психологией и пр.) и другими отраслями философского знания, особенно с онтологией, логикой, социальной философией и философской антропологией. Жесткое разделение, например, онтологии и теории познания является ошибочным, логически неверным. Мы познаем мир. «Что такое мир?» – это вопрос онтологический, но ответы на него всегда будут обусловлены опытом личности, культуры, социума: «Мир как воля и представление» (А. Шопенгауэр), «Мир как осуществление красоты» (Н. Лосский) и др. Мы воспринимаем мир по-разному. Знание, которое мы приобретаем, есть знание того, что есть и что составляет лишь часть мира в целом. Процесс познания бесконечен, пока существует Мир и человек как разумное существо. Человеческая мысль не знает пределов, а если даже они и возникают на определенном культурно-историческом этапе, то со временем преодолеваются, становятся началом пути покорения новых вершин.

Контрольные вопросы и задания

1.Что составляет предмет гносеологии и как он изменялся исторически?

2.Дайте сравнительный анализ наиболее сильных аргументов агностицизма и «гносеологического оптимизма».

3.Как связаны между собой «образ реальности» и «образ познания»? Раскройте взаимоотношение гносеологической и онтологической проблематики.

4.Согласны ли Вы с тем, что именно практика является основой и движущей силой познания? Есть ли иные движущие силы познания?

Тема 7. Типы знания

Цель изучения темы: сформировать представление о единстве различных видов знания.

Основные вопросы: Концепции знания в истории философии. Многообразие форм знания. Проблема демаркации. Сциентизм и антисциентизм. Знание и вера.

К основным проблемам знания относятся: способы его производства, проверки, доказательства, обоснования, хранения, трансляции, систематизации, формы объективации, структура, источник знания и т.д. Еще древние греки заметили, что мудрость не измеряется одним лишь многознанием. Философ XYII века Г.В. Лейбниц в определение мудрости включил «совершенное знание принципов всех наук и искусство их применения».

Знание может быть рассмотрено как единство образа и предмета, чувства и разума, как единство явных и неявных компонентов, как своеобразный социальный феномен, как результат познавательной деятельности, взаимодействия субъекта и объекта познания и т.д.

Существуют разные способы постижения бытия, что дает основание говорить о различных типах и формах знания. Есть знание повседневное, обыденное, которое переживается в качестве непосредственной реальности, и знание теоретическое (существует в формах идеологии, философии, теологии, науки). Наряду с понятиями явного, данного, объективированного знания, существуют понятия предпосылочного, неявного, неотрефлексированного

28

знания, которое лишь со временем в результате проверок и доказательства получает логическое оформление, обоснование, – только в таком качестве знание обретает и когнитивную, и социальную значимость, начинает включаться в коммуникации и различные формы деятельности. (См.: Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002.)

И. Кант, пытаясь найти компромиссное решение в споре сенсуалистов и рационалистов, выделил два типа знания: апостериорное (полученное в результате опыта, знание недостоверное, предположительное) и априорное (доопытное, существует в разуме изначально и не требует никакого опытного доказательства; оно абсолютно достоверно, надежно, обладает качествами всеобщности и необходимости). Для Гегеля основной была идея абсолютного знания (знания абсолютного духа), тем не менее он обращается к проблеме непосредственного знания, хотя и отказывается в конечном итоге признать его существование.

В ходе исторического развития философии вырабатывались разные концепты знания, с которыми имеет смысл познакомиться подробнее: «знаниеблаго» – оно добродетельно по своей сути (Сократ, Платон, Аристотель); «знание-умение» (схоластика); «знание-сила» (Ф. Бэкон); «априорное знание» (И. Кант); «абсолютное знание» (Г.В.Ф. Гегель), «власть-знание» (М. Фуко), концепция «трех миров» (К. Поппер). Много внимания проблеме знания уделяли Локк, Юм, Декарт, Лейбниц и др. В концепциях «цельного знания» (Вл. Соловьев), «живого знания» (С. Франк), «личностного знания» (М. Полани), «творческой интуиции» (А. Бергсон) и др. раскрывается ограниченность отвлеченного знания. Для Франка, например, «живое знание» - это знание, рожденное в глубине жизненного опыта.

Проблему личностного знания в разных аспектах обсуждали М. Полани, Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, М. Мерло-Понти, Ф. Хайек, а также В.А. Лекторский, Л.А. Микешина, И.Т. Касавин. Ф. Хайек одним из первых поднял проблему координации личностного неявного и коллективного осознанного знания в масштабах общества.

С развитием кибернетики, с попытками создания искусственного интеллекта произошла замена логической парадигмы в понимании знания (с акцентом на его объективность и автономность) на когнитологическую, в основе которой лежат более сложные представления о структуре, динамике и значимости личностного элемента как в знании субъекта, так и в знании общества.

Исследования измененных состояний психовосприятия у нормальных людей, трансперсонального бессознательного, вненаучных форм знания и др. способствовали снятию барьера между традиционной гносеологией и такими науками, как психология, лингвистика, нейрофизиология, – на этом строится новая стратегия современной эпистемологии, которая не дает точного определения знания, акцентируя внимание на его принципиальной многозначности и многогранности.

Сегодня знание становится объектом компьютерного моделирования. В свете новых информационных технологий, реализаций программы

29

искусственного интеллекта, социального запроса на программирование знания многие задачи осознаются как лингвистические, и это меняет содержание новой эпистемологии, что нашло отражение в современных концепциях когнитивистики (см.: Д. Деннет, Р. Рорти и др.). Пришло понимание того, что знание представляет собой не линейную последовательность бессознательного, предсознательного, сознательного, не простое следование одного уровня знания за другим, а топологическую, многомерную взаимосвязь и проявление одного в другом. В этом смысле бессознательное понимается не как антитеза сознательному, а как проявление фундаментальных познавательных функций психики. В этом же ключе рассматривается соотношение чувственного и рационального, эмпирического и теоретического, субъективного и объективного, образного и логического в процессе производства и функционирования знания.

Другие оценки получает и проблема демаркации (разделения) знания на научное и ненаучное. По мнению В.И. Вернадского, научная мысль возникает как «форма протеста против обычной народной мудрости или учений религии». Реальной исторической силой, коренным образом изменившей представления людей об окружающем мире и саму их жизнь, наука становится в XYII веке. Знание о природе (натурфилософия) очищается от религии. Философы этой эпохи видели задачу своего времени в возвышении философии до уровня науки. Именно в это время начал формироваться «культ» науки, вера в ее безграничные возможности – такая оценка науки получила название «сциентизм» (от лат. scientia – знание, наука). Кризис научного знания, признаки которого множатся с конца XIX века, способствовал развитию критического отношения к самой науке, ее демифологизации и, соответственно, возникновению антитезы сциентизму - «антисциентистской эпистемы», основными составляющими которой М. Фуко называет «жизнь, труд, язык» (см.: «Археология знания» (1969), где Фуко рассматривает исторические формы конституирования истины, власти, морали). В этой связи жесткое противопоставление науки другим формам познавательной деятельности было пересмотрено.

Классическая теория познания строилась на убеждении, что лучшим способом исследования проблемы знания является анализ научного знания. В неклассической теории познания существует типологический подход к знанию, поскольку знание рассматривается как «культурно-исторический феномен, определяемый факторами времени и пространства». В структуре самого научного знания выявлены элементы, не укладывающиеся в традиционное понятие научности: философские, религиозные, мифологические, обыденные представления, социально-психологические стереотипы, потребности, метафоры, парадоксы, следы личных пристрастий, привычек и т.д. (см.: Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. СПб., 1999.). Вненаучное знание имеет различные виды: паранаучное, донаучное, псевдонаучное, антинаучное, сверхнаучное. Комплексный, системный характер самого научного знания, его включенность в «жизненный мир» (Э. Гуссерль) ставит проблему коммуникации, преодоления

30

языковых барьеров между различными науками, между наукой и вненаучными формами знания.

В рамках данной темы необходимо также рассмотреть вопрос соотношения веры и знания в познавательной деятельности. Если знание обретает свой статус в результате логического оформления, обоснования, проверки и т.д., то вера тем и отличается от знания, что не обладает такими характеристиками. Важно обратить внимание на то, что не всякое знание является научным и не всякая вера является религиозной. К. Ясперс, например, уделяет особое внимание философской вере (см.: Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 420 - 509).

Вера обладает когнитивной значимостью, поскольку укоренена в традициях, в социальном опыте, обыденном мышлении. С другой стороны, слепая вера в социальные мифы, авторитеты и проч. может быть опасной. Например, вера в могущество нетрадиционной медицины может привести к отсрочке абсолютно необходимого хирургического вмешательства и, как следствие этого, - смерти больного. Но такова природа человека, что он хочет верить в чудеса. Современные суеверия продолжают существовать за счет доверчивости, не обремененной знанием, доверчивости к разного рода авантюристам, представляющим лженауку. Именно поэтому проблема разделения научного и ненаучного знания сохраняет свою актуальность. Истинная наука в столкновении с непонятными явлениями позволяет себе строить предположения о новых законах, лишь исчерпав ресурсы имеющегося знания. Лженаука в этих условиях выдвигает радикальные гипотезы, не задаваясь целью их проверить.

Контрольные вопросы и задания

1. Как понимали знание Платон и Аристотель?

2.Чем отличается априорное знание от апостериорного, по И. Канту?

3.Как возможно, по Гегелю, абсолютное знание?

4.В чем суть концепции «трех миров» К. Поппера?

5.Как в истории философии рассматривалась проблема соотношения знания и веры?

6.Всякий ли результат познавательной деятельности является знанием?

7.В чем отличие «живого знания» (С. Франк) от научного знания?

8.Дайте оценку основных аргументов сциентизма и антисциентизма.

Тема 8. Исторический характер отношения «субъект-объект»

Цель изучения темы: показать исторический характер субъектно-объектной парадигмы познания.

Основные вопросы: Становление проблемы субъекта и объекта в философии XYIIXYIII вв. Поляризация субъекта и объекта в традиционной теории познания. Критика субъектно-объектной парадигмы: основания и следствия. Новые оценки отношения «субъект-объект» и новые онтогносеологические проекты в философии XIX-XX вв.

31

Понятия «субъект» и «объект» относятся к разряду парных гносеологических категорий, в сложном характере отношения которых раскрывается противоречивая природа познавательного процесса. На проблемный характер отношения «субъект-объект» обращают внимание философы XYII-XYIII вв., оценивая его как отношение противоположности, поляризации субъекта и объекта. В дальнейшем появляются другие, прямо противоположные трактовки этого отношения, наполняются новыми смыслами сами категории субъекта и объекта с учетом достигнутого уровня в научном познании мира, в зависимости от социальных и духовных запросов общества на новых исторических этапах культурного развития. В современной теории познания сложилось представление о том, что и субъект, и объект – это многоуровневые образования, что нашло отражение в новых образах, понятиях, определениях, онтогносеологических проектах, например: «онтологическая гносеология», «феноменологическая онтология» (Ж.-П. Сартр), «конкретная метафизика» (П. Флоренский), «генетическая эпистемология» (Ж. Пиаже), «бессубъектная эпистемология» (К. Поппер), «конкретная онтология» (Г. Марсель), «гносеологический анархизм (П. Фейерабенд) и др.

Если в классический период своего развития философия была ориентирована на построение теории познания как «строгой науки», то в конце XIX – начале XX в. под влиянием крупнейших сдвигов в области научного познания и приобретенного социального опыта ситуация в корне меняется: начинает складываться неклассический тип философии с новыми представлениями о стиле мышления, типах рациональности, положении и роли субъекта, характере отношения «субъект-объект». Непременным атрибутом этого процесса явилось критическое отношение к нормам и парадигмам классической философии. Эта критика особенно ярко представлена в творчестве М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, П. Флоренского, Н. Бердяева и др.

Критика Канта Бердяевым связана с особенностью классической философии – « все превращать в объект». Эту тенденцию Бердяев считал опасной, потому что на пути объективации исчезает экзистенциальность: «Объективация есть выбрасывание человека вовне, экстериоризация, подчинение условиям пространства, времени, причинности, рационализации. В экзистенциальной же глубине человек находится в общении с духовным миром и со всем космосом» (Бердяев Н. А. Опыт эсхатологической метафизики // Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С. 194).

Критическое осмысление классического наследия позволило Бердяеву выделить две интенции (направленности) сознания: интенция «к порабощающему миру объектности, необходимости» и «к миру подлинно сущему, к царству свободы». На этом основании он различает два типа познания: познание как послушание (приспособление к необходимости, данности, отражение действительности) и познание как активное преображение (связанное с миром трансценденции). В творческом порыве происходит восстание против «классически-нормальных ограничений гносеологии», против рассечения целостного духа на субъект и объект.

32

П. Флоренский считал очевидным «кризис аналитического мировоззрения и новый расцвет платоно-аристотелевско-гёте-шеллинговского генеалогического дерева». Он подвергает критике «кантовскую ориентировку», «субъективизм» и «иллюзионизм нового человека» за то, что в сети «кантоэвклидовских отношений» все рассматривается как безразличный, пассивный материал, а живой человек – всего лишь наблюдатель, который от себя ничего не вносит в мир, а потому является «неким мнимым фокусом мира».

Примерами нового типа философствования, ориентированного на поиск оснований и условий возможности познавательной деятельности является психоанализ Фрейда, Юнга, Фромма, Лакана, «философия жизни» Ницше, Дильтея, Бергсона, феноменология «жизненного мира» Гуссерля, «фундаментальная онтология» Хайдеггера, «феноменологическая онтология» Сартра, «конкретная метафизика» Флоренского и др. Понятия жизнь у Ницше и Дильтея, dasein у Хайдеггера, жизненный мир у Гуссерля, бессознательное у Фрейда, архетип у Юнга, непостижимое у Франка обозначают такую действительность, в которой рефлексивные определения обнаруживают свои границы. Примером разрушения парадигмального способа мышления является вся философия постмодернизма.

Результатом осмысления кризиса культуры, глубины происходящих изменений явилась новая тенденция, которую, как общий контекст западной философии XX века, выделил представитель философской герменевтики Г.-Г. Гадамер в своем обращении «К русским читателям» (1991) и определил ее как «переход от мира науки к миру жизни». Этот «переход» в философии отмечен особой динамикой поиска нерефлексивных форм познания, новых типов рациональности, новых смыслов отношения «субъект-объект» с учетом личностных характеристик, коммуникативных особенностей познавательной деятельности субъекта и основных понятий этой новой традиции – понятий опыта, социальности, истории. Признание исторического характера субъектнообъектной парадигмы познания, по мнению Л.А. Микешиной, является необходимым условием осуществления «синтеза когнитивных практик», «диалога двух традиций – рассудочно-рациональной (картезианской) в ее современном виде и экзистенциально-антропологической». Новые тенденции нашли выражение в новом, пока еще до конца не сформировавшемся образе неклассической философии и соответственно неклассической теории познания, на что обращает внимание И.Т. Касавин: «Неклассическая теория познания … является неявным плодом усилий многих современных философов, литераторов и ученых, каждый из которых почти наверняка отказался бы от сомнительной чести быть ее автором. Это, видимо, не очередная новая парадигма, но лишь межпарадигмальная стадия развития дисциплины. Она раскачивает догматические установки, но не создает альтернативных, лишь критикуя все стабильное как окостеневшее. Она релятивизирует знание и отказывается от претензий на управление познавательным процессом. Присущая ей скептическая установка выражает собой известную потерю ориентации, разочарование в существующих концепциях и временное бессилие завоевать доверие в данной исторической ситуации. Ей на смену может прийти

33