conflictsxxi-2015

женной исламской оппозиции1. Таким образом, возрастает риск того, что в случае начала операции против ИГИЛ ряд представителей антиджихадистских движений могут встать в ряды ИГИЛ для борьбы с Западом.

Пока Б. Обама решает, с кем он пойдет в бой против ИГИЛ, позиции этой организации лишь усиливаются, а ее угроза в перспективе возрастает.

Асад – ни друг, ни враг, а... как?

В конечном итоге в администрации США и правительствах ключевых стран Западной Европы пока приходят к выводу, что режим Асада вряд ли может рассматриваться как партнер в борьбе с ИГИЛ. И в самом деле, Асад не может предложить требующуюся Западу в этом плане помощь. Правительственные войска испытывают острую нехватку личного состава, вооружений, а главное – не пользуются поддержкой большинства местного населения. К тому же асадовская армия, лишенная каких-либо «точек опоры» в районах, попавших под контроль ИГ, теперь этот контроль полностью утратила.

Начиная с июля 2014 г., Асад постоянно сдавал ИГИЛ свои позиции. Захват весной 2014 г. боевиками ИГИЛ базы ВВС в Табка – стратегическом районе в провинции Ракка – явился ярким свидетельством возможностей Асада в борьбе с ИГИЛ. Характерно, что в отличие от других районов, где в ходе боев с ИГИЛ войска режима, как правило, достаточно быстро отходили, в боях за Табка они проявили прежде невиданное упорство, уничтожив, по некоторым данным, около 150 бойцов ИГИЛ. Однако, как свидетельствует ряд экспертов по тактике ИГИЛ, бой за Табку шел по сценарию ИГИЛ. В ходе сражения бойцы ИГИЛ применили около 100 атак смертников, заранее, таким образом, спланировав потери, и, в конечном итоге, взяли этот стратегически важный объект. После захвата Табка впервые целая провинция Ар-Ракка оказалась под пол-

1 Assassination of Ahrar al-Sham Military Leadership in Syria. URL: http://www.uruknet.de/?p=m109691&hd=&size=1&l=e.

441

ным контролем ИГИЛ. Таким образом, ИГИЛ получил стратегическое преимущество, открыв себе путь в северные районы Сирии, в том числе в стратегически важный район Идлеба, который пока еще удерживают представители «умеренной» исламской вооруженной оппозиции1.

К тому же падение базы в Табка нанесло тяжелый удар по мо- рально-психологическому состоянию личного состава войск режима и его сторонников. Табка являлась важнейшим опорным пунктом режима (из 28 баз), а публичная казнь нескольких сотен захваченных в плен солдат правительственных войск побудила многих сторонников Асада поставить вопрос об эффективности нынешнего военного руководства Сирии, его слабости и необходимости замены. Показательно, что в последнее время сильно изменилась риторика безусловных сторонников Асада из его близкого окружения. Около десятка человек из их числа (в основном алавиты) были арестованы местными спецслужбами. Так, двоюродный брат Асада Дурейд ал-Асад даже потребовал смены министра обороны, НГШ и командующего ВВС САР. Таким образом, даже среди асадовского окружения растет понимание того, что режиму в одиночку не справиться с угрозой ИГИЛ. Однако это вряд ли заставит Асада и его ближайших сподвижников кардинально (а, главное, быстро) пересмотреть свое отношение к отрядам вооруженной сирийской оппозиции2.

Дело в том, что, по оценке большинства серьезных экспертов по Сирии, ИГИЛ и режим Асада имеют практически одинаковые взгляды относительно вооруженной и политической сирийской оппозиции. Они оба не рассматривают оппозицию как партнеров в общем политическом проекте, а скорее как противников, мешающих достижению их целей и поэтому подлежащих уничтожению.

Если сирийскому режиму и удается пока выдерживать натиск, то те же факторы помогают выживать и ИГИЛ. Речь идет об игре на конфессиональных противоречиях, манипулировании культом власти и силы, эксплуатации присутствующего в обществе чувства взаимного недоверия. Как метко выразился в свое время Фредерик

1Foreign policy, 09.03.2014. URL: http://goo.gl/OfYqmy.

2Ibid.

442

Хофф (специальный советник Х. Клинтон по Сирии), проблема не в том, что Асад лучше или хуже «Аль-Каиды» в Сирии. Это две стороны одной и той же монеты в том смысле, что на самом деле Асад не был заинтересован в уничтожении ИГИЛ и позволял организации укрепляться в тех районах, которые он традиционно считал маргинализированными и враждебно настроенными к своей власти, и не считал нужным их контролировать.

Действительно, стремление ИГИЛ создать собственное государство на отдаленных территориях делало эту организацию неприоритетной целью борьбы для асадовского режима (по крайней мере, до середины августа 2014 г.), которому она напрямую не угрожала. Правительственные войска концентрировали силы и вели бои преимущественно по линии Хомс, Халеб, Дамаск и других центральных районов Сирии, где сражались с отрядами вооруженной оппозиции, противостоящей ИГИЛ. Пока режим вел с ними борьбу, ИГИЛ спокойно занимал новые территории и осваивал уже занятые. Тот факт, что районы, захваченные ИГИЛ, не подвергались столь яростным бомбардировкам со стороны правительственных войск, давал ему возможность устанавливать там свои порядки и добиваться политических целей и установок. Фактически Асад сосредоточился на борьбе с умеренным суннитским сопротивлением (с сильной светской компонентой), которое одно лишь было способно предоставить адекватную ИГИЛ альтернативу и обеспечить власть в государстве1.

С другой стороны, вооруженная сирийская оппозиция2 находится в более выгодных условиях и лучше приспособлена для

1Hof F. C. Syria: Is the Revolution Finished? // MENA Source (blog), Atlantic Council, May 15, 2014. URL: http://www.atlanticcouncil.org/blogs/ menasource/syria-is-the- revolution-finished.

2О вооруженной сирийской оппозиции см.: Кто может противостоять «Исламскому государству» в Сирии // Институт Ближнего Востока [сайт]. URL: http://www.iimes.ru/?p=21907; Кто воюет в Сирии? // Институт Ближнего Восто-

ка [сайт]. URL: http://www.iimes.ru/?p=20322; http://www.washington- institute.org/policy-analysis/view/the-syrian-islamic-front-anew-extremist-force; Assassination of Ahrar al-Sham military leadership. URL: http://www.uruknet.de/?p=m109691&hd=&size=1&l=e.

443

борьбы с ИГИЛ. В отличие от войск Асада, которые практически недавно стали сражаться с ИГИЛ, отряды вооруженной оппозиции уже с лета 2013 г. ведут активные боевые операции против «Исламского государства». Несмотря на то, что ИГИЛ удалось выбить повстанцев с удерживаемых ими позиций в Дейр-эз-Зоре и очистить от них район, вооруженные отряды местных племен неожиданно восстали против ИГИЛ и оказали им вооруженное сопротивление.

В настоящее время в Сирии действуют вооруженные формирования различной политической и идеологической направленности и ориентации, начиная от самых умеренных группировок и заканчивая самыми радикальными. К числу умеренных иногда относят такие группы, как «Харакат аль-Хазм», «Джейш аль-Муджахедин», «Сирийский революционный фронт». Они стоят на светскорелигиозных позициях крайне умеренного толка и насчитывают несколько сотен бойцов. Действуют они зачастую на узко очерченных территориях; многие воюют под командованием ССА.

К более радикальным исламистским группировкам различного толка можно, прежде всего, отнести «Исламский фронт», куда входят практически все наиболее крупные отряды исламского сопротивления, начиная от радикальных салафитов из «Ахрар аш-Шам» до более умеренных – «Лива ат-Таухид» и «Сукур аш-Шам». Отдельно в перечисленном ряду стоит «Джабхат ан-Нусра», лидер которой, Мухаммед аль-Голани, дал личный обет верности главе «Аль-Каиды» аз-Завахири. Однако в идеологическом плане эта организация, в отличие от ИГИЛ, не вынашивает глобальных планов и сконцентрирована больше на борьбе с асадовским режимом. К тому же ее идеологические установки постепенно трансформируются, приобретая все больше общенациональных элементов, чтобы инкорпорироваться в сирийское общество, так как подавляющая часть ее бойцов состоит из сирийцев1.

Таким образом, несмотря на некоторую неорганизованность, отряды вооруженной сирийской оппозиции и местные общины в

1 Itani F. Losing Syria and Iraq to Jihadists...

444

районах, захваченных ИГИЛ, имеют больше шансов победить эту силу, которую они рассматривают как своего главного врага.

Сегодня даже среди ярых сторонников военного удара по ИГИЛ растет понимание того, что долговременный успех подобной операции может быть обеспечен в случае достижения предварительных политических соглашений о судьбах правящего режима и сирийского государства со всеми заинтересованными сторонами сирийского конфликта. В противном случае вероятно повторение ливийского сценария со всеми вытекающими последствиями, возможно, и в иракском варианте.

Так, по данным ряда сирийских оппозиционных и арабских дипломатических источников, недавно бывший глава Сирийской национальной коалиции оппозиционных и революционных сил (СНКОРС) М. аль-Хатыб нанес визит в Иран для того, чтобы сблизить позиции Тегерана с суннитской сирийской оппозицией. Иранская сторона предложила план переходного периода, рассчитанный на два года. Согласно плану, Асад в течение двух лет остается во главе государства, после чего проводятся парламентские и муниципальные выборы, а Асад делегирует часть своих властных полномочий новому премьер-министру. При этом силы режима и оппозиции во время означенного периода продолжают удерживать контроль над принадлежащими им районами Сирии. При этом сам М. аль-Хатыб отрицал факт своего визита в Иран и то, что иранцы выходили на него с какими-либо предложениями по Сирии.

Одновременно заместитель министра иностранных дел ИРИ Хуссейн Амир Адулахьян 26 августа 2014 г. посетил КСА, где обсудил с саудовским руководством угрозу ИГ. Вряд ли иранский план можно признать реалистичным, и, скорее всего, он не будет принят Западом и вооруженной сирийской оппозицией. Нельзя исключать и того, что иранские предложения имеют скрытую цель – усилить раскол в рядах сирийской оппозиции и одновременно продемонстрировать позитивное отношение Тегерана к проблеме сирийского урегулирования. Однако тот факт, что Иран мог вообще предложить подобный план (возможно, не без согласования с Москвой), сам по себе косвенно свидетельствует, что Иран отдает себе отчет в том, что Асад самостоятельно не может обеспечить борьбу

445

с ИГ даже на подконтрольных ему территориях, не говоря уже об освобожденных районах1.

Сдругой стороны, многие арабские страны также склоняются

впользу борьбы с ИГИЛ, возлагая, правда, надежды на то, что Вашингтон сможет возглавить эту борьбу. Проходившая 24 августа 2014 г. в Джидде (КСА) встреча министров иностранных дел арабских стран была посвящена решению вопросов, связанных с угрозой ИГИЛ и возможным участием арабов в этой борьбе на стороне США. Одним из важных результатов этой встречи стала выдвинутая Египтом инициатива сирийского урегулирования, суть которой сводилась к формальному продлению еще на год правления Асада и проведению необходимых мероприятий в деле укрепления региональной безопасности и борьбы с ИГИЛ. В трактовке лидера СНКОРС Дж. Сабра египетский план предусматривал на деле отказ Асада от властных полномочий в пользу преемника, избираемого на переходный период консенсусом. В то же время арабские страны опасаются, что США могут на деле стремиться лишь к ослабле-

нию позиций ИГ, а не к тому, чтобы окончательно покончить с ним2.

Влюбом случае, угроза распространения джихадизма в Сирии и Ираке может быть остановлена только при появлении там хорошо вооруженной светскоориентированной национальной оппозиции. Оппозиции, которая может в военном отношении противостоять ИГИЛ, наладить эффективное управление на освобожденных территориях, представлять значительную часть сирийского общества на переговорах с режимом по поиску политического решения конфликта.

Это предполагает, как минимум, налаживание полноценного сотрудничества, в том числе и в военной сфере, с отрядами вооруженной сирийской оппозиции, которые сражаются с ИГИЛ и войсками режима на севере и северо-востоке Сирии, а также ускоренную подготовку в южных районах страны (Деръа) «новой» сирийской армии. В нее могли бы вернуться десятки тысяч дезертиро-

1Foreign policy. 09.03.2014. URL: http://goo.gl/OfYqmy.

2Ibid.

446

Глава 16

АЛЖИРСКИЙ ОПЫТ В КОНФЛИКТАХ АРАБСКОЙ ВЕСНЫ

«Алжирская весна» 1990-х годов как пролог Арабского пробуждения

Масштабные выступления под лозунгами демократизации и решения острых социально-экономических проблем, проходившие в 2011–2013 гг. и получившие название Арабской весны, или Арабского пробуждения, затронули многие государства Ближнего Востока. Само это движение в основе своей представляло социальный протест против правивших десятилетиями коррумпированных режимов, против обострения социально-экономических проблем и отсутствия реальных демократических свобод. Наиболее остро эти проблемы проявились в Тунисе и Египте: там в результате массовых протестных акций были свергнуты правящие режимы. В Ливии и Сирии при наличии, хотя и в гораздо меньшей степени, аналогичных проблем, протестными движениями под лозунгами Арабской весны воспользовались внешние силы. Они активно вмешались во внутренние процессы в этих странах на стороне наиболее радикальных оппозиционных группировок для достижения своих внешнеполитических интересов. В то же время в этот период в ряде арабских стран на волне социального протеста стали усиливать свое влияние в обществе и приходить к власти движения «политического ислама».

Поддержка частью общества исламистских движений, прежде всего в Тунисе и Египте, объяснялась надеждами, возлагавшимися на «исламский проект», в котором видели альтернативу обанкротившимся коррумпированным режимам, реализовывавшим «арабский вариант» западной экономической модели. Однако эти надежды не оправдались. Придя к власти, исламисты они не смогли решить ни одной социально-экономической проблемы, против которых был направлен протест Арабской весны. В то время как эко-

448

номическая ситуация ухудшалась, новые власти проводили реисламизацию общественно-политической жизни. На ее авансцену активно выходили радикальные представители «политического ислама», совершавшие террористические акты против представителей других конфессий и своих политических противников. Многие сторонники исламистских движений выезжали в Сирию, Ирак и другие страны, в том числе в Алжир, где вступали в ряды действовавших против правительственных сил вооруженных группировок, декларировавших своей целью создание «исламского государства».

Что касается влияния Арабской весны на Алжир, то это государство в 1990-е годы уже пережило свою собственную «весну», которую можно было бы назвать своеобразным прологом Арабского пробуждения второго десятилетия 2000-х тысячных годов.

В конце 80-х – начале 90-х годов алжирское руководство после начала «перестройки» в СССР и распада социалистического лагеря отказалось от политики социалистической ориентации и приступило к широкой демократизации социально-политической и экономической жизни своей страны. В Алжире была принята новая конституция, а также законодательные акты, в соответствии с которыми создавался двухпалатный парламент, вводилась многопартийная система, предусматривались альтернативные выборы на всех уровнях, формировалась достаточно свободная пресса. Тем не менее, социально-экономическая ситуация в Алжире в 90-е годы ухудшалась в связи с понижением цен на углеводородные энергоносители на мировом рынке и свертыванием ряда социальных программ в самой стране. В то же время в условиях нарастания системного кризиса, идеологического вакуума, обусловленного отказом от социалистической ориентации, и на волне демократизации в алжирском обществе возникло и получило широкое распространение массовое исламистское движение.

Оно по своему размаху и влиянию не имело в тот период аналогов в арабском мире. Наиболее структурированной силой исламистов стало движение «Исламский фронт спасения» (ИФС), возглавлявшееся видными исламистскими деятелями Аббаси Мадани и Али Бенхаджем. Они провозглашали своей целью создание в Алжире «исламского государства», основанного на законах шариата, в котором, по заявлениям его идеологов, будут решены все социаль-

449

но-экономические проблемы и восторжествует «исламская социальная справедливость». ИФС в начале 90-х годов насчитывал в своих рядах до 3 млн сторонников (население Алжира в 1990 г. составляло 22 млн человек). На муниципальных и парламентских выборах в 1990–1991 гг. за кандидатов от ИФС проголосовало почти 50% избирателей1. В этих условиях в январе 1992 г. военные пошли на силовое прерывание второго тура парламентских выборов и создание Высшего государственного совета (ВГС) как верховного органа власти.

Вмешательство армии предотвратило легитимный приход к власти исламистов, а это, в свою очередь, привело к радикализации исламистского движения, экстремистские силы которого развязали многолетнее вооруженное противостояние с алжирскими властями. В своей активной форме оно продолжалось с 1992 по 2000 гг. и стоило алжирскому народу от 150 до 200 тыс. жизней. Около 2 млн человек стали внутренними беженцами, еще 2 млн – косвенно и прямо пострадавшими. Материальные потери страны исчислялись миллиардами долларов. Это противостояние поставило Алжир на грань гражданской войны и превратило его в один из очагов радикального исламизма, борьба с которым продолжается до сих пор.

В 2000-е годы руководство Алжира во главе с президентом Абд аль-Азизом Бутефликой, избранным в 1999 г. и трижды переизбиравшимся потом на президентский пост (в 2004, 20092 и 2014 гг.), сумело, с одной стороны, в основном подавить радикальный исламизм, а с другой – инициировать процесс восстановления гражданского согласия. Был принят закон об амнистии исламистам, добровольно прекратившим вооруженную борьбу. В 2005 г. на общенациональном референдуме была одобрена «Хартия за мир и национальное примирение», имевшая целью дать возможность вернуться к мирной жизни тем, кто был вовлечен в экстремистские группировки. Дальнейшая политика алжирского руководства, на-

1Willis M. The Islamist challenge in Algeria. A political history. N.Y., 1997. P. 394.

2В соответствии с принятыми в ноябре 2008 г. поправками к конституции Алжира, действующий президент А. Бутефлика получив право баллотироваться на третий срок, одержал в 2009 г. убедительную победу, завоевав 90.24% голосов избирателей.

450