77697452

Организационные формы суфизма

связанных между собой общим делом, дающим заработок. В науке сложилось представление о том, что в значении «самоуправляемый коллектив ремесленни­ ков во главе с шдйхом-руководителем общины» термин та'ифа возник в XIII в., в период становления османской государственности (Тодоров, 1976, 447; Ива­ нов, 1990, 185). Изучение мусульманской историографии показывает, что в круп­ ных городах Халифата, в том числе и Баб ал-абвабе, подобные общины сущест­ вовали и раньше, по крайней мере и на рубеже XI—XII вв.

Та'ифа всех трех типов объединяло много общего. В них не было ни за­ крепленной уставом жесткой иерархии, характерной для поздних братств, ни исключительной замкнутости на идеях и авторитете эпонима-основоположни­ ка. Свободный переход адептов из одной школы в другую был еще допустим. Возглавлял общину не эпоним-основоположник или его духовный наследник, единственный из всех современников обладавший его благодатью (ал-барака), а один из многих местных шдйхов-руководителей, толкующих на свой лад су­ фийские идеи, полученные непосредственно от источника через прямые линии духовной генеалогии. Отсюда — широкое распространение в мусульманской религиозной литературе жанра толкований. У каждой общины была особая суфийская молитва, молитва общины — ал-аурад, которую составлял шайх. Впоследствии на Кавказе та'ифа позднего типа назовут видами (мн.ч. алаурад; букв, «ответвления» — имеется в виду ответвление от тарикага).

Рибат. Первоначально рибатши (olbLj рибатат, bjj рубут, ед.ч. J*Lj

рибат) назывались укрепленные поселения, крепости и форты, в которых распо­ лагались пограничные посты арабов. Они были расположены в центрах этно­ культурных зон, но в большей степени — в населенных пунктах оборонительно­ го комплекса «пограничной области», связанного с Горной стеной Даг-бара и рубежами обороны Дарпуш. В условиях Кавказа рибаты долгое время сохраня­ ли свое военно-политическое значение, — даже после того, как их обитатели, которых стали называть газиями, взяли на себя роль активных «распространи­ телей ислама».

В дагестанских хрониках и устных преданиях нередко описываются рели­ гиозные подвиги «борцов за веру», которые на мечах приносили новую веру в горные районы (Абу Муслим и др.). Похоже, что такие походы на самом деле являлись одним из специфических способов распространения ислама, что можно объяснить стечением целого ряда обстоятельств. В их числе: географическое месторасположение региона, его стратегическое значение, пограничный статус и сложный рельеф местности, обусловившие чрезвычайно высокую концентра­ цию пограничных постов на Кавказе; отсутствие единой власти на местах, нали­ чие множества политических образований и удельных владений, совпадающих с местными этнотерриториальными зонами; специфика этнического состава (преимущественно арабского и персидского, а затем и тюркского) гарнизонов самих рибатов; значительное влияние суфизма на «борцов за веру»; существо­

вание традиционно прочных связей военно-религиозных гарнизонов, с одной 237

Главные врата Халифата на Кавказе

стороны, с метрополией, откуда их ряды постоянно пополнялись за счет неуст­ роенных людей, а с другой — с халшбами-проповедниками, суфийскими шлиха­ ми, эмиссарами различных религиозных мазхабов и др.

Райхан ал-хака 'ик содержит сведения, несколько отличные от сложившихся в науке представлений об обитателях рибатов (Меликофф, II, 1044-1045). Выяс­ няется, между прочим, что к XI в. они были подвержены значительному влия­ нию суфизма; растянутое во времени превращение пограничных рибатов в ри­ баты суфийские происходит в этот период особенно интенсивно, и «борцы за веру», их населявшие, становятся активными пропагандистами ислама. И тот факт, что ислам во всех периферийных областях Халифата, где было много рибатов — Мавараннахре, Закавказье, Северном Кавказе, многих африканских окраинах дар ал-ислам, — распространялся в особой, суфийской, форме, в нема­ лой степени зависел от газиев — людей, непосредственно причастных к этому процессу. Сообщества их уже в XI в. начинают принимать многие из характер­ ных черт религиозных общин-братств (тава'иф, ед.ч. та'ифа). Халиф ан-Насир лишь логически завершил этот процесс, когда он приблизительно в 596/1200 г. реорганизовал общины газиев на основах своей футуввы — свода правил бла­ гочестивой жизни, в соответствии с принципами мусульманского мистицизма. В дальнейшем сообщества газиев продолжали функционировать как одна из форм организационных структур суфизма, пока впоследствии окончательно не трансформировались в изменившихся исторических условиях, потеряв свою со­ циальную роль и соответственно специфические функции и черты.

Как правило, рибаты строились в городах, а также вдоль оживленных кара­ ванных путей. На Кавказе они были созданы на базе сасанидских укреплений, расположенных в наиболее удобных в военно-политическом отношении поселе­ ниях-крепостях — в местах пересечения транспортных путей, у горных проходов, на стратегических высотах, в долинах рек и вдоль Горной стены. Выполняя функ­ ции военных и религиозно-административных постов на всей протяженности ка­ раванных маршрутов, они служили не только домом и пристанищем, сначала для пограничных гарнизонов «воинов ислама», затем и для газиев, 'аййаров и суфиев, живших в них и их охранявших, но и караван-сараями для всех путников и стран­ ников. Один из таких рибатов находился, в частности, в поселении ал-Хумайдийа неподалеку от Дарбанда; были они и в других населенных пунктах региона, про­ славившихся военно-религиозной активностью газиев. Рибаты были сердцем «исламских центров», иногда они отождествлялись с самими этими «центрами».

Строительство рибатов особенно активизировалось при Сельджукидах в кон­ це XI в. Установление жесткой централизации реальной власти при Малик-шахе, создание единого духовного пространства в Халифате, обустройство и ремонт дорог и другие факторы значительно увеличили приток паломников, вызвав на­ стоящий бум учебных и паломнических странствий. Существовавшие рибаты уже не вмещали в себя всех путников, поэтому строительство их продолжалось

238 и в начале XII в.

Организационные формы суфизма

Завийа. Суфийская обитель, или ijjlj завийа (мн.ч. Ujj завайа\ — наибо­ лее распространенный, «народный» тип суфийской организации. Ранние завийи представляли собой угол или отдельное помещение в мечети, где преподавались традиционные коранические дисциплины. В этом значении они продолжали существовать в ал-Бабе вплоть до середины XI в. Так, завийа Абу-л-Касима ал-Фукка'и находилась в одной из крепостных башен Дарбанда (угловой квад­ ратной в юго-западной части? см. илл. 2), в которых с середины VIII в. распола­ гались квартальные мечети города.

Во времена ад-Дарбанди в Баб ал-абвабе появились завийи, более похожие на небольшие молитвенные дома, чем на кельи отшельников. Наиболее распро­ страненный вид завийи — дом влиятельного суфийского шайха, в котором он жил и обучал своих учеников. Иногда для этих целей выделялись помещения в других местах. Завийа Абу-л-Хасана ал-Джурджани, ученика и родственни­ ка Абу-л-Касима ал-Фукка'и, находилась в малозаселенной восточной части города.

Райхан ал-хака'ик сообщает о занятиях и суфийских маджлисгх в этих обителях. В них собирались ученики и последователи шайхов, совершались мо­ литвы и ночные бдения. Для самого шайха. и путников, его посещавших, они служили также и ночлегом.

Ханака. Официальный, более формализованный тип суфийской организа­ ции— iJul> ханака (перс. AXil>/elxiL> ханэгах, хангах). Так назывались су­ фийские обители, религиозные странноприимные дома, а также кружки суфиев, основанные и финансируемые Аййубидами, Сельджукидами и др. (Тримингэм, 1971, 168; 1989, 140). Собственно, Райхан ал-хака'ик не отразил процесс распро­ странения сферы влияния Сельджукидов посредством субсидирования действо­ вавших и строительства новых ханака в самом Баб ал-абвабе — скорее всего, потому, что при написании сочинения процесс этот только набирал силу. Если связать титул шайх аш-шуйух, упоминаемый ад-Дарбанди, с ханакой — а в неко­ торых мусульманских регионах, в частности в Египте, так именовались шайхи суфийских ханака, основанных Аййубидами, — то есть некоторые основания говорить о существовании подобных общин и в Дарбанде. Во всяком случае, эпиграфика (Лавров, 1966, 63-64; Шихсаидов, 1984, 24-28) достоверно сооб­ щает о строительстве здания ханаки в Рутуле (территории соседнего с ал-Бабом Лакза) в месяце мухаррам 545/мае 1150 г. по приказу чиновника Сельджуки­ дов 'Абд ас-Самада (рис. 18). Этот факт заставляет думать об усилении идео­ логического влияния Сельджукидов в некоторых южных землях Дагестана, во всяком случае на части территории Лакза при султане Му'изз ад-дине Санджаре (490-552/1090-1157), а также делает более объяснимым и процесс все возрастающего проникновения в район Дарбанда тюркского родо-племенного элемента.

Династии ученых

втом числе и у ал-Муфида (ум. в 413/1022 г.), духовного вождя ши'итов. Труд ал-Муфида, озаглавленный Ава'ил ал-маколат фи-л-мазахиб, до сих пор счи­ тается среди ши'итских ученых самым авторитетным источником имамитского вероучения.

Вначале XI в. Ахмад ал-Гада'ири приобрел широкую известность в столице

ибольшое политическое влияние благодаря своим знаниям и положению. Дело

втом, что его семья принадлежала к высшей ши'итской духовной элите и пото­ му была приближена к султанскому окружению. В числе его единомышленни­ ков— 'алидский накиб в Багдаде аш-Шариф ал-Муртада (355-435/966-1044), который также учился у ал-Муфида.

Дом ал-Гада'ири в Багдаде стал своего рода учебным центром имамитов, где обучались многие ученые. В нем и после смерти ал-Хусайна продолжали собираться имамиты; так, ат-Тихрани (Табакат, V, 173) сообщает о том, что Абу 'Абд Аллах Мухаммад б 'Али ал-Басри, один из наставников Абу Джа'фара ат-Туси, обучался в доме ал-Гада'ири в середине месяца зу-л-ка'да 413/феврале 1023 г. (кара'ту би-Багдад фи дар ал-Гада'ири). Абу Джа'фар ат-Туси был уче­ ником, другом и единомышленником Ахмада ал-Гада'ири.

Основными учителями Абу Джа'фара ат-Туси были шайх ал-Муфид и Ибн ал-Гада'ири, у которых он учился соответственно в течение пяти и трех лет (Прозоров, 1991, 238). Источники поясняют, что под именем Ибн ал-Гада'ири был известен только один человек: Ахмад б. ал-Хусайн. Сведения о своем учи­ теле и об одном из его сыновей — Ибрахиме ал-Гада'ири — ат-Туси приводит в своем сочинении ал-Фихрист. Ат-Тихрани (Табакат, V, 15) называл Ахмада «одним из шайхов Абу-л-'Аббаса ан-Наджаши, который скончался в 450 г.»; он же утверждал (см. там же), что в различных сочинениях ан-Наджаши неодно­ кратно встречается имя его наставника, более того, в них упоминается и о его персидских переводах богословских книг.

В конце 20-х годов XI в. в порядке прямого назначения от имени официаль­ ных властей Ахмад ал-Гада'ири был отправлен в Баб ал-абваб на должность вер­ ховного кадия. Правившая в Халифате ши'итская династия Бундов, как извест­ но, в своих политических целях поддерживала деятельность имамитов, поэтому такое назначение вполне отвечало религиозно-политической ситуации.

Долгое время Ахмад б. ал-Хусайн был духовным главой ши'итской общины Баб ал-абваба. В соответствии со своим положением он осуществлял надзор за всеми мечетями города. Приезд Абу Джа'фара ат-Туси в Баб ал-абваб был, очевидно, не в последнюю очередь связан с религиозно-политической деятель­ ностью Ахмада. Факт приезда ат-Туси в ал-Баб устанавливается на основе агио­ графического материала, связанного с именами дарбандских шайхов, в частно­ сти суфия Ибн ал-Баккала (см. ниже). Имя Абу Джа'фара ат-Туси фигурирует в той части биографического раздела Райхан ал-хака'ик, которая содержит имена «величайших» шайхов (ал-акабир), посещавших ал-Баб и известных

в городе не понаслышке. Ад-Дарбанди говорит о шайхе ат-Туси чрезвычайно 243

Представители религиозных знаний «пограничной области»

почтительно: каждое упоминание его имени неизменно сопровождается многими эпитетами.

Верховный кадий имел и значительные экономические позиции в Баб алабвабе, владея, в частности, торговыми лавками, расположенными неподалеку от соборной мечети на перекрестке оживленных улиц. «Слышал я, — пишет ад-Дарбанди, — как хатиб Абу-л-Фадл 'Абд ар-Рахман ас-Саббаг по прозванию Ибн аз-Занджани говорил: „Сидел я в лавке кадия и имама. Ахмада ал-Гада'ири

вал-Бабе"». Лавка эта находилась на рынке ал-Баззазин, — уточняет Ибн аз-Занджани. «Он (Ахмад.—А.А.) лично присутствовал там и выбрал для нас человека по имени 'Усман ал-Фукка'и, который был секретарем в совете суда Абу Му'аммара б. ал-Хасана, кадия и шайха, известного как Ибн ал-Маслама».

Вбеседе, происходившей в этой лавке, Ахмад ал-Гада'ири упоминает, в частно­ сти, о своем сыне:

—'Усман, скажи кадию Абу Му'аммару, что вчера мой сын Ибрахим вошел

всвой дом истинным мусульманином (Райхан, 198а).

Кади ал-кудат Ахмад умер и похоронен в Дарбанде, что подтверждается также и эпиграфическим материалом. Текст эпитафии на его могиле, рельефно вырезанный на прямоугольной стеле почерком, получившим название «цветущий куфи», гласит: «Аш-шайх ал-имам кади ал-кудат Ахмад б. ал-Хусайн, — да сми­ лостивится над ним Аллах» (Шихсаидов, 1984, 169). Все эти звания повторяются и в Райхан ал-хака'ик, когда говорится об Ахмаде ал-Гада'ири. Начальные стро­ ки эпитафии частично не сохранились (рис. 20а). По бордюру памятника в таком же стиле размещен текст, напоминающий коранический, который, однако, не поддается прочтению из-за значительных повреждений материала (рис. 206).

Памятник с могилы Ахмада ал-Гада'ири был в свое время доставлен из Дербента в Махачкалу. В настоящее время он хранится в виде четырех фрагментов во внутреннем дворе ректорского корпуса Дагестанского государст­ венного университета, в котором размещаются исторический и юридический факультеты. А.Р.Шихсаидов, издавший эпитафию памятника, палеографически относил ее к XI—XII вв. Ад-Дарбанди дает нам возможность уточнить эту хроно­ логию: кади ал-кудат ал-Гада'ири скончался в середине XI в.

Абу Исхак Ибрахим б. Ахмад б. ал-Хусайн ал-Гада'ири — старший сын Ахмада ал-Гада'ири. Родился он в Багдаде еще до назначения его отца. Ибрахим б. Ахмад упоминается и в других источниках, правда с ошибками в передаче имени (ат-Тихрани. Табакат, V, 15). Ад-Дарбанди, который учился у Абу Исхака в Баб ал-абвабе, сообщает, что главным авторитетом для последнего, после его отца и деда, был Абу 'Абд Аллах Мухаммад б. Тахир ат-Туси, который учился в Багдаде у известного суфия Абу 'Абд ар-Рахмана ас-Сулами (ум. в 412/1021 г.). Ибрахим б. Ахмад, которого ад-Дарбанди называет «нашим шайхом и имамом», был знаком со многими представителями известного рода ученых ал-Кураши (о представителях этого рода см.: Макдиси, 1963, 399); в частности, он рассказы-

244 вал дарбандским шайхаы историю, связанную с одним из них —Абу Бакром

Представители религиозных знаний «пограничной области»

Мухаммадом б. 'Абд ал-Маликом ал-Кураши (ум. в 448/1056 г.), в то время, когда «он ехал на своей лошади по одной из багдадских дорог» (Райхан, 195а).

Абу Бакр ад-Дарбанди (Райхан, 1986) сообщает немаловажные подробности из биографии своего наставника: «Как только умер кадий Абу Му'аммар, сын Ахмада Ибрахим занял его место в суде за два года перед своей смертью». Далее он характеризует «кадия Ибрахима» как человека, обладавшего особым даром проницательности, и сообщает о факте его кончины. Таким образом, Ибрахим ал-Гада'ири скончался задолго до 492/1098 г.

Абу Закарийа Йахйа ал-Гада'ири — второй сын Ахмада — также был в числе учителей Абу Бакра ад-Дарбанди; вот почему автор Райхан ал-хака'ик так хорошо знаком с семейством ал-Гада'ири. Оба сына Ахмада, которые учи­ лись и у местного факиха Абу 'Абд Аллаха ал-Хусайна ал-Лакзи, до конца своей жизни жили в Баб ал-абвабе, занимая здесь должности кадия.

Третий сын Ахмада ал-Гада'ири —Абу Сулайман Да'уд ал-Факих. Отпра­ вившись в паломничество, он поселился в Мекке. Известно, что в свое время он учился в Баб ал-абвабе у того же ал-Хусайна ал-Лакзи, что и его братья, но в отличие от последних он был не судьей, а факихом. Ад-Дарбанди встречал­ ся с ним в мечети ал-Харам. Духовная генеалогия Абу Сулаймана, связываю­ щая его с ал-Хусайном ал-Лакзи, восходит к ал-Хасану ал-Басри. Между Абу Сулайманом и шайхом ат-Тифлиси в Райхан ал-хака'ик приводится пять имен, в том числе имя ученика последнего — Абу-л-Хусайна 'Али б. Ахмада алХашими (Райхан, 100а).

В литературе бытовало мнение, что «уроженец Баку Пир-Хусайн ибн 'Абд Аллах ибн 'Убайд Аллах Ширвани», основатель знаменитой ханаки на реке Пирсагат в Ширване (рис. 19), «был младшим братом известного на Ближнем Востоке суфийского поэта и философа-пантеиста Шайха Мухаммада 'Али Бакуви» (Бертельс, 1965, 288; Рзакулизаде, 1978, 30; Ашурбейли, 1985, 32; Нейматова, 1989, 293 и др.). Однако даже простое сравнение имен этих двух лиц показывает, что такое утверждение не совсем корректно. В биографической литературе этот философ-пантеист и персидский поэт упоминается с куньей Абу Йазид и нисбами ар-Рази ал-Гада'ири (ум. в 426/1035 г.). Мударрис (1347, IV, 247) отмечал, что нисбой ал-Гада'ири Абу Йазид Мухаммад, воз­ можно, обязан своим родственным связям с ал-Хусайном б. 'Убайд Аллахом ал-Гада'ири.

Абу Бакр ад-Дарбанди точно определяет место Абу Йазида Мухаммада б. 'Али ар-Рази ал-Бакуви в системе родственных отношений ал-Гада'ири: он был сыном старшего брата кади ал-кудат Баб ал-абваба Ахмада — 'Али б. Аби 'Абд Аллаха ал-Хусайна (см. табл. 3 в Прил.). Пир-Хусайн аш-Ширвани (ум. в 464/1071 г.), последователь известного суфия Абу Са'ида б. Аби-л-Хайра ал-Майхани (ум. в 441/1049 г.), был, таким образом, не родным братом поэта Мухаммада, а двоюродным, сыном младшего брата Ахмада ал-Гада'ири — 'Абд

246 Аллаха б. ал-Хусайна б. 'Убайд Аллаха. Приведенные данные свидетельствуют