Проблема анализа и классификации проективных методов

Многие переменные, "работающие" в проективной методике синкретически слиты в ситуации исследования, чтобы увидеть, как они работают, необходимо понимать, каким образом они используются в данном методе, и какое значение им придается. Именно выделенные переменные в дальнейшем будет организовывать активность испытуемого, ее настроенность, и формы, в которых проявятся проективные содержания в ситуации исследования. Как известно, существует проблема описания проективных методов, в частности, проблема их классификации (Frank L., 1939 и др.). Исходя из материала; описанного ранее, появляется возможность более точного методического описания и анализа проективных методов, что может оказаться по В отличие от предыдущей главы, где внимание, прежде всего, обращалось на диалогический аспект выделяемых параметров, в этой главе попытаемся сконцентрировать внимание на характеристиках этих параметров, которые объективированы в самой методике. Другими словами, мы будем анализировать определенные параметры не как следствие специфического взаимодействия экспериментатора и обследуемого, а как то, что заложено и работает в конкретной методике как таковой. Тогда конкретный параметр будет выступать в качестве определенной переменной, определяющей характер методики и ее особенности. В начале мы попробуем показать, что выделенные параметры могут быть использованы для более точного анализа проективных методов, а также для соответствующей их классификации. Далее мы остановимся на аналитическом описании отдельных проективных методик.

Пройдемся еще раз по выделенным параметрам. Первые два параметра ("снятие давления" и создание условий для спонтанности), в принципе, так или иначе участвуют во всех проективных методах, являясь общими условиями, которые задает проективная методология. Хотя, здесь тоже следует оговориться. К примеру, как мы будем говорить дальше, есть дети, которые лучше справляются с проективными тестами в условиях определенной фрустрации, ибо, когда давление "снимается", они просто отказываются приступать к ним. Если мы будем тщательно анализировать проективные методы, то мы найдем в их устройстве все, же различные характеристики указанных двух переменных. В любом случае, если мы будем фиксировать в самом описании устройства проективного метода специфику этих двух параметров, то объективность данного метода только выиграет.

Перейдем к третьему параметру — задаче. В каждом проективном методе испытуемому предъявляется своя задача. Например, в ТАТе — "рассказать рассказ", в тесте Роршаха — определить, на что похоже пятно, в рисуночных методах — создать рисунок на определенную тему и т.п. Здесь важно то, что исследуемое в проективном методе самосознание должно проявиться в ходе выполнения определенной задачи, следовательно, функционирования определенной деятельности, деятельности восприятия и толкования; рассказывания; рисования. Следует отметить, что в разных методах может быть не только использована своя, отдельная деятельность, но и в рамках одного метода могут быть задействованы несколько видов деятельности, и несколько видов связанных, так или иначе, друг с другом задач. Например, в ТАТе присутствует задание на восприятие, истолкование, и затем, оттолкнувшись от воспринятого содержания, на составление рассказа. В этом смысле работают два вида деятельности, что важно учитывать, потому что первоначальные результаты восприятия и истолкования могут впоследствии переинтерпретироваться, и рассказ будет составляться на другой основе. Учет этой особенности построения ТАТа позволяет извлекать более дифференцированный материал. С одной стороны, можно использовать результаты восприятия и истолкования, с другой стороны, рассказы, и, наконец, рассматривать взаимодействие и взаимосвязь между восприятием и рассказыванием. В дальнейшем мы покажем, как этот фактор используется на материале САТа. В этом смысле по видам деятельности, которые используются в проективных методах можно составлять наиболее простую их классификацию, что и было сделано Л. Франком (1939).

Вместе с тем, в этом параметре есть еще одна составляющая. До этого мы говорили о задаче деятельности, предлагаемой испытуемому, и посредством которой, как предполагается, должно проявиться самосознание индивида. Но есть и другое. Всякая деятельность, которая осуществляется в проективном методе, это способ определенного переключения внимания индивида с себя самого на Другого. Считается, что таким образом облегчается выражение непосредственного самосознания индивида. Для осуществления этой задачи в проективной методологии используют различные "легенды" для испытуемого (например, изучение скорости речи, проверка творческих способностей и пр.). Здесь важно осознавать для себя, во-первых, как этот фактор работает и насколько он каждый раз срабатывает, и, во-вторых, как он может действовать в каждой конкретной проективной методике. Дело в том, что если испытуемый чувствует, что в методе проверяется, к примеру, не скорость реакции (то, что объявляется диагностом в качестве цели эксперимента), т.е. когда увеличивается уровень рефлектированности испытуемым своих ответов по параметру непосредственного проявления самого себя в деятельности, то глубина исследования может таким образом снижаться. В данном случае речь идет не просто об искусстве проведения проективного метода, но также о рефлексии конкретных проективных методов по этому параметру вообще и соответствующего их описания. В этом отношении тоже возможна некоторая классификацию, что и было сделано Л. Франком.

Вместе с тем, в этом параметре есть еще одна составляющая. До этого мы говорили о задаче деятельности, предлагаемой испытуемому, и посредством которой, как предполагается, должно проявиться самосознание индивида. Но есть и другое. Всякая деятельность, которая осуществляется в проективном методе, это способ определенного переключения внимания индивида с себя самого на Другого. Считается, что таким образом облегчается выражение непосредственного самосознания индивида. Для осуществления этой задачи в проективной методологии используют различные "легенды" для испытуемого (например, изучение скорости речи, проверка творческих способностей и пр.). Здесь важно осознавать для себя, во-первых, как этот фактор работает и насколько он каждый раз срабатывает, и, во-вторых, как он может действовать в каждой конкретной проективной методике. Дело в том, что если испытуемый чувствует, что в методе проверяется, к примеру, не скорость реакции (то, что объявляется диагностом в качестве цели эксперимента), т.е. когда увеличивается уровень рефлектированности испытуемым своих ответов по параметру непосредственного проявления самого себя в деятельности, то глубина исследования может таким образом снижаться. В данном случае речь идет не просто об искусстве проведения проективного метода, но также о рефлексии конкретных проективных методов по этому параметру вообще и соответствующего их описания. В этом отношении тоже возможна некоторая классификация. На одном полюсе будут располагаться гипотетические проективные методы, где у испытуемого не возникает никаких сомнений по поводу тождества задачи, которую ставит экспериментатор, и подлинной цели его исследования. Другими словами, это будет класс методов, где непосредственные самопроявления индивида через определение себя в деятельности, описание других людей, мира и т.п. не будут встречать никаких внутренних сопротивлений. На другом полюсе будет класс проективных методов, где обследуемый будет контролировать, какие особенности самого себя можно проявлять вовне и хотелось бы их проявить, а какие нет.

Следующий параметр — инструкция. Как мы говорили, ее значение выделил и специально проанализировал Д. Рапапорт в ТАТе. После того, как это было сделано, этот параметр применяется во всех проективных методах. В принципе всегда возможно получать определенную информацию благодаря анализу того, как соблюдается (или не соблюдается) инструкция, и в каких направлениях происходит ее искажение. Также можно говорить о том, в каких проективных методах, в самом их проекте параметр инструкции специально закладывается. Наиболее четко параметр инструкции, на наш взгляд, задается в ТАТе. В других методах его значение выражено не столь ярко. Но в принципе во всяком проективном методе этот параметр, так или иначе, задается. Более того, можно теоретически представить проективный метод, который работает исключительно на параметре инструкции, "чистый" метод, инициируемый данным параметром. На другом полюсе параметр инструкции имеет минимальное значение и слабо используется как способ получения информации.

Далее возможно анализировать инструкции, задаваемые в проективных методах, по содержанию. И здесь на одном полюсе расположатся развернутые инструкции, в которых описывается процесс, особенности, структура деятельности, а также более или менее определенная структура получаемого продукта (например, ТАТ). На другом полюсе будут инструкции исключительно целевые и тематические (например, "нарисуй человека" и др.), когда задается только общая тема для проекции внутреннего опыта. В последнем случае параметр инструкции тоже используется, но при изучении специфики реализации, конкретизации ее испытуемым (например, когда мы смотрим, какого человека нарисовал испытуемый и т.д.).

Следующий параметр, определяющий ситуацию проективного эксперимента — параметр неопределенности. Как мы уже говорили, этот параметр определяет некоторую специфическую неопределенность всей ситуации проективного эксперимента целиком. С другой стороны, это характеризует также и определенную степень фрустрации индивида. Таким образом, поведение индивида в ситуации проективного эксперимента характеризуется с точки зрения его способности выдерживать фрустрацию и специфическим образом реагировать на нее. Мы видим здесь некоторый парадокс, который специально используется в проективных методах: с одной стороны,"ставится задача снять давление, создать условия для достижения максимально возможной спонтанности, т.е минимизировать фрустрирующее воздействие внешнего и внутреннего давления, а с другой стороны, посредством введения некоторой неопределенности в проективную ситуацию вводится также и определенный фрустрирующий фактор. Благодаря его введению и создаются специфические условия для проекции и в целом проективная ситуация. Неслучайно теоретики проективных методов, прежде всего, исследовали этот фактор, и преимущественно с акцентом на его актуализации использовали проективные методы. Таким образом, можно сказать, что этот парадокс как раз и конституирует функционирование проективного метода. В сущности, это специфическое включение в проективный метод определенного баланса поддержки и фрустрации, динамика которых и стимулирует создание значимой проективной продукции.

Как известно, в психоанализе на первом этапе скорее преобладает момент "поддержки", стимулирования переноса, и лишь затем переходят к этапу конфронтации. Подобное соотношение отчасти моделируется и в проективных методах. Общая идея проективных методов состоит в том, чтобы уравновесить эти два момента изначально. Чтобы создать общий фон поддержки, в который достаточно гармонично должен включиться фрустрирующий фактор неопределенности.

До сих пор мы говорили о данном параметре с точки зрения общей методологии проективных методов. Но его можно анализировать также, изучая структуры неопределенности, объективированные в конкретной методике. Обычно, характеризуя проективные методы, говорят о том, что в них существует неопределенность стимула. Как мы ранее говорили, в проективных методах можно выделить два рода стимулов: 1) стимул к определенной деятельности (который обычно как стимул не анализируется) и 2)стимул, заданный извне (как правило, визуальный). Первый стимул также всегда содержит некоторую неопределенность. Она может быть различной по содержанию, по ее мере и по структуре. Например, в рисуночных методах неопределенность задается общей темой определенной деятельности и соответствующего ее результата. Когда просят нарисовать человека, то неопределенность состоит в том, что мы не уточняем, какого человека необходимо нарисовать и пр., т.е. тема носит общий характер. Какой конкретно получается человек, должен определить сам индивид. И в этом определении и проявится специфическая проекция. Предполагается, что в таком рисунке должен проявиться некоторый концепт человека, представление о нем, и благодаря этому будет спроецирована определенная структура самосознания индивида. Таким образом, общая неопределенность задания дает возможность проявиться чему-то определенному, значимому именно для данного обследуемого. Когда мы просим нарисовать семью, то тем самым мы задаем некоторую общую концептуальную структуру, в рамках которой индивид должен выразить свой непосредственный опыт, связанный с семьей, и свое представление о ней. При просьбе сконструировать мир задается некоторое формальное целое, которое индивид должен наполнить своим личным опытом. Таким образом, здесь наблюдается неопределенность в смысле общности — человек, семья, мир — это понятия общие, которые необходимо конкретизировать. Благодаря специфики соответствующих проективных методов индивид становится в ситуацию, когда он вынужден представить эти понятия конкретно: человека нужно нарисовать, мир необходимо сконструировать. В выделяемой неопределенности видна и существенная, соотносимая с ней определенность: просим нарисовать человека, что является определенным, неопределенность здесь, как мы видим, включена в концептуальную определенность. И эта определенность и задает как раз структуру опыта, который будет проецироваться, а также форму этой проекции. Исходя из вышесказанного, можно заключить, что в зависимости от того, какая обобщенная концептуализация опыта или сферы опыта ставится в виде задачи испытуемому, такую форму проекции личного опыта мы и получим в результате. Осознание этого положения позволяет решить вопрос о сравнении данных, полученных при помощи различных проективных методов, конечно, основываясь на предположении, что все они проведены качественно.

Здесь также возможно представить себе на одном полюсе максимально определенные задачи, и на другом полюсе — минимально определенные задачи. По этому признаку рисуночные методы можно распределить таким образом — максимально определенный — рисунок человека, затем рисунок семьи, а далее самое неопределенное — рисунок несуществующего животного.

Аналогичным образом обычно анализируются и внешне заданные стимулы. В этих стимулах, так или иначе, присутствует некоторая неопределенность. Элементарным ее видом является какое-то неструктурированное изображение, типичный пример — пятна Роршаха. Здесь можно провести градацию стимулов, которые начинаются от тематической бессмысленности и минимальной структурированности к определенной структурной осмысленности, т.е. речь может идти о шкале"отсутствие структуры — структурированность". Но большая часть проективных тестов все-таки использует в качестве проективных стимулов изображение или выражение в знаковой форме определенных проблемных ситуаций, с которыми сталкивается человек, как в своем развитии, так и в повседневной жизнедеятельности. Эти ситуации строятся таким образом, что они появляются перед испытуемым как незавершенные и неразрешенные конфликты, по крайней мере, предполагается, что так их интерпретирует испытуемый. Благодаря своей конфликтности и неразрешенности такие стимулы могут становиться определенными "ловушками для сознания" (Выготский Л.С, Пузырей А.А.). Анализируя эти проблемные, конфликтные и неразрешенные стимульные ситуации, можно изучать проективный тест с точки зрения содержания самосознания, для исследования которого он, так или иначе, проектировался. В этом смысле снова можно сказать, что во всякой неопределенности стимульной таблицы существует также скрытая определенность, "втягивающая" самосознание в свое собственное самоопределение по поводу заданной проблемной ситуации. Другими словами, самосознание эксплицирует в данную таблицу свой собственный вариант аналогичного конфликта, а также способы его разрешения. В этом смысле можно сказать, что проективные тесты можно разделить на неспецифические (например, тест Роршара) и специфические (например, тест Розенцвега и др.). Конечно, в целом это разделение несколько условно, но можно себе представить совершенно неспецифический проективный стимул (поскольку тест Роршаха тематизирован, по крайней мере, вторично), к примеру, случайные пятна и пр. И на другом полюсе располагаются различным образом тематизированные картинки ТАТа, САТа, теста объектных отношений Филлипсона, стимулы в тесте Розенцвейга и пр. Наконец, стимульный материал можно изучать и с других сторон (см. в дальнейшем более подробный анализ стимулов ТАТа).

Наконец, последним из выделенных нами параметров является определенный образ завершенности проективной ситуации, который задается экспериментатором. Мы говорили, что сначала проективная ситуация строится как ситуация незавершенная и испытуемому дается задание, инструкция ее завершить. Но с нашей точки зрения важен также и тот момент, что во всякой проективной ситуации задается и некоторый общий образ результата, или же задается его некоторая форма. Например, в тесте Роршаха — этой формой будет являться перцептивный образ и его толкование (ответ "на что это похоже?"), в ТАТе — такой формой будет являться рассказ (точнее совокупность рассказов), в тесте незаконченных предложений таким результатом будет предложение, первая часть которого задана и т.д. Форма результата важна, прежде всего, в том смысле, что именно помещенный в нее проективный материал, прежде всего и подвергается анализу. Благодаря тому, что задается такая форма, задается и форма для проекции, определенная форма для экспликации самосознания. Осознание этого может быть важно также и потому, что мы можем прийти выводу, что некоторые значимые для исследователя содержания самосознания могут не иметь возможности проявиться в данной форме результатов. Тогда у психолога может возникать закономерный вопрос о логически обоснованном подборе проективных методов для изучения определенных содержаний самосознания, личности и т.п. По этому параметру, следовательно, можно также различать проективные методы (нарративные, перцептивные, изобразительные и др.) в соответствии с задаваемой в них семиотической формой для выражения самосознания.

И, наконец, осознание значимости форм выражения может иметь значение также потому, что форма и ее реализация испытуемым, предполагают использование индивидом некоторой авторской позиции, которую, на наш взгляд, важно выделять и отдельно анализировать.

Итак, мы попытались рассмотреть проективные методы, исходя из выделенных параметров, и наметить некоторые основы их методологического анализа. Как мы видели, классификации проективных методов возможны по различным основаниям, которые часто в равной мере являются осмысленными. На наш взгляд, такой анализ позволяет глубже осознать устройство проективного метода, его структуру, а также механизм его работы. Анализ такого рода может оказаться полезным не только для работы с существующими проективными методами, но также и для проектирования новых. Вместе с тем, все сказанное не исключает дальнейшего исследования и углубления анализа проективной ситуации как таковой, а также более доскональной рефлексии выделяемых в ней параметров.