13«Из Сборника летописей Рашид ад-Дина» // История Казахстана в персидских источниках. С. 94; Рашид ад-Дин. Сборник летописей. С. 66.

14Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. Потомки Чингиз-хана. Ал-

маты, 2001; Егоров, 1985. С. 129.

15Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. С. 56–57.

16Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв.

С. 129.

17Рашид ад-Дин. Сборник летописей. С. 170.

125

18Книга Марко Поло. С. 206–207.

19Рашид ад-Дин. Сборник летописей. С. 137–138.

20Костюков В.П. Улус Джучи и синдром федерализма // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. 2007. № 1. С. 193–194.

21Из «Истории Вассафа» // История Казахстана в персидских источни-

ках. Алматы, 2006. Т. 4. С. 178, 169.

22Почекаев Р.Ю. Батый. Хан, который не был ханом. М.; СПб., 2007.

С. 56.

23Рашид ад-Дин Сборник летописей. М.; Л., 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 119– 120, 177–178; Там же. Кн. 2. С. 274.

24Ускенбай К. Восточный Дашт-и Кыпчак в составе Улуса Джучи в XIII

–первой трети XV века. Аспекты политической истории Ак-Орды.: дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2003.

Д.Н. Маслюженко

Россия, Курган, государственный университет

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СИБИРСКОГО И КАЗАХСКОГО ХАНСТВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV–XVI ВЕКОВ

Проблема отношений между Сибирским ханством и Казахским ханством практически всегда остается на периферии исследований позднесредневековых государств Чингизидов. Несомненно, что значительную роль в этом играет как слабая изученность внешнеполитической доктрины Сибирского ханства, так и не доминантное положение именно этого направления исследований. В данном случае политику данного объединения периода правления братьев АхмедГирея и Кучума невозможно оторвать от предшествующих событий в Тюменском ханстве Шибанидов. Понятно, что вся сложность этих взаимоотношений не может быть отражена в одной цитате из какоголибо источника. Однако в контексте данной темы нельзя не напомнить фразу Рузбехана, когда он пишет об отношениях между узбеками (шеибанион), казахами и мангытами: «Ханы всех этих трех народов находятся между собой в постоянной вражде и каждый (из них) посягает на другого»1. На наш взгляд, эта фраза в целом может быть применена не только для событий второй половины XV в.

По всей видимости, первый политический контакт между сибирскими правителями и лидерами казахов следует относить к собы-

© Д.Н. Маслюженко, 2010

126

тиям 1469 г., периода борьбы против наследников Абу-л-Хайр-хана. В это время рассматриваемые нами политии выступают в качестве союзников. Так, известно, что в союз против Шайх-Хайдар-хана входили из рода Хаджи-Мухаммад-хана его старший сын Сайидек-хан и внук Ибак (Айбак) б. Махмудек-хан, потомки лидера казахов Баракхана Джанибек и Кирей, из рода Едигера Буреке-султан, из потомков бека Едигея лидеры Ногайской Орды Аббас-бек, Муса-бек и Ямгур- чи-бек2. Таким образом, союз против узбеков включал в себя лидеров большинства крупнейших кочевых объединений восточной части Дешта. Обращает на себя внимание тот факт, что как только союз достиг своей цели, связи между сибиряками и казахами прерываются. Немаловажным фактором этого, на наш взгляд, было то, что на тот момент земли этих объединений напрямую не граничили, а между ними находилась территория ногаев. Кстати, традиционные соратники Шибанидов ногайские беки до 1473 г. вынуждены были подчиняться казахскому хану Джанибеку3.

Врезультате около 1473 г. ногаи, в частности Муса-мирза, вновь вернулись к идее союза с Ибак-ханом Сибирским. Можно предположить, что отчасти опора Ибак-хан на ногаев была вызвана необходимостью стабилизации южных границ, в связи со стремлением казахов к захвату Приишимья, что в принципе было и в ногайских интересах. Судя по всему, союз был закреплен и брачными связями, как это следует из дальнейших наименований в летописях Ямгурчи и

Мусы как шуринов Ибака, то есть хан был женат на сестре ногайских биев4. Кроме того, по предположению В.В. Трепавлова, дочь Ибакхана была первой женой Мусы5. Несмотря на все эти оговорки, у нас нет данных о реальных военных столкновениях между двумя объединениями за земли. Существует предположение, что таковые могли состояться после Тайбугидского переворота в Тюмени, когда при

наследнике Ибака Мамук-хане пытались захватить новый юрт в степях Казахстана6. Одновременно с этим сами Тайбугиды, перенося столицу из Чимги-Туры в Искер и теряя контроль над Кызыл-Турой,

явно пытались дистанцироваться в середине 1490-х гг. не только от Шибанидов и ногаев, но и от расширяющих свои земли казахов7.

Вдальнейшем Шибаниды повторяют судьбу ногаев. В 1510– 1520-х гг. ногаи потерпели поражение от крымцев и казахов, что

также привело к утере части восточных владений и ослаблению влияния в северных делах8. Возможно, в период 1512–1520 гг. казахи включили в состав территории своего ханства все земли до Урала.

127

Сомнительно, что с учетом казахской опасности и ухода ногаев Кут- лук-хан мог удержать земли в Тюменском юрте. По всей видимости, линия наследственности ханов Шибанидов здесь прервалась.

Новая встреча Сибирских Шибанидов и казахских лидеров состоялась при дворе ногайского лидера Шейх-Мамая, у которого воспитывались сибирские султаны Ахмед-Гирей и Кучум, сыновья Муртазы, а также казахский царевич Хакк-Назар б. Касим (с конца 1530-х гг. казахский хан). Причем, на основании фольклорных данных, существует предположение, что старшей женой Шейх-Мамая была дочь бывшего завоевателя Ногайской Орды казахского хана Касима. Все три упомянутых выше царевича были в разное время наместниками Башкирии, власть их распространялась и на Южное Зауралье, что могло, в частности, рассматриваться в качестве своеобразной политической подготовки9.

В 1556 г. судьба одного из крупнейших кланов ногаев Шихмамаевичей резко изменилась в связи с конфликтом с бывшим союзником беком Исмаилом. В результате состоявшегося столкновения они перешли к казахскому хану Хакк-Назару. Скорее всего, переселение части ногаев на территорию казахов могло сохраняться и в последующее время в виде т.н. «Алтыулов» (ранее известные как Шихмамаевичи), которые до начала правления Дин-Ахмета в 1563 г. кочевали вместе с казахами Хакк-Назара10. Расположение этого клана сыграло значительную роль в реставрации власти Шибанидов в Сибири.

Во второй половине 1560-х гг. Сибирское ханство стало активной стороной внешнеполитических отношений в восточных степях. Так, А.И. Исин, считает, что резко ухудшились отношения между сибирскими правителями и казахским ханом Хакк-Назаром, а также его союзником Шигай-султаном. Казахи начинают активную борьбу за башкирские улусы, ранее находившиеся под управлением ногаев и Кучума. В частности, в 1569 г. Хакк-Назар и Шигай совершили крупный поход на Ногайскую Орду11. Следует отметить, что среди ногаев значительные потери от их активизации понесли именно Шихмамаевичи, которые до того рассматривались в качестве союзников12.

Причем исследователи предполагают, что казахи изнуряли башкир поборами и грабежом13, а на протяжении 1570-х гг. собирали дань с сибирских ногайцев и татар. Учитывая, что до того башкирские улусы во главе с будущими сибирскими ханами были частью Ногайской Орды, вопрос о них был принципиален для Кучума. Впрочем, это столкновение было связано не только с борьбой за башкирские

128

улусы, но и с более широким конфликтом между Ногайской Ордой, в частности ее восточным крылом во главе с Шихмамаевичами, и Казахским ханством на фоне растущего кризиса в отношениях Османской Порты и России14.

Этот конфликт приобретал затяжной характер, что нашло отражение в русско-сибирской переписке. Так, весной 1570 г. в Москву через Пермь была доставлена грамота от сибирского царя Кучума: «ныне де дань собираю, господарю Вашему царю и Великому князю послов пошлю; а нынче деи мне война с Казацким царем и одолее меня царь казацкой и сидеть на Сибири, ино и тот господарю дань учнет не давати»15. Это письмо по своему тону удивительно схоже с подобной грамотой ногаев в Крым, где также видно предостережение от контактов с Хакк-Назаром16. За этим последовало еще одно письмо от Кучума с предложением прекратить взаимную неприязнь и быть в дружбе, а также отпустить кого-нибудь из пленников. В письме говорится, что сибирский хан не присылал грамоты, поскольку был связан войной, теперь же «…мы того недруга своего взяли», что, скорее всего, указывает на одержанную, в том числе с помощи русских, победу над казахами. Однако хан оговаривается «…ныне похошь миру, и мы помиримся, а похошь воеватися, и мы воюемся»17. Резонно предположить, что переписка была не столько личным деянием Кучума, сколько продолжением ногайско-русских отношений, направленных с одной стороны на предотвращение союза ногаев с Крымом и их включение в османский союз. С другой стороны оно может рассматриваться как благодарность за помощь Москвы против Казахского ханства и попытка воспрепятствовать усилению русской дипломатии в среде казахов18.

В 1573 г. Кучум отказывается от ранее выплачиваемой дани19, что связано с последствиями крымского похода на Москву и приводит к охлаждению отношений между Сибирским ханством и Россией. Одновременно с этим Москва, заключая договора с Хакк-Назаром, искала не только улучшения торговли, но и союзников против Кучума20. В частности, Иван IV отправил к казахам по просьбе Строгановых Третьяка Чубукова, который был схвачен племянником Кучума Маметкулом в июле 1573 г. на реке Чусовой21.

Последним отголоском этих столкновений можно считать истории с братом Кучума Ахмед-Гиреем, прибывшим в Сибирь в 1574 г., сопровождая исламскую миссию. К этому времени Ахмед-Гирей, который, видимо, был связан со среднеазиатскими ногаями, испытывал

129

определенные притеснения от казахов и не надеялся получить юрт. По приходу в Сибирь Кучум уступил своему брату престол, на котором последний находился вплоть до своей смерти спустя четыре года в 1578 г., когда престол вновь занял Кучум22. Хотя в родословной Дин-Али-ходжи в смерти Ахмед-Гирея нет ничего странного, иные легенды сибирских татар позволяют взглянуть на это событие подругому, в частности увязывая ее с той внешнеполитической ситуаций, которая возникла в степях в правление казахского хана ХакНазара. Ведь недаром вину за смерть хана возлагают как на бухарцев, так и на ногайского бека Ших-Мамая, активно вмешивающегося в сибирские дела23. В этих источниках говорится, что Ахмед-Гирей- хан был предположительно убит своим тестем Ших-Мамаем, и его место занял Кучум, который и перевел свой юрт на Тобол24. Однако в казахских источниках убийство Ахмед-Гирея связывают не с ШихМамаем, к тому времени уже давно умершим, а с Шигай-ханом, союзником и будущим наследником Хакк-Назара25. Значительные интересы этого хана в Сибири подчеркиваются Кадыр-Али-беком, который сообщает о том, что жена Шигай-хана также была из Сибири и видимо происходила из чатских татар, которые в начале 1550-х гг. уничтожили другого казахского хана Тугума26. Конкретные причины убийства Шигаем Ахмед-Гирея были, скорее всего, связаны с противостоянием именно в эти годы Сибирского ханства казахам, хотя легенды говорят о более «романтичной» версии, связанной с местью за дочь27. Кстати, Кучум также был женат на дочери Шигай-хана28. В 1579 г. бухарский хан Абдулла II, будучи лидером антиказахского союза, идет на сближение с Хакк-Назаром, и в результате уже следующий хан этого объединения Шигай был ставленником Бухары29.

Таким образом, за время описанного нами хронологического промежутка произошел переход от союза между Тюменским и Казахским ханством к прямому конфликту с наследником первого Сибирским ханством. На наш взгляд, причины этого следует искать не столько в антагонизме этих государств, сколько в процессах внутри Ногайской Орды, тесно связанной с тюменскими и сибирскими Шибанидами.

___________________

1Семенов А.А. К вопросу о происхождении и составе узбеков Шейбанихана // Труды Академии наук Таджикской ССР. Т. 12. 1953. С. 23.

2Материалы по истории Казахских ханств XV–XVIII веков (извлечения из персидских и тюркских сочинений). Алма-Ата, 1969. С. 19, 99, 57.

130