conflictsxxi-2015

дельно взятая внешнеполитическая установка, будь то: необходимость ликвидации баасистской диктатуры, стремление овладеть крупнейшими в мире нефтяными ресурсами, благие намерения по созданию системы военного контроля над ближневосточным регионом для борьбы с глобальным терроризмом. Анализ американских внешнеполитических документов свидетельствует о том, что за оккупацией Ирака стоит целый комплекс долгосрочных целей и интересов, связанных в первую очередь с выстраиванием глобальной политики США в условиях переустройства мирового баланса сил. К числу такого рода глобальных приоритетов США относится проблема интеграции развивающихся стран в существующий мировой порядок и их объединения вокруг западных ценностей. Важнейшим шагом в этом направлении является оккупация Ирака, которую можно рассматривать как попытку силовой трансформации политических, экономических и социальных устоев иракского общества с последующей его интеграцией в новую региональную структуру мира, основанную на принципах либеральной демократии.

Интеграция Ирака включает широкий спектр задач, предполагающих, в частности, трансформацию межэтнического и межобщинного пространства страны путем искусственного формирования внутригосударственных территориальных сообществ по этноконфессиональному признаку, которые должны будут войти в состав иракской федерации. Изначально предполагалось создание трех автономных образований: шиитского, суннитского и курдского.

Поскольку продвигаемый американской администрацией проект федеративного устройства Ирака, не имел ничего общего с существующим положением дел в межобщинном пространстве страны, то он предполагал внесение кардинальных изменений в географию расселения суннитских и шиитских общин: необходимо было провести сегрегацию более половины населения страны по конфессиональному признаку. Межконфессиональное согласие, сохранявшееся в межобщинном пространстве Ирака на протяжении последних 50-ти лет, свидетельствовало, что продвигаемый американской администрацией проект создания моноконфессиональных территориальных единиц, объединенных в федерацию, не имел не-

261

обходимых внутренних условий для его реализации. Единственный путь – это создание соответствующих предпосылок, которые разрушили бы существующий статус-кво, внеся нужные изменения в географию расселения суннитских и шиитских общин. Иными словами, необходимо было провести сегрегацию более половины населения страны по конфессиональному признаку.

Известно, что до 2003 г. более половины населения Ирака проживало в 4-х крупных городах, являющихся столицами четырех центральных провинций. Это такие провинции как Багдад, Дияла, Басра и Бабиль. Такая большая концентрация населения наложила свой отпечаток на конфессиональную географию этих районов: до 2003 г. в них проживало с некоторым количественным перевесом в ту или иную сторону смешанное суннитско-шиитское население общей численностью более 10 млн человек, что составляет 53% населения Ирака, не считая 5 млн жителей трех курдских провинций, где 98% населения являются суннитами. Важно также, что именно в этих четырех центральных провинциях отмечен большой процент смешанных суннитско-шиитских браков.

В результате процесса шиитизации в Ираке сложилась довольно многочисленная группа населения – смешанные суннитскошиитские общины. Например, племя, к которому принадлежал Саддам Хусейн, имеет две крупные ветви: суннитскую и шиитскую. Достаточно распространенное явление – стоящий во главе суннитского племени или клана единогласно избранный шиитский шейх, и наоборот. Для довоенного Ирака такая ситуация была очень характерна. Существуют исследования арабских ученых, которые доказывают, что в Ираке суннитов и шиитов в процентном соотношении поровну. Более того, имеются и другие арабские работы, в которых утверждается, что суннитов в Ираке до 2003 г. было немного больше, чем шиитов.

Задача разделения Ирака осложнялась не только «неправильной» географией расселения суннитов и шиитов, но и тем, что к моменту вторжения американских войск иракские сунниты и шииты во многом ощущали себя единым народом, который в своем большинстве демонстрировал приверженность своему отечеству, отринув с самого начала идею разделения Ирака по этноконфессиональному признаку. Более того, даже после четырех лет сун-

262

нитско–шиитского вооруженного противостояния министерство обороны США вынуждено было в 2007 г. констатировать в своем докладе, что по-прежнему большая часть иракцев – как суннитов, так и шиитов – выступала за то, чтобы Ирак оставался единым государством. Обладание иракцами чувств национального самосознания и патриотизма в определенной степени осложняло поиск точек взаимодействия США с иракской шиитской общиной.

Но что может заставить сотни тысяч людей добровольно покинуть годами, а то и веками насиженные места? Один из вариантов – проведение соответствующей политики, создание выгодных соци- ально-экономических условий, рабочих мест. Но это очень дорогой и долгосрочный проект.

Второй вариант – насильственное переселение. Однако массовые депортации стали бы ассоциироваться с тоталитаризмом, дискредитировали бы идеи демократии, под флагами которой пришли в Ирак американцы, заставили бы их предстать перед мировым сообществом в образе кровавых «миротворцев», вдвое, если не втрое увеличив ряды иракского повстанческого движения.

Третий вариант – найти в иракской среде такие силы, которые поддержали бы этот проект, поскольку были бы заинтересованы в нем. И они легко были найдены. Это были две этнические группы, которые в силу определенных обстоятельств, главным образом, внешнеполитического характера во многом оставались в стороне от процессов формирования иракского национального самосознания и становления национально-государственной идентичности. В первую очередь речь идет об иракцах –шиитах иранского происхождения, несколько сотен тысяч которых эмигрировали в Иран в период правления Саддама Хусейна. Другая группа – это болотные арабы, которые десятками тысяч были депортированы иракским диктатором в центральные районы страны. Обе этнические группы оказались между молотом баасистской имперской политики и наковальней иранской политики экспорта исламской революции. Тегеран, рассматривая их в качестве инструмента в борьбе за региональное господство, сумел распространить на них свое влияние. Не случайно в Багдаде смотрели на шиитов и болотных арабов как на неблагонадежных, от которых было бы лучше избавиться. Находясь, таким образом, на стыке противостояния двух держав (Ирака и Ира-

263

на), эти этнические группы так и не смогли полностью встроиться в существовавшую в Ираке сложную систему межобщинных и межэтнических отношений. Сами того не желая, обе эти группы оказались в положении изгоев, очутившись в оппозиции не только к прежней власти, но и к иракскому обществу в целом.

Первая сила – иракцы-шииты иранского происхождения – была представлена Высшим советом исламской революции в Ираке. Эта крупная шиитская организация со штаб-квартирой в Тегеране с самого начала поддержала навязанный иракцам американский проект федеративного устройства страны. ВСИРИ имел давние связи с Вашингтоном, который начал вести переговоры с этой организацией об ее возвращении в Ирак еще в 2002 г. Примечательно, что главным переговорщиком со стороны Вашингтона был тогдашний заместитель министра обороны США и влиятельный неоконсерватор Пол Вулфовиц. В 2003 г. он сделал весьма красноречивое заявление, сказав: «Мы благодарим Бога за то, что Абдул Азиз АльХаким жив, находится с нами и возглавляет Высший совет исламской революции в Ираке, которому отведена важнейшая роль в Управляющем совете Ирака».

Второй мощной силой, как было отмечено выше, была малоизвестная, но не менее могущественная иракская «Хизбалла» во главе с Абдул Карим Аль-Мухаммадави, шейхом влиятельнейшего племени озерных арабов Аль-Бу Мухаммад. Аль-Мухаммадави, известный также под именем Абу Хатем, впервые заявил о себе как об одном из лидеров радикальной шиитской оппозиции в середине 1980-х годов. Тогда, в 1986 г., Аль-Мухаммадави во главе 7 тыс. бойцов из своего племени открыто выступил на стороне Ирана против баасистского режима, начав широкомасштабную партизанскую войну, продлившуюся без малого 17 лет. Это событие произошло в самый разгар ирано-иракского конфликта. И, возможно, не случайно развернутая тогда Аль-Мухаммадави партизанская война совпала по времени с генеральным наступлением, предпринятым иранцами в том же году на южном участке фронта, примыкающем к иракской провинции Майсан.

Эта граничащая с Ираном провинция, являвшаяся местом исконного проживания болотных арабов, превратилась в серьезную брешь в иракской обороне, так как именно через Майсан в Ирак

264

стали проникать диверсионные отряды базировавшейся в Иране иракской радикальной оппозиции – уже упоминавшегося ВСИРИ. Он активно использовал племенные ополчения болотных арабов для проникновения в иракский тыл и нанесения периодических ударов по подразделениям иракских правительственных войск.

В 2003 г. американская администрация официально пригласила шейха Аль-Мухаммадави принять участие в операции по освобождению Ирака. 7 апреля 2003 г., за два дня до падения Багдада, боевики Аль-Мухаммадави взяли Эль-Амару, являвшуюся административным центром провинции Майсан. Американская администрация вознаградила шейха, предоставив ему должность мэра Амары. Кроме того, Пол Бремер включил шейха во Временный правящий совет Ирака. Но самое, пожалуй, важное заключалось в том, что большая часть боевиков шейха с его благословения встали под знамена Муктады Ас-Садра. И сегодня «Армия Махди» на 90% состоит из болотных арабов, бывших членов иракской «Хизбаллы», которые, несмотря на публичную риторику своего лидера, тоже в основном поддержали американский проект создания шиитской автономии, но только с тем условием, чтобы она входила в орбиту политического и экономического влияния Ирана.

Вышеупомянутые организации обнаруживают целый ряд общих черт. Прежде всего, они, поддерживая идею создания шиитского государства в Ираке, апеллируют (с теми или иными различиями) к иранской модели исламской государственности, сформулированной в свое время первым духовным лидером Исламской Республики Иран аятоллой Хомейни. В свою очередь, иранское руководство, будучи одно время носителем идеи экспорта исламской революции в другие страны мусульманского ареала, и прежде всего в соседний Ирак, оказывало вышеуказанным организациям всестороннюю политическую, военную, материальную и финансовую поддержку. Второе, что объединяет эти организации – их стремление к взаимодействию с США. Новые шиитские лидеры Ирака с самого начала отдавали себе отчет в том, что от администрации президента США будет во многом зависеть будущая конфигурация политической власти в формируемой иракской федерации и, особенно, в ее шиитском «штате». Тем более что американские руководители всячески демонстрировали свою поддержку и заин-

265

тересованность в создании автономного шиитского администра- тивно-территориального образования на юго-востоке страны.

И данные обстоятельства, надо сказать, в значительной мере предопределили готовность и заинтересованность обеих сторон в развитии дальнейших отношений. Двусторонний союз (опирающихся на Иран) иракских шиитских организаций и американского командования в Ираке нашел свое проявление, в частности, в том, что члены упомянутых военизированных организаций составили основу сформированных американцами новых иракских структур безопасности, и в этом качестве они были задействованы как основной инструмент контрповстанческой стратегии США1.

Действительно, ситуация сложилась таким образом, что основная власть в силовом блоке страны распределена между этими двумя противоборствующими политическими силами. Что касается «Организации Бадра», то она смогла получить фактически полный контроль над МВД уже в апреле 2005 г., когда было сформировано переходное правительство во главе с Ибрагимом аль-Джаафари. Ключевую роль в этом правительстве стал играть победивший на парламентских выборах в январе того же года Объединенный иракский альянс, главной партией в котором является ВСИРИ. Тогда портфель министра внутренних дел получил Баян Джабр (апрель 2005 – май 2006 гг.) – бывший командир «Бригад Бадра» и высокопоставленный функционер ВСИРИ. При нем командиры «Организации Бадра» заняли важнейшие посты в министерстве и приобрели значительное влияние в вопросах планирования контрповстанческих операций. Одновременно бойцы «Бадра» были интегрированы во все вновь созданные полицейские подразделения. Из них также были сформированы новые спецподразделения, прошедшие в американских учебных центрах специальную подготовку и предназначенные, в частности, для ведения разведывательно-диверси- онных операций в рамках реализации задач контрповстанческой стратегии2.

1Developing Iraq’s security sector: The coalition provisional authority experience. P. 13–72.

2Gerny J. Death squad operations in Iraq. Defence Academy of the United Kingdom, June 2006; Abedin M. Badr’s spreading web // Asia Times, December 10, 2005. URL:

266

Однако существование фактора садристского движения, превратившегося за много лет оккупации в мощную политическую силу, существенно сдерживает растущее влияние бадровцев в силовом ведомстве. Бойцы «Армии Махди», насчитывавшей на момент создания в июне 2003 г. от 7 до 10 тыс. человек, стали рекрутироваться в иракские силовые структуры уже в начальный период их формирования в 2004 г. В течение 2005 г. число сторонников Садра II в рядах полиции заметно возросло. В ноябре 2005 г. газета «Лос-Анджелес Таймс» со ссылкой на высокопоставленное должностное лицо ВС США обнародовала любопытные факты, согласно которым до 90% сотрудников 35-тысячного офицерского корпуса полиции, контролирующего северо-восточные районы Багдада, входят в состав «Армии Махди»1.

Но наибольшего успеха в борьбе за контроль над МВД последователи Садра II достигли в 2006–2008 гг., в период нахождения у власти правительства Нури аль-Малики, в котором заметную роль стал играть садристский блок. Созданная Муктадой ас-Садром политическая партия «Движение Садра» получила 30 мест в Национальной ассамблее (иракский парламент), а шесть его ближайших соратников получили министерские посты. Большим достижением последователей молодого шиитского лидера стало назначение в июне 2006 г. министром внутренних дел уроженца провинции Майсан Джавада аль-Болани, имевшего тесные связи с «Движением Садра». Примечательно, что это назначение произошло только после вмешательства посольства США в возникший между парламентскими фракциями спор о возможной кандидатуре на пост руководителя МВД.

В отличие от многих современных иракских руководителей, Джавад аль-Болани начал свою политическую карьеру относительно недавно. Его первым политическим опытом стало членство в организации Садра II. Затем какое-то время он был заместителем Абдул Карима аль-Мухаммадави – лидера иракской «Хизбаллы»,

www. atimes.com; The Minister of civil war: Bayan Jabr, Paul Bremer, and the rise of the Iraqi death squads // Harper’s magazine.

1 Killings linked to Shiite squads In Iraqi police force // The Los Angeles Times, November 29, 2005.

267

члены которой постоянно пополняют ряды «Армии Махди». Вместе с тем аль-Болани входил в партию «Фадыля» – одну из влиятельнейших фракций внутри движения садристов. Кроме того, по данным Международной кризисной группы (International Crisis Group), Джавад аль-Болани неофициально является советником Муктады ас-Садра1.

Одним из важных этапов на пути формирования иракской федерации был инициированный американской администрацией проект «Третья сила», предусматривавший формирование новых спецподразделений. Примечательным является тот факт, что эти отряды, официально находящиеся в составе МВД, не имеют государственного обеспечения и находятся на финансировании Министерства обороны США.

Работая, как правило, под прикрытием или в составе силовых структур, шиитские милиционные формирования обеспечивают жесткий контроль над населением как в городах, так и в сельских районах. Действуя методами террора в стиле «эскадронов смерти», они осуществляют зачистки городских кварталов и сельских поселений, жители которых подозреваются в связях с повстанцами. Вместе с тем мишенью подобного рода операций стали представители суннитской политической, экономической, интеллектуальной и духовной элиты, а также выступающие за единство страны и стоящие не на проиранских позициях многие местные шиитские лидеры. В Ираке немало патриотически настроенных «коренных» шиитов, выступающих за единый и неделимый Ирак. Они недовольны вмешательством Ирана во внутренние дела своей страны и считают руководителей садристского движения и Высшего совета исламской революции в Ираке иранскими агентами влияния. Интересно, что, по данным вашингтонского Института стратегических и международных исследований, 79% иракцев убеждены, что Иран активно и действенно способствует межобщинному противостоянию в Ираке.

Между тем, проблема произвола иракского МВД получила широкий общественный резонанс, став предметом серьезного вни-

1 Iraq’s civil war, the Sadrists and the surge // International Crisis Group. Middle East Report. February 2008, № 72–77. P. 2–9.

268

мания как со стороны экспертного сообщества, так и многих международных правозащитных организаций.

Реальная картина происходящего в Ираке всесторонне раскрывается в докладах такой крупной международной организации, как Human Rights Watch (HRW). Ее представитель Сара Уитсон, руководитель Отдела cтран Ближнего Востока, заявила, в частности: «Имеющиеся факты указывают на причастность иракских сил безопасности к внесудебным казням, но пока правительство позволяет им безнаказанно совершать эти вопиющие преступления. Иракские власти должны прекратить покрывать свои силовые структуры, причастные к похищениям, пыткам и убийствам». Сара Уитсон констатировала также тот факт, что в Ираке ежемесячно сотни человек похищаются, подвергаются пыткам и казням вооруженными людьми, которых называют «полицейскими эскадронами смерти». В этой связи представительница HRW особо подчеркнула, что в подчинении МВД находятся все национальные силы безопасности, подразделения которых тесно связаны с двумя основными шиитскими военизированными группировками – «Армией Махди» и «Бригадами Бадра»1.

Как выяснилось впоследствии, упомянутая выше программа представляла собой, по сути, «мину замедленного действия», заложенную под национально-государственную целостность Ирака. Интегрированные в систему МВД боевики «Организации Бадра» и «Армии Махди», практиковавшие массовые убийства мирного суннитского населения по всей стране, создали атмосферу террора и страха, обусловив массовый исход иракцев-суннитов из некоторых центральных и южных районов страны. Так, например, если в 2003 г. 65% населения Багдада составляли иракцы-сунниты, то в 2007 г. население иракской столицы уже на 75–80% состояло из иракцев-шиитов2.

Таким образом, принятая ВКА «Стратегия по реинтеграции и реорганизации иракских милиций» создала предпосылки для рас-

1http://www.regnum.ru/news/732287.html.

2What Crocker and Petraeus didn’t say. URL: http://www.mcclatchydc.com/homepage/story/19610.html.

269

кола иракского общества по этноконфессиональному признаку и в дальнейшем способствовала успешной реализации американского проекта по разделу Ирака на три федеральных региона – шиитский, курдский и суннитский.

Антисистемная вооруженная оппозиция

После 2003 г. запущенный американцами процесс «дебаасизации» стал главным внешним фактором, определившим новый формат современного вооруженного конфликта. Так, например, в документе «Национальная стратегия победы в Ираке» в разделе под названием «Наши враги и их цели» говорится, что врагами США «…является большинство иракцев-суннитов, которые не воспринимают идею перехода Ирака от саддамовской диктатуры к демократически управляемому государству». При этом особо оговаривается то, что Соединенные Штаты надеются, что через некоторое время после определенных мероприятий сунниты Ирака все же поддержат проект создания иракской федерации. Необходимо подчеркнуть, что в цитируемом документе даны очень четкие образы врагов, которые разделены на три группы.

Первая группа врагов – это иракцы-сунниты, вторая – баасисты, на третьем месте стоят боевики «Аль-Каиды». Здесь интересно отметить, что, с одной стороны, арабы-сунниты, будучи неотъемлемой и важнейшей частью коренного населения Ирака, выделены в отдельную группу врагов (напомню, это 35% населения), а с другой – то, что американская администрация поставила их в один ряд с боевиками «Аль-Каиды». Следует напомнить, что данный документ был составлен в 2003 г., что означало: иракцы-сунниты как таковые изначально были внесены в категорию врагов США. По отношению к ним, согласно «Национальной стратегии», должны быть применены следующие действия: зачистка от них территорий посредством наступательных операций, уничтожения и пленения; удерживание зачищенных территорий путем установления над ними контроля со стороны мирного иракского правительства, опирающегося на соответствующие силы безопасности.

270