Ingushi

Начиная с XIX в. появляется картофель. Данная культура, как и рожь, была заимствована ингушами от русских поселенцев (Калоев, 1981. С. 98). Вместе с тем лингвистический материал позволяет предположить, что картофель как культура пришел в горную Ингушетию из Грузии: инг. каортол сходно с грузинским названием данной культуры – картопIили.

Огородничество – одна из отраслей сельского хозяйства, которым традиционно занимались ингуши, однако большого хозяйственного значения оно не имело. Этому есть несколько причин, основная из которых – характерное для горных районов XVIII–XIX вв., малоземелье. «Ввиду чрезвычайного малоземелья горец предпочитал отводить имевшиеся у него земли под зерновые культуры и оставлял лишь небольшой клочок под огород, на котором он сажал обычно лук, чеснок, перец, свеклу и фасоль. Все эти культуры, знакомые горцам с древнейших времен, имеют у каждого народа региона свои наименования, что указывает на самостоятельное их развитие» (Калоев, 1981. С. 100). Не составляют исключения и ингуши, которые на прилегающих к хозяйству огородах выращивавали следующие огородные культуры: лук (хох), чеснок

(саьмарсаькх), стручковый перец (сибаз), фасоль (кхеш), репа (хоарцам), ре-

дис (цIе хоарцам), а позднее – морковь (морковка), огурцы (нарс), капусту (кабуц) и др. Самой поздней культурой в этом ряду ко второй половине XX в. стали помидоры (помдор).

В настоящее время ингуши возделывают на своих огородах разнообразные овощи и растения. Основными являются лук, чеснок, картофель, помидоры, огурцы, сладкий и горький перец, репа, а также укроп, петрушка, сельдерей и другие виды растений. Огородничество до настоящего времени исключительно женское занятие и служит преимущественно для домашних потребностей.

Самой древней возделываемой бахчевой культурой является тыква (ябакх). Ее обычно сажали в огороде вдоль заборов, а также на участках, непригодных для выращивания других культур. Имеются сведения о некоторых сортах бахчевых, произраставших в Ингушетии: боарха харбаз (арбуз в полоску, букв.: пестрый арбуз); гIоргIа чкъор йола паста (дыня с шершавой корой); доахан ябакх (кормовая тыква, букв.: коровья тыква) и др.

Ингуши издревле широко использовали дикорастущие и культурные растения, в том числе овощные и плодово-ягодные культуры, а также некоторые виды съедобных и лекарственных растений. Наличие в традиционной кухне большого числа блюд и напитков из фруктов, а также имеющиеся в ингушском языке названия некоторых плодовых культур подтверждают, что садоводство – один из древних видов их хозяйственной деятельности. Однако следует отметить, что садоводство было действительно подсобным видом сельскохозяйственной деятельности, который и в настоящее время является менее развитой отраслью, чем огородничество. Отчасти это объясняется традиционным малоземельем не только в условиях гор, но и в равнинной части Ингушетии, где ощущается острый дефицит земель.

Фрукты (сомаш) в основном употребляют в свежем виде, в то же время выращивают и их зимние сорта. Из слив (хьач) и яблок (Iаж), вишни (боал), абрикоса (гIаьгIа) варят пастилу (миста айра) (букв.: кислая), которую сушат на солнце для длительного хранения вплоть до нового урожая, а также заготавливают различные варенья, компоты и настойки.

113

Лес и все производимое, связанное с дарами леса, всегда играло большую роль в экономической и хозяйственной жизни горцев. Значительная часть территории древней и современной Ингушетии покрыта лесами. Именно этот фактор и обусловил первоначальный интерес ингушей к садоводству, выращиванию культурных сортов деревьев и кустарников, использованию продуктов садоводства в повседневной жизни.

Еще с древних времен ингуши придерживались строгой регламентации при вырубке леса. В частности, нельзя было рубить на дрова следующие ценные породы деревьев и кустарников: граб (пхаьн), сосну (дийхк), кизил (эсти), березу (дакх), бук (поп) и другие ценные виды дерева. Леса и территории, засаженные этими видами деревьев, считались священными; некоторым видам деревьев приписывались целительные или иные магические качества. Например, грецкий орех считается деревом, негативно влияющим на энергетику человека, на его физическое и психологическое состояние. По отношению к этому дереву у ингушей, как и у некоторых кавказских народов, существует убеждение, что под ним нельзя спать во избежание неизлечимого заболевания. Кроме того, существует поверье, что во дворе, где растет грецкий орех, нельзя произносить проклятие, так как оно непременно сбудется. Особо почитаемым было грушевое дерево. «Грушевые деревья настолько почитались, что рубка их каралась объявлением общественного позора – вий кхайкорг – наряду с убийством гостя, изменой Родине и т.д. Особенно почитались деревья, покрывающиеся цветами каждой весной. Существовало поверье, что если тень цветущего грушевого дерева целый день падает на участок, то посевам не опасен дурной глаз. А ежегодно цветущее дерево будто бы благотворно действует на урожай»

(Хасиев, 2004. С. 25).

скОтОВОДстВО

Скотоводство – один из древнейших видов хозяйственной деятельности ингушей. Об этом свидетельствуют многочисленные археологические материалы, остеологические данные, петроглифы, фольклор, языческий пантеон и различные письменные источники. Важным доказательством развития скотоводства у ингушей является наличие в местном пантеоне божества ГальЕрды – патрона животноводства и общего благополучия. Географическое расположение и природные ресурсы Ингушетии способствовали обеспечению всех условий для развития этой отрасли хозяйства. «На протяжении столетий рогатый скот, особенно мелкий, давал горцам все необходимое для удовлетворения их насущных потребностей: мясо, молоко для сыра и масла, шерсть и кожу для одежды и обуви... В натуральном хозяйстве древнего северокавказского общества животноводство было ведущим видом» (Крупнов, 1960. С. 301). Продукты скотоводческого хозяйства ингушей находили широкий сбыт на рынках Кизляра, Моздока Владикавказа, Назрани, а в середине XIX в. и далеко за пределами края, давая средства для покупки зерна и других предметов, необходимых в хозяйстве. Скот служил торговым (денежным) эквивалентом, им оплачивали налог, аренду пастбищ, калым. По адату ингушей штрафы в пользу потерпевшей стороны за любые виды преступления

114

чаще всего выплачивали крупным рогатым скотом (от нескольких десятков до ста и более голов) (Далгат, 2008. С. 132).

Литературные источники XIX в. позволяют изучать скотоводство ингушей. Так, в начале XIX в. Л.Л. Штедер отмечал, что у ингушей развито скотоводство, в хозяйстве имеются козы, овцы, ослы, мулы и лошади и небольшое количество крупного рогатого скота (Städer, 1797. Р. 39). В работе Ю. Клапрота имеется ценная справка относительно арендной платы, из которой следует, что за найм 10 овец и 10 ягнят необходимо было ежегодно отдавать приплод в 8 голов скота, таким образом, к концу третьего года хозяину передавали 28 голов. За корову с теленком ежегодно отдавали по овце, а за кобылу – половину жеребят, которые от нее появлялись за этот период (Клапрот, 2005.

С. 57).

Система ведения скотоводства, формы ухода и содержание скота напрямую были связаны с географическим положением Ингушетии, характеризующимся острой нехваткой пахотных участков, пастбищ и сенокосов, земельным голодом. Крупный рогатый скот местной породы, отличавшийся низкорослостью и выносливостью, имел огромное значение в системе жизнеобеспечения. Роль крупного рогатого скота в хозяйстве горцев отмечали многие исследователи Северного Кавказа. В этом отношении особого внимания заслуживают работы Н. Грабовского, Г. Вертепова, Г. Мартиросиана, В. Христиановича, Е. Крупнова и других ученых, исследовавших материальную культуру и быт народов Северного Кавказа, в том числе и ингушей. О месте и значимости крупного рогатого скота в жизни горцев пишут А.Д. Бесланеев и И.М. Шаманов: «крупный рогатый скот был главным помощником в труде горского крестьянина, а также его кормильцем, так как молочные продукты являлись основным продуктом питания горцев. Горский крестьянин мог обойтись без овец, без лошадей, заменив их ослом или парой быков, но без коров… он не был бы хозяином» (Бесланеев, Шаманов, 1972. С. 10). Н. Решетин отмечал, что «доходы, приносимые скотоводством, слагаются главным образом из следующих статей: а) продажа скота, б) продажа шерсти, в) продажа молочных продуктов» (Решетин, 1910).

У ингушей было развиты следующие основные формы скотоводства – стационарная и отгонная. Скот всех видов проводит лето на высокогорных альпийских пастбищах; с сентября он спускается вниз на осенние и весенние пастбища, с ноября же крупный рогатый скот спускается в деревню, где его переводят на сухой корм; овец выгоняют на зимние пастбища. Зимние пастбища некоторых селений находились в их окрестностях. Жители селений, которые не имели зимних пастбищ, вынуждены были держать скот на сухом корму, поэтому он был в малом количестве, в противном случае они должны были брать пастбища в аренду (Гамкрелидзе, 1968. С. 243). Основная масса местного населения владела лишь небольшим количеством скота, таким, чтобы обеспечить семью продуктами. Главной причиной этого было отсутствие пастбищ и высокая арендная плата на землю для выпаса. Ч. Ахриев писал, что богатство и бедность жителей определялись количеством принадлежавшего семье скота. Если на одну семью приходилось 300–400 голов мелкого рогатого скота, пара быков и лошадей, то семья считалась богатой, но таких было очень мало; семьи, владевшие отарами в 40–50 голов овец, относили к «прилично живущим», они составляли приблизительно четверть населения;

115

Стадо коров

Джейрахский район, с. Ольгети Фото З.Р. Эльдиева, 2011 г.

Стадо буйволов

Джейрахский район, с. Ольгети Фото З.Р. Эльдиева, 2011 г.

116

Уборка сена

Сунженский район, с. Галашки. Начало ХХ в. Пресс-служба администрации Главы Республики Ингушетия

Отара овец

Джейрахский район, с. Эрзи Фото З.М.-Т. Дзараховой, 2011 г.

117

владельцы же 4–5 баранов, нескольких ишаков и пары быков и те, кто ничего не имел, были самой многочисленной группой. По его личным наблюдениям, коровы в горах малорослы, хотя и дают хорошие надои молока (Ахриев, 1872.

№ 28).

Скотоводство во второй половине XIX в. начинает постепенно угасать. Основной причиной такого положения дел Н.Ф. Грабовский, в 1865 г. изучавший Горский участок Ингушского округа, видел в том, что жители Джейраха, имевшие в прошлом большие стада, после передачи ингушских земель в Тарской долине казакам вынуждены были распродавать скот из-за отсутствия пастбищ, что привело к упадку скотоводства (Грабовский, 1868). В «Статистических сведениях о народонаселении, скотоводстве и хлебопашестве туземного населения Терской области» за 1866 г. приведены данные по Ингушскому округу: коров было по одной на двор и менее одной на душу; овец и коз – по 4 на семью и менее одной на человека (Статистические сведения, 1868. № 38). В последующий период разведение крупного рогатого скота развивается слабо, схожая тенденция стала характерной для всего скотоводства Ингушетии.

Овцеводство – один из древнейших и важнейших видов животноводства у ингушей. Культ барана в быту имеет долгую историю и сохранился до настоящего времени. Барана забивают в честь прибытия гостя, по случаю рождения ребенка, по поводу состоявшегося сватовства и по иным торжественнымслучаям.Сдревностиуингушейсуществовалособыйвиджертвоприношения барана (даца устагI). Характеризуя развитость в Терской области животноводства, в частности, овцеводства, В. Аликов пишет: «Ингушские и чеченские овцы суть продукты метизаций карачаевской овцы с тушинскими и другими (курдючными) баранами и наоборот. Мясо ингушских и чеченских овец очень вкусное» (Аликов, 1914. С. 103).

По материалам разных авторов начала XX в. в обязанности пастуха входил не только выпас овец, но и их стрижка, дойка и приготовление сыра. Шерсть, овечьи шкуры и сыр овцеводы продавали торговцам, а вырученные деньги частично шли на аренду зимних и летних пастбищ. Пастухи на летнем пастбище проводят время с мая по сентябрь, а в октябре баранта перегоняется в Тарскую долину на всю зиму, где арендуются пастбища у казаков (Вл. К-нь, 1900. С. 91). Комиссия по изучению Нагорной полосы Терской области отмечала, что в Джейраховском и Хамхинском обществах выгоны и «пастбища очень скудны и на горных пастбищах скот может пастись только в течение двух месяцев. С сентября по 15 мая джейраховцы выпасают свой скот на плоскости на арендуемых землях». В Хамхинском обществе из-за недостатка корма животных отдают в аренду на следующих условиях: за 20 овец по истечении трех лет хозяин получал еще 8 голов с приплода. Скотоводство в Цоринском обществе не могло обеспечить нужды населения, поэтому местные жители прибегали к аренде земли на плоскости, которая ежегодно обходилась им в 6632 руб. (Нагорная полоса Терской области, 1909). Подобная ситуация была характерна для всего овцеводства горной Ингушетии.

Ингуши разводили различные породы овец, но предпочтение отдавали тем, которые легче приживались в горах. Г.К. Мартиросиан в своем исследовании отмечает, что «овца здесь грубошерстная, карачаевской породы, длинножирнохвостая, но встречается и тушинская белой и коричневой масти» (Мартиросиан, 1928. С. 151). Горская (тушинская) порода овец распро-

118

странена по всему Северному Кавказу и в горных районах Грузии. Это местная порода овец, хорошо приспособленная ко всем условиям высокогорного Кавказа – к рельефу, растительности, климату (Шамиладзе, 1979. С. 173). В Ингушетии тушинскую породу овец называют лоамара жа – «горные овцы // овцы горской породы». И в настоящее время в Ингушетии распространена данная порода овец, которая на равнинной части известна под названием бений жа – «овцы грузинской // мохевской породы». Шерсть овец горской породы считается наилучшей для ковроделия.

Разведение коз у ингушей не получило особого развития. Чаще всего их использовали в качестве предводителей отары, поэтому больше 2–3 коз в домашнем хозяйстве не держали. Несмотря на ограниченное развитие этой отрасли, получили распространение козы различных пород: мясной, молочной и пуховой. Коз держали те семьи, которые не имели коров, ведь коза в хозяйстве – это и молоко, и мясо, и пух, и шкура. Кроме того, козы в условиях скалистых и труднопроходимых гор идеально подходили для домашнего содержания. Ф.И. Горепекин писал, что ингуши умели приручать даже каменного козла (ПФА РАН. Ф. 142. Оп. 2. Д. 27. Л. 34).

Коза у ингушей – символ шустрого, подвижного, ловкого существа. Этот образ очень часто используется в устойчивых сочетаниях: Газа мо кадай. – «Неугомонный, быстрый, как коза»; Ловза яьнна бIийг мо. – «Разыграться, как козленок»; Газа мо мара йоагIалац. – «Неусидчивый, как коза». Поведение козы, ее подвижный образ жизни отражены в устном народном творчестве, в частности в притчах: «Как-то овцу спросили: «Хватает ли тебе травы на пастбище?» На что овца ответила: «Я все время шла бы и щипала траву, если бы не жалела пастуха». На этот же вопрос коза ответила: “Мне хватило бы травы на участке между моих четырех ног, если бы я не бегала назло пастуху”». В ингушском фольклоре сохранились отголоски особого почитания козы в прошлом. В горах Ингушетии было записано предание, согласно которому известное языческое божество Тамыж-Ерды впервые явилось своим будущим почитателям в образе белого козла. К пережиткам былого культа козла можно отнести и так называемое козлиное воскресенье – праздник, справлявшийся до недалекого прошлого в горных ингушских селениях накануне Нового года. В этот день все стреляли в каменные мишени с особыми отметками бодж (козел). Отличившихся в стрельбе награждали живыми козами. Магическое значение козла у разных народов С.А. Токарев связывает с идеей плодородия (Токарев, 1957. С. 57). Языческий культ козы в настоящее время прослеживается с трудом, в силу появления культа барана, обусловленного исламизацией ингушей, в обрядность которого баран вошел как жертвенное животное.

Ингуши с древних пор разводили лошадей и широко использовали их. Конь на протяжении десятков веков оказывал неоценимые услуги горцам во многих сферах их деятельности и пользовался особым уважением. Не каждый горец мог иметь коня, поэтому его наличие в хозяйстве считалось одним из признаков состоятельности семьи. В каждом дворе мелось специальное место для привязывания коня – караз (изначально – каменная коновязь у башен), так как любой гость пользовался конем как единственным средством передвижения в горах. «Даже в высокогорных районах, где коневодство не получило большого распространения, коновязь была необходимым элементом двора, связанная с обычаем горского гостеприимства» (Калоев, 1993.

С. 190).

119

Коневодство играло значительную роль в экономической жизни, что нашло свое отражение в лексике. Говр (лошадь) является для горских народов символом красоты, стремительности, силы и гармонии. Малорослые, но выносливые, легкие на ход, в нагорной полосе они были незаменимы для верховой езды, с которой горцы свыклись благодаря историческим и топографическим условиям. Особое значение верховой езды в горной Ингушетии в виду отсутствия удобных путей сообщения отмечает Г. Вертепов: «Коневодство у ингушей развито очень высоко. Это объясняется, с одной стороны, потребностью кавказского туземца в верховой лошади, а с другой – большим спросом среди туземного населения на продукты скотоводства» (Вертепов, Максимов, 1892. С. 49). О большой популярности лошади свидетельствует и то, что о ней сложено немало сказок, легенд, она воспевается в героических песнях. В ингушском языке сохранились названия мифологических коней: трехногий конек (гIулинг), всадником которого был легендарный БийдолгБаьре, который позднее нашел отраженние в мифологиях различных народов (к примеру – в образе почитаемого осетинами Уастырджи); буракъ – мифический конь, понимающий человеческую речь. Вплоть до второй половины XX в. сохранялся обычай дарить племяннику (сыну сестры) коня на его совершеннолетие. Коневодство было выгодной отраслью хозяйства, и опытным коневодам оно давало солидный доход. В прошлом в Ингушетии состоятельные люди имели значительные табуны, лошади были только местные и довольно хороших качеств. Табуны в течение круглого года содержались под открытым небом и на подножном корму, исключение составляли только породистые скаковые и боевые кони, которые большей частью находились на стойловом содержании. Помимо этого, в качестве рабочих лошадей использовали меринов, продавали их казакам и другим соседним народам.

Кроме лошадей, ингуши содержали в хозяйстве мула и осла – родственных лошади домашних животных. Их мясо и молоко не употребляются в пищу, а самих их используют как вьючных животных. Роль этих животных, особенно осла, в хозяйстве огромна. Осел иногда выполняет даже непосильную для лошади работу, по узким и крутым горным тропам он везет тяжелый груз. Исключительно работоспособное, неприхотливое, это животное служит жителям многих горных районов Ингушетии и по сей день.

В личных подсобных хозяйствах ингуши традиционно содержали и содержат птицу, в том числе: кур (котамаш), индюков (москалаш), гусей (гIажаш), уток (боабишкаш). Кроме мяса и яиц в хозяйстве используют и перо, получаемое от домашней птицы.

Животноводство – ведущее направление сельского хозяйства, благоприятные природно-климатические условия, наличие пастбищ и сенокосов способствуют развитию в Ингушетии мясного и мясомолочного скотоводства, овцеводства, козоводства.

ОхОта

Охота (чаьрахьал) – одно из древнейших хозяйственных занятий ингушей. С развитием скотоводства и земледелия она стала играть подсобную роль в жизни горцев и до настоящего времени продолжает оставаться одним

120

из видов хозяйственной деятельности. О бытовании данного вида промысла свидетельствуют выявляемые при раскопках средневековых памятников остеологические материалы, предназначенные для охоты на диких животных ножи и отдельные типы наконечников стрел; изображения на надземных усыпальницах эпохи позднего Средневековья оленей и сцен охоты на них; устное народное творчество, изобилующее охотничьими сюжетами; различные поверья ингушей, связанные с дикими животными (Крупнов, 1960; Мужухоев, 1989). В ингушском пантеоне функции бога охоты принадлежали Елте – покровителю одиноких путников, охотников и зверей. Примечательно, что символом Елты было хлебное зерно. Видимо, в ранний период ему отводились функции не только бога охоты, но и земледелия и плодородия. Позднее в пантеоне выделились отдельные божества – покровители земледелия, плодородия и т.п. К концу ХIХ в. представления о Елте были утрачены, и роль бога охоты была отведена божеству Молдз-Ерды, известному также как бог войны. Охота никогда не обходилась без предварительных молитв к божеству охоты. «Множество свидетельств о занятиях охотой сохранились в ингушском фольклоре. Таковы предания о Сеска Солсе, об охотнике Ахмеде, который “охотой кормил 300 человек” (Крупнов, 1971. С. 129).

О существовании у ингушей культа зверей свидетельствуют изображения различных животных на рукоятках боевого холодного оружия, украшенияхподвесках и пряжках, а также сохранившиеся отголоски целительной магии, основывающейся на приписываемых определенным частям тела животного лечебных свойствах. Были известны целые фамилии, которые славились как охотничьи (Буружевы, Евкуровы, Цуровы, Цицкиевы и др.).

В горной Ингушетии среди охотников выработалась особая охотничья лексика, в соответствии с которой охотничьи термины и понятия выражались иносказательно. Употребление особого охотничьего языка (чаьрахьий мотт) возникло как магическое средство, к которому охотники прибегали для удачи в промысле (Крупнов, 1971. С. 181–182). Применение этого приема требовало известных словесных запретов (табу) на некоторые слова из охотничьей лексики, прежде всего на названия ряда животных и некоторых птиц. Охотники делали это для того, чтобы их не поняли и намерения охотника не стали известными зверям. Именно поэтому охотник произносил не настоящие названия зверей, а условные.

В горной Ингушетии охотились как на диких животных аькха – зверь вообще // дикое животное, так и на пернатую дичь – оалхазарами. Объектами охоты чаще всего становились: косуля (лийг); лиса (цхьогал); серна (мосар); медведь (ча); тур (хьагI); самец тура (масар) (инг. самка тура – шунг); волк

(бордз); дикая свинья (аькха хьакха//нал).

Археологический и этнографический материалы подтверждают наличие в далеком прошлом у ингушей верований в различных духов – добрых и злых, существование различных божеств предков (тотемов), иногда в виде птиц и животных, покровителей домашнего очага, охоты, урожая и т.д. Этим обусловлено, что охоту сопровождал целый комплекс магических действий (Чурсин, 1929. С. 17–20). К охоте готовили особое охотничье снаряжение – чарахьий гIирс. Хулчеш – обувь из грубой сыромятной кожи с плотной плетеной подошвой, рассчитанной как средство против скольжения. Внутрь этой обуви клали стебли ковыля (огар къаж), которые не пропускали воду, сохра-

121

няя ноги охотника в тепле. Обычно каждый охотник летом высушивал ковыль и хранил на чердаке, ведь охота шла и в зимнее время. К хулчеш имелись и специальные подковы в форме треугольника – батхараш (охотничьи подковы). Их применяли в целях предотвращения скольжения в том случае, если охотники шли высоко в горы за турами. Необходимой частью снарежения являлись также охотничья палка (Iаса) и клюка с наконечником, изготовленным из рога крупного рогатого скота (гебагIа).

Изоружиядляохотыгорцычащевсегоиспользоваличарахьийтоп –охот- ничье ружье или шолгоара топ – двуствольное ружье. Кремниевое оружие и мушкеты обозначались как моакхъаз топ, пистолеты – моакхъаз тапч. Имели распространение и другие виды оружия, обозначавшиеся в ингушском языке по месту его производства или по названию народа, у которого оно было заимствовано: мажара топ – маджарское ружье; гIирмий топ – крымское ружье; хьонкар топ – турецкое ружье; германа топ – германское // немецкое ружье; ингилса топ – английское ружье; эрсий топ – русское ружье и др. Для подстреленной дичи охотник брал с собой заплечную сумку (вариант ягдташа) из козьей шкуры (тIорми // тIормиг). Для еды, заготовленной впрок на дорогу (охотники нередко уходили из дома на несколько суток), использовалась сумка из козьей кожи (качилг). Кроме того, для охоты необходимы были: молха – порох; чаь рахьий урс – охотничий нож, который имеет в ингушском языке и иное название – ботт бола урс (нож с ножнами). В охотничьей сумке всегда держали – ремни из грубой кожи (чIорбалаш) на случай, если охотнику придется на себе нести тушу подстреленного животного. Отправлялись охотники в дорогу ночью или утром до рассвета – сецца, чтобы не встретить никого, ведь встреча с «неблагоприятным» человеком (келанна саг) могла предвещать неудачу.

У ингушей, как и у других кавказских народов, существовала строгая регламентация числа убиваемых на охоте животных. Сколько бы ни было человек в охотничьей группе, больше 2–3 животных нельзя было убивать. Не разрешалось трогать и стельное животное. После удачной охоты рога и череп животного относили к святилищу с молитвами благодарности богу Елте, одну из филейных частей туши должны были непременно отнести жрецу. Эти правила строго соблюдались в период язычества. По народным верованиям, удачная охота зависела от милости и расположения одноглазого бога охоты Елта (Далгат, 1972; Сказки, сказания и предания, 1986). Имя бога охоты даже не произносилось после захода солнца и всячески табуировалось (Крупнов, 1971. С. 181–182).

Пережитком древнего охотничьего хозяйства является обычай, по которому мясом и мясной пищей ведал исключительно один из мужчин. Обычно это был глава семьи или старший в охотничьей группе. То же самое происходило (происходит и в настоящее время) на общественных пирах, свадьбах и поминках, когда йаь тIа латтар (букв.: стоящий на котле; обязательно мужчина) распределяет мясо (говядину, баранину). Также с древних времен, когда охота являлась единственным средством добычи пропитания, дошел до наших дней обычай отдавать голову и шкуру животного тому, кто его подстрелил или свежевал.

Всреде охотников существовали свои правила. Если мужчина охотился

водиночку, то он не всегда был в состоянии забрать целую тушу убитого

122