из электронной библиотеки / 490499031962827.pdf

песнями, танцами и декламациями, выступлениями конников воинских частей. Участники играли в новые спортивные игры, например, в бейсбол. Всего в празднике приняли участие 40 тысяч человек.

Праздник-карнавал на воде состоялся 16 августа 1928 года перед парком культуры и отдыха им. Горького. Вечером по всей реке прошла флотилия нарядно украшенных лодок, в которых сидели рабочие и студенты в карнавальных масках и костюмах, прожекторы освещали реку, а над водой не смолкали песни и музыка (в каждой лодке был баянист или гитарист). На набережной играли оркестры, а у Крымского моста стояли декорированные баржи, где показывали свое искусство коллективы художественной самодеятельности и профессиональные артисты. Праздник закончился грандиозным фейерверком.

Большое впечатление во время физкультурного парада произвел эпизод «Полюс» (колонна общества «Спартак», режиссер Б. Юдин, художник В. Андриевич), явившийся, пожалуй, первым образцом драматургически законченного действия в непрерывном движении, отразившего актуальные события в максимальном соединении информации с художественными выразительными средствами и техническим решением оформления.

От Исторического музея по направлению к Мавзолею сплошным потоком двигались «сверкающие ледяные поля и торосы Арктики» В момент, когда голова колонны (начало льдов) поравнялась с Мавзолеем, от нее отделился ранее невидимый большой краснокрылый самолет, как бы двигающийся во все ускоряющемся полете над обтекающими его по бокам льдинами. Навстречу самолету приближается конструкция – огромный макет северного полушария, покрытый «белыми пятнами» Арктики, па полюс которого аэроплан успешно «приземляется». Тотчас «белые пятна» Арктики уступают место ярко алому пятну, заливающему весь полюс. Одновременно на нем вырастает тонкая высокая мачта, на вершину которой взвивается флаг СССР. Плывущие льдины все одновременно неожиданно поворачиваются тыльной, красной стороной, на которой золотом сверкает текст приветственной телеграммы покорителям полюса.

Мы видим, как художественное и конструкторское решение последовательно, в течение нескольких минут шествия раскрыло сюжет в драматургическом развитии, с кульминацией и финальной точкой.

Яркой образностью отличалась задумка колонны строителей канала Волга – Москва. Их «шлюз» оказался одним из наиболее эффектных и интересных эпизодов соединившим в себе реальное действие трудового коллектива с сюжетным.

Вот как описывает его очевидец. «Из глубины площади подходит новая колонна. Что это? Перед нами гигантский шлюз – точно такой мы видели на канале Волга - Москва. Через него перекинут даже железнодорожный мост. Ворота шлюза раскрываются. Из него лавиной вырывается голубой поток: люди, одетые в голубые костюмы и голубые шапочки, идут тесной колонной и чудится, будто это вытекает из шлюза вода. На волнах качаются яхты и катера. Голубой поток движется очень быстро, – сзади подходят все новые и новые колонны».

Образцом драматургического построения театрализованного действия, занимавшего всего 11 минут, стало выступление белорусской делегации «Граница на замке» «Постановщики А. А. Губанов, И. А. Моисеев), которое можно по праву считать и сегодня эталоном сочетания в сюжете шествия выразительных средств спорта, искусства, динамики трансформации предметов и движения участников колонн.

350 девушек и юношей врываются на площадь. Внезапно вырастает большая березовая роща, в центре которой появляется пограничник в зеленой фуражке, зорко всматривающийся вдаль.

Зеленая роща шумит и раскачивается от ветра. И вдруг разом березы расступаются – из рощи «вылетают» на площадь голубые самолеты, их легкие крылья несут в руках физкультурницы в зеленых костюмах. Серебряные пропеллеры сверкают на солнце. Самолеты мчатся по площади, а из-под сени берез выползают «танки». Гимнасты держат в руках металлические палки и, ловко покачивая и вращая их, создают полное впечатление движения гусениц трех стремительно мчащихся танков. На середине площади «танки» исчезают. Гимнасты рассыпаются по ней серебряными точками. «Самолеты» и «танки» сделали свое дело фронт наступающего «противника» прорван. Физкультурники все теми же

универсальными металлическими палками демонстрируют рукопашную схватку. Победа! К гимнастам выбегают девушки. В бешеном темпе начинается танец. Вихрем кружатся девушки. Парни, окружив их, проделывают ритмичные вращательные движения металлическими палками и чудится, будто за хороводом плещутся волны моря.

Тем временем в «роще», которую несут на руках парни и девушки, одетые в яркие национальные костюмы Белоруссии, начинается шуточный футбольный матч... без мяча. Игроки яростно нападают на ворота, где суетливый вратарь пропускает гол за голом. Футболистов сменяет народный танец «лявониха». Но вот звучит сигнал. Привал закончен. Роща меняет свои очертания. Образуется густая зеленая аллея, через которую уходит с боевой красноармейской песней отряд гимнастов-бойцов. И... «лес» уходит вместе с ними.

Приведенные эпизоды позволяют отметить, что впервые на параде физкультурников были преодолены две встречающиеся до этого в подобного рода действиях крайности: подмена физкультурных парадов суррогатами искусства и непреодолимое превалирование спорта над искусством. В прессе тех лет отмечалось, что целеустремленность и яркая политическая направленность, сюжетность и образность, органическое сочетание силы и движения, богатство ритмического и графического рисунка, мысленное физкультурноспортивное мизансценирование, свобода исполнения – все это становилось основой действия, в котором «блестящая техника не затемняет замысла, но, напротив, является лишь средством его полноценного выражения». И что особенно важно, «подобные приемы обогащения марша ритмическими и графическими «пассажами» были не случайным явлением; это сознательная плодотворная тенденция сдвига в сторону театрализации, в лучшем смысле этого слова».

Завершая разговор о физкультурных парадах, необходимо отметить появление еще двух важных методических моментов.

Во-первых, органическое включение в шествия-парады реальных героев, участников событий, которые отражены в художественно-образном действии. В этом плане интерес представляет анализ отдельных эпизодов парада 24 июля 1938 г., посвященного выборам в Верховные Советы союзных республик.

Колонна общества «Локомотив» имела тему оформления «СССР –великая железнодорожная держава». Неожиданно по ходу шествия на площади возникали легкие стальные конструкции. Дети на плечах у юношей соединяли конструкции кольцами, образуя красивый цепной мост, перекинутый через площадь. По нему двигался мощный серебристый паровоз с вращающимися красными колесами. К нему прицеплены платформы, на которых едут ударники-железнодорожники, депутаты Верховных Советов республик. На перилах вокруг них спортсмены легко и непринужденно демонстрируют акробатические упражнения.

В центре колонны общества «Темп» – знатный каменщик, депутат Верховного Совета РСФСР вместе со своей бригадой укладывает громадные «кирпичи», строя на глазах у всех современный дом.

Во-вторых, использование в построении театрализованного действия возможностей фольклора, сочетающегося со спортом и искусством. Изобретательность в шествиях колонн республик была в большой степени основана на исторических традициях, насыщена характерными народными темами, разнообразным по тембру и ритму музыкальным сопровождением, сюжетными танцами и играми, уходящими корнями в производственные и сельскохозяйственные празднества, в героический период борьбы за национальную независимость.

Так, например, азербайджанская делегация по ходу движения колонны исполнила под звуки зурны и барабана чрезвычайно оригинальный народный танец в сопровождении старинной народной песни «алма», органично вписанный в ритмичные упражнения с национальными спортивными снарядами: тяжелыми конусообразными «мили», напоминающими булавы, сверкающими лукообразными «зенджиркемана», сделанными из никелированного металла и издающими во время действия нежный, мелодичный звон.

Грузинская делегация прошла под «перхули» – замечательную по высокой технике, требующую исключительной силы, ловкости, изящества, ритма народную пляску в пирамидах, доходящих до трех этажей, сочетающуюся непрерывно нарастающими по темпу игровыми действиями «берики» – героев импровизированного народного театра масок.

В 30-е годы в СССР началось бурное развитие физкультуры и спорта, связанное с задачами воспитания нового советского человека. Государство всячески привлекало людей к занятию спортом. Возникло массовое движение «Готов к труду и обороне СССР», которое патронировал комсомол. Поэтому содержание физкультурных праздников изменилось. Вопервых, росло количество участников. Так, в 1931 году в колоннах участников парада на Красной площади прошло 40 тысяч человек, в 1932 – 70 тысяч, а в 1933 – уже 80 тысяч человек. Рекордными были парады 1934 и 1935 годов, когда в параде прошли по 120 тысяч человек. Во-вторых, парады стали носить тематический характер. Как писал Н. Петров, один из крупнейших режиссѐров художественно-спортивных праздников в СССР, «в 30-е годы физкультурные парады достигли своего апогея по массовости, богатству тематики, режиссѐрским находкам, энтузиазму участников».

Основными средствами выражения темы были массовые гимнастические упражнения, народные танцы, пляски и песни, а также национальные виды спорта республик, принимавших участие в парадах.

Определенной вехой в развитии этого вида массовых представлений становится парад физкультурников 1937 года, посвященный 20-летию Великой Октябрьской социалистической революции и принятию Конституции СССР. Для участия в марш-параде были приглашены делегации союзных республик, по 150-200 человек каждая. Кроме них, в спортивногимнастических выступлениях приняли участие школьники, студенты и гимнасты спортивных обществ Москвы и Ленинграда. Всего в параде приняли участие 40000 участников. Основная тема парада – великая дружба народов СССР, морально-политическое единство советского общества, его сплоченность вокруг Коммунистической партии.

К постановкам парада были привлечены режиссеры и балетмейстеры, театральные художники и композиторы. Так, Игорь Моисеев подготовил необычное представление «Граница на замке» с физкультурниками Белоруссии. Совместно с режиссером А.Губановым они очень простыми средствами решили тему: декоративными березками и блестящими гимнастическими палками. Таким образом они создавали пейзажи: леса, маскировку пограничников, а с помощью гимнастических палок перед зрителем создавались то «тракторы», то «танки», то «оружие». Это представление на параде 1937 года стало эталоном, на который равнялись все постановщики.

С1937 года Всесоюзные парады физкультурников стали проводиться по единой схеме, но

сразной тематической направленностью. Парад 1938 года – тема выборов в Верховные Советы республик, 1939 и 1940 год – XVII съезд КВП(б) и пропаганда его решений. Схема парада была следующей:

1.Церемония приема парада. Митинг.

2.Торжественный марш участников парада.

3.Спортивно-гимнастические выступления:

а) Школьники Москвы; б) Гимнасты спортивных обществ;

в) Делегации союзных республик; г) Студенты МОТФК; д) Студенты ГИФК им. Лесгафта; е) Студенты ГЦИФК;

В 30-е годы парады физкультурников превращаются в синтетическое зрелище, включавшее в себя элементы спорта, искусства и культуры пролетарского государства. Парады были партийны по содержанию, о чем говорит тематика колонн: «Быть такими, каким был великий Ленин», «Свет кремлевских звезд», «Счастливая Родина», «Спасибо ВКП(б) за счастливую юность», «Готовим будущих героев», «Каждый физкультурник – стахановец».

Темы колонн определяла производственная, национальная и спортивная принадлежность участников парада. Постановщики стремились ярко и оригинально решить поставленные задачи, что было непросто сделать в условиях исполнения на ходу, когда время действия ограничено временем прохождения колонны перед центральной трибуной (110-120 шагов в минуту). Поэтому режиссура требовала лаконичности, символичности, когда одним коротким движением или выразительной деталью обозначался замысел темы, звучавшей как лозунг. Отсюда – плакатность, использование бутафории, картин, диаграмм. Был найден динамичный принцип

построения и оформления колонн, появились паузы в марше, стремительные развороты колонн, перестроения. Режиссеры стали использовать трюки, почти как в цирке: пирамиды на мотоциклах, трансформирующиеся гимнастические снаряды (когда булава мгновенно превращалась в цветок подсолнуха, шест – в гигантский золотой колос). Широко и разнообразно использовалась музыка, особое значение приобрел ритм.

Но самым важным выразительным средством была масса участников, которая показывала синхронные гимнастические упражнения. Режиссеры всячески разнообразили выступления с помощью гимнастических снарядов. Именно с этой целью была создана знаменитая «ваза», многоярусная сварная конструкция, которая мгновенно заполнялась гимнастами (режиссеры А. Губанов и К. Галейзовский, Белоруссия). Конструкция была высотой 4 метра, на каждом ярусе «вазы» гимнастами выполнялись различные движения, таким образом, , принимала каждый раз новую форму и очертания, на глазах зрителя «ваза» то сжималась, то раскрывалась, меняла цвет. Достигалось это за счет того, что люди меняли положение: одни вставали, другие приседали, третьи наклонялись. «Ваза» до сих пор используется в спортивных праздниках, так как в ней заложены огромные возможности выразительности.

Поточные движения стали использоваться в самых разнообразных комбинациях: «волна, «мельница», «винт» стали настоящими украшениями выступлений, стали классикой физкультурных праздников. Но все-таки главным было – средствами массового театра решить тему. Вот как было поставлено представление «Если завтра война» И. Моисеевым.

Под лирическую песню студентки выполняли гимнастические упражнения, символизирующие труд колхозниц, изобилие и щедрость земли. Неожиданный «рев сирен» и «разрывы бомб» прерывают их работу. С трех сторон бегут юноши с легкими щитами в руках и строят из них на переднем плане живой мост стометровой длины. Из «снопов», расположенных на всей площади, девушки поднимают «стволы зенитных орудий», а по мосту на большой скорости проезжает мотоциклетный десант и проходят вооруженные отряды Красной Армии.

Прекрасно осознавая масштаб и силу эмоционально-психологического воздействия этих зрелищ, правящая коммунистическая партия занималась непосредственным руководством по подготовке и проведению физкультурных парадов, направляя их на то, чтобы средствами физкультуры и спорта пропагандировать мощь советского народа, советской власти.

Физкультурные выступления стали входить в массовые представления. Так, большие группы физкультурников принимали участие в двух массовых инсценировках: «Развернутым фронтом» – для делегатов XVI съезда ВКП(б) и «Руки прочь от Испании», которые с большим успехом прошли в Москве в ЦПКиО и на стадионе «Динамо».

То, что массовым физкультурным мероприятиям власти придавали огромное значение, подтверждает тот факт, что в 1939 году постановлением Совета Народных Комиссаров СССР

было установлено ежегодное проведение Всесоюзного Дня физкультурника, с тем, чтобы закаленная мужественная молодежь в этот день демонстрировала свою преданность делу партии, советскому правительству, а также мощь и силу страны, еѐ обороноспособность и способность к производительному труду.

В последующие годы официально-парадные торжества в Советской Республике приобрели характер театрализованных действ, преимущественно в виде массовых шествий.

А. И. Пиотровский, рассматривая методику на рубеже 30-х годов направления шествий, пришел к выводу, что в лучших из них обязательно присутствовало: символическое декорирование транспортных средств, изображающих деятельность отдельных фабрик и заводов, с максимальным использованием в образном решении новейших технологических возможностей (материалов, света, звука), оформление кавалькады производственными эмблемами, световыми диаграммами, бутафорскими фигурами и прочими силами самих предприятий на местах, что открывало возможности творческой фантазии, самодеятельности; подчинение декоративного оформления грузовиков – «заводов» целостному идейнотематическому замыслу, рассчитанному по выразительным средствам на преодоление огромных масштабов окружающего пространства.

Соединение в праздниках торжественного движения колонн со смотром достижений как кульминационным моментом действия привело в 30-е годы к использованию в качестве обязательного элемента заключительной части шествия – парада спортивных обществ.

Различные спортивные построения (звезда, серп и молот, пирамида), применялись в шествиях для организации точности и размеренности движения, художественного усиления действия. Об использовании спорта в качестве синтетического выразительного средства театрализации следует говорить в связи с проведением ежегодных традиционных физкультурных парадов на Красной площади.

Шествия и парады давали возможность создать развивающиеся сюжетно эпизоды театрализованного действия в движении, продемонстрировать тематический замысел в динамических картинах. Большое значение при организации шествий и парадов имела точность художественного оформления, являющегося не самоцелью, а компонентом действия. Также шествия, органично перерастая в кульминационное действие, позволяли реализовывать активность через конкретные поступки, несущие глубоко символический смысл (факельное действо, общая клятва, хоровое пение и т. д.). Государственные праздники и театрализованные представления как их непременная часть становилась все более официальной формой пропаганды, агитацией за идеи, провозглашаемые властью.

Устроители и организаторы первых физкультурно-массовых выступлений прекрасно знали историю. А история учила, что спорт, физкультура – это сила, способная объединить миллионы в едином порыве к прекрасному.

К началу 40-х годов Советская власть путѐм создания и внедрения в жизнь новой зрелищной культуры полностью сформировала новое массовое сознание, сознание советского человека, разрушив все идеологические представления, существовавшие до 1917 года.

Уже 12 апреля 1918 года Советом Народных Комиссаров был принят декрет «О памятниках Республики», в котором ставились задачи монументальной пропаганды и оформления революционных празднеств. Согласно этому документу, уже к первому революционному празднику 1 Мая 1918 года надлежало оформить города новыми символами, отражающими идеи и чувства революционной трудовой России. Ленинская идея монументальной пропаганды стала органичным звеном плана строительства социализма в стране, прорвавшей цепь империализма, составной частью развернувшейся в стране культурной революции.

В искусстве празднеств первых лет Октября закладывались основы единства различных видов художественной деятельности – архитектуры и театра, живописи и музыки, скульптуры и пантомимы.

Отличительные черты искусства революции:

–обращенность к массовой народной аудитории;

–гражданский пафос и героика образов;

–способность объединять мысли и чувства многих людей, сплачивать их общей идеей

иподнимать на исторические деяния.

Народ должен был лучше осознавать исторический смысл совершающихся на его глазах социальных перемен, поэтому искусство выполняло следующие функции:

–просветительную;

–агитационно-пропагандистскую

Агимассовые формы художественного творчества находились на переднем крае борьбы, были оружием идеологической борьбы за утверждение завоеваний Октября.

Революционные празднества призваны были «в ярких, волнующих, понятных каждому образах воплотить мечты и чаяния народа и новой прекрасной жизни».

На площадях, проспектах, улицах Петрограда. Москвы и других городов возводились триумфальные арки, строились трибуны, декорировались здания и мосты. Широко использовались характерные атрибуты классического искусства: колесницы, лавровые венки, жертвенники. Революционная тематика раскрывалась в символических и аллегорических образах, взятых из античности и праздничных торжеств Великой французской революции, или в героизированных образах новых хозяев земли – рабочего и крестьянина, решенных то в реалистической, то в стилизованной, то в условно-обобщенной манере. Стали складываться своеобразные формы советской эмблематики, которые широко использовались в праздничном действии. Это обусловлено тем, что основная задача зрелища – довести соответствующие идеи

до сознания зрителей, воздействуя на их эмоциональную сторону восприятия. Массовое зрелище обладает определенными свойствами: во-первых, овладевает сознанием огромного количества людей; во-вторых, охватывает три круга эмоционально-психологического влияния (визуальный, аудиальный, кинестетический); в-третьих, обладает большой силой заразительности: вовлекаясь в действие, участники становятся носителями той или иной идеи.

Непременный атрибут Октябрьской революции – красный флаг, как и некоторые другие, был перенят Советской властью из символики Французской революции: он использовался коммунарами Парижской коммуны 1871 года. Красный флаг является флагом международного социализма и левого крыла в политике в целом. С точки зрения психологии красный – наиболее агрессивный цвет, цвет живой протекающей крови. Это огонь, чувства, война, жертва, революция, сила, мужество, страдание, справедливость (Психология масс / Сост. Райгородский Д.Я. - Самара: БАХРАХ, 1998. – 592 С., 37). В русском языке красный и красивый – однокоренные слова (потому Красная площадь – это красивая площадь, а красная девица – красавица) (Советский энциклопедический словарь. – М.,1988. – 1992 С., 398).

Символами революции также стали красные банты, красные розетки, красные повязки, красные кокарды, красные галстуки и даже красные юбки – их носили женщиныраспорядительницы во время празднования 1 мая. Красные банты появляются в Петрограде уже во время восстания. Вскоре в столице, казалось, все – солдаты и студенты, шофѐры и извозчики, седоки и владельцы экипажей – все были украшены красными бантами (Колоницкий, Б. И. Символы власти и борьба за власть / Б. И. Колоницкий. Символы власти и борьба за власть. – СПб., 2001. – 352 С.), что ярко иллюстрирует широкое распространение этого символики уже на ранних этапах становления Советского государства.

Пятиконечная звезда – издавна служила символом вечности, позднее – символом высоких стремлений, а также эмблемой путеводности, счастья. Имя создателя «красной звезды» до сих пор не установлено. Но известно, что официальное утверждение этого символа произошло раньше утверждения «серпа и молота», а именно 19 апреля 1918 года в качестве нагрудного знака для воинов РККА, причѐм середину его занимало изображение молота и плуга (Мазаев, А. И. Праздник как социально – художественное явление / А. И. Мазаев. Праздник как социально – художественное явление. – М.: Наука, 1978. с. 264). Вообще звезда часто используется как военная эмблема, а в гербах государств, как правило, символизирует республиканское устройство (Шейнина, Е. Я. Энциклопедия символов / Е. Я. Шейнина. Энциклопедия символов. – М.:

АСТ, – 2002, с. 11).

Отметим, что первая советская эмблема – скрещѐнные между собой серп и молот – появилась уже в Первомай 1918 года. Еѐ авторство приписывается молодому художнику Е. Камзолкину, хотя продолжительное время автором этой эмблемы считали Е. Чехонина, много сделавшего для еѐ популяризации. Официальное же утверждение серпа и молота в качестве государственного символа единства трудящихся произошло 19 июня 1918 года, а на праздновании годовщины Октябрьской революции эта эмблема фигурировала в уже качестве принятого всеми официального символа. Еѐ мы видим на многих плакатах, знамѐнах (позже – на государственном флаге СССР), панно, как отдельно, так и в сочетании с лозунгами, красными звѐздами и вензелевыми изображениями РСФСР. Она соседствует с другими символическими и аллегорическими изображениями. Это восходящие еще к античности символы крылатой Свободы, Победы с лавровым венком, Справедливости с весами (которые в своѐ время широко использовались французскими художниками для оформления празднеств революции 1789-1793 гг.). На ряде плакатов и панно 7 ноября 1918 года красовались юноши, трубившие в фанфары, державшие красные знамѐна или факелы, скачущие на конях или колесницах. На других – мускулистые мужчины били по наковальне, крутили штурвалы невиданных фантастических машин или рубили украшенные короной головы змей и чудовищ. Нередко изображались могучий Микула Селянинович, вспахивающий плугом необозримое поле, и плывущий в ладье Степан Разин. Встречались групповые изображения женщин и мужчин, разрывающих цепи, поднимающих знамѐна и факелы или рассыпающих из рога изобилия плоды и цветы. Очень много было плакатов и панно чисто аллегорического характера: расколотый на части земной шар, сломанные тюремные решѐтки, пылающие руины дворцов, поднимающееся над горизонтом солнце, зеленеющие нивы, сияющие радуги, локомотивы, несущиеся на всех парах, фабрики и

заводы с дымящимися трубами и т. д. (Агитационно-массовое искусство первых лет Октября / Сост. Роков П. Н. – М., 1971. – 184 С., 35). Изображая «революционную действительность» то в виде женщины (Свобода), то в виде кузнеца, бьющего молотом по наковальне (Пролетариат), то в виде поезда, несущегося на всех парах (Светлое Будущее), художники давали массам, собравшимся на празднество, наглядное представление о таких новых жизненных понятиях, как социальная свобода, союз рабочих и крестьян, коллективизм и т. п. Таким образом, как считает А. Мазаев: «Ранний советский праздник был коммуникатором новых идей и по этой причине с самого начала нуждался в доступных восприятию масс «знаках» (символах, аллегориях, эмблемах и т. д.), которые так или иначе могли воплотить в себе эти идеи. И эту «знаковую» систему советский праздник достаточно быстро получил от тогдашнего изобразительного искусства» (А. Мазаев, 263).

Так с первых лет Советской власти перед органами культуры, перед деятелями искусства была поставлена задача слияния искусства с жизнью народа, и в частности создания системы социалистических по содержанию праздников. Как считает А. Мазаев, «В истории советской праздничной культуры дата 1 мая 1918 года должна быть отмечена особо. В этот день впервые после победы Октябрьской революции в ряде городов – Москве, Петрограде, Киеве, Саратове, Воронеже и других – были проведены праздничные церемонии Первомая. Они и положили начало советским массовым революционным празднествам» (Мазаев, 243).

Первый день мая 1918 года в Петрограде был солнечным. Праздничное шествие открыли части Красной Армии. Построенные в 9 часов утра на площади перед Смольным, они после торжественной церемонии отдачи чести этому штабу Октябрьской революции направились к Дворцовой площади, а далее – на Марсово поле, где и выстроились шпалерами, оставив свободным широкий коридор ля прохождения пролетарских колонн, двигавшихся сюда со всех районов Петрограда, чтобы почтить память захоронѐнных здесь героев революции. Это был по сути дела самый первый парад Красной Армии, но парад необычный. Отряды красноармейцев и краснофлотцев – пешие и конные, с техникой и без неѐ – шли со своими оркестрами. Винтовки были украшены зеленью, на головах лошадей красовались красные бумажные цветы. Орудия и броневики также были декорированы зелѐными ветками, красными лентами и цветами.

Согласно церемониалу, отдельные красноармейские части были приданы районным колоннам, что вызывалось соображениями охраны последних от возможных нападений со стороны контрреволюции. Впереди рабочих колонн шѐл оркестр, затем представители районного совета, за ним дети. Между детьми и остальной массой демонстрантов располагались красноармейские части.

Оркестры играли революционные гимны, похоронные марши и эта музыка, звучащая «как торжественная молитва» (А. Мазаев, 251), в сочетании с маршевым передвижением огромной массы людей, объединенных одной идеей, производила как на участников, так и на зрителей неизгладимое впечатление.

Первомайское торжество завершилось вечером большим фейерверком над Невой. На Неве днѐм выстроился флот, расцвеченный тысячами разноцветных флажков. Вечером же здесь зажглись десятки прожекторов, в небо взвились тысячи ракет. Море огня и света вырвало из тьмы красоту петроградской архитектуры, красоту еѐ дворцов, соборов, набережных и мостов.

В Москве 1 Мая 1918 года весь город был залит красным цветом. Состоялось праздничное шествие, в котором приняли участие трудящиеся города и военные части – «армии труда, армии революции». Повсеместно – митинги, манифестации, лозунги, плакаты и художественные панно с аллегорическими изображениями.

Проведя аналогию, необходимо отметить, что хотя описанные Первомайские торжества по основному способу воздействия на участников и зрителей и были сродни древнегреческим шествиям, но сущность их была гораздо ближе к римским триумфам, т. к. по сути это были Парады, пропагандирующие силу и сплочѐнность Красной Армии и революционно настроенного народа. Позднее этот праздник эволюционировал в ту форму, которую мы привыкли называть «мирная демонстрация трудящихся».

Таким же образом, то есть в виде массовых шествий и манифестаций, прошли повсеместно торжества, посвященные 1-й годовщине Октября. Действие праздника сводилось к боевой агитации в виде лекций, докладов, митингов, зрелищ и музыки, народным шествиям

из районов в центр, а также открытию памятников и мемориальных досок. Кульминационным моментом праздника в Москве было «сожжение старого, империалистического строя и рождение нового». Для этого, как предлагалось Комитетом по проведению празднования, в каждом районе необходимо было сделать из «какого-либо легкого материала фигура старого, империалистического строя, которая должна олицетворять собой старый строй во всех его проявлениях. Здесь должны быт все устои старого строя: капиталисты, попы, полицейские, пушки, снаряды, ружья и проч. Главное место среди эмблем старого строя должна занимать фигура современного столпа международного империализма. Эта фигура воздвигается среди площади и в 9 часов вечера после соответствующих речей поджигается. После этого над пеплом старого строя должна быть поднята эмблема строя нового, социалистического – в виде знамени с надписью «Третий Интернационал», или какого-либо другого».

Праздники в послефевральской России идеально вписывались в классические характеристики карнавальной культуры, особо ярко раскрывающейся, как отмечал Бахтин, как

прежде всего идеи о «всенародной» революции, в которой «все равны» в праве пользоваться плодами завоеванной «Свободы», то есть играть по законам карнавала! «Отвечало канонам карнавала и радикальное, с точностью до наоборот, изменение основ повседневной жизни, карнавальные «переодевания» «верноподданных» в «граждан», перемена исполняемых ролей («кто был ничем…»), десакрализация ключевых институтов государства...». Революция как таковая очень похожа на праздник, на карнавал: массы выходят на улицы, все переворачивается вверх дном, «кто был ничем, тот станет всем». Много шума (митинги), света (пожары), переименовывание улиц и городов, перераспределение и уничтожение продуктов и ценностей, веселое разрушение, радостные убийства. Пир во время чумы – естественная абсурдная реакция на неприемлемые условия бытия. Когда нет решения проблемы, остается только довести ее до предела, до абсурда, нарушить правила игры, совершить преступление. Ожидается, что после революции начнется новое время. Обычно вводится новый календарь, чтобы обозначить это особенное время. Освобождение от старого само по себе обещает нечто небывшее, превосходящее всякое воображение. Резко увеличивается количество всяких праздников, демонстраций, митингов, субботников. Вся жизнь предстает как один сплошной праздник, когда незачем работать. Ведь в мире произошли такие радикальные изменения, что даже окружающая среда должна измениться (резко увеличится урожайность). Мало того, неизбежно исправится природа человека, и в мире не будет больше зла, лжи и насилия. Однако стихия революции очень скоро бывает обуздана, революционные праздники превращаются в ритуалы, а затем в нудные церемонии. «Смех, слишком отвечающий действительности, перестает быть смехом… В изнаночном мире читатель «вдруг» узнавал тот мир, в котором он живет сам. Реальный мир производит впечатление сугубо нереального, фантастического. В этих условиях смеховая ситуация становилась грустной реальностью». Это наблюдение Д. С. Лихачева в значительной мере приемлемо и для смеховой культуры в преддверии падения самодержавия. Смеховая культура оказывалась тогда отголоском атмосферы всеобщего пессимизма, уныния, отчаяния. Способствовало этому и то, что за годы войны заметно стерлась граница между «серьезным» и «смешным», под влиянием драматичных, кровавых событий публичная сатира приобрела трагическое, пугающее звучание. Уже тогда смеховая культура начала походить на разновидность публицистики с явным гражданским пафосом и оппозиционным идеологическим подтекстом. До традиций демократических государств, где смеховая культура – органичный элемент культуры политической и власть вынуждена играть именно по этим правилам, России всегда было далеко. Поэтому не удивительно, каким путем пошли большевики – запрещая свободный смех, превращая юмор в инструмент грубой пропаганды, приравнивая анекдот к «контрреволюционной деятельности» или «антисоветской агитации». Политические игры кончились, а «человек играющий» (И. Хейзинга) оказывался обречен – он становился не нужен и опасен для новых правителей, менее всего склонных шутить… Мощная сила стремилась заорганизовать, выхолостить в празднике все человеческое. Преклоняясь на словах перед массовой народной стихией, власти фактически делали все, чтобы приглушить

проявления несанкционированной активности «снизу». Власти превыше всего нужна была стабильность, а карнавал постоянно угрожал поколебать ее. Под незаметным, но длительным и настойчивым давлением «сверху», народный праздник стал окончательно задыхаться. Шествие ряженых оборачивалось парадом; пирушка – банкетом; символы – значками. Из повествования о собственной жизни, где ты одновременно и зритель, и рассказчик, праздник постепенно стал превращаться в репрезентацию «для других» неких абстрактных умозрительных идей.

Любимейшим зрелищем во второй половине 20-х годов становится новый вид праздника – индустриальный карнавал. Наряду с привычными марионетками Эсера, Фабриканта во время шествий возникали фигуры Лодыря и Бракодела, неизменно побиваемые мускулистым Ударником. Смешение индустриальных и политико-агитационных мотивов давало забавные объѐмные карикатуры. В карнавальном исполнении даже «Лампочка Ильича» не была отвлеченной метафорой – над головой вождя разливался электрический свет наподобие нимба. Однако уже тогда стала очевидной проблематичность генеральной идеи – превратить праздники в искусство «самого народа». Ибо в таком карнавале присутствие маски не компенсировало отсутствия других неотъемлемых элементов карнавала – игры и смеха.

1 мая 1921 года в Москве повсеместно состоялись чтения «Живой газеты РОСТа». Чтение сопровождалось туманными картинами. В Замоскворецком районе, на Серпуховской площади состоялась инсценировка «Суд над 1 Мая», в которой в лицах были представлены «Царский день» и «Праздник Александра Невского». Суд, выслушав обвинителя, вынес приговор: исключить «Первое мая» из числа официальных и церковных праздников. Суд закончился интересной инсценировкой. Жандарм выставляет «Первое мая» за самоуправство, закованным в цепи, к позорному столбу, но первомайские цветы и розы у столба распускаются, окружают «Первое мая» ярким ореолом.

Внародном гулянье, которые стали называть «старое гулянье», клоуны исполняли революционные частушки.

Воктябрьских праздниках обращаются к детям, 6 ноября во всех районах устраиваются детские праздники.

1922 год – праздник называют Красное рождество «Известия ВЦИК», № 251, 5 ноября 1922 года: «вечерняя Москва сияет огнями, как рождественская елка, разукрашенная флажками».

Впраздничной демонстрации – явное тяготение к карнавалу. Вот как описывалась московская праздничная демонстрация в газете «Правда» от 9 ноября 1922 года: «Много символических фигур. В колонне шли броненосцы, вагоны, печатные машины, мельницы, паровозы, которые пускали дым из трубы. Огромным молотом «советской кооперации» били бородача частного торговца «Нэпорылова». Среди взрывов хохота прополз огромный червь с курящим на нем верхом капиталистом. Чувствуется, что отсюда, из этих демонстраций, вылетит и облетит весь мир массовая политическая сатира-агитация… Торжественно, как знамена, несли на древках продукты своего производства. Над толпой реяли колоссальные папиросы, сапоги, карандаши, остро отточенные, величиной с бревно».

Карнавальное начало в шествиях и демонстрациях усиливается, в 1923 году слово «карнавал» уже прозвучало в официальных документах совещаний по поводу устройства демонстраций: «В шествиях может быть введен элемент карнавала при условии ненарушения стройности демонстрации» (протокол заседания первомайской комиссии в Москве, 13 апреля 1923 г.). предложено отказаться от поденщины и военщины, в какие выливались прежние празднества. Высказано мнение, что строгие демонстрации, парады только утомляют рабочие массы и вызывают в них «некоторые недовольства». Предлагается придать первомайскому торжеству характер действительного праздника, с загородными прогулками, танцами, карнавальными шествиями, уличными инсценировками. Общую демонстрацию необходимо совмещать с проведением карнавально-художественной части. В результате в колоннах прошли комсомольцы с карнавальными колесницами, в которых больше всего досталось попам (была изображена колокольня и пляшущий поп). Рабочие «Красного богатыря» в громадной галоше провезли Пуанкаре, Вандервельде и прочую «знать» с попом во главе. В колонне Гознака ряженые провели «Нэп» на вожжах.

В праздниках стало больше озорства. Как писала «Петроградская правда» 9 ноября 1923 года, в 19-м и 18-м году колонны дышали чем-то напряженным, почти зловещим. Манифестация была тогда не только празднеством-юбилеем, это был смотр сил. Атмосфера во время демонстрации была насыщена духом борьбы, демонстрант чувствовал на себе раскаленные ненавистью взоры обитателей «Невского» и в это время бил своих врагов морально и политически. Теперь все побиты. Во время демонстрации мы уже не боремся, а лишь смеемся и издеваемся. А потому плакат «Смерть капиталу» на сей раз сменяется простым арестантским вагоном на грузовике с надписью: «Дом отдыха для буржуазии».

Тогда рабочий боролся, теперь он только празднует» («Петроградская правда», № 254, 9 ноября 1923 года).

Ярко выраженный характер карнавала носила демонстрация 1 Мая 1924 года в Ленинграде. На одной из колесниц установлена ветровая мельница, жернова которой перемалывают Пуанкаре и Макдональда. Вузовцы несли на палке скелет, изображающий Стиннеса. Колонны заводские демонстрировали процесс изготовления продукции, например, чеканку медных пятачков. Автомобиль клуба 1 Мая вез громадную фигу с надписью: «Антанте – от СССР». В Октябрьской демонстрации того же года действовали исполнители «в ролях» крестьян, буржуа, министров, попов, кулаков, красногвардейцев, фашистов, пролетариата Китая, а также исполнители самих себя: работница фабрики, рабочие завода, работающие на станке. Наблюдается явное тяготение к тому, чтобы оживить, скрасить действие. Поэтому на движущихся транспортных средствах сооружаются крутящиеся колеса, мельницы, ярмарочные карусели. Очень забавно в одной колонне Ленинградской демонстрации была решена тема «смычки города и деревни»: на автомобиле установлены две плоскостные фигуры, рабочего с сапогом и крестьянина с мешком зерна. Фигуры укреплены на стержнях. При движении машины фигуры раскачиваются и соприкасаются руками, наглядно иллюстрируя лозунг «смычки». В шествии используются всевозможные атрибуты, которые способствуют раскрытию замысла: кресты, бутылки, молоты, наковальни и проч.

Особо следует сказать, что зритель середины 20-х годов – это активный сопереживающий участник, который свободно проявляет свое отношение к происходящему, свистит, улюлюкает, вступает в импровизированный диалог. Зритель часто прямо вступает в игру, отпускает реплики по поводу происходящего действия, тем самым активно воздействуя на актера.

Индустриальный карнавал включал в себя два типа представлений-инсценировок: первые – связанные с производством и вторые – с политическим моментом. И те, и другие были остросатирические, решенные с использованием гиперболы (например, когда в огромном гробу кооперация хоронит частную собственность, буржуй ростом в несколько этажей, брызжущие крепким смехом, вызывающие сочувствующий отзыв празднующей толпы.

Театрализованным действием был пронизан весь первомайский и октябрьский карнавал 20-х годов. Театр жил и в группах, инсценировавших какую-либо тему, и в отдельных установках и механизмах. Театр проявлялся также и в действии персонажей, которых играли заводские ребята, краснобаи и остряки в костюмах – кто «попа», кто – «фашиста». По сути же они были новыми Петрушками, Zanni, Арлекинами. Их основная задача – контакт со зрителем, втягивание его в действие. Крича шутки и прибаутки, горланя частушки, такой персонаж забавен и остроумен, вызывает у зрителя массу эмоций. Как правило, «солдат» или «крестьянин» был более схематичен, но это объясняется тем, что они – фигуры не смехового, а серьезного плана.

В 1929 году к открытию летнего сезона в Центральном парке культуры и отдыха был организован большой карнавал. Было устроено зрелище в виде ярко оформленной автоколонны из 54 грузовых машин, двигающейся по улицам Москвы через Красную площадь. Под руководством режиссера Семена Радлова решались темы внутренней жизни страны – в виде эстрад с национальными коллективами и в национальных костюмах, и темы международные – в виде сатирических объемных фигур. Эти фигуры были карикатурны, изображали зарубежных политиков, были выполнены в остросатирическом плане.