Sovetskaya_voennaya_razvedka_v_Kitae

Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)

Юйсян занимал должность заместителя председателя Исполнительного юаня, в 1928–1929 гг. командовал 2-й армейской группой НРА. Союзники в одночасье стали противниками.

10 октября нанкинское правительство издало несколько распоряжений, направленных против Фэн Юйсяна и его соратников. По особому приказу были уволены и подлежали аресту виднейшие сторонники Фэна. Одновременно был издан приказ об аресте некоторых «левых» гоминьдановцев.

А на советско-китайской границе в Маньчжурии не прекращались вооруженные стычки, в подавляющем большинстве случаев спровоцированные китайцами.

12 октября 1929 г. части ОДВА нанесли свой первый удар по Лахасусу — крепости, там, где Сунгари впадает в Амур, с целью разгрома китайской Сунгарийской речной флотилии. В ходе десантной операции флотилия была полностью уничтожена. Второй удар был нанесен 30 октября по китайским частям в районе Фугдина, расположенного на Сунгари в 70 км севернее Лахасусу. Противнику был нанесен серьезный урон в живой силе и технике. В дальнейшем было принято решение о развертывании более масштабной наступательной операции в глубь китайской территории, в районе Маньчжурия — Чжалайнор с последующим продвижением на город Хайлар. Чжалайнор был занят войсками Блюхера 18 ноября 1929 г. Противник потерял около 1500 человек, свыше 8000 были взяты в плен. 27 ноября без боя был захвачен город Хайлар.

Практически одновременно с Сунгарийской операцией войска Отдельной Дальневосточной армии вели боевые действия и на другом фланге — в Приморье. 17 ноября 1929 г. была разгромлена группировка китайских войск в районе Мишаньфу.

Создавшееся положение становилось нестерпимым для мукденского правительства, которое было не в состоянии поддерживать группировку войск в районе советско-китайской границы. Нанкин же, занятый экспедицией против Гоминьцзюня (Национальной армии) Фэн Юйсяна, так и не отправил в Маньчжурию обещанное подкрепление и не прислал несколько миллионов долларов на военные нужды. Между тем нанкинское правительство рекомендовало Мукдену организовать вооруженное сопротивление СССР и ожидать помощи

321

Глава 3

от национального правительства, чтобы после ликвидации гражданской войны в Китае передать вопрос в Лигу Наций.

Чжан Сюэлян, войска которого понесли большие потери, вынужден был в одиночку искать пути для мирных переговоров. 3 декабря 1929 г., несмотря на все ухищрения противников переговоров, стремившихся к дальнейшему затягиванию конфликта, в Никольск-Уссурийске был подписан представителями мукденского и советского правительств протокол о восстановлении статус-кво на КВЖД. Этот протокол был предельно лаконичен и состоял всего из двух пунктов. Первый содержал положение о смене руководящего состава КВЖД. (Куда делась былая принципиальность по вопросу восстановления в должностях бывших управляющего и его помощника?) Согласно второму пункту, стороны обязались строго соблюдать Мукденское и Пекинское соглашения 1924 года. (И ни слова об освобождении арестованных.)

Нанкинское правительство, явно растерявшись в первые дни после подписания протокола в Никольск-Уссурийске, вынуждено было примириться с совершившимся фактом. Пытаясь выйти из создавшегося положения с наименьшим уроном, Нанкин сначала заявил, что советско-мукденские переговоры велись с его ведома, а затем выступил с заявлением, что одобряет подписанный протокол и назначает Цай Юньшэна (подписавшего протокол от имени мукденского правительства) своим представителем для проведения последующих переговоров, но уже от имени национального правительства.

22 декабря 1929 г. в Хабаровске был подписан протокол, основные положения которого сводились к восстановлению положения на КВЖД, существовавшего до конфликта и основывавшегося на советско-китайских соглашениях 1924 г. Одновременно был определен круг вопросов, решение которых предполагалось осуществить незамедлительно. Вот перечень этих вопросов:

— все без исключения советские граждане, арестованные китайскими властями после 1 мая 1929 г. и в связи с конфликтом, подлежали немедленному освобождению. Такой же подход был объявлен и по отношению к арестованным в связи с конфликтом китайским гражданам и интернированным китайским солдатам и офицерам;

322

Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)

—всем рабочим и служащим КВЖД — гражданам СССР,

уволенным или самоуволившимся начиная с 10 июля 1929 г., предоставлялись право и возможность немедленно вернуться на занимавшиеся ими до увольнения должности;

—китайские власти обязались немедленно разоружить русские белогвардейские отряды и выслать из пределов «…Трех Восточных Провинцийих организаторов и вдохновителей» военной провокации;

—оставляя открытым вопрос о возобновлении в полном объеме дипломатических и консульских отношений между

СССР и Китаем, обе стороны сочли «…возможным и необходимым немедленное восстановление советских консульств на территории Трех Восточных Провинций и китайских консульств в соответствующих пунктах советского Дальнего Востока».

Все спорные вопросы, возникшие в период совместного управления дорогой, должны были быть разрешены на предстоящей советско-китайской конференции, которая созывалась в Москве 25 января 1930 г.

В дополнение к подписанному документу стороны «…условились в том, что пункт 4 означенного протокола предполагает немедленную высылку из пределов «Трех Восточных Провинций» в числе организаторов белогвардейских отрядов следующих лиц: Макаренко, Пешкова, Сахарова, Нечаева, Назарова, Шильникова, Плотникова, а также Хорвата и Остроумова. Отсутствие инициалов вышеперечисленных белогвардейцев было использовано в последующем как предлог для саботирования выполнения принятого протокола.

Советско-китайская конференция была открыта в 1930 г.

сбольшим опозданием. Переговоры с центральным правительством носили фармальный характер, ибо Нанкин в русле своей политики ликвидации неравноправных договоров настаивал на возвращении КВЖД Китаю в той или иной форме, включая выкуп железной дороги.

Урегулирование конфликта на КВЖД не привело к восстановлению советско-китайских дипломатических отношений. Однако в начале января 1930 г. Чжан Сюэлян уведомил нанкинское правительство о восстановлении деятельности советских консульств в Харбине и Мукдене и о возвращении китайского

323

Глава 3

консула в Читу. В последующем было открыто советское консульство на пограничной станции Маньчжурия.

Тяжелая и кровопролитная война между армиями Фэн Юйсяна и Чан Кайши закончилась в конце ноября 1929 г. перемирием, которое было вызвано чрезвычайным истощением обеих сторон в борьбе, не давшей ни одной из них решающего перевеса. Этот военный конфликт стал еще одним подтверждением продолжавшегося процесса разложения китайской государственности и необоснованности претензий Нанкина на объединение страны.

Не успел, однако, Нанкин заключить это малопочетное перемирие, как он оказался перед лицом новых, еще более опасных врагов. Против него открыто выступил бывший фэнюйсяновский генерал Ши Юсань, получивший незадолго до этого назначение на пост председателя провинциального правительства в Аньхой. Восстание Ши Юсаня на северном берегу Янцзы, напротив Нанкина, создало непосредственную угрозу столице нанкинского правительства. Восстание охватило значительную часть провинции Аньхой. Общая численность войск, выступавших против Нанкина на этом участке фронта, составляла, по данным иностранных источников, от 30 до 50 тыс. человек.

Примеру Ши Юйсяня последовал недавний союзник Чан Кайши генерал Тан Шэнчжи (в 1929 г. — командующий 5-й армией НРА), ставший после отступления фэнюйсяновских войск одной из главных сил в провинции Хэнань. Пока шла война между Фэн Юйсяном и Чан Кайши, Тан Шэнчжи оставался на стороне Нанкина, рассчитывая использовать общую победу для того, чтобы утвердиться самому в Центральном Китае. Дождавшись своего часа, Тан Шэнчжи объявил о своем отходе от Нанкина и начал самостоятельные боевые действия. Хэнань, большая часть Шаньдуна, северная часть провинции Аньхой были заняты новоиспеченными врагами центрального правительства. Фактически весь Китай к северу от Янцзы не был подчинен центральному, нанкинскому правительству. Что касается Южного Китая, то Кантон попрежнему оставался под угрозой захвата гуаньсийцами и Чжан Факуем, войска которых находились у самых подступов к этому городу.

324

Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)

Янь Сишань тоже играл важную роль в этом противостоянии, поскольку его «нетронутая» армия находилась в тылу у всех остальных противников нанкинского правительства. Он укрепил свое положение в районе Пекина и Тяньцзина, назначил своих людей на посты, занимавшиеся до этого ставленниками центрального правительства. Однако избегал открытого выступления и предпочитал дожидаться, пока Нанкин и его противники в достаточной мере ослабят друг друга, чтобы затем выступить в качестве решающей силы и получить на свою долю как можно больше от нанкинского правительства.

Янь Сишаню, как и многим другим милитаристам, предстояло разрешить еще и политическую проблему, так как каждый генерал, желавший играть заметную роль на китайской сцене, обязан был иметь свою политическую платформу, которую должны были венчать соответствующие лозунги. Правда, они никоим образом не отражали социальной сущности милитаристской клики. Проблема состояла в том, чтобы политические лозунги были понятны и привлекательны.

Нанкинское правительство выступало под лозунгами: «За единство Китая, долой империализм, долой милитаризм». Лозунги гуансийской группировки были значительно слабее и были направлены в основном против Чан Кайши. Отсюда и формулировка этих лозунгов: «Против диктатуры Чан Кайши, против использования III съезда Гоминьдана как оружия Чан Кайши». Агитация и пропаганда группировки Чан Кайши, разумеется, была более успешна. При этом и нанкинское правительство, и гуансийцы обвиняли друг друга в том, что они способствуют развитию коммунизма.

Следует отметить, что лозунг национального правительства, призывавший к борьбе против империализма и милитаризма, был весьма сомнительным. Все антиимпериалистические лозунги как при Сунь Ятсене, так и после него имели некий виртуальный характер, так как они ни в коем случае не были обращены против конкретных империалистических держав. Предполагалось лишь, что за каждой милитаристской кликой стоит та или иная держава, интересам которой наносился ущерб при поражении поддерживаемой ею группировки. А все бесконечные войны между враждующими группировками никогда не переносились на территории международных

325

Глава 3

сеттльментов и концессий в китайских городах, которые, в свою очередь, служили убежищем для разбитых генералов. Армии милитаристов являлись не только противниками, но

исоюзниками, поэтому вторая часть лозунга — «долой милитаризм» — вообще не имела никакого смысла.

Вначале 1929 г. Ван Цзинвэем была создана «Партия реорганизации Гоминьдана». Сам Ван Цзинвэй прибыл в Китай в конце 1929 г. из Франции, где находился в эмиграции. «Реорганизационисты» распространяли свое влияние на значительные слои землевладельцев, главным образом мелких и средних, на слои мелкой буржуазии города, на часть интеллигенции, а также и на какую-то часть рабочих. В аграрном вопросе «реорганизационисты» выдвинули программу конфискации крупного землевладения с выкупом этой земли государством

ипродажей или сдачей в аренду крестьянам; предполагалась также реформа налогов и арендной платы. В этом требовании «реорганизационисты» не были новаторами, они повторяли положение по земельному вопросу Сунь Ятсена.

Это был сильный и опасный враг не только для Чан Кайши, но и для китайских коммунистов. Ван Цзинвэй считал, что китайские крестьяне не отличаются от русских. Последние же, утверждал он, перешли на сторону большевиков только потому, что Деникин отказался признать вызванные революцией изменения в отношениях собственности.

Врабочем вопросе «реорганизационисты» выступали в поддержку свободы организации профсоюзов, социального страхования и сокращения рабочего дня.

Призывы «реорганизационистов» оказались услышанными, в том числе и гоминьдановцами Чан Кайши. Активная политика Гоминьдана в области нового фабричного законодательства в сочетании с жестким полицейским контролем привела к ликвидации практически всех профсоюзных и других массовых организаций, связанных ранее с КПК. Большинство работавших на крупных предприятиях в основных промышленных центрах оказались втянутыми в профсоюзы, создававшиеся гоминьдановскими властями и партией «реорганизационистов» (в переписке и в выступлениях деятелей Коминтерна и КПК эти профсоюзы в отличие от тех, что контролировались властями, получили название «желтых»).

326

Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)

«Реорганизационисты» выступали за подчинение военной власти партийной, за введение принципа демократического централизма. В начале декабря партия «реорганизационистов» объявила о создании на севере страны «Армии спасения нации

изащиты партии» под руководством Янь Сишаня, Чжан Сюэляна, Хань Фуцзюя и Тан Шэнчжи. Чжан Сюэлян был включен в руководство для придания веса этой разношерстной компании

ибез его на то согласия.

Всвоих политических выступлениях «реорганизационисты» были марионетками милитаристов, боровшихся против Чан Кайши (в 1929 г. — Чжан Факуя; в 1930 г. — Янь Сишаня и Фэн Юйсяна; в 1931 г. — кантонских и гуансийских генералов), а сам Ван Цзинвэй в очередной раз становился одной из главных фигур, выдвигаемых оппозиционными силами.

12 декабря 1929 г. ЦИК Гоминьдана исключил Ван Цзинвэя из рядов партии. Издан был также приказ о его аресте. Принятые решения окончательно похоронили надежду на консолидацию гоминьдановских лидеров для борьбы с северными генералами.

События, происшедшее в Китае во второй половине 1929 г., свидетельствовали о катастрофе и провале объединительных планов и претензий Нанкина. Насильственное устранение национального правительства не состоялось лишь потому, что противники Нанкина представляли собой не какую-либо организованную силу, а совершенно разномастный и, по существу, случайный блок враждебных и Нанкину, и друг другу элементов. Война, которую этот конгломерат несовместимых между собой сил вел против Нанкина, не разрешала проблемы борьбы за власть и не завершала собой период гражданской войны в Китае, а, напротив, развязывала и делала неизбежными длинную серию новых милитаристских столкновений.

Авантюра в отношении КВЖД способствовала напряжению всех внутриполитических отношений и, в частности, обострила противоречия между Нанкином и Мукденом.

Вконце 1929 г. были проведены переговоры о создании античанкайшистского блока между Янь Сишанем, Фэн Юйсяном и «реорганизационистами» во главе с Ван Цзинвэем.

Декларация нанкинского правительства от 31 декабря 1929 г. о предстоящей с 1 января 1930 г. отмене прав экстер-

327

Глава 3

риториальности иностранцев в Китае носила чисто формальный характер и не изменила в целом сложившуюся ситуацию. Англия на определенных условиях лишь отказалась от своих концессий и военных баз в Вэйхайвэе, Сямэне, Чжэньцзяне

иТяньцзине. Формально к середине 1931 г. из 33 прежних концессий иностранные державы сохранили в Китае только 13 территорий. Англия по-прежнему удерживала Гонконг

иконцессию в Кантоне, контролировала международный сеттльмент в Шанхае. Япония сохраняла за собой Порт-Артур

иДальний, а также контроль над Циндао.

Во всех провинциях, особенно в районах, ставших ареной милитаристских войн, с конца 1928 г. нарастала стихийная борьба против милитаристского гнета, налогов и поборов, сливавшаяся с выступлениями крестьянства из-за неурожая и голода. Организаторами и участниками этой борьбы выступали самые различные слои деревни, активную роль повсеместно играли тайные общества.

В 1928–1930 гг. произошло самое крупное движение различных ответвлений уже упоминавшихся «Красных пик» Хэнани, вызванное сначала войнами Нанкина с северными милитаристами, а затем голодом и серией войн между Фэн Юйсяном и Нанкином. В 1929 г. отряды «Красных пик», объединяясь в армии по 20 и 40 тыс. человек, совместно с войсками различных милитаристских группировок захватывали и месяцами удерживали уездные центры. На периферии крупных крестьянских армий действовали более мелкие отряды, часто насчитывавшие 1–2 тыс. человек.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 28 мая 1927 г. коренным образом изменило работу не только разведки, но и Коминтерна, Профинтерна, МОПР и других организаций, связанных с Коминтерном или примыкавших к нему. Представительства этих организаций были выделены из состава полпредств и торгпредств СССР. Приходилось в срочном порядке переходить на работу в нелегальных условиях, в своей деятельности опираться на новые методы работы, основанные на конспиративных началах.

Один из руководящих сотрудников Отдела международной связи писал: «До 1927 г. в страны, где имелись дипломатические представительства, работники ОМСа посылались

328

Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)

легально с дипломатическими и служебными паспортами, то есть для властей и остальных сотрудников учреждения они числились обыкновенными сотрудниками, на деле же вели работы исключительно для ОМСа. Вся связь с Москвой — деньги, телеграммы, посылка почты и печатного дела — производилась через аппараты НКИД, и часть своей работы сотрудники ОМСа выполняли в стенах посольства. После обыска помещений Аркоса в Англии, советского посольства в Пекине в 1927 г. решено было реорганизовать работу ОМСа во всех странах на новых, более конспиративных началах». Работникам ОМСа было запрещено встречаться с иностранными коммунистами в советских учреждениях, держать там нелегальные архивы или фальшивые паспорта. Диппочтой можно было пользоваться только для получения денег и посылки шифрованных денежных отчетов, а также по вопросам въездных виз в СССР для иностранцев по линии Коммунистического интернационала.

Местом пребывания представительств Коминтерна в Китае был избран Шанхай, чему благоприятствовала обстановка в городе, к тому же это было местонахождение подпольного ЦК КПК, что было обусловлено теми же причинами.

Пункт Отдела международной связи ИККИ в Шанхае был развернут в декабре 1927 г. — начале 1928 г. Его сотрудники должны были находиться на нелегальном положении. Первым представителем ОМС в Шанхае, действовавшего в новых условиях, стал уже упоминаемый А. Е. Абрамович (псевдонимы — «Альбрехт», «Макс», «Арно»). Через него должны были осуществляться все финансовые операции, обеспечиваться связь — курьерская и по радио — с китайской компартией и Коминтерном. Все должно было функционировать с соблюдением требований конспирации. Пункт связи ОМС в Шанхае должен был являться независимой инстанцией от любой другой структуры Исполкома Коминтерна и вообще от иных представителей ИККИ, находившихся в этом городе и стране. Однако следовать этому правилу удавалось далеко не каждому представителю ОМС. И далеко не всегда.

Абрамович, находившийся в Китае под фамилией Макс Хабер, действовал под прикрытием экспортно-импортной фирмы «Чайна Трейдинг Ко» («China Trading Co»), одним из руководителей которой являлся он сам.

329

Глава 3

Изначально фирма была оформлена из Берлина на «Анри» — Я. М. Рудника212, сотрудника пункта связи ОМС в Шанхае. Рудник прибыл в Китай вслед за Абрамовичем в 1928 г. Компания «Чайна Трейдинг Ко» была тесно связана с берлинской «Метрополитен Трейдинг Ко» («Metropolitan Trading Co») с советско-германским капиталом (возможно, была ее филиалом), которая являлась прикрытием для пункта связи ОМС Исполкома Коминтерна в германской столице.

«У нас здесь имеется довольно солидное предприятие, — писал 14 августа 1928 г. Абрамович члену Исполкома Коминтерна и Политсекретариата ИККИ Пятницкому, имея в виду «Чайна Трейдинг Ко», — которое мы используем для получения средств и некоторых материалов. Это предприятие нам уже сейчас ничего не стоит или стоит очень мало». На основании образцов, которые поступали от европейских фирм, сотрудниками предприятия формировались заказы от местных китайских компаний и передавались в Берлин в «Метрополитен Трейдинг Ко» для их исполнения. Готовность довольствоваться «не особенно большими доходами» давала основание рассчитывать на то, что «заказы наши будут все расти, и дело наше обязательно будет процветать».

Фирма, по утверждению представителя ОМС в Шанхае, фактически работала не со своим капиталом, а с залогом, который вносили заказчики в счет гарантии своих заказов и за счет банковских кредитов, «который всегда к услугам, когда имеешь хорошие контракты».

Абрамович добивался от Пятницкого, «…чтобы фирма, которая работает в Берлине, не работала с другими нам аналогичными учреждениями», а также «…чтобы за этой фирмой был поставлен хороший надзор, чтобы она не делала слишком больших расходов и регулярно передавала бы нам все те скидки, которые ей даются от фирм, у которых мы заказываем».

Одновременно Абрамович просил провести в жизнь следующие директивы: «…принять меры, чтобы соблюдалась сугубая осторожность в корреспондировании с нами», устранить всех лишних людей, «…которые почему-то считают вправе руководить нами». Все эти вмешательства, излишние телеграммы и т. д., по мнению представителя ОМС в Шанхае, могли оказать плохую услугу.

330