Ingushi

С.Э. Гадаборшев в одежде д ля пожилых мужчин боакх няха бацIкъаш

Назрановский район, с. Гамурзиево. Фото Р.А. Джалил-Ходжа, 2012 г.

необходимость. Известно, что и в Ингушетии и в других районах Северного Кавказа вплоть до недавнего времени считалось неприличным для женщин среднего и старшего возраста появляться «на людях» без тонких капроновых чулок даже в жаркую погоду. Любопытно, что сегодня, говоря об этой традиции, ингушки приводят в качестве аналогии возникший на Западе так называемый «офисный стиль» одежды, в соответствиискоторымчулкиявляются обязательным элементом женского костюма (ПМА, 2012). В эту группу стоит включить также дамские сумки и наручные часы, получившие широкое распространение уже не как мода,

а скорее необходимость – в 1960–1970-е годы. Сюда же следует добавить такие существенные предметы, как элегантное нижнее белье, французские духи, декоративная косметика, красивые туфли на высоких каблуках, которые на Северном Кавказе начали носить (главным образом молодые женщины) только в 1960-е годы.

Ингушский костюм в той или иной степени развивался в русле того процесса, который можно назвать социокультурным замещением основных элементов традиционного костюма новыми, современными. Наиболее ярко этот процесс проявился на Кавказе (в том числе и в Ингушетии) в повсеместном переходе от ношения традиционных серебряных украшений женского костюма к золотым изделиям с драгоценными камнями.

Традиция носить золотые украшения с драгоценными камнями, сложилась именно в XX в., а точнее, в 1970–1980-е годы. Постепенное замещение традиционных серебряных украшений золотыми в свадебном дарообмене воспринималось обществом как вполне естественный процесс. При этом свадебным подарком могли быть все же не любые золотые ювелирные украшения, а преимущественно те из них, которые ценились на Кавказе и были частью региональной моды. В качестве примера укажем на гарнитур «малинка». Форма «малинка» (собранная из одинаковых по размеру драгоценных камней, а также серьги и кольца с акцентом на более крупный центральный камень с обводкой из более мелких) не является оригинальным произведением советских ювелиров. В 1980–1990-е годы этот набор пользовался

223

Ингушка в праздничной одежде

с нагрудником дото и поясом тIехкар

Казахская ССР, Кустанайская область, г. Джетыгара. Фото 1957 г.

Личный архив Х.М. Мартазановой

в Ингушетии исключительной популярностью в качестве свадебного подарка невесте (Мах-

мудова, 2011. С. 109).

Мужчины в последнее время, как правило, золотых украшений не носят, хотя в последней трети XX в. это наблюдалось повсюду, не исключая и Ингушетию. Более того, в начале 1990-х годов регион затронула тенденция носить массивные золотые часы, перстни, цепочки и пр. Однако она довольно быстро прошла. В этом важнейшую роль сыграл другой тренд, набирающий силу в республике – становление «мусульманской моды». Согласно предписаниям ислама мужчинам не рекомендуется носить золото и шелк (Кардави, 2004. С. 85).

Поэтому ингуши часто отдают предпочтение хорошим, дорогим часам, но со стальным или титановым корпусом, некоторые носят серебряные перстни (на правой руке).

Сегодня в Кавказском регионе, особенно в среде мусульманского населения, наблюдаются попытки своеобразного «возрождения традиций». Так, Муфтиятом Республики Ингушетия и старейшинами в 2005 г. были разработаны правила проведения свадеб, в которых отмечено пожелание видеть невест в «национальном свадебном наряде» или в платье по покрою, близкому к нему (АМРИ, 2005). Следует отметить, что в Ингушетии и в советское время подобные свадебные наряды бытовали достаточно широко. Сегодня существуют салоны, специализирующиеся на пошиве именно старинных свадебных костюмов, но с учетом современных тенденций моды. Правда, даже платья в целом «европейского» вида и покроя все же должны быть изготовлены с учетом национальных особенностей. Для ингушской невесты неприемлемы открытые наряды, с глубоким декольте, без рукавов, с глубокими разрезами юбок и пр. Свадебные салоны в Ингушетии предлагают и мужские традиционные костюмы (черкески), однако они не столь востребованы. Чаще всего (даже если на невесте платье традиционного покроя) жених одет в классический костюм темного цвета и белую рубашку. Галстук, как правило, не надевают, считая, что он придает излишне официальный тон общему облику и не соответствует атмосфере праздника (ПМА, 2008).

224

В советское время ношение одежды, подчеркивающей религиозную принадлежность, конечно, не поощрялось. Из-за преследования со стороны местных властей одежда для мюридов (последователей религиозных братств) была более характерна для старшего поколения и почти совершенно отсутствовала у молодежи. Кардинальные перемены начались с 1990-х годов. Все чаще одежду мюрида можно было увидеть на молодых людях. Открытие медресе и начало преподавания основ ислама в школе на факультативных занятиях (2002 г.) привело к массовому изменению облика одежды местного населения. В Ингушетии появились магазины, специализирующиеся на продаже «мусульманской одежды».

«Костюм мюрида» (мурдий бацкъаш) представляет собой современную модификацию кавказской рубахи в сочетании с брюками классического покроя. Рубаха носится навыпуск и имеет длину, достаточную для того, чтобы

вмечети человек чувствовал себя комфортно (т.е. чтобы во время молитвы не обнажалась поясница). Рубаха с воротником-стойкой может быть распашной или иметь глубокий разрез на груди, застегивающийся на пуговицы. Длинные рукава, как правило, имеют широкие манжеты. Эти костюмы продаются

вмагазинах, но чаще шьются на заказ, в их оформлении используется фурнитура ручной работы, что определяет их достаточно высокую стоимость. Такие костюмы могут быть сшиты из легких (льняных или хлопчатобумажных) или из более плотных тканей, например, вельвета. Поверх такого костюма в прохладную погоду надевают, как правило, жилетку. Зимой уместно надеть теплую куртку либо пальто. В настоящее время «костюм мюрида» однозначно воспринимается как близкая к традиционной форма одежды и одновременно как одежда «мусульманская». Его надевают, когда собираются в мечеть, а также в качестве праздничной одежды. Кроме того, сегодня указанный костюм в сочетании с традиционной папахой или шапочкой, напоминающей по форме тюбетейку (беттиг) – одежда имамов Ингушетии.

Если до конца 1990-х годов среди ингушей не было женщин, носивших хиджабы, то теперь их можно часто увидеть на улицах сел и городов Ингу-

шетии. Однако, как показывают наблюдения и беседы с молодыми женщинами, считающими себя глубоко верующими, их отношение к хиджабу вовсе не однозначное. Нередко приходилось слышать высказывания о том, что отнюдь «не хиджаб делает девушку истинной мусульманкой», что девушки, носящие хиджаб, всего лишь хотят демонстративно подчеркнуть свою якобы «особую» приверженность исламу (ПМА, 2012). В этом контексте хочется отметить, что значительная часть ингушских женщин разделяет мнение Г.Р. Балтановой – «для многих женщин головной убор в любой его форме является доказательством и демонстрацией их религиозности, для других, не менее убежденных мусульманок, одежда и внешний вид не имеют никакого значения, религия является их частным делом, состоянием души и не должна никаким образом выставляться на показ» (Балтанова, 2005. С. 268).

На протяжении последних двух столетий социальные и политические перемены в жизни ингушского общества, сложные и драматические повороты истории не привели к утрате народной традиции в костюме; его оформлении, имеющем вековые корни, в том или ином виде присутствует в жизни современного ингушского общества. Она и в ХХI в. не только сохраняется, но и динамично модифицируется сообразно запросам населения и внешним влияниям.

225

ОРУжИе

На протяжении многих веков предкам ингушей приходилось защищаться от посягательств многочисленных врагов. Поэтому военное дело находилось на достаточно высоком уровне развития, опиралось на богатейший опыт и продолжало традиции прошлых столетий, а также постоянно творчески впитывало нововведения и изобретения. Оно соответствовало степени социаль- но-экономического развития ингушского общества, среде обитания, насущным потребностям и духу эпохи. Воинам были известны и весьма искусно использовались все основные компоненты наступательного и защитного оружия, отдельные виды которого постоянно совершенствовались. Богатые знания горцев в области вооружения и искусства его применения в бою питались как собственными многовековыми традициями, так и внимательным учетом опыта соседей. Отставание в военном деле и в оснащении воинов передовым оружием и снаряжением могло привести к потере независимости.

Наступательное вооружение ингушей состояло из метательного, колющего, рубяще-режущего, ударного и огнестрельного оружия. К образцам метательного оружия относятся луки (Iадаш, пхаIадаш и др.) и стрелы (пхенаш, тIаьскаш). Были известны луки простые, сложные и сложносоставные. Простые луки, изготовленные полностью из дерева, уже в средневековый период становятся детским или учебным видом оружия. Сложные луки имели основу из единого куска древесины, дополненной другими материалами (рогом, костью, сухожилиями, кожей, берестой и т.д.). Эти луки широко употреблялись до XIV в. Основа сложносоставных луков представляла собой несколько прочно склеенных деревянных частей и также дополнялась отмеченными выше материалами. С подобными луками, повсеместно бытовавшими с XIII до начала XIX в., ингушские воины впервые познакомились в период монго- ло-татарского нашествия на Северный Кавказ (т.е. они были сюда занесены ордами Батыя). Сложные и сложносоставные луки отличались небольшими размерами (их было удобно использовать в горной и лесистой местности как пешим, так и конным воинам), тщательной отделкой, а порой красочной орнаментацией на берестяной или кожаной поверхности, значительной мощностью. Стрелы состояли из наконечника, древка и оперения. Длина стрел колебалась от 60 до 90 см в зависимости от функционального назначения (борьба против защищенного доспехом противника, конницы и т.д.). Наконечники стрел, изготовляемые из различных материалов (кость, бронза, железо и пр.), отличались формой (ромбовидные, листовидные, пирамидальные и т.п.), разнообразием сечения пера (плоские, граненые, лопастные и т.д.) и способами насадки на древко (втульчатые, черешковые). Древки обычно делались из плотной прямослойной древесины (граб, клен и др.) или из легких и прочных побегов деревьев с мягкой сердцевиной. Материалом для оперения служили перья хищных птиц (орла, коршуна, грифа и пр.).

Дляхранениялуковистрелиспользовалиразнообразныеберестяныеикожаныеналучьяиколчанынадеревяннойоснове,нередкобогатоорнаментированные и украшенные костяными накладками. В колчане обычно находилось 25–30 стрел, окончания которых (вблизи оперения) часто разукрашивались в зависимости от типов наконечников. Стрелы в колчанах чаще располагались наконечниками вниз (Мамаев и др., 1983. С. 44–80). Луки обычно были

226

очень тугими, и воины применяли специальные предохранительные кольца из кости, камня и железа, а также кожаные напалечники-наперстки, с помощью которых, наряду с традиционными приемами, активно велась стрельба «монгольским» и «средиземноморским» способами. В позднем Средневековье у ингушей появляются самострелы (Iадсаькхаш), использовавшиеся в основном при обороне башенных построек и заградительных рубежей. Они отличались как мощностью, так и точностью стрельбы.

В сложном искусстве стрельбы из луков и арбалетов, обучение которому начиналось с детских лет, ингуши достигли в прошлом высокого мастерства. Нередко для более действенного поражения противника специально непрочно прикрепляли наконечник к древку, чтобы при попадании его трудно было вытащить, или же применяли отравленные ядом стрелы. В изготовлении луков и арбалетов особого мастерства достигли потомственные оружейники, обычно работавшие на заказ, из сел. Хамхи, Эгикал, Хяни (например, Алпи Ханиев), Нелх, Гаппи, Салги, Эрзи (Великая и др., 1990;

Чахкиев, 2003. С. 78 и сл.).

У воинов (особенно малоимущих) с глубокой древности были популярны (в связи с эффективностью и простотой конструкции) три основных типа ручного камнеметательного пращевого оружия: собственно простая праща (жIормак), состоящая из кармашка с двумя длинными веревками, и ее усовершенствованные образцы – шурдолг (когда одна из веревок заменялась палкой) и тIа-Iад (лук для камня). В снаряжение пращника входили каменные ядрышки тIо, которые помещались в специальных кожаных сумках или хранились в большом количестве в нишах, на крышах башен и заградительных стен (Ошаев, 1978. С. 48). При умелом использовании эти пращи были довольно грозным для своего времени оружием: на расстоянии до 300 м прямое попадание камня могло оглушить и временно вывести из строя даже хорошо защищенного противника. Первые два типа пращей наиболее успешно применялись (в основном пехотинцами) в открытом бою, а «луки для камня» (являвшиеся сочетанием лука и пращи) были очень эффективны при обороне башенных построек и иных заградительных рубежей. По сообщению М.В. Горелика, в средневековье мамлюкские воины Египта также эффективно использовали в бою аналогичные по конструкции«луки для камня».

Разнообразные копья (гоьмукъаш), пики и дротики (гаманаш) с разнотипными наконечниками ингушские воины умело использовали как для поражения легковооруженного неприятеля и его конницы, так и в противоборстве с врагом, хорошо защищенным оборонительным вооружением. В последнем случае наиболее важную роль играли узкие железные шиловидные пики, служившие преимущественно специализированным кавалерийским оружием. Преобладание же в начале позднего Средневековья у ингушей граненых наконечников с узким массивным пером было связано с острой необходимостью эффективного противоборства с защищенным металлическими доспехами противником, в особенности в период внешней угрозы со стороны монголо-татарских орд XIII–XV вв. Видимо, поэтому столь разнообразны в типологическом отношении граненые наконечники этого времени.

Широкое бытование у ингушских воинов Средневековья отмеченных образцов древкового колющего оружия подтверждается также письменными, фольклорно-этнографическими и лингвистическими источниками. Так,

227

Предметы вооружения и нательные кресты

из святилища на горе Цей-Лам

1–6 – наконечники копий и пик, 7–10 – нательные кресты

Чахкиев, 2003. С. 9

русские послы, направлявшиеся в 1638 г. в Грузию через территорию Ингушетии, видели «у горских и туских людей… ко-

пья» (Полиевктов, 1937. С. 254).

С. Броневский подчеркивал, что даже в конце XVII – начале XIX в. ингуши ходили с коротким «остроконечным железным дротиком, который может при случае служить оборонительным оружием, но более употребляется для меткого стреляния из ружья вместо сошки (выделено нами. – Д.Ч.)» (Броневский, 1823.

С. 16). Короткие дротики, с узким граненым острием наконечников и сучковатыми древками, можно видеть также в левой руке у двух ингушских воинов конца XVIII в. (вместе с ружьями в за-

плечных чехлах) на рисунках западноевропейских путешественников Я. Потоцкого и Х. Гейслера (Волкова, 1971. С. 102 и сл.). Таким образом, наряду с прямым функциональным назначением дротики использовались порой и при стрельбе из ручного огнестрельного оружия: их втыкали наконечником в землю и клали тяжелый ствол ружья на необходимый по высоте сучок древка. В таких случаях дротики применялись в основном не для метания (хотя не исключалась и такая возможность), а для стрельбы и рукопашных столкновений. Л.П. Семенову удалось установить существование у средневековых ингушей интересной традиции оставления обломка копья в могиле павшего в бою воина-героя. «Здесь обломок копья символизирует гибель молодого воина, сраженного в битве; вместе с тем он означает безысходное горе отца, скорбящего о смерти сына», – полагает он (Семенов, 1960. С. 48–51). Аналогичная традиция бытовала в это время и у тушин соседней горной Грузии.

Для увеличения дальности метания копий и дротиков, силы и меткости их ударов ингуши успешно использовали копьеметалку в виде плоского деревянного бруска с упором для древка копья или дротика и рукояткой, имевшей специальные углубления для пальцев. Подобные копьеметалки были известны с древности, а на охоте их порой использовали до начала ХХ в. Отмеченные образцы колющего оружия иногда фиксируются среди петроглифических изображений на местных позднесредневековых постройках (например, среди

228

Кинжал шалт

Латунь, сталь, кость

Конец XIX в.

Фото С.А.Мерешкова, 2009 г.

фресок эгикальского башнеобразного склепа), упоминаются в героическом эпосе ингушей. У пожилых ингушей, как и у горцев Чечни и Грузии, еще

сравнительно недавно, но в качестве повседневного обиходного предмета (и, в случае нужды, оружия) служили «липовые посохи с железными наконечниками», искусство применения которых демонстрировалось ими во время различных торжеств (Чахкиев, 1987б. С. 76).

Важным видом наступательного оружия в рукопашных схватках было ру- бяще-режущее вооружение – прямые двулезвийные мечи (турраш, довташ), однолезвийные палаши (гIамаш), изогнутые сабли и гибкие шашки (турраш). Мечи, палаши и сабли, отличавшиеся качеством и изяществом отделки, продолжают активно бытовать в комплексе вооружения горцев до конца XVIII в. Но с XVII в. появляются высококачественные образцы (нередко импортного производства – из Египта, Сирии, Турции, Ирана, Германии и т.д.) стальных шашек («волчок», «гурда», «калдам», «гусар», «трансильванский узел», «дамасская», «чеченская», «ингушская» и др.), которые и господствуют позднее. Появление и довольно быстрое, широкое распространение шашек явилось следствием их поражающих свойств, а также постоянного совершенствования ручного огнестрельного оружия. Обладая рубяще-режущим и колющим действием, шашки были удобны как для пеших, так и конных воинов. Отличались они солидной прочностью, гибкостью и остротой клинков, а также значительно меньшим общим весом в сравнении с другими видами клинкового оружия. Потому неслучайно на рисунках западноевропейских исследователей Х. Гейслера и Я. Потоцкого у ингушских вои-

нов конца XVIII в. уже изображены небольшие шашки в ножнах

(Волкова, 1971. С. 102 и сл.).

Ингуши сравнительно быстро

Сабли и щит

XVI–XVIII вв.

Каменная летопись…, 1994. С. 176

229

овладели весьма сложным процессом изготовления разнотипных шашек (в сел. Дошхакхе, Биср, Шуан, Салги, Хамышки и др.): для их изготовления местнымиоружейникамичастоиспользовалисьпрочныезападноевропейские и восточные клики, которые ввозились на Северный Кавказ большей частью через Черноморские порты. Особой популярностью у местных воинов пользовались шашки-«волчки» немецких мастеров Золингена, клейма которых кавказские ремесленники нередко копировали.

Одним из элементов воинского снаряжения были однолезвийные боевые ножи (доккха урсаш – «большие ножи») и двулезвийные кинжалы (шаьлташ), отличавшиеся большим разнообразием как по форме, так и по размерам, и предназначенные для нанесения колющих и рубяще-режущих ударов. Их носили постоянно, в повседневной жизни они были важным, а часто и обязательным элементом традиционного костюма. Образцы широко известных «кавказских» кинжалов с прямыми клинками появляются у ингушей в начале XVIII в. как новая форма развития отдельных видов местных боевых ножей

иполучают наибольшее распространение в XIX – начале ХХ в., достигая подчас весьма значительных размеров (особенно специальные «боевые» экземпляры). Представители знати приобретали и дорогие восточные (турецкие, иранские, индийские и др.) стальные кинжалы с изогнутыми клинками

ипричудливыми (порой с изображением мифических животных) перекрестьями. Многие из этих кинжалов имели богатый декор и были изготовлены из «дамасской», «египетской» стали, черного булата (Чахкиев, 1990. С. 36–55).

Процесс производства шашек и кинжалов состоял из нескольких операций: изготовление клинка, ножен из дерева, рукояти из рога или кости и т.д. Качественный клинок делался долго (порой до 10 лет), обязательно калился на буковом угле. Закалку клинка производили планомерно по частям при помощи самых разнообразных средств: воды, различных жиров, соли и пр. Бытовали многие разновидности местных клинков. До нас дошли также некоторые имена наиболее искусных ингушских мастеров клинкового оружия XVIII – середины XIX в. – Дудук Амхадов из Дошхакле, Зокк и Гатт Шанхоевы из Шуана, Темарх Патиев из Хамышки (Чахкиев, 2003. С. 45, 57, 59).

В качестве ударного оружия были известны различные типы массивных деревянных палиц (нередко с металлической оковкой, шипами и т.п.), каменные и металлические булавы (чхоьнкарш), кистени, а позднее, через монголотатар, и железные шестоперы. Бытование многих их разновидностей (округлой и четырехгранной формы, 15-шипных и т.д.) было прежде всего связано с необходимостью борьбы с противником, имевшим защитное вооружение (Нарожный, Чахкиев, 2003. С. 126–153). Они применялись и в качестве метательного оружия. Здесь любопытно также сообщение западноевропейского исследователя второй половины XVIII в. Я.Г. Рейнегса об оружии местных воинов: «Не вооруженные никогда они не выходят, даже за ворота дома своего, но, по крайней мере, имеют в руках толстую палку длиною в два аршина, у которой к верхнему концу приделан железный шар с высунувшимися железными спицами. Сие смертоносное оружие называют они топпус» (Цит.

по: Гаджиев, 1986. С. 30).

Распространение ручного (ружья, пистолеты) огнестрельного оружия (фитильного, а затем кремневого) в Ингушетии происходит не позднее конца XV – начала XVI в. Его появление оказало влияние на местные башенные

230

постройки (примерно с середины XVI в. в их стенах стали устраивать специальные узкие бойницы, приспособленные для стрельбы из такого оружия). Ружья и пистолеты обычно поступали с берегов Черного моря, из Крыма, Турции, Кабарды, Дагестана и Грузии, поэтому их называли «крымскими», «турецкими», «дагестанскими», «грузинскими». Местными оружейниками копировались наиболее совершенные восточные образцы огнестрельного оружия.

Использовались также ружья (топ) и пистолеты (тапча) различных систем собственного производства (например, в селениях Кашети, Эрзи, Салги, Карт, Шуан и др.). Письменные источники с начала XVII в. отмечали наличие у ингушей «огненного боя», «пищалей», «фузей», «ружей». Однако в связи с их несовершенством, значительной дороговизной, а также поскольку они уступали по ряду важных качеств (скорострельность, налаженное производство и т.д.) лучшим образцам лучного (наряду с другими видами метательного) и защитного вооружения, ручное огнестрельное оружие до начала XIX в. не смогло вытеснить из обращения усовершенствованные экземпляры последних. Даже во времена Кавказской войны казачьи пули порой не могли поразить защищенных кольчугами ингушских воинов. Известен случай, когда, только использовав «заряд с иглами», одному из опытных казаков с трудом удалось пробить кольчатый доспех противника. Лишь после распространения более совершенных образцов ручного огнестрельного оружия ситуация коренным образом изменилась. Кроме специальных дротиков с сучковатыми древками для упора при стрельбе из огнестрельного оружия воинами, употреблялись специальные подсошники, «искусно оправленные и состоящие из двух тонких и упругих прутиков» (Чахкиев, 1987б. С. 75).

Заранее отмеренные дозы пороха (молхаш) и свинцовые пули (пхош) хранили в деревянных или костяных трубочках-газырях (бустамаш),

Камень для растирки ингредиентов для изготовления пороха

Джейрахский район, с. Салги. XVI–XVII вв. Фото Д.Ю. Чахкиева, 1980 г.

231

Вооружение ингушского воина

Джейрахский район, с. Верхний Оздик. XVII–XVIII вв.

Каменная летопись…, 1994. С. 67

которые вкладывали в нашитые на груди черкески кармашки. Для этой же цели использовали специальные патронташи (гIапаш), пороховницы (гIураш), натруски (лергмуIаш), мешочки-кисе- ты и прочие изделия. Было хорошо налажено изготовление пороха (путем добычи в натуральном виде селитры и серы близ сел. Таргим, Хули, Ляжги, Фуртоуг и др., выщелачивания подстилки в загонах для скота, специальной обработки крапивы, конопли и т.д.), добыча свинца для пуль (Гул, Пуй, Кост, Биср и др.) и различных принадлежностей к огнестрельному оружию (га-

зыри, пороховницы и пр.). Во многих селениях проживали именитые мастера, специализировавшиеся на изготовлении высококачественного пороха и занимавшиеся его продажей (в частности, в сел. Фуртоуг, Кашиети, Харпе, Фалхан, Ляжги, Хули и др.).

Некоторые наступательные образцы оружия применялись также для хозяйственных нужд (охота и пр.), ритуальных и магических мероприятий: их жертвовали в храмы и святилища, ими клялись, с их помощью совершали обряды побратимства, использовали при гадании и т.д.

На протяжении многих веков ингушским воинам в качестве оборонительного вооружения, надежно предохранявшего от ударов наступательного оружия, служили защитный доспех, боевые наголовья, щиты, налокотники и боевые перчатки. Тело воинов защищал вначале кожаный, а затем более эффективный металлический кольчатый доспех: кольчуги и кольчатые панцири, имевшие вид рубашки, с прямыми рукавами, квадратным разрезным воротом (нередко с воротником) и разрезами на подоле (болатан / барзкъаш).

Имея в принципе одинаковый покрой и одинарное кольчатое плетение, кольчуги и панцири существенно различались конструктивными деталями, в первую очередь – системой изготовления металлических колец, способом их крепления, поперечным сечением проволоки, формой колец (у первых – круглая, у вторых – овальная) и их размерами (кольца панцирей немного мельче). Разница наблюдалась также в числе колец (в кольчуге их не менее 20 тыс., в панцире – до 60 тыс. и более) и в общем весе (панцири обычно были легче кольчуг). Кольчуга была более дорогим доспехом, нежели кольчатый панцирь.

232