Глава 2. Особенности воспроизводства в апк

2.1.Закономерности экономического роста в апк

С позиций экономической теории изменения – в технике и технологиях хозяйственной деятельности, в структуре рабочей силы, в отношениях присвоения условий и результатов производства, в организации обмена, распределения и потребления – непосредственно связаны с действием закона взаимозависимости динамики производительных сил и экономических отношений.

Исторически оценивая эту динамику в том, как она проявляется в производстве сельскохозяйственной продукции, можно прийти к выводу о наличии определенных тенденций, закономерностей. Прежде всего, в этой связи отметим общемировую тенденцию опережающего роста сельскохозяйственного производства в сравнении с ростом населения, что стало особенно заметно во второй половине ХХ века (табл. 7).

Таблица 7. Производство сельскохозяйственной продукции на душу населения в 1900-2000 гг., долл

Регионы	1900 г.	1950 г.	2000 г.
Весь мир	273	304	412
Зарубежная Европа	336	383	820
США	561	611	632
Остальные страны	204	251	370

Эти данные в полной мере опровергают известный «закон» народонаселения Т. Мальтуса, согласно которому прирост ресурсов продовольствия якобы неизбежно отстает от увеличения численности населения. В то же время подтверждается, что продуктивность земли может быстро увеличиваться благодаря эффективному использованию капитала, труда и науки.

Анализ свидетельствует и о том, что на современном этапе развития АПК отмечается тенденция опережающего роста производства продуктов животноводства в сравнении с продуктами земледелия, поскольку под действием закона возвышения потребностей на нынешнем этапе решения продовольственной проблемы спрос все большей части населения постепенно смещается на продукты животного происхождения, позволяющие полнее сбалансировать структуру питания.

Достаточно очевидна тенденция повышения в АПК удельного веса отраслей, обслуживающих сельскохозяйственное производство, за счет его механизации и научно-технического обеспечения (в том числе с использованием химизации, биологизации и т.д.), а также углубления переработки и диверсификации потребления сельскохозяйственной продукции.

В то же время будем иметь в виду, что отмеченные тенденции в отдельные периоды и на отдельных территориях проявляются неодинаково. В некоторых случаях временно их вообще обнаружить не удается, если процесс воспроизводства в АПК оказывается под существенным влиянием специфических природных и социально-экономических условий. Так, в первой половине ХХ века в условиях жестокой эксплуатации производство сельскохозяйственной продукции на душу населения в странах Латинской Америки сократилось на 19%, тогда как в США возросло на 8,6%, в Канаде – на 17%. Во второй половине ХХ в. наиболее высокие темпы роста демонстрировали, с одной стороны, государства, освободившиеся от колониальной и полуколониальной зависимости, а с другой – лишившиеся своих колоний и вынужденные по-новому решать проблемы продовольственной безопасности - бывшие колониальные страны (Великобритания, Франция, Япония).

Примечательны сопоставления темпов роста сельскохозяйственного производства в Китае с соседними азиатскими государствами в 1980-2000 гг., когда в КНР возобладал курс социалистического строительства с активным использованием рыночных механизмов (табл.8).

Таблица 8. Производство сельскохозяйственной продукции на душу населения

Страны	1980 г., долл.	2000 г., долл.	2000 г. в % к 1980 г.
Китай	252	464	184
Япония	397	559	141
Индонезия	385	508	132
Индия	241	276	115

Заслуживает особого внимания тот факт, что в последнее двадцатилетие из этой общемировой тенденции экономического роста выпала большая группа стран Восточной Европы и бывшего СССР, где отмечено заметное сокращение производства среднедушевых объемов производства сельскохозяйственной продукции. В итоге по данному показателю РФ в 2002 г. опустилась на уровень 1958 г., в том числе по производству молока – на уровень 1955 г., мяса – 1953 г. и т.д.

Сравнительный анализ причин глубокого спада в бывших странах СЭВ, с одной стороны, и исключительно высокие темпы роста в Китае, Вьетнаме – с другой, убедительно подтверждает решающую роль в подобных ситуациях трансформации экономических отношений. В первом случае – возврат к капиталистически организованным формам хозяйствования, во втором случае – развитие социалистических отношений.

А поскольку реальная система аграрных отношений почти повсеместно сочетает разнообразные способы присвоения, организации производства, обмена, распределения и потребления, то практически важно в каждом конкретном случае правильно ориентироваться в определении, какие экономические отношения являются перспективными, а какие должны свертываться. Но свертываться не поспешно, а по мере вызревания материальных предпосылок. Только так можно избежать повторения тех ошибок, которые вначале были допущены в нашей стране, когда без надлежащей материально-технической подготовки насильственно осуществлялась в принципе целесообразная, но поспешная коллективизация, а затем, вопреки объективным тенденциям развития аграрных отношений, активно поощрялся развал коллективистских форм ведения сельского хозяйства и расчленение приватизацией технологически единого агропромышленного комплекса.

Как свидетельствует исторический опыт, отношения присвоения условий и результатов производства в тенденции развиваются от различных форм эпизодического присвоения (бесхозности) – ко все более устойчивому присвоению, т.е. к отношениям собственности. Прежде всего это объясняется тем, что с развитием производительных сил создаются материальные предпосылки более регулярного, более комплексного и рационального присвоения продуктов труда и природных богатств. Так, в далеком прошлом переход от собирательства, охоты и рыболовства - к огородничеству, мотыжному земледелию и раннему скотоводству стал возможен только при существенных переменах в орудиях труда и производственных навыках населения. Переход от изначально бесхозного пользования землей при подсечном земледелии и кочевом скотоводстве – к современным системам устойчивого землепользования на основе плодосмена и стойлово-пастбищного содержания скота опять-таки потребовал создания принципиально новых высокопроизводительных средств производства.

Влияние динамики производительных сил на отношения присвоения может быть и негативным. Например, если совсем недавно развитие сельскохозяйственного машиностроения содействовало росту производства продукции АПК, то в 90-е годы прекращение поставок техники вызвало сокращение уборочной площади, а потому и загрузки животноводческих помещений, хранилищ, перерабатывающих предприятий. В итоге – существенный рост бесхозности в АПК.

Однако обратный общей исторической тенденции процесс преобразования собственности в бесхозность, даже когда четко просматривается его взаимосвязь с падением уровня развития производительных сил, как правило, в конечном счете обусловлен либо негативными сдвигами в системе производственных отношений, либо экстремальными колебаниями природных условий.

В том, что касается обвального роста бесхозности в России 90-х гг., здесь решающая роль однозначно принадлежит не природным, а сугубо социально-экономическим причинам: подрыв планомерности хозяйственной деятельности разрушил производственные связи; подрыв государственности и криминализация структур управления породили многообразные формы бесхозного отношения к государственному имуществу и общенародному достоянию; затяжной экономический кризис практически вывел из сферы устойчивого присвоения и обрек на эпизодическое использование большую часть производственных мощностей и немалую часть земельных ресурсов; углубляющаяся дифференциация доходов полярных групп населения усиливает такую разновидность бесхозности, как хищения.

Поскольку в целом развитие производительных сил ограничивает возможности негативного воздействия природных факторов на отношения присвоения, общая тенденция вытеснения бесхозности отношениями собственности приостанавливается либо даже временно поворачивает вспять в определенной мере циклично, соответственно периодически накапливающимся противоречиям между уровнем производительных сил и общим состоянием социально-эконо-мических отношений.

Исторический опыт свидетельствует и о том, что в отношениях собственности довольно четко просматривается тенденция перехода от коллективной собственности к частной, когда приоритетно развиваются производительные силы индивидуально эффективного труда, и, наоборот, – от частной собственности к коллективной, когда преимущество в эффективности производства получают средства труда, технологически и социально более действенно используемые на базе коллективного труда.

Рискованный характер российского земледелия, примитивная техника и неразвитость транспортных систем надолго консервировали общинное земледелие, а когда начался процесс его распада, наиболее энергично он происходил там, где быстрее развивалась техника индивидуального труда, где меньше была выражена колеблемость погодных условий, где относительно лучшими были условия реализации сельскохозяйственной продукции. Современная экономика все более выразительно демонстрирует экономическую целесообразность коллективизации отношений присвоения: обострение конкурентной борьбы обеспечивает существенные преимущества тем, у кого относительно ниже издержки производства и реализации продукции; ставшие нормой хозяйственной жизни в XX веке длительные аграрные кризисы дают больше шансов на выживание крупным предприятиям и их объединениям, особенно если они функционируют на многоотраслевой (диверсифицированной) основе и минимально зависят от поставщиков и потребителей. И естественно, что статистика все это подтверждает.

Так, примечательно, что в США за 1970-1984 гг. при общем увеличении доходов всех предприятий в 4,2 раза (в текущих ценах) по группе частных предприятий на праве единоличной собственности доходы возросли всего в 2,2 раза, в партнерских предприятиях – в 4 раза, в корпоративных – в 4,5 раза⁹. А поскольку нередко приходится сталкиваться с утверждениями о якобы преимущественной эффективности малого и среднего бизнеса, заметим, что в 1992 г. по размеру доходов партнерское предприятие в США превышало индивидуальное предприятие в 2,9 раза; корпоративное превосходило партнерское почти в 3 раза¹⁰.

Более подробно ознакомимся с тенденцией к обобществлению хозяйственной деятельности в аграрной сфере на примере американского фермерства по таблице 9.

Как видим, всего за 23 года четко обозначилось основательное увеличение доли корпоративных ферм не только в землепользовании, но и особенно в объемах товарной продукции. Причина этого становится предельно понятной, как только мы сопоставим сравнительную эффективность производства по рассматриваемым типам хозяйств. Оказывается, что в расчете на единицу площади еще в 1969 году показатели партнерских ферм были предпочтительней индивидуальных ферм на 5%, а корпоративные превосходили партнерские в 1,63 раза. В 1992 году преимущество коллективистских отношений присвоения условий и результатов производства стало более основательным: выход товарной продукции на гектар земли в партнерских предприятиях превысил индивидуальные на 31%, в корпоративных фермах он был выше партнерских в 1,9 раза. Еще разительнее данные об объемах производства товарной продукции в расчете на единицу стоимости имущества.

Таблица 9. Удельный вес различных типов ферм в общей земельной площади и в стоимости фермерской продукции, %¹¹

Типы ферм	Площадь земли на фермах		Стоимость продукции
	1969	1992	1969	1992
Индивидуальные	72,4	63,9	67,8	54,1
Партнерские	17,8	16,2	17,4	18,0
Корпоративные	8,8	13,0	14,1	27,2
Всего	100	100	100	100

Одним из проявлений тенденции перерастания частных форм собственности в коллективную является развитие кооперации в сферах коммерческого и производственного обслуживания всех типов фермерских предприятий. В итоге в настоящее время практически все американские фермеры фиксируют и реализуют на практике свое членство в указанных кооперативах. А поскольку со временем они вынуждены приспосабливаться к требованиям кооперативной организации снабжения, сбыта, кредитования и т.п., в конечном счете, они оказываются в положении кооператоров, работающих примерно на условиях рыночно организованного семейного подряда.

Все более активную роль в развитии общественных форм присвоения условий и результатов сельскохозяйственного производства выполняет государство, которое через механизм цен, налогов, кредитов, дотаций и др. фактически на одну треть и более определяет итоги финансовой деятельности большей части фермерских хозяйств.

Подрыв индивидуальной формы частной собственности в АПК во все большей мере осуществляется и через механизм арендных отношений, лишающий номинального собственника на определенный срок (после заключения договора) права пользования принадлежащими ему средствами производства. В полной мере это относится и к развитию ипотеки, которая не затрагивая отношений пользования, ограничивает собственника в возможностях распоряжения своим имуществом. В этой связи показательно, что в США доля частновладельческих земель, сдаваемых в аренду, превысила 45%; отношение ипотечной задолженности к общей стоимости фермерской недвижимости, которое еще в 1970 году составляло 13,6%, в 1993 году достигло 16%.

О значительном потенциале преимуществ крупного коллективного перед мелким частным производством не только в странах Запада свидетельствует сопоставление показателей динамики производства сельскохозяйственной продукции в бывших социалистических государствах (табл.10).

Легко заметить, что при относительно худших природных условиях сельскохозяйственного производства, при меньшей технической оснащенности Белоруссия в сравнении с Польшей, в 1960 - 1988 годах добилась более высоких результатов в наращивании производства зерна и продуктов животноводства. Бесспорно, частично здесь повлияла несколько лучшая обеспеченность Белоруссии удобрениями, большее внимание государства к социальным нуждам села, но не могло не сказаться и преобладание в Белоруссии коллективистских форм ведения хозяйства. Отсюда и меньшая потребность в технических ресурсах на единицу выполняемых работ, и иное отношение государства к регулированию экономических условий воспроизводства в сельском хозяйстве.

Если к тому же учесть, что в самой Польше средний удой молока на одну корову в госхозах и кооперативах устойчиво превышал соответствующий показатель в частновладельческих хозяйствах на 700 кг, что в польских госхозах урожайность зерновых была выше, чем у фермеров, на 4 - 5 ц/га, картофеля - на 25 - 30 ц/га, то экстраполируя данное наблюдение на Белоруссию, можно уверенно предвидеть, что в случае сплошной фермеризации последнюю ожидал бы существенный спад и ухудшение качественных показателей сельскохозяйственного производства.

Таблица 10. Динамика показателей развития сельского хозяйства Польши и Белоруссии в 1960 - 1988 гг.
Показатели	Польша			Белоруссия
	1960 г.	1988 г.	(+) или (-)	1960 г.	1988 г.	(+) или (-)
Тракторов на 100 га посевов, шт.	4,1	7,7	+3,6	0,6	2,0	+1,4
Произведено на душу населения:
мясо, кг	59	84	+25	49	115	+66
молоко, кг	426	409	-17	393	731	+338
яйцо, шт.	188	214	+26	90	358	+268
зерно, кг	511	662	+151	228	725	+497
Удельный вес частных хозяйств в площади с.-х. угодий, %	87	78	-9,0	8	5	-3

Тенденция к сужению сферы частной собственности и к расширению сферы отношений устойчиво коллективного присвоения природных и материальных ресурсов особенно ясно просматривается в последнее время на примере социальной инфраструктуры агросферы. Наиболее очевидным отражением этого является обезлюденье американских ферм и концентрация семей фермеров в крупных населенных пунктах, позволяющих использовать блага общественно организованного коммунального хозяйства, с меньшими издержками реализовать свою долю участия в общественных фондах потребления (табл. 11)

Таблица 11. Численность проживающих в США на фермах
	В расчете на 100 ферм, человек
	1960	1970	1985	1991
Мужчины 20 - 64 лет	98	83	68	60
Женщины 20 - 64 лет	91	81	62	55
Всего	396	332	230	204

То, что несмотря на сравнительно хорошее бытоустройство, сельское население США убывает примерно в два раза быстрее, чем российское - факт достаточно известный. Однако материалы таблицы 12 свидетельствуют о том, что в настоящее время правомерно уже говорить об обезлюдивании американских ферм: почти половина из них всего за 30 лет лишилась трудоспособных жильцов. Ферма явно превращается в вахтовое жилье, которое пустеет по завершении определенного вида работ. Основное жилище фермера перемещается в крупное поселение, где члены его семьи могут реализовать свою сезонно не загруженную рабочую силу, быстрее и дешевле решают социальные проблемы.

Осознание этой тенденции позволяет более разумно подойти к использованию средств, выделяемых российскими властями под фермерское движение. В самом деле, если в перспективе следует ожидать перемещение фермерских семей с хуторов в поселки с более развитой социальной жизнью, то специально финансировать хуторское расселение, безусловно, нецелесообразно. Нужно ориентироваться на благоустройство под фермерство уже существующих мелких поселений, особенно в лесистой, болотистой, горной местности, тем более что это будет содействовать скорейшему становлению «партнерского» хозяйства и фермерских кооперативов.

Знание исторической тенденции развития отношений собственности должно стать научной основой практической деятельности по совершенствованию всего экономического базиса современной России. Так, с учетом исторического опыта, который свидетельствует, что высшая эффективность производства в АПК на базе частной собственности достигается в тех отраслях и регионах, где технология производства относительно менее капиталоемка, а техника не требует обязательно коллективного труда, следует всемерно содействовать росту производства именно в частновладельческих хозяйствах продуктов пчеловодства, кролиководства, овощеводства, ягодничества.

Аналогично правомерно ставить вопрос о поощрении фермерства там, где коллективное производство недееспособно либо неприемлемо для отдельных работников, располагающих собственным капиталом и специфическими навыками к труду; где конечные результаты хозяйственной деятельности относительно менее зависимы от таких непременных спутников мелкого частного хозяйства, как малоземелье, чересполосица, нарушения севооборотов, недовнесение удобрений и т.п.; где, подобно пригородам, относительно меньше сказывается слабость системы транспортного, технического и коммерческого обслуживания, поскольку неразвитость этой сферы наиболее болезненно осязается мелким частным производством.

Одновременно, опять-таки с учетом отечественного и зарубежного опыта, следует всемерно расширять сферу коллективистских отношений в отраслях, непосредственно обслуживающих процесс сельскохозяйственного производства и позволяющих связать производителей с конечными потребителями, максимально минуя частных посредников, эгоистические интересы которых способны стать стимулом роста паразитарных доходов. В том числе должно поощряться такое акционирование предприятий по переработке, хранению и реализации сельскохозяйственной продукции, по обеспечению производителей ресурсами и услугами, которое обеспечит надлежащее сочетание и равновесие интересов всех предприятий АПК в единой технологической цепочке – от производства до реализации конечной продукции.

Во многих случаях кооперирование целесообразно и на неакционерной основе. Прежде всего это относится к тем случаям, когда основным объектом коллективной собственности является не капитал, а труд, и потому управление общей собственностью требует регулярного контроля со стороны сособственников объединенного труда. Такого рода трудовые кооперативы в перспективе должны стать основной формой организации производственного процесса в сельском хозяйстве. Это не отрицает возможности частичного использования системы акционерных отношений, например внутри кооператива, если для его нормального функционирования необходимо привлечение внешних ресурсов не на кредитной, а именно на акционерной основе, либо - для разрешения накапливающихся противоречий между кооператорами с различным стажем пребывания в хозяйстве, а потому внесших существенно неравный вклад в формирование его основных фондов.

На нынешнем этапе развития производительных сил государственная форма собственности в системе АПК, видимо, будет ограничена в основном предприятиями высоких технологий и выполняющими стратегически значимые, а потому в значительной мере нерыночные функции: исследовательские, выведение новых сортов культур и пород животных, производство семян высших репродукций, высококлассного скота и т.п. Поэтому большая часть госсобственности может быть представлена не предприятиями, а государственным земельным запасом, дорожной сетью, основными элементами социальной инфраструктуры, производственной инфраструктурой межрегионального значения, и наконец, акциями как самой быстро растущей частью совокупной стоимости госимущества.

Роль государства в функционировании отношений собственности в системе АПК не ограничится удельным весом госимущества в общей стоимости имущества аграрного сектора народного хозяйства. За государством сохранится исключительно важная роль регулятора многих направлений хозяйственной деятельности в сферах коллективного и частного производства с использованием рыночных и нерыночных, в том числе административных рычагов.

Опыт истории убедительно свидетельствует о неоднозначности тенденций в соединении и отчуждении труда от собственности на условия и результаты производства. Там, где развитие производительных сил диктует необходимость распространения коллективистских отношений присвоения, одновременно снимается и проблема отчуждения труда. Однако там, где экономически целесообразен переход к частным формам присвоения, отчуждение труда становится эффективным – по мере концентрации и централизации производства, благодаря преимуществам крупных хозяйств перед мелкими. Пример тому – более высокая рентабельность производства на фермах, использующих наемный труд, в сравнении с функционирующими на основе семейного труда.

Поэтому и в сельском хозяйстве США довольно четко прослеживается тенденция опережающего увеличения доли лиц наемного труда в сравнении с теми, кто прилагает труд к собственному капиталу. Так, если в 1960 году в общей численности занятых на фермах наемные работники составляли 26,7%, то в 1993 году - 40,4%, что правомерно рассматривать как подтверждение факта - отчуждение тружеников от собственности на средства производства здесь явно не снижало, а повышало рентабельность производства; потери на личной незаинтересованности производителя, видимо, с избытком компенсировались эффектом коллективного (хоть и наемного) труда, снижением капиталоемкости и т.п.

Что же касается таких негативных последствий отчуждения, как незаинтересованность наемных рабочих в бережном отношении к земле, другим хозяйственным ресурсам, с вытекающими из этого последствиями, то капиталист в АПК вынужденно находит и вводит в действие такие стимулы и рычаги, которые способны принудить работника относиться к чужому имуществу как можно более рационально. Этому служат и сохранение армии безработных, и особые формы контроля труда, и гибкие системы оплаты, вплоть до участия работников в распределении прибыли. В конечном счете целью является смягчение и локализация противоречий между аграрным капиталом и трудом.

Но поскольку по мере концентрации производства и централизации капитала данное противоречие в тенденции обостряется, возрастает потребность во все новых, в том числе более радикальных методах его преодоления. В перспективе это неизбежно должно привести к устранению отчуждения тружеников от собственности на условия и результаты производства, к ликвидации наемного труда. Однако предпочтительно, чтобы этот процесс происходил не «обвально», а по мере вызревания экономических предпосылок, поэтапно.

Один из таких этапов в сельском хозяйстве – арендный подряд; следующий – долевое участие тружеников в увеличении акционерного капитала, в дальнейшем – рост доли вновь созданной стоимости, используемой в накоплениях в качестве общественного капитала, что правомерно рассматривать как одно из возможных направлений становления общественной формы собственности.

С одной стороны, под воздействием развивающихся производительных сил, а с другой, под влиянием сдвигов в отношениях присвоения происходят адекватные перемены в отношениях разделения и кооперации труда, в способах соединения рабочей силы со средствами производства, в способах обмена, распределения и потребления. Так, низкому уровню производительных сил и первобытно-общинным формам присвоения вполне соответствовала простейшая форма поло-возрастного разделения и кооперации труда, которая по мере упрочения территориальных хозяйственных связей была дополнена региональным разделением труда - на основе дифференциации природных условий производства.

Когда рост производительных сил создал возможность разложения общинного хозяйства, дифференциации общества по размеру собственности, разделение и кооперация труда принимают классово специфический характер. Это проявляется, во-первых, в том, что некоторые виды деятельности (умственный труд, особенно контроль за конечными показателями эффективности производства и др.) превращаются в наследуемую монополию одних классов, тогда как наиболее тяжелые, вредные, «непрестижные» виды труда становятся наследуемым уделом классов, лишенных достаточного количества средств производства. Во-вторых, масштабы кооперации труда оказываются ограниченными размерами предприятий, находящихся в собственности отдельных частных собственников.

Развитие производительных сил и преобразования форм частной собственности (от рабовладельческой - к феодальной, затем - к капиталистической) в своей общей тенденции подрывают и наследуемую монополию разделения труда и узкие рамки частнохозяйственного ограничения кооперации. Особая роль в этом отношении принадлежит рыночной экономике, которая через механизмы конкурентной борьбы стихийно осуществляет принудительную концентрацию и централизацию производства. В этом рынку содействуют, с одной стороны, революционные выступления трудящихся масс, а с другой - регулирующая роль государства, когда его лидеры правильно улавливают объективные тенденции совершенствования разделения и кооперации труда.

Пример тому - ситуация в большинстве современных стран Запада, где в бюджетах аккумулируются, а затем расходуются значительные средства на среднее и высшее образование, что частично подрывает монополию на многие виды интеллектуального труда¹², а также активная деятельность правительств западных стран по содействию усилению процессов кооперации труда и производства как внутри страны, так и в международном масштабе. И это лишь частные проявления общей для современной эпохи тенденции обобществления труда и производства, которая в агросфере реализуется несколько замедленно, ввиду специфики природно-экономических условий воспроизводства.

Известно, что исторически первоначальными формами обмена были сначала обмен продуктами в неэквивалентной форме (натуральное общинное и частновладельческое хозяйство), затем обмен продуктами в товарной, эквивалентной форме (между частными собственниками, коллективами). Товарный обмен, в свою очередь, по мере развития производительных сил и хозяйственных отношений, усложнялся от простого (Т - Т) до товарно-денежного (Т - Д - Т), в том числе до современного, в котором роль денег сведена к чисто счетной функции, выполняемой безналично.

Однако в тех случаях, когда экономика временно оказывается в состоянии длительного кризиса, т.е. по состоянию производительных сил возвращается в прошлое, соответственно деградируют и отношения обмена: возрастает роль примитивного бартера, усиливается натурализация хозяйственных связей, снижается уровень товарности. Тем не менее, общая тенденция иная – сужение сферы товарного обмена происходит не путем возврата к частному натуральному обмену, а через развитие общественно организованных неэквивалентных отношений. В частности, через государственный бюджет, аккумулирующий в высокоразвитых странах до 30% валового внутреннего продукта (в основном через систему неэквивалентно взимаемых налогов), а затем опять-таки неэквивалентно возвращающий значительную его часть производителям – в форме бюджетных дотаций, издержек на подготовку кадров, охрану окружающей среды, развитие инфраструктуры и др. Особенно это характерно для современного сельского хозяйства.

Развитие производительных сил предопределяет и динамику отношений распределения условий и результатов процесса производства. Так, в период, когда состояние производительных сил позволяло воспроизводить лишь минимум средств существования, распределение объективно должно было существовать как уравнительное, дифференцированное лишь по полу и возрасту. Когда же постепенный рост производительных сил вывел общество на устойчивое воспроизводство относительно небольшого объема прибавочного продукта, его рациональное использование было возможно только путем концентрации в руках небольшой части населения, что, в свою очередь, предполагало отчуждение его у большинства – по преимуществу на основе неэкономического принуждения.

Соответственно и распределение выжатого силой прибавочного продукта тоже должно было осуществляться по силе (дань, доля дружинника) и лишь по мере накопления собственности постепенно развивается в формы издольной арендной платы и ростовщического процента. В таких условиях распределение необходимого продукта для трудящихся по-прежнему целесообразно было сохранять в качестве уравнительного, с дифференциацией по полу и возрасту, поскольку подобного рода уравниловка позволяла наилучшим образом обеспечить воспроизводство рабочей силы в условиях суммарно крайне ограниченного объема необходимого продукта.

С развитием рыночных отношений распределение прибавочного продукта должно все больше регулироваться соотношением экономических потенциалов субъектов хозяйственной деятельности. Так, при капитализме часть выжатой у рабочих и мелких товаропроизводителей стоимости, которая принимает форму земельной ренты, распределяют между собой земельные собственники - с учетом количества и качества пущенных в рыночный оборот земель. Та часть прироста стоимости, которая преобразуется в ссудный процент, распределяется между собственниками ссудного капитала - в зависимости от объема и условий его рыночного оборота. Наконец, часть стоимости, формирующая предпринимательский доход, распределяется между функционирующими капиталистами - пропорционально массе примененного ими капитала и эффективности его использования.

В той мере, в какой развитие рыночных отношений дополняет личную свободу мелких товаропроизводителей свободой перемещения наемного рабочего, распределение необходимого продукта неизбежно преобразуется из уравнительного в распределение части созданной стоимости пропорционально общему количеству и качеству затраченного труда. Это стимулирует работников к созданию все большей массы прибавочного продукта, но должно сказываться негативно на стимулах воспроизводства рабочей силы, т.е. главного элемента производительных сил общества.

С общественным прогрессом неуклонно возрастает значение воспроизводства квалифицированной рабочей силы, и одновременно централизация капитала неуклонно сокращает удельный вес в общей численности населения той его части, которая паразитически присваивает растущую массу прибавочного продукта. Это, с одной стороны, все более настоятельно требует изменения типичного для капитализма способа распределения, что даже в рамках капиталистического хозяйства частично ныне реализуется путем постепенного увеличения доли необходимого продукта, распределяемого через бесплатное образование, здравоохранение и т.п., т.е. непропорционально количеству и качеству затраченного труда. С другой стороны, все больше обнажается паразитический характер присвоения части прибавочного продукта и подготавливаются предпосылки для распределения всей массы национального дохода частично “по труду” и частично пропорционально не индивидуальным, а коллективным и общественно значимым потребностям, следовательно, на основе социалистического способа распределения.

При этом будем иметь в виду, что в каждый данный момент в любой сфере народного хозяйства, а тем более в АПК, как правило, обнаруживается сосуществование различных форм отношений присвоения, организации производства, обмена, распределения и потребления. Такое сосуществование связано с сохранением пережитков исторически менее зрелых отношений, существующих под нажимом корыстно заинтересованных социальных групп, либо благодаря существованию в каждый данный момент неравно развитых производительных сил. Последнее особенно характерно для АПК, где дифференциация природных условий хозяйственной деятельности изначально обусловливает возможность и целесообразность плюралистских отношений присвоения, обмена, распределения и др. Тем не менее, и здесь внимательный анализ позволяет обнаружить общую закономерность: постепенное повышение доли тех форм экономических отношений, которые выстраиваются в общий ряд рассмотренных нами тенденций.