conflictsxxi-2015

идеологии и политическому содержанию, поведенческой практике от традиционных движений политического ислама.

Появлению «новых исламистов» способствовал и возникший идеологический вакуум в обществе, что привело к изменению характера оппозиционного движения. Это явление довольно отчетливо проявляется при анализе внутренней структуры движений «новых исламистов», их социального состава, определения ими союзников и противников из числа других отрядов вооруженной оппозиции1. Обращает на себя внимание и то, что большинство «новых исламистов» до сих пор находится в поиске своей идеологической и политической идентичности, они переходят из одного состояния в другое, чтобы окончательно определить для себя идеологические рамки и способы поведенческого стереотипа в обществе.

По оценке ряда сирийских и арабских интеллектуалов, использование частью сирийской оппозиции религиозного фактора означало на практике стремление достичь общности в видении будущего устройства Сирии. Таким образом, исламистские повстанцы и сочувствующая им часть общества использовали религию в целях временного сплочения против превосходящих правительственных сил.

В то же время нельзя исключать, что по мере ослабления правящего режима и перехода его к оборонительной тактике (что и происходит в наши дни) та символическая роль ислама, которую он приобрел на более ранних этапах гражданской войны в Сирии, может начать трансформироваться после ее завершения. В этой связи необходимо начинать четко разграничивать природу и цели «исламистского феномена» как одного из компонентов сирийского конфликта, с одной стороны, и ислама как религии, идеологии и политического движения – с другой.

1 Подробнее об исламистских движениях в Арабском мире см.: The Encyclopedia on Islamic Movements in the Arab World. Beirut: The Centre for Arab Unity Studies, 2013. P. 1158–1161.

431

Социальный, земляческий и племенной аспекты «исламистского феномена»; роль периферии

Одна из особенностей нынешней сирийской междоусобицы – существенная разница между городом и деревней и та роль, которую сыграла в конфликте, по крайней мере на его начальном этапе, периферия.

Как известно, первые наиболее сильные очаги антиправительственных выступлений были зафиксированы в провинциальных центрах, и до тех пор, пока волна не достигла столичных городов (Дамаска и Халеба), конфликт по преимуществу носил характер мирных протестных манифестаций. Начались они на периферии отчасти потому, что именно там силы безопасности и армия прежде всего утратили свой авторитет среди населения. Имело также значение резкое ухудшение социально-экономического положения населения, при том что местные власти оказались неспособными справиться с вызовами рыночной экономики. Особенно заметным это стало в период правления Б. Асада.

В то же время в Дамаске и Халебе интеллектуальные, экономические, торговые элиты не стремились к революционным преобразованиям, опасаясь испытать на себе все связанные с ними риски. В таких городах, как Дамаск и Халеб, можно было с достаточной долей уверенности выделить (по месту проживания) очень бедные слои населения, готовые поддержать антиправительственное восстание. А вот их более состоятельные соседи из числа представителей среднего класса и торгово-промышленной буржуазии были противниками революций, и многие жители зажиточных кварталов тесно связывали свое благополучие с режимом.

Таким образом, именно периферия сыграла на начальных этапах сирийского конфликта определяющую роль. Что касается специфического влияния на политическую борьбу религии, то по сравнению с городом здесь обращает на себя внимание воздействие салафитского ислама, более распространенного в сельской местности по сравнению с традиционным суфийским вероучением, игравшим куда более скромную роль. Салафитские идеи расцвели, прежде всего, в условиях провинциальных центров, а влияние так называемого цивилизационного ислама, присущего городским эли-

432

тарным слоям, буржуазии, торговцам, интеллигенции, военным, носило весьма ограниченный характер. Это прослеживается на примере достаточно скромного присутствия суфийского элемента в отрядах как вооруженной, так и светской оппозиции.

В результате «исламистский феномен» нес в себе в начавшемся сирийском политическом противостоянии сильный провинциальный компонент, и с этой точки зрения имел потенциально временный характер. Было бы также преждевременным считать устоявшейся ситуацию в идеологическом спектре «новых исламистов». Различные факторы, включая и финансовую поддержку, все еще продолжают оказывать воздействие на формирование идеологической ориентации и политической повестки этих группировок. Поэтому необходимо четко отслеживать смену религиозноидеологических предпочтений различных отрядов вооруженной исламистской оппозиции. При этом тем, кому небезразличен характер будущей власти в Сирии, важно стараться нащупать возможный общий вектор их политико-идеологической ориентации в случае падения режима Асада, не путая его (вектор) с религиозной символикой и духом, столь характерным для суннитского ислама.

Одновременно было бы неплохо понять, до какой степени эвентуальный религиозный «мейнстрим» «новых исламистов» может корреспондироваться с идеологией уже известных движений политического ислама. Подавляющее большинство «новых исламистов» из отрядов вооруженной оппозиции не имеют сегодня организационных ниш с прицелом на мирное время. Именно через них они могли бы стать частью гражданского общества и быть принятыми им. Их участие в конфликте было в значительной мере определено тем политическим и идеологическим выбором, который был им навязан режимом и некоторыми внешними силами.

«Исламистский феномен» сирийского конфликта серьезно трансформировался за несколько последних лет. Нельзя исключать, что в случае прекращения военных действий в Сирии и постепенного возвращения жизни страны в прежнее мирное русло «исламистский феномен» может постепенно исчезнуть, поскольку, как было показано выше, его живительной основой служит жестокая вооруженная борьба в стране. В этом контексте борьба с «Исламским государством Ирака и Леванта» (или просто «исламским государ-

433

ством» – ИГ, как его сегодня принято называть), другими подобными ему джихадистскими организациями в Сирии и соседних странах Арабского Востока, несомненно, имеет большое значение1.

ИГИЛ в Сирии и Ираке

Реальная угроза наступления ИГИЛ в государствах Арабского Машрика, прежде всего в Ираке и Сирии, способствовала тому, что впервые за 3 года развития вооруженного сирийского конфликта его основные участники осознали глобальную опасность этой организации2. Сегодня, похоже, к ним приходит понимание необходимости формирования международного и регионального консенсуса по сирийскому вопросу и выводу Сирии из кризиса. В настоящее время практические все, включая Иран и КСА, а также противоборствующие сирийские стороны, сходятся в том, что ИГИЛ в обозримой перспективе может представлять реальную угрозу, по крайней мере странам Арабского Востока и монархиям Персидского залива, и с этой организацией необходимо бороться.

Своими корнями ИГИЛ уходит в Ирак, в отряды суннитского сопротивления, частично связанного с иракским филиалом «АльКаиды», сражавшейся против американской оккупации этой арабской страны. Во главе ИГИЛ стоит Абу Бакр аль-Багдади, который прежде руководил иракским отделением «Аль-Каиды» под названием «Исламское государство Ирак» (ИГИ). Таким образом, ИГИ была тесно связана с «Аль-Каидой», которая в бытность своей деятельности на территории Ирака прославилась атаками на правительственные войска и правительственные объекты, став причиной многочисленных жертв среди мирного населения. В Ираке сторонники аль-Багдади сражались против правительственных структур, где господствовали шиитские элементы, и делали это от имени иракских суннитов. Неслучайно сегодня среди высшего командного состава ИГИЛ можно встретить бывших высокопоставленных

1Syria Islamists versus Geneva 2. URL: http://www.throwww.com/a/2ydo.

2Syria-Iraq: how could be so wrong about so much? URL: http://yallasouria.worldpress.com/?s=vlahmed60.

434

военных из армии Саддама Хусейна. Вот только где они все это время скрывались? Напомним, что на момент начала сирийских событий на территории этой республики (в основном, районы альГуты) находилось по разным данным от 1 до 1.5 млн иракских беженцев, которые спасались от иностранной оккупации Ирака1.

Несколько основных факторов послужили причиной вмешательства ИГИ в сирийские события. Но самые важные – это конфессионально окрашенная война между силами, лояльными Асаду, и оппозицией, а также та обстановка хаоса гражданской войны, которая позволяла ИГИ установить свое политическое и военное присутствие в преимущественно суннитской Сирии.

Укрепление ИГИЛ в Сирии происходило на фоне углублявшегося конфессионального конфликта и растущего возмущения действиями армии и спецслужб правительства Асада при подавлении мирных (по крайней мере, в первые 8 месяцев) антиправительственных выступлений. Значительная часть сирийцев, вступивших в ряды вооруженной оппозиции, не были до гражданской войны политически активными, тем более не выдвигали они отчетливой идеологической и религиозной программы. Многие и сегодня испытывают серьезные трудности с самоидентификацией (в религи- озно-идеологическом плане), и они окончательно не определились в своих политических предпочтениях. Будучи без оружия, лишенные поддержки извне, они постепенно устремлялись к тем, кто одерживал победы над асадовским режимом, вступая в их вооруженные отряды (тем более, что это весьма прилично оплачивалось). По степени военного превосходства и боевого опыта, а также финансового обеспечения отряды джихадистов намного превосходили сирийское национальное движение сопротивления.

Таким образом, сирийский конфликт явился своеобразным ответом на ту социально-политическую систему, которая, просуществовав в Сирии более 40 лет, стала крайне неэффективной с точки зрения ее способности разрешать острые социально-экономические проблемы, обеспечивать безопасность населения, его свободы и права, устанавливать социальную и религиозную справедливость.

1 URL: http://www.understandingwar.org/report/al-qaeda-iraq-resurgent-part-ii.

435

В сегодняшней Сирии в результате длящейся несколько лет вооруженной борьбы основные государственные институты, на которых базировался режим, оказались либо разрушены, либо существенно ослабли. Данное обстоятельство способствовало тому, что значительные участки территории страны сделались легкой добычей различного рода экстремистских группировок. Создание мощной базы ИГ в Сирии к весне 2013 г. обеспечило успех этой вооруженной группировки в Ираке и явилось показателем слабости других вооруженных отрядов, сражающихся в Сирии против Асада.

За 2014 г. ИГИЛ сумело в Сирии полностью захватить город Ракка, значительные части Дейр аз-Зора и стратегические участки территории Халеба, а также установить контроль над рядом пропускных пограничных пунктов на границе Сирии и Ирака. На конец 2014 г. ИГИЛ в Сирии насчитывало приблизительно от 7 до 10 тыс. бойцов, и оно имеет тенденцию к стремительному росту. По разным данным, организация контролирует от 30 до 40% сирийской территории. По сведениям некоторых экспертов, уже в ближайшее время численность бойцов, сражающихся в ИГИЛ, может достигнуть нескольких десятков тысяч человек. В Ираке ИГИЛ сумело нанести поражение превосходящим силам иракской армии и захватить второй по величине город Мосул, а также немалое число современных вооружений, транспорт, средства связи. Бойцы ИГИЛ освободили из тюрем несколько тысяч своих сторонников. Под его контролем оказались части Фалуджи, Тикрита и Рамади на западе Ирака. В целом сегодня ИГИЛ контролирует в Ираке территорию, сопоставимую по своим размерам с Иорданией с ее 5-миллионным населением1.

ИГИЛ постепенно захватывает все большие территории и ресурсы в Сирии и Ираке и пытается создать там если не государство (в его традиционном понимании), то, по крайней мере, укрепить свою власть, ввести собственные порядки и нормы жизни, следуя своей оригинальной трактовке шариата и мусульманского права. Такие действия ИГИЛ служат магнитом, который притягивает к

1 Itani F. Losing Syria and Iraq to Jihadists. Issue in Focus // Atlantic Council, June 27, 2014. P. 3–5.

436

себе множество террористических и экстремистских групп. Они проходят на территории, контролируемой ИГИЛ, обучение, пополняя затем отряды джихадистов, действующих в регионе Ближнего Востока и за его пределами. Так, за последние три года в Сирию прибыло 12 тыс. иностранных бойцов, из которых около 2.5 тысяч приехали из стран Запада и могут вернуться туда с серьезным боевым опытом. Большинство участвующих в конфликте джихадистов – не сирийцы. Приезжие из Туниса, Ливана, Ливии, КСА рассматривают собственные власти как ближайшего противника, с которым нужно разделаться в первую очередь, чтобы потом двинуться на Запад.

Завладев значительной частью территории и ресурсов в Сирии и Ираке, группировка ИГИЛ получила также доступ к современным видам вооружений в обеих странах. Однако одним из главных преимуществ ИГИЛ в войне служат финансовые средства. За счет контроля над рядом нефтеносных районов Сирии и Ирака, пропускных погранпунктов, помощи от частных благотворительных организаций и связей с международным криминалитетом, ИГИЛ имеет возможность аккумулировать значительные финансовые средства, которые тратит на покупку современного оружия и привлечение наемников-профессионалов. По своему финансовому обеспечению ИГ далеко превосходит другие вооруженные группировки и даже «Свободную армию Сирии» (ССА), которая отчасти получает помощь от стран Запада, включая и США1.

Как указывает само название, ИГИЛ склонно рассматривать себя больше как государство, нежели простое движение сопротивления режиму. Те же (как гражданские, так и военные), кто отказывается подчиняться их законам, рассматриваются ими как враги. В то же время стремление ИГИЛ к установлению Исламского государства на всей территории Ближнего Востока носит пока, на наш взгляд, во многом декларативный характер, хотя и провозглашается в качестве одной из конечных целей борьбы.

В отличие от многих других вооруженных отрядов сирийской оппозиции, ИГИЛ не стремится к созданию в Сирии современного

1 URL: http://online.wsj.com/articles/islamic-state-fillscoffers-from-illicit-economy-in- syria-iraq-1409175458.

437

государства (базирующегося как на нормах, традициях, ценностях ислама, так и на общецивилизационных установках), а хочет, разрушив его до основания, поскольку считает его порождением Запада, построить на этом месте подобие Халифата. С этой точки зрения Запад и его арабские партнеры – архитекторы и хранители современного типа государства, являются в глазах ИГИЛ его врагами и врагами ислама1.

Государство, которое стремится построить ИГИЛ и которое должно послужить реализации его планов, расположено в стратегически значимом районе мира. В отличие от «ойкумены» исламского мира типа Афганистана и Йемена, Сирия и Ирак граничат с Ливаном, Иорданией, КСА, Турцией, Израилем и обеспечивают доступ джихадистам к нефтегазовым ресурсам, оружию, крими- нально-финансовым сетям, через которые они могут пополнять свой личный состав, боевой арсенал и финансовые запасы. С этой точки зрения США, страны Западной Европы, Персидского залива – первые цели этой организации. России также не стоит успокаиваться, особенно в свете недавних вызовов со стороны ИГИЛ.

Несмотря на вышеуказанные возможности ИГИЛ, они не делают эту организацию всесильной, как, впрочем, и другие военизированные группировки, действующие на территории Сирии. Это и отряды сирийского вооруженного сопротивления, остатки правительственных войск, подразделения ливанской «Хизбаллы» (часть которой сегодня покидает сирийскую территорию или принимает сирийское гражданство), а также иракские шиитские милиции и иранский корпус «аль-Кудс»2. Все они находятся в более или менее равном положении с точки зрения военной мощи, которая позволяет им какое-то время удерживать захваченные районы и выживать там. Тем более, как показывает практика, местное население в Сирии, оказавшееся под властью ИГИЛ, достаточно быстро начинает проявлять недовольство установленными порядками и выступать против них, нередко с оружием в руках. Несмотря на свои военные достижения, ИГИЛ сумело восстановить против себя практически

1URL: http://www.whitehouse.gov/blog/2014/10/14/president-obama-joins-interna- tional-military-leaders-discuss-coalition-efforts-again.

2Syrian partition. URL: http://suriyedenhaber.blogspot.ru/2014/11/readings_10.html.

438

все отряды сирийской вооруженной оппозиции различного спектра. Это и националистически настроенная ССА, поддерживаемая США и другими странами Запада, крупные исламистские группировки умеренного характера с национальной повесткой, поддерживаемые сторонниками США в регионе типа КСА и Катара, ряд воинствующих отрядов салафитского движения. Последним открыто против ИГИЛ выступил Асад с остатками своих войск (август 2014 г.). Несмотря на то, что все они сражаются против ИГИЛ, войну с ним они пока выиграть не могут.

Поэтому если бы вооруженные отряды, сражающиеся в Сирии и Ираке против ИГИЛ, получили бы, наконец, массированную военную и финансовую поддержку международного сообщества (которое пока лишь ограничилось известной резолюцией ООН), они теоретически могли бы справиться с ИГИЛ. Однако на практике все выглядит куда сложнее и не так однозначно1.

Борьба с ИГИЛ в условиях отсутствия стратегий и единства мнений

Как в Сирии, так и за ее пределами среди тех, кто выступает за борьбу с ИГИЛ, сохраняются острые противоречия относительно партнеров, методов и средств борьбы с Исламским государством. Данное обстоятельство не может не напоминать позицию различных отрядов сирийской оппозиции (гражданской и военной), которых объединяло одно – борьба против Асада и необходимость его смещения, что отчасти объяснялось сильной персонификацией института власти в сложившейся системе управления асадовской Сирии.

Так, в самих США происходящее в Сирии часто оценивается с абсолютно противоположных позиций. Часть политиков и политологов, как, например, бывший посол США в САР Райан Крокер, в декабре 2013 г. высказывались в духе того, что Асад (если выбирать из двух зол между ним и ИГИЛ) лучше для США как сторон-

1 Jones K. US lacks responsible foreign policy to deal with ISIS // News Blaze, September 01, 2014. URL: http://newsblaze.com/story/20140901022104kaj1.nb/topstory.html.

439

ник, чем противник. Другие выступают за то, чтобы занять выжидательную позицию и дать возможность суннитским и шиитским экстремистам как можно больше истощить друг друга. Третьи рассматривают ИГИЛ исключительно как террористическую угрозу и выступают за то, чтобы решать эту проблему только военными методами путем точечных авиаударов и т.п.1

Сам Б. Обама в марте 2014 г. заявил на своей прессконференции, что у США нет пока стратегии борьбы с ИГИЛ. Это вызвало шквал критики в социальных сетях и породило озабоченность в рядах американских союзников в Европе. Однако, как ни странно, это способствовало тому, что немалое число стран начали становиться в очередь сторонников борьбы с ИГИЛ, желая принять в ней участие под знаменами США. Теперь Б. Обаме осталось

лишь тщательно отобрать участников совместного похода против ИГИЛ2.

Сложность стоящей перед американским президентом задачи по выбору себе партнеров в борьбе с ИГИЛ определяется во многом тем обстоятельством, что все они, так или иначе, опасаются, что в случае нанесения США ударов по ИГ могут пострадать (напрямую или косвенно) их интересы. Так, несмотря на то, что режим Асада приветствовал нанесение США воздушных ударов по ИГ, он в тоже время предостерег американцев от односторонних действий без согласования с сирийским режимом. Россия также поддерживает такую постановку вопроса и считает, что лучшего партнера в борьбе с ИГИЛ, чем Асад, Западу не найти.

Со своей стороны представители сирийской оппозиции также поддерживают стремление США нанести удар по ИГИЛ, но опасаются, что в случае координации США своих действий с Асадом это может способствовать сближению сирийского режима с Западом и дать, таким образом, Асаду возможность удержаться у власти. Многие антиджихадистские активисты полагают, что борьба против ИГИЛ может, в конечном счете, светись к войне против воору-

1Crocker R. C. Assad is the least worst option // The New York Times, December 21, 2013. URL: http://www.nytimes.com/ roomfordebate/2013/12/21/for-peace-in-syria- will-assad-have-to-stay/ assad-is-the-least-worst-option-in-syria.

2Foreign Policy, 09.03.2014. URL: http://goo.gl/OfYqmy.

440