Я.Корчак

Каждый защитный механизм формируется вначале для овла­дения конкретными инстинктивными побуждениями и свя­зан, таким образом, с определенной фазой индивидуального раз­вития. У маленьких детей, до того как сформируется полноценная система психологической защиты, реакция на неприятные пере­живания — автоматическая, а именно, физиологический уход от раздражителя. У некоторых детей вторжение начинающей возни­кать психологической защиты чаще обнаруживается в период бодр­ствования, а у других она проявляется по преимуществу во время сна. Есть среди них надоедливые, но крепко спящие всю ночь, а есть кроткие, но страдающие ночными кошмарами и недержа­нием мочи (рис. 40).

Из защитных реакций, отмеченных у детей и подростков, на­иболее типичны, как считает А. Е. Личко: пассивный протест, оп­позиция, имитация, эмансипация, компенсация и изоляция..

Пассивный протест — это самая ранняя форма защитного по­ведения. Она проявляется в отстранении от общения даже с близ­кими людьми, от пищи, от игр. Такая реакция чаще всего возни­кает у ребенка, если его внезапно оторвали от матери, семьи, при­вычной группы сверстников. Обычно пассивный протест обнаруживается в так называемом синдроме госпитализма. В этом случае ребенок старается, по возможности, уклониться от любых внешних воздействий. Поза лежа, лицом к стене является при таких состояниях достаточно типичной. Подобно другим защит­ным формам — «поведенческий уход» является бессознательным защитным механизмом. Ребенок, потребности которого в лас­ке, эмоциональных контактах постоянно не удовлетворяются, постепенно становится аутичным. Внешне это обнаруживает­ся в немотивированном отказе от выполнения требуемых дейст­вий.

Рис. 40. Удобства для себя, а не защита интересов ребенка. (Уборка. — Из.кн.: Бидструп X. Рисунки. М., 1970.)

Переживая смерть родителей, дети используют этот защит­ный механизм в форме отвергания смерти — даже если имеют о ней представление. Могущество детей — вера в то, что будущее окажется благополучным. Если надежды нет, то ребенок останав­ливается в своем развитии и может даже регрессировать к без- эпасному прошлому или ранним фантазиям всесилия. Нормаль­ная, своевременная зрелость, способность стать самим собой пред­полагает, что благодаря достаточно теплым отношениям матери и других близких ребенрк смог уверовать в безопасное окруже­ние. Обнаружено, что нередко отсутствие истинной теплоты к ма­лышу маскируется родителями особым вниманием к «интересам ребенка», гиперопекой, приверженностью к различным воспита­тельным теориям, самопожертвованием.

Оппозиция — это форма активного протеста против норм и требований взрослых. Когда родители или воспитатели предъяв­ляют к ребенку чрезмерные требования, они провоцируют оппози­цию. Частые претензии, непосильная нагрузка (несоизмеримая с реальными возможностями ребенка) порождают у него внутрен­нее напряжение. Например, широко распространено представле­ние, что дети обнаруживают любовь к своим родителям раньше, чем к другим людям. Однако как показали исследования психо­логов, это иллюзия. Обычно ребенок впервые ипытывает любовь к сверстнику, а не к родителям. Это происходит потому, что для ребенка младшего возраста отец и мать — больше объекты зави­симости и страха, чем любви, которая по своей природе основана на равенстве и независимости. Любовь к родителям (если отде­лить ее от нежной привязанности), обычно развивается в более позднем возрасте. Тем не менее многие родители не желают при­нять эту реальность и реагируют на нее, либо открыто отвергая эту первую детскую настоящую любовную привязанность, либо даже в более жесткой форме — высмеивая. Их осознанная или неосознанная ревность является одним из наиболее сильных сти­мулов возникновения оппозиции.

Другим примером может служить жестокая авторитарная тре­бовательность отца. Во всех патриархальных обществах отноше­ния сына к отцу, с одной стороны, отношения подчинения, а с другой — бунта, то есть содержат в себе постоянный элемент разрыва. Не удивительно, что они могут вызвать враждебность, которая быстро подавляется, поскольку это отец, и обнаружива­ется в виде нарастающего страха перед ним, приводя либо к при­ниженной подчиненности, либо выливаясь в бунт против жизни вообще. Нельзя упускать из виду, что в детстве эмоции нередко носят амбивалентный характер. Такая детская амбивалентность в дальнейшем переносится на отношение к окружающим. Любовь к отцу трансформируется в идентификацию с лидером, а враж­дебность к нему — в проективную агрессию по отношению к влас­ти. Вырастая, такой человек обнаруживает к власти двойствен­ное отношение: ненавидит ее, восстает и, в то же время, восхища­ется и подчиняется.

Если при рождении брата или сестры родители не догадались должным образом распределить между детьми внимание и ласку, то у старшего может возникнуть ощущение покинутости и чувство одиночества, которое нередко преследует его всю последующую жизнь. Возникающее чувство неуверенности дети обычно стара­ются заглушить демонстрацией чрезмерной решительности. Тог­да их поведение, с позиции взрослых, становится необъяснимым, хотя на самом деле это поведение есть реакция на недостаток любви со стороны близких и призыв вернуть ее. Оппозиция всегда активизируется при утрате или снижении внимания со стороны близких. Такая ситуация возникает не только при рождении вто­рого ребенка, но и вследствие появления отчима. В этих обстоя­тельствах оппозиция нацелена на то, чтобы с ее помощью вернуть внимание близких. Тогда ребенок представляется больным, про­гуливает занятия, бежит из дома.'У подростков эта реакция мо­жет манифестировать в непонятных кражах, демонстративном ин­тересе к алкоголю, наркотикам, суицидных демонстрациях, само­оговорах, распутстве. Все это разнообразные сигналы родным — требование экстренного внимания, заботы и любви. Если этот при­зыв неэффективен, то наблюдается уход в другой мир — мир дру­гих ценностей, мир фантазий и молодежного китча.

В определенный момент своего развития «Я» получает способ­ность преодолевать неудовольствие и уходить в оппозицию с по­мощью фантазии. Совершенно очевидно, что все это разнообраз­ные способы, формирующие в дальнейшем замещение. А пока это ранняя форма замещения, которая выступает как инструмент при­влечения к себе утраченного внимания. «Скорее обратите на меня внимание, иначе я пропаду!» Иногда оппозиция обнаруживается и в форме психической регрессии. Так, в семье, где родился еще один ребенок, старший начинает капризничать и дурачиться как маленький, подсознательно полагая, что за это и любят малыша ззрослые и пытаясь тем же способом добиться того же результа­та. Суть взаимодействия с родителями сводится к проблеме: ка- (им быть, чтобы,они любили, и как добиться победы над одним из юдителей в борьбе за любовь другого? Опасения, что не удастся )еализовать родительские ожидания, рождают напряжение, пре- фащающееся в мечты о необыкновенных успехах, которые в дей­ствительности достичь невозможно. Тогда дети находят путь : своей неуязвимости с помощью глупости или болезни. Отказ от чебы и болезнь — замена открытого и требующего мужества толкновения с родителями и учениками.

Имитация — это реакция, выражающаяся в стремлении во сем подражать определенному лицу, любимому человеку, герою.

У взрослого подражание избирательно. Он выделяет у другого только понравившуюся черту и способен подражать отдельно это­му качеству, не распространяя свою положительную,реакцию на. все остальные качества этого человека. Соответственно и эмоцио­нальное отношение к предмету подражания у взрослого более сдер­жанное, чем у ребенка. У детей — это глобальное приятие или отрицание. Целостная имитация — это ранняя, форма идентифи: кации со.взрослым. : ■ ; д ;_; . • _ч

Эмансипация — это борьба детей за самоутверждение, самос­тоятельность, свободу и даже за имущественные права. В общем, это высвобождение из-под контроля и покровительства взрослых. Похоже, что, вырабатывая приемы эмансипации, ребенок отраба­тывает с их помощью проецирование на себя способов поведения и черт характера взрослых, перенимая их права и возможности.

Компенсация — это реакция, с помощью которой ребенок стре­мится восполнить и объяснить себе слабость и неудачливость в одной области успехами в другой. Например, хилый подросток утешает себя тем, что «зато» он отлично учится, а плохой уче­ник —тем, что он «зато» побеждает в драках. Иногда незрелые формы психологической защиты сохраняются и у взрослых лю­дей. Например Дон Жуан — представитель ярко выраженной компенсации: ему необходимо непрерывно доказывать свою .му­жественность в сексе, потому что он из-за своего характера не уверен в своей мужской доблести.

Как известно, подростки с отклонениями в физическом разви­тии особенно страдают в коллективе от издевательств и насилия. Их дразнят: «Дядя —достань воробушка», «жиртрест», «очка­рик», «прыщ», «конопуха», «рыжий» и т. п. Вместе с оскорбитель­ными кличками, за счет генерализации детского сравнения, этим детям приписывается много других отрицательных черт. Как ре­зультат погружения (интериоризации) угнетающих внешних оце­нок у них постепенно формируется общее негативное отношение к себе, и как следствие, назревает душевный конфликт. Ощущая внутренний конфликт, эти дети стремятся, прежде всего, компен­сироваться в семье. (Здесь ощутить повышенное уважение и лю­бовь.) Если эффект усилий ребенка не удовлетворяет, когда он чувствует, что не может сказать, что «зато его больше всех любит мама, папа, дедушка и бабушка», то возникает особое поведение. Оно обнаруживается в чрезмерной самоуверенности, дерзости, не­естественности, которая бросается в глаза. Чем больше скрывает •ребенок недовольство своим окружением, семьей, тем больше про­ецирует его на внешний мир, приобретая убеждение о том, что мир враждебен и страшен. Если ни в семье, ни в школе компенса?

ция не реализуется — возникает бунт! Тогда и поступают непре­рывные жалобы на наглое, грубое, резкое поведение ребенка в школе и дома.

Люди, в детстве страдавшие либо реальными физическими не­достатками, либо особенностями чисто психологического свойст­ва, воспринимавшимися ими как недостатки (малый или слиш­ком большой рост), прилагают удвоенные усилия, чтобы компен­сировать этот дефект развитием тех или иных.черт характера, способностей и умений, и это не только им удается, но и нередко приводит к выдающемуся развитию тех или иных способностей.

Борясь с низкой оценкой своих достоинств окружающими, та­кой ребенок, как умеет, приписывает себе,качества, повышающие его чувство собственного достоинства, уверенности в себе, что, с позиции взрослых, и квалифицируется как грубость и наглость. Ощущение собственной непривлекательности, зафиксировавшее­ся в детском или подростковом возрасте, может привести к стой­кому представлению о своей неполноценности, ущербности и по­рождает в характере замкнутость, робость, эгоцентризм или враж­дебность к окружающим. Компенсация особенно легко реализуется ребенком эгоцентричным при беззаботном поведении окружаю­щих его взрослых. Такой ребенок непрерывно требует признания своих достоинств и находится в постоянном конфликте с родите­лями и воспитателями.

Однако не только недостатки или несвоевременность физичес­кого развития, отмечаемые сверстниками и взрослыми, порожда­ют отклонения в характере. Ранняя привлекательность ребенка тоже чревата последствиями. Так, обворожительная девочка, с детства всех легко завоевывавшая, став старше, не двигается с места, ожидая, что все самое лучшее само придет к ней, ради ее физической прелести. У нее образуется стойкий акцент на своем теле, и поэтому она интеллектуально плохо развивается. Старея, теряя привлекательность, она удивляется и страдает, тяжело пе­реживая охлаждение отношения к себе окружающих людей и впа­дает в депрессию, воспринимая изменение ситуации как пора­жение.

По мере взросления у ребенка постепенно обнаруживаются отдельные эпизоды вытеснения. Так, провинившийся ребенок, для которого воспоминание о некотором событии неприятно, но из-за бестактных вопросов взрослых вынужденный вспоминать о нем, начинает заменять реальные факты вымышленными, описываю­щими событие так, как оно должно было развиваться согласно желаниям ребенка. По той же причине дети с физическими осо­бенностями, например, тучные, выполняя тест «Рисунок челове­ка», обычно не прорисовывают фигуру, ограничиваясь рисунком головы, особенно лица, либо исполняют фигуру в условной мане­ре. Тем самым реализуется вытеснение непривлекательных осо­бенностей своего тела, позволяющее снизить интенсивность пси­хотравмы.

Изоляция. Этот вид защиты иногда проявляется достаточно рано. Взяв куклу или зверюшку и играя с ней,'ребенок может «дать» ей возможность делать и говорить все, что ему самому запрещено: быть жестокой, ругаться, высмеивать других и т. п. Вспомните кинофильм «Любовь с куклой», русский вариант «Ма­гия», где герой, выступавший с куклой на сцене, трагически стал воспринимать ее как живого собеседника и советчика. Игрушки позволяют ребенку вынести наружу расщепление, проецируя на них свои различные ипостаси.

Преодоление подсознательных барьеров у детей. Как мы стра­даем от упрямства и капризов детей, не отдавая себе отчета в том, что все эти проявления бессилия ребенка: бунт, отчаянные попытки протеста — призыв на помощь, жалоба на отсутствие необходимого внимания. Огорчающее нас поведение ребенка — просто свидетельство нерационального стеснения его желаний, при­нуждения его или просто плохого самочувствия.

Особенно тревожит воспитателей и родителей жестокость детей. Обычно проявление жестокости значительно чаще наблю­дается у тех из них, у кого не выработана способность к сопере­живанию, а вместо нее наблюдается эмоциональная холодность или пассивность, внушаемость и подчиняемость. Авторитарный жестокий отец, унижающий и обижающий ребенка, и слабая, по­такающая мать, не способная защитить своего ребенка, а лишь беспомощно его защищающая, приводит к формированию в ха­рактере ребенка садистической жестокости на фоне излишней сентиментальности. В такой семье растут люди несамодостаточ­ные, с постоянным ощущением собственной ущемленности, под­чиняющие всю свою жизнь одной цели — самоутверждение любой ценой. Становится понятным, что расстраиваясь по по­воду жестокости ребенка, нельзя упускать из виду, что она есть манифестация заниженной самооценки. Нужно в глубине души очень не любить себя, чтобы не любить окружающих и проявлять к ним жестокость (осознанно). Тогда и реализуется эта жесто­кость в насилии, восстанавливая таким путем самоуважение ре­бенка.

Сталкиваясь с проявлениями психологической защиты детей, надо не столько огорчаться и раздражаться, сколько проявлять терпение и, главное, любовь и irnvwor^vin i.,,.,™»™..-»- «

что их гневный бунт справедлив, и понять, принять их обиду на тех детей, которых взрослые провозглашают добродетельными. Попробуйте заключить союз с этим одиноким в своем протесте маленьким разбойником или даже преступником. Если не в такой - ситуации, то когда же одарить его вниманием и улыбкой? >> Когда возникают условия для включения психологической за- щиты ребенка? Нередко этому способствуют напряженность от- ношений с родителями. Особенно когда имеет место скрытое эмо- ' /ционалЬное отвержение ребенка. Когда отец или мать не призна- / ются себе, что тяготятся ребенком, гонят от себя эту мысль / и возмущаются, когда слышат подобное со стороны. Они подав­ляют это отношение как недостойное и подчеркнуто заботятся, утрированно внимательны к своему чаду. Однако вынужденность заботы и недостаток тепла чувствуется, порождая у ребенка ду­шевный конфликт. Конфликт — путь к враждебности. Подавлен­ная враждебность к авторитарному отцу может либо усилить страх перед ним и привести к еще большему подчинению, либо вызвать бунт. Поскольку у детей еще не выработалась избирательность, то этот бунт оборачивается бунтом против жизни вообще.

Включение защитных механизмов имеет далеко идущие по­следствия. Показано, что отвергание ребенка родителями приво­дит в дальнейшем к возникновению необратимых психологичес­ких изменений: неуверенности в жизни, ощущению неопределен­ности своего социального статуса, тревожному ожиданию всяческих неприятностей. Возникает страх смерти как чувство недостаточ­ного права и уверенности в существовании «Я». С другой сторо­ны, если родители предлагают ребенку любовь лишь при условии подчинения, то у него не возникает установки на активное овладе­ние миром. Амбивалентные (разнонаправленные) эмоциональные переживания ребенка и его отношения к одному и тому же чело­веку могут долгое время сосуществовать. Причем выражение од­ного не мешает выражению противоположного. Если в этих усло­виях возникает конфликт, то он разрешается тем, что ребенок меняет объект на другое лицо. При закреплении детских способов реагирования амбивалентность эмоций детства переносится на взаимодействия взрослого: любовь к отцу трансформируется в иден­тификацию С лидером, а враждебность к нему — в агрессию к враждебной группе.

Что заставляет включать особые способы переработки трево­жащей информации? Необходимость защитить себя! Что при этом защищается? Положительное отношение к себе и ощущение себя как хорошего и достойного. Однако ребенок сталкивается с тем, что нормы, формирующие отношение к нему взрослых, ему непо­нятны. Это и приводит к формированию у детей двойной морали. Одна предназначена для мира взрослых и отражает поверхност­ное понимание (повторение на уровне слов) их ценностей, другая для себя и своих сверстников. Только когда ребенок встречает истинное понимание и признание своих чувств и своего состояния, он способен преодолеть свои внутренние конфликты, психологи­ческий дискомфорт, и становится способным к личностному росту и развитию.

Особое значение в активизации защиты имеет неадекватное отношение к своей внешности.'Чувство собственной непривлека­тельности, зафиксированное у детей и подростков, может привес­ти к стойкому чувству неполноценности, ущербности и порождает в характере замкнутость, робость, эгоцентризм и враждебность к окружающим людям. Предотвращая подобные защитные де­формации и смещения, желательно снизить роль внешности в иерархии жизненных ценностей ребенка.

Как можно помочь ребенку в разрядке возникших очагов на­пряженности? Один из способов предотвращения пассивного про­теста — оппозиции — это создание условий переноса воздействия и чувств на игрушку! Здесь важна собственная игрушка, к кото­рой ребенок учится проявлять индивидуальную заботу, защиту, покровительство, сопереживает ей. Тогда она может выполнять роль объекта для снятия напряжения. Например, ребёнку пред­стоит тяжелая операция. Вместе с тяготами самой операции мощ­ным травмирующим моментом для ребенка является неопреде­ленность, страх и оторванность от дома. Используют такой ма­невр. Разрешают ребенку прийти в больницу со своим мишкой. Доктор ставит диагноз мишке и просит ребенка полечить его. Мишке делают укол, а потом медсестра и ребенок оперируют его, перевязывают и укладывают в постель. Все это делается для того, чтобы ребенок имел наилучшие условия для выражения сво­их опасений и страхов. Медсестра чутко реагирует на беспокойст- bq ребенка и поясняет и утешает его на каждой «операции» мишки.

При помощи игры ребенок разрешает свои внутренние кон­фликты. Когда он играет в «дочки-матери», в великана и е^о убийцу, в зверя и охотника, учителя и ученика, полисмена и водителя — он экстериоризирует свою внутренюю драму и тем самым разря­жает очаги своих вутренних конфликтов. Эта разрядка, в некото­ром смысле, аналогична катарсису творческой личности в момент творения. Важно отметить, что выход «запрещенных» побужде­ний часто связан либо с замещением, либо с регрессией. В первом случае агрессия может проявиться в игре, но направлена в ней не а значимых людей, а только на их заместителей. Во втором слу- ае наблюдается обращение обычных ролей. Достаточно зрелый обычном поведении ребенок играет роль младенца.

Одной из первых стала применять специальную игровую те- апию детей Анна Фрейд. Она использовала ее в работе с детьми, ережившими бомбежки Лондона во время второй мировой вой- ы. В ее работе дети строили домики из кубиков и сбрасывали на их бомбы. Дома горели, завывали сирены, кругом были убитые раненые, и «скорая помощь» увозила их в больницы. Такого ода игры продолжались несколько недель. Дети получали пози- ивный опыт стабилизации своего психического состояния в при- утствии взрослого, который их понимает и поддерживает. Когда ебенок имел возможность в игре отреагировать и выразить свои ереживания, то он освобождался от страхов и пережитое не раз­далось в психическую травму.

Как известно, игра представляет собой попытку детей не толь- э отреагировать, но и организовать свой опыт. В ней у ребенка издаются условия для концептуализации, структурализации тре- эжащего опыта и вынесения на осознаваемый уровень своих пе- гживаний. Вместо того чтобы выражать свои чувства в словах [его он еще не умеет), ребенок может закопать в песок или за- грелить дракона или отшлепать куклу, замещающую маленько- > братца. Игрушки для детей — слова, а игра — его речь. Ребе- ж проигрывает свои чувства и таким образом выводит их на эверхность, получая возможность взглянуть на них со" стороны либо научиться управлять ими, либо отказаться от них. Гнев, •pax, соперничество между братьями и сестрами, кризисы и се- ейные конфликты могут изображаться непосредственно, когда ебенок разыгрывает сценки с человеческими фигурками. Кроме iro, ребенок игрой управляет, то есть он становится активным.

Другим способом дать отреагировать ребенку свои проблемы шяется рисунок (арт-терапия). В этом случае рисунок выступа- ■ как средство усиления чувства идентичности ребенка, помога- • узнать себя и свои возможности. Так, каракули, представляю- ие в норме исходную стадию детского рисунка, обнаруживаясь более старшем возрасте, отражают чувство одиночества и бес- >мощности. Наблюдаемые у детей постарше стереотипные, схе- 1тические изображения типа пиктограмм часто реализуют функ- 1ю сублимации и манифестируют защиту. Работая с детьми, пе- :ходя от наблюдения особенностей рисунков данного ребенка обучению его другим формам отражения действительности, мож- | опосредованно корригировать подсознательные очаги напря- енности.

Как уже упоминалось, одним из признаков проявления оппо­зиции является систематическая лживость ребенка. Вскрыть этот очаг помогает изменение установки по отношению к знаниям. Пси­холог Франкен провел специальный эксперимент, выясняя, какие свойства определяют склонность ко лжи. Он задавал детям вопрос, на который надо было отвечать только «да» или «нет». Например: «Знаете ли вы, на какой реке стоит город Велцар?» После того как были получены общие ответы, на ряд вопросов предложили дать уточнения типа: «На какой реке он стоит?» Об­наружилось следующее. Чем больше человек склонен прене-. брегать истинным знанием, с тем чтобы хвастаться и создать видимость наличия у него каких-то важных сведений, тем. чаще он лжет. Менее всего правдивы люди со средними знаниями. Большая правдивость лиц с незначительными знаниями возника­ет оттого, что меньшие знания связаны с меньшим честолюби­ем. Чем больше человек знает, тем больше у него осторожность в суждениях. Поэтому для исключения лжи надо с детства развивать у человека уважение к знанию, с одной стороны, и к мужеству в признании своей ограниченной осведомленности — с другой.

Другой вид компенсации преодолевается, если удовлетворяет­ся жажда риска. Как известно, жажда острых ощущений обус­ловлена опытом преодоления опасности и наслаждением разряд­кой, возникающей после этого. Это вид катарсиса, сопровождаю­щийся гордостью и удовлетворением. Переживания такого рода и поддерживают вкус к риску. Особенно ярко эта жажда выра­жена у подростков, что требует от воспитателей определенной изо­бретательности для направления этой потребности в безопасное русло. Туристические походы, спортивные достижения на грани возможности и т. п. позволяют достичь желаемых переживаний. Такое общение предоставляет хорошую возможность узнать себя и свои проблемы путем обсуждения сходных мечтаний и фанта­зий, а.также претензий к окружающим взрослым. Понимание об­щих проблем делает их менее тайными и дает возможность раз­рядки очага напряженности и ставит на повестку конструктивные подходы к решению проблем.

Как уже упоминалось, многие формы защиты провоцирова­лись проблемами взаимоотношений с родителями. Показано, что когда ребенок теряет родителей или когда они теряют для него ценность (душевное заболевание, преступления), то нарушается структура «СВЕРХ-Я» ребенка. Знание того, что его очень люби­ла мать, делает молодого человека более уверенным в отношени­ях с девушками и позволяет ему проще компенсировать свои

недостатки. Поэтому продуктивным подходом в таких случаях яв­ляется «возврат в прошлое» и исправление нарушений «там».

Преодоление защиты по типу компенсации часто достигается не по месту недостатка или нарушения, а в другой далекой сфере. В этом случае усилия направляются на то, чтобы приблизить ком­пенсаторный процесс к месту дефицита. Когда хромота, ни­зкий рост, заикание вызывают стремление приобрести власть или престиж другим путем — это компенсация в далекой сфере, так как обычно реализуется не путем развития пораженного органа или функции до полного восстановления, а самоутверждением за счет других способностей и возможностей. Перспективнее путь, когда, напротив, недостаток тренируют до уровня его гиперком­пенсации. Хромой Байрон становится известным пловцом, низко­рослый Наполеон — полководцем. Однако оптимальным являет­ся путь Демосфена, когда'заика стал знаменитым оратором и ему уже никогда не нужно было говорить: «Зато я могу...»

ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ БАРЬЕРОВ

Когда дело доходит до самооправдания, тут мы все гении.