1.2 Проблема славянского происхождения идиш на примерах языкового материала.

Учёные признают, что славянский компонент языка идиш является крайне неоднородным по своему происхождению и хронологии. Как известно, из славянских языков идиш заимствовал большое количество лексических единиц (славянизмов), синтаксических конструкций и продуктивных моделей словообразования. Среди славянских языков наиболее видное место по степени влияния на идиш занимают польский, украинский и белорусский. Старейшим, хотя и довольно малочисленным компонентом, является чешский. Значительно шире представлены польский, белорусский и украинский компоненты, к которым присоединился возросший в последние века русский компонент. Кроме того, небольшой славянский компонент присутствует даже в западных диалектах идиш, например, эльзасском и швейцарском.

Уриэль Вайнрайх выделил несколько причин для заимствования инородной лексики, как например:

1) необходимость обозначать новые объекты, лица и понятия,

2) замена экспрессивных выражений, потерявших свою выразительность,

3) создание синонимов,

4) внутренние языковые факторы (например, малоупотребимые или неудобные в употреблении слова могут потребовать замены),

5) семантические поля языка недостаточно дифференцированы,

6) позитивный взгляд на иностранный язык и желание принимать из него заимствования. (Weinreich, 1953)

Ниже мы рассмотрим несколько примеров славянизмов, являющихся наиболее древними заимствованиями славянской лексики в идише. Информация о регионе и времени употребления слов взята из Архива языка и культуры ашкеназского еврейства (The Language and Culture Archive of Ashkenazic Jewry (LCAAJ)).

1. babe/bobe 'бабушка'. В большинстве западнославянских языков означает скорее не ‘бабушка’, а ‘женщина в годах, повивальная бабка, ведьма’, только в польском изначальное значение сохранялось до 17го века. Возможно, первоначальное значение утратилось из-за табуированности второго значения ‘ведьма’. О древности этого славянизма в идише говорит его присутствие в западных диалектах, например эльзасское ba – уважительный постфикс для имени пожилой женщины (di Rechele ba – ‘бабушка Рейхеле’). В идише, как и в славянском, слово существует в различных вариантах и значениях: babe – ‘бабушка, бабка, ведьма’, bube – ‘повивальная бабка’, и тому подобные.

2. bajc 'кнут'. Вероятно, от верхнелужицкого bič. Идиш сохранил первоначальный смысл слова, которое в лужицком приобрело впоследствии значение ‘колотушка, бобина’.

3. blince 'блин'. Несмотря на предположение Вайнрайха, что это слово произошло от украинского blynci, его присутствие в лужицких и восточнославянских языках ясно указывает на более раннее заимствование его из западнославянского.

4. bok 'нееврейский бог'. Этот термин встречается в старонемецких идишских источниках (впервые – в 1580 г.) и в еврейских пословицах из Моравии и Белоруссии.

5. butke 'будка/киоск/палатка'. От верхнелужицкого buda, budka.

6. dub/demb/domb 'дуб' – от польского dąb. Это один из немногих славянизмов, появляющихся в идише в трёх вариантах. Самый распространённый вариант – demb, замеченный в Польше, Прибалтике, Украине и реже в Беларуси. Для этого слова можно предположить три варианта этимологии: 1) слово происходит от польского алломорфа dęb-, заимствованного до 16го века, 2) слово было заимствовано из лужицкого диалекта, в котором передняя носовая гласная (источник кластера -em-) могла сохраниться до 12-14 вв., 3) носители польского диалекта идиш изначально знали вариант dub, отмеченный в Литве, Беларуси и Украине (родственные слова с -u- есть во всех славянских языках, кроме польского и полабского). После начала широкой миграции в Беларусь, польские евреи заменили этот вариант на родственный demb, польского происхождения.

7. Dunaj 'Дунай'. От польского/чешского ‘dunaj’ (11-15 вв.) Впервые зафиксировано в письменных источниках Регенсбурга начала 15го века.

8. hojl 'голый, обнаженный, нагой'. Подобная форма слова употреблялась в западной Польше, наряду с goly. Однако В. Бавискар предполагает, что в идиш это слово пришло от чешского holy. (Baviskar, 1975, 36)

9. jojx 'похлёбка'. Происходит от слова juska, распространённого в большинстве славянских языков. В идише впервые зафиксировано в 16-17 веках.

10. kačke 'утка'. От верхнелужицкого kačka. Слово встречается во всех диалектах идиш. У. Вайнрайх считал основной формой германизированный синоним entl (замеченный только в белорусском и балтийском диалектах идиш), к которому kačke присоединился лишь позже, в 18м веке (Weinreich, 1953). Однако этот термин известен во всех западнославянских языках, белорусском и украинском.

11. kanopljes/konopjes 'конопля'. Первый вариант встречается в восточных диалектах, тогда как второй распространён в польском идише. Вероятнее всего, первый происходит от болгарского kanopli, а второй – от польского konop(ie), так как вставной -l- обычно указывает на восточнославянское происхождение.

12. klejt 'магазин, лавка'. По версии М. И. Герцога – от польского klet(k)a (Herzog, 1965). Географические исследования распространения идиш на севере Польши дают основания предполагать, что это слово появилось раньше, чем синонимичные gevelb и krom.

13. kojlec 'ритуальный хлеб, хала, калач'. Оригинал встречается во всех славянских языках. Наличие этого слова в эльзасском и швейцарском диалектах говорит о древности его появления в идиш.

14. mucen/mencen 'мучить'. От верхнелужицкого mučić, польского męczyć. Первый вариант слова распространён повсеместно, второй – ограниченно, лишь в нескольких городах Польши. М. И. Герцог объясняет присутствие восточнославянского mucen в центральном идиш миграцией носителей идиш на запад (Herzog, 1965).

15. nebex 'бедный, убогий'. Слово пришло в идиш в 15м веке. М. Вайнрайх считает, что слово произошло от чешского nebex, так как польский вариант n’ebex является в идише окказиональным и употребляется только в саркастическом значении ‘человек, который прибедняется’.

16. par(e)ve 'нейтральные/не молочные/не мясные продукты'. Для этого слова до сих пор не найдено точной этимологии. Голд выводит его из чешского paravy 'парный' (Gold, 1985), а Катан предлагает в качестве этимона латинское parvus 'маленький' (Katan, 1987). Гаркави считает возможным источником венгерское par 'нагой, пустой ' (Harkavy, 1928) (Голд отвергает эту гипотезу как «семантически слабую»). Чешский этимон является более семантически обоснованным, однако Пол Векслер, указывая на относительно небольшое количество чешских слов в идиш, предлагает происхождение от верхнелужицкого parowac 'обходиться без ч.-либо'

17. slup/stolp 'столб'. От польского słup/верхнелужицкого stołp. Вариант slup распространён в Польше и на территории Прибалтики, stolp же периодически встречается почти во всех идишеговорящих областях. Обе формы, вероятно, восходят к чехословацкому stѣlpъ.

18. tvorex/cvorex 'творог'. Форма с tv- встречается в Беларуси, Украине и Прибалтике, форма с cv- – в Чехии, Словакии, Венгрии, Польше. Так как в славянских языках существует только форма с tv-, cvorex вероятно позаимствовано идиш из восточногерманских диалектов – там этот славянизм появился в 15м веке.

19. zejde/dede 'дед'. Общеславянский этимон – dĕdъ, из которого образованы верхнелужицкое dźĕd и нижнелужицкое zĕt. Ни в одном славянском языке начальная форма этого слова не имеет гласной на конце, следовательно, в идиш могут быть два варианта её появления: 1) по аналогии со словом babe 'бабушка', 2) из ласкательной формы, оканчивающейся на гласный.

20. bludenen 'говорить чепуху, болтать' / blondzen 'заблудиться'. Первое встречается только в отдельных областях Литвы и произошло от литовского bludyti 'бродить, делать глупости' (любопытно, что значение 'бродить' литовский идиш не перенял). Blondzen могло произойти от польского błôdzić; однако, корень имеет носовой согласный в восточнославянских языках, где это может быть родным звукоподражательным образованием.

21. blote 'грязь, болото'. Славянизм распространён во всём идиш и очевидно имеет западнославянские корни (срав. с болгарским balota). М. Герцог и М. Вайнрайх относят его к полонизмам.

22. breg 'берег' – вероятно, от польского brzeg. Самое раннее употребление – bžek в чешском диалекте идиш в начале 17го века.

23. Идишу свойственно использовать заимствованные слова в качестве эвфемизмов для замены тех понятий, которые в Средние века считались у евреев некими магическими атрибутами. Эту функцию несёт, например, славянизм sline, sljune 'плевок'. Одновременное присутствие его, наряду с германизмом spajexc, в одних и тех же диалектах, может указывать на древность его появления в идиш. Ту же функцию имеет славянизм pupik 'пупок' (от болгарского pupok), существующий наряду с германским синонимом nopl. Оба слова одинаково распространены во всех диалектах, однако германизм употребляется исключительно в официальных случаях, в то время как славянизм широко употребим в разговорной, повседневной речи, различного рода народных идиомах и проклятиях (Векс, 2012).

24. Идишские термины, относящиеся к христианству, зачастую являются славянизированными германизмами или славянизмами, как например cerkve 'церковь', pop 'поп'. Ещё один интересный феномен – использование в еврейском языке старинных славянских слов из дохристианских языческих ритуалов, как, например, praven – 'справлять (религиозный обряд)', и trejbern – термин ритуальной обработки мяса. Ученым, включая Вайнрайха, пока не удаётся найти удовлетворительного объяснения тому, как славянское слово trѣba, употреблявшееся ещё в языческие времена и исключительно для обозначения языческого жертвоприношения богам, попало в идиш.

25. -nik (агентивный суффикс), например, nudnik 'скучный, надоедливый человек'. Идиш использует этот общеславянский суффикс шире, чем любой из славянских языков, вероятно, из-за того, что другие славянские агентивные суффиксы (-ar, -cik) почти не использует.

26. -eve- (глагольный суффикс), например, rabeven 'грабить'. Интересно, что идиш образовал неологизмы, состоящие из суффикса -eve- и переведённых на иврит славянских корней, например: adoneven 'назначать главным' является калькой с польского panować, но с заменой на ивритский корень adon 'господин'; leceven 'высмеивать' – с польского pajacować, но с ивритским корнем lec 'клоун'.

Как видно из вышеприведённых примеров, многие славянизмы появились в идиш уже на ранних стадиях его развития. Кроме того, древние славянские религиозные термины, перешедшие в идиш, как и другие славянизмы, этимология которых пока не может быть окончательно установлена лингвистами, могут поставить под вопрос достоверность рейнской гипотезы. Серьезный аргумент против германского происхождения идиш выдвинул Макс Вайнрайх, доказав, что в идише не удается проследить преемственность происхождения от какого-нибудь определенного немецкого диалекта. Также стоит помнить о том, что поколения исследователей идиша и восточноевропейского еврейства выросли на германской культуре, воспитывались в немецких университетах. Вместе со всей германской наукой XIX – первой половины XX веков они недооценивали, а то и просто игнорировали роль славянского компонента в истории идиш. Передовые еврейские писатели – Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом-Алейхем – массово вычёркивали из своих произведений славянизмы. Официальный идиш успешно отрекался от своих славянских корней, однако в народном языке, в диалектах, славянизмам отводилась значительная роль.