§2. Основные признаки правореализации

Необходимость сравнительного анализа признаков объективного права и правореализации. Формальные признаки объективного права и правореализации. Содержательные признаки объективного права и правореализации: нормативность, структурированность. Функциональные признаки объективного права и правореализации.

Основные выводы.

Необходимость сравнительного анализа признаков объективного права и правореализации. На основе теоретического знания содержательной предметно-практической специфики правореализации можно выявить ее основные свойства или характерные признаки. Такую познавательную операцию целесообразнее осуществить в ходе сравнительного анализа признаков объективного права и его реализации. Поскольку они (право и правореализация) генетически и функционально связаны и эта связь – взаимозависимость, безусловно, проявляется и на уровне признаков. Вместе с тем реализация норм права наряду с признаками, которые так или иначе коррелируются и сопрягаются с признаками объективного права, обладает и собственными, только ей присущими свойствами.

Необходимость и продуктивность такого анализа обусловлены еще и тем, что признаки права раскрыты и описаны, а характерные черты правореализации сформулированы в общем виде и требуют уточнения и дополнения. Используя теоретико-методологический потенциал знаний о праве, можно восполнить данный пробел, углубить как представления о правореализации, так и о самом объективном праве.

Любой феномен – объект познания, будь то объективное право или реализация норм права имеет 1) формальные, 2) содержательные, 3) функциональные признаки (а их теоретическое знание является одним из основных элементов теории права и теории правореализации). Первые – характеризуют внешнюю сторону, онтологическую конфигурацию «тела» феномена, то есть опредмечивают – материализуют и визуально моделируют на поверхности практики его содержание и сущность, являются формальными критериями его идентификации и выделения из социальной системы. Они формируют в сознании человека конкретный образ объекта исследования, очерчивают границы и контуры, пространственно-временные параметры его существования и функционирования.

Вторые, а их можно выделить условно и только в процессе познания, в действительности содержательные и формальные признаки нерасторжимо слиты как реальная форма и содержание феномена, – дают более глубокое и точное представление о содержании и сущности, о том, как структурировано содержание и сам объект, из каких элементов он состоит и как отдельные элементы взаимодействуют или могут взаимодействовать между собой.

Третьи – показывают как функционирует тот или иной феномен, каково его место и роль, а в целом назначение в социальной системе, как он взаимодействует с внешней средой и прежде всего с системообразующими для этой среды факторами. Заметим: для объективного права и правореализации такими факторами являются 1) деятельность государственных чиновников (фактор государства) и 2) деятельность правореализаторов-нечиновников (фактор личности). Объективное право и реализация его норм выполняют определенные функции. Функциональные признаки фиксируют, отражают и объясняют какие это функции и как они осуществляются.

Анализ формальных, содержательных, функциональных свойств позволяет понять глубинные закономерности, которые предопределяют тенденции и перспективы функционирования и развития исследуемого объекта; в конечном итоге – создать его теоретическую модель (она также один из элементов теории правореализации, но ее разработка выходит за рамки данного исследования) и на этой основе сформулировать программу модернизации на ближайшую перспективу.

Все вышеозначенные признаки в целом отражают динамику развития объекта. Поэтому они, как и сам объект (а тем более теоретическое знание о них как виртуальное проявление реальных признаков) постоянно изменяются и развиваются, кроме того, неизбежно появляются новые. Это приводит – и не малую роль здесь играет помимо всего прочего профессиональная методология субъекта – к тому, что среди исследователей нет единства в классификации и интерпретации, прежде всего, содержательных и функциональных признаков объективного права и его осуществления. Рассмотрим их основные и наиболее очевидные свойства. Но перед этим нельзя не заметить: возможная в научном сообществе дискуссия по данной проблеме будет свидетельствовать о поступательном развитии теории правореализации и о преодолении в этой части почти явной для конструктивно-критически мыслящего юриста стагнации теории государства и права.

Формальные признаки объективного права и правореализации. Как было отмечено выше (см. гл.1 §2), объективное право опредмечивается – материализуется, приобретает инструментально необходимую и пригодную для последующей правореализации четкость формулировок и определенность требований, то есть переходит из сферы правосознания субъекта нормотворчества абстрактно-общих норм в состояние объективно существующего регулятора, и становится исходной нормативной основой реализации права с помощью первичных правовых форм или формальных источников права. Перечень таких форм является исчерпывающим и достаточно определенным. На федеральном уровне – это Конституция, конституционные и иные законы, публичные нормативные договоры, подзаконные нормативно-правовые акты; инкорпорированные в национальное право и ратифицированные документарные формы международного права; особое место занимают правовые формы, создаваемые высшими судебными инстанциями.

На региональном и местном уровне используются свои формы, кроме того есть такие, как корпоративные (локальные) нормативно-правовые акты, которые разрабатываются в пределе юридического лица, публично-правового образования, а также частные нормативные договоры.

Форма основополагающих локальных нормативно правовых актов, например, устава, коллективного договора, учредительного договора, закреплена в законе. Форма других (второстепенных) актов определяется самими субъектами локального нормотворчества. Так, согласно п.8 ст.33 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, общему собранию участников общества предоставлено право выбора формы принимаемого акта. Это могут быть такие формы, как инструкция, кодекс, регламент, положение и т.п.

В качестве специфической формы выступают научно-правовые, в том числе научно-популярные, тексты и видеоизображения, например, видеоролики, правовые видеоклипы. Они не только дополняют вышеперечисленные формы, но и способны самостоятельно формировать первичный образ права и внешние контуры его «тела».

Вообще с формальной точки зрения и с некоторой долей упрощения в структуре объективного права – и это важно для понимания правореализации – можно выделить следующие нормативные подсистемы:

- федеральная подсистема, как результат общего нормативного правового регулирования на федеральном уровне;

- региональная подсистема, как результат общего нормативного правового регулирования на региональном уровне;

- муниципальная подсистема, как результат общего нормативного правового регулирования на муниципальном уровне;

- корпоративная подсистема, как результат общего нормативного правового регулирования на уровне юридического лица или публично-правового образования;

- частная подсистема, как результат индивидуального нормативного правового регулирования частными и публичными субъектами в случае пробела в объективном праве.

Формальный анализ позволяет – и это показывает структуру локализации правореализационной практики – учитывать относительную самостоятельность:

- правореализации в масштабе федерации;

- правореализацию в границе региона;

- правореализацию в пределе муниципалитета;

- правореализацию в пределе юридического лица и публично-правового образования;

- правореализацию в пределе поля свободы частного и публичного физического лица.

В сравнении с объективным правом формальная характеристика (формальный признак) правореализации заключается в следующем. Здесь надо различать: 1) формы простой правореализации, где не требуется составлять индивидуальные правореализационные акты и где нет юридического механизма в виде системы процедур; 2) формы сложной правореализации.

В первом случае формами являются разнообразные телодвижения, в том числе мимика, жестикуляция, психические реакции и бездействия, а также различные комбинации действий и бездействий. Какую бы простую реализацию норм права мы не взяли, например, розничная купля-продажа, проезд в общественном транспорте, сдача экзамена во время сессии, все они на поверхности практики опредмечиваются-материализуются с помощью данных форм. Зачастую такая правореализация сочетается и фиксируется с помощью простых юридических документов – вторичных правовых форм, таких, как чек, билет, запись в экзаменационной ведомости и зачетной книжке и т.п.

Иногда это строго выверенные и достаточно непростые для стороннего наблюдателя алгоритмы поведения, например, инспектор ГИБДД в ходе регулирования движения автотранспорта, ведущий аукциона и т.п.

Сложная реализация норм права проявляется на поверхности социальной практики в форме тех или иных сложно структурированных действий-бездействий, которые как правило задокументированы и продублированы в индивидуально-определенном со всеми необходимыми реквизитами правореализационном акте или даже комплексе актов-документов. Для этой разновидности осуществления права свойственна высокая степень правовой формализации. Здесь вторичные правовые формы играют исключительно важную роль: при их посредстве можно с большой вероятностью удовлетворить, а при необходимости защитить законный интерес и получить соответствующую ценность; и наоборот, пренебрежительное отношение к формальной стороне может породить для правореализатора непреодолимые преграды и даже принести неочевидные обременения вопреки ожидаемому положительному результату.

Кроме того, и в первом и во вором случае используются современные и традиционные формы, например, в виде материалов видеофиксации, видеосъемки, научные и публицистические тексты; а также, как бы ни было спорно на первый взгляд, элементом формы является, особенно для сложной правореализации, внешний вид субъектов и своеобразие интерьера места, где осуществляется правореализация. Это отчетливо прослеживается на примере конкретных правовых отношений (см. гл.3 §3).

В юридической литературе дается иная трактовка форм реализации норм права. Выделяются такие, как соблюдение, исполнение, использование и правоприменение¹. В данном подходе акцент сделан все-таки не на форме, а на ее содержательной стороне, точнее на юридической составляющей, правореализации. Потому что анализируя действия-бездействия, те или иные юридические документы (если, конечно, субъект способен осуществлять подобный анализ, а для этого надо как минимум точно и акцентировано предметно понимать форму, ее роль и значение в реализации норм права) можно уяснить, что скрывается за той или иной формой, чем она наполнена, каково ее юридическое содержание: соблюдение запрета, исполнение обязанности, использование права, правоприменение. В идеале они нерасторжимо слиты и дополняют друг друга: форма наполнена легально допустимым содержанием, а содержание максимально детально отражено в легальной форме. Однако при определенных условиях этот баланс нарушается, вместо конструктивного взаимовлияния возникает, например, противоречие, когда форма преобладает над содержанием.

Содержательные признаки объективного права и правореализации.

1) Нормативность объективного права. Данный признак включает ряд сугубо юридических характеристик объективного права и в этом – сугубо юридическом – аспекте раскрывает его специфическую природу социального регулятора как исходной нормативной основы правореализации. В их число входят:

- объективное право состоит из абстрактно-общих, то есть индивидуально неопределенных и не конкретизированных норм: норм правил поведения, норм сроков, норм идеологем, норм целей, норм технических стандартов и т.п. (Более подробно см. гл.1 §2). Это многообразие обусловлено а) уровнем развития юридической техники (культурологический фактор), а она в свою очередь обусловлена б) необходимостью максимально качественно и эффективно урегулировать статику и динамику общественно значимой практики и возникающей на этой основе потребности в функциональной специализации той или иной разновидности правовых норм (социально-правовой фактор);

- нормы и закрепленные в них требования обязательны (прежде всего, в силу их социальной целесообразности, поощрения и одобрения со стороны государства и общества либо под угрозой привлечения к негативной юридической ответственности) для всех субъектов, кому они адресованы, и кто находится в пределе той реальной и виртуальной территории (федерация, регион, муниципалитет, юридическое лицо, публично-правовое образование, даже поле свободы тех субъектов, кто, преодолевая пробел объективного права, создает частный нормативный договор), на которой они приняты и действуют. Но это только часть общеобязательности. Здесь есть и другая (концептуально конструктивная для понимания нормативности объективного права и правореализации и не всегда фиксируемая исследователями) составляющая.

Ведь для того, чтобы неукоснительно выполнять те или иные требования абстрактно-общих норм в сложной жизненной ситуации необходимо, что также вменяется в обязанность субъекта, создать в форме конкретного юридического документа индивидуально-определенные и конкретные нормы, создать ситуационное право, а затем его реализовать. Тогда у субъекта в соответствии с принципом единства прав и обязанностей появляется право требовать от представителей правоохранительных и судебных институтов государства и общества охраны и защиты своей деятельности и ее результатов, а также, само собой разумеется, право самому в допустимых правовых формах и с использованием легальных средств охранять и защищать себя;

- нормы правила поведения имеют структуру в виде гипотезы, диспозиции, санкции; при этом уголовные и иные запретительные нормы содержат описание запрещенного поведения (состав преступления или правонарушения) и санкцию; другие нормы, иногда их обозначают как нетипичные нормы, представляют из себя отдельные (простые и сложные) нормативно-правовые предписания и установления;

- нормы объективного права действуют во времени так длительно и до тех пор, пока не изменены или не отменены и регулируют все ситуации и отношения, которые возникают в течение этого времени и подпадают под их действие;

- каждая, прежде всего, материальная норма наполнена тем или иным социально-правовым содержанием. Содержательность нормы зависит от различных факторов. Один из них – предметно-практическая специфика регулируемой общественно значимой практики и та функциональная роль, которую играет данная норма в силу своего социально-правового содержания. Действительно, какую бы правовую норму мы не взяли, в ней можно (а практикующий юрист, в идеале и правореализатор обязаны это выявить и понять), если, конечно, она не дефектна, обнаружить то или иное конкретное социально-правовое содержание. Исходя из содержания нормы, устанавливается ее функция в регулировании практики и конкретной правореализационной ситуации;

- есть императивные и диспозитивные, в том числе рекомендательные и дискреционные нормы. Первые содержат исчерпывающие и не подлежащие корректировке со стороны правореализаторов предписания по формам, срокам, процедурам, средствам, основным параметрам деятельности, по субъективному составу и требуют аутентичной конкретизации в правореализационной ситуации.

Вторые дают возможность а) выбора варианта поведения в границах определяемого абстрактно-общими нормами поля свободы, б) самостоятельного доурегулирования жизненной ситуации при строгом соблюдении необходимой правовой формы с учетом ситуационных условий, интересов и возможностей ее участников, в) а при пробелах в объективном праве даже, не прибегая к помощи государства, при определенных условиях самим полноценно урегулировать ситуацию в форме частного нормативного договора, создать по сути частный правореализационный прецедент.

Сочетание принципов императивности и диспозитивности в объективном праве позволяет ему быть гибким и адекватным социальным потребностям субъектов регулируемой практики, следовательно, востребованным и поэтому до известной степени эффективным регулятором; но это лишь потенция, которая далеко не всегда особенно в доправовом государстве и обществе присутствует в объективном праве и проявляется в правореализации¹. В этой связи нельзя не заметить: императивные и диспозитивные нормы дополняются – и это не в полной мере отражено в теории – необходимостью их конкретизации в той или иной правореализационной ситуации. Более того, конкретизация – это условие и вместе с тем однопорядковый с императивностью и диспозитивностью принцип или начало объективного права;

- дополнительно и наряду с вышеперечисленными (есть и другие) наиболее значимыми, прежде всего, для развития полноценного правосознания практикующего юриста, характеристиками нормативности объективного права – и это не учитывается многими теоретиками – следует выделить, во-первых, наличие дефектных норм. Дефекты, как было отмечено выше (гл.1 §2), понижают регулятивный потенциал права, изнутри разрушают его нормативность, создают помехи и преграды правореализации. Их праворазрушающее и негативное социально-психологическое действие позволяет говорить о нормативности права как о противоречивом и неоднозначном свойстве.

Во-вторых, та или иная абстрактно-общая норма, например, норма правило поведения и даже норма Конституции, не способна сама по себе в одиночку полноценно, не создавая на нормативно-правовом уровне дополнительных предпосылок для конфронтации, регулировать ту или иную ситуацию. Реальный регулятивный эффект наступает только тогда, когда в соответствии с принципом необходимой достаточности создается комплекс норм (общерегулятивное правовое отношение), адресованных участникам конкретной социальной ситуации.

В-третьих, в объективном праве содержатся нормы формализации практики. Они обязывают правореализаторов в сложной жизненной ситуации под угрозой гарантированной оспоримости и даже правовой ничтожности деятельности составлять необходимые для данной ситуации правореализационные акты. Описание таких актов, их структура, наименование и реквизиты, как правило, закреплены в действующем праве. В соответствии с принципом конкретизации, а также другими принципами, например, справедливость, социально-целесообразная разумность и добросовестность, сочетание императивности и диспозитивности, законность и т.п., в правореализационном акте общерегулятивное правоотношение – комплекс абстрактно-общих норм, адресованных участникам ситуации, наполняются ситуационно-конкретным социально-психологическим содержанием. В результате объективное право приобретает законченную объективно-ситуационно-субъективную структуру социально значимого и востребованного регулятора, как совершенно обоснованно и справедливо отмечают представители социологической школы права, возникает «живое право» – и добавим от себя – складывается непосредственное нормативно-социально-психологическое основание последующей правореализации.

Такие документарные формы (вторичные формы права и вторичные формальные источники ситуационного права) и содержащиеся там индивидуально-определенные и персонифицированные по субъектному составу положения (их вполне можно обозначать как индивидуально-определенные правоположения), если, конечно, они не противоречат, а соответствуют требованиям того или иного общерегулятивного правоотношения, являются интегрированной в социальную практику неотъемлемой частью права, реальным проявлением его нормативности в правореализации.

Отсюда можно сделать принципиально важные для исследования осуществления права выводы.

1) То понимание нормативности и самого права, которое сформировалось в середине XX века и доминирует сегодня в юридической науке, прежде всего в теории государства и права, вряд ли полное и всестороннее. Оно одностороннее и поэтому неточное, оно не соответствует в полной мере реалиям практики. Нормативность права (и само право) надо рассматривать не только традиционно в статике, но и в динамике, ибо она (нормативность права) есть синтез объективно существующих абстрактно-общих норм (общерегулятивных правоотношений) и их конкретизации в виде ситуационного права, оформленного с помощью того или иного юридического документа.

2) Здесь, в таком аспекте интерпретации практики функционирования правовых норм, право консолидированно создается (должно создаваться и в этом его функциональная специфика как социального нормативного регулятора): а) субъектом нормотворчества абстрактно-общих норм, прежде всего, государством в лице законодателя и иными субъектами, это идеально-должная составляющая права. Для иллюстрации приведем такой пример: в трудовом кодексе закреплены формы и обязательное содержание основополагающих локальных нормативно-правовых актов. На их основе в той или иной организационно-правовой структуре создаются корпоративные абстрактно-общие нормы, например, в форме коллективного договора (общее нормативное правовое регулирование на уровне юридического лица); б) конкретным праводееспособным и специально уполномоченным субъектом в процессе индивидуального нормативного правового регулирования и конкретизации абстрактно-общих норм. Это реально-сущая составляющая права, которая, кстати сказать, не всегда в полном объеме, а иногда и даже зачастую при определенных условиях вообще не реализуется¹. Например, специально уполномоченные субъекты на основе трудового кодекса и локальных нормативно-правовых актов принимают решения в форме индивидуально-определенных юридических документов и осуществляют корпоративное управление.

Нормативность правореализации. Данный признак дает исчерпывающее теоретическое представление (и поэтому является одним из основных элементов теории правореализации) о той части или стороне содержания исследуемого феномена, которая имеет ярко выраженную юридическую окраску. Кроме правовой нормативности в реализации норм права выделяются еще и социальная нормативность, и психологическая нормативность. Это особенно отчетливо просматривается на примере сравнительного анализа простой и сложной правореализации.

Простая правореализация имеет две разновидности:

- саморегулирование в виде реализация норм права вне конкретного правового отношения. Сюда входит, во-первых, правомерное использование субъектом в одностороннем порядке тех или иных правомочий и полномочий, например, эксплуатация автомобиля в личных целях (но страхование автомобиля, его купля-продажа и т.п. – это уже сложная реализация норм права);

во-вторых, саморегулирование в виде соблюдение запретов и ограничений в повседневной жизнедеятельности человека, например, движение за чистоту окружающей среды, когда субъект в одностороннем порядке осознанно и целенаправленно воздерживается от загрязнения места отдыха, места общественного пользования и т.п.;

в-третьих, саморегулирование в виде осуществление юридически значимого частного интереса (законного интереса)¹, то есть интереса, который входит в сферу действия права, например, подпадает под действие нормативности Конституции, но не имеет детального регулирования (пробел в праве) как на уровне объективного права – нет соответствующего законному интересу общерегулятивного правового отношения, так и на уровне ситуационного права – нет частного нормативного договора;

- саморегулирование в виде реализация норм права в простом конкретном правовом отношении, например, розничная купля-продажа, проезд в общественном транспорте и т.д.

Несмотря на то, что в простой правореализации отсутствует какая бы то ни было структурированная правовая форма, ее нормативность вполне реальна, хотя и не в такой степени как в сложной реализации норм права. Все вышеперечисленные ситуации простой правореализации, особенно там, где есть то или иное конкретное правовое отношение, имеют определенное, поддающееся оценке, анализу и инструментально пригодное для формирования правомерного поведения, нормативное правовое содержание, имеют свою нормативность.

В простой правореализационной ситуации нормативность выражается в виде нормативной конструкции правосознания субъекта (правовая нормативность как идеально-психическая реальность). Это возможно в том случае, если у правореализатора в процессе саморегуляции доминирующим мотивом выступает категорический правовой императив. Только тогда он будет стремиться выявить регулятивный потенциал объективного права для конкретной жизненной ситуации, установить ситуационные правовые возможности и ресурсы, следовательно, создать в своем правосознании когнитивное ситуационное право (см. гл.3 §1). Иными словами, нормативность простой реализации норм права – это субъективные права и обязанности, ситуационные запреты и ограничения, процедуры, средства-инструменты деятельности, поощрения и наказания, которые есть у участников (участника) той или иной ситуации, которые он осознает и готов ими руководствоваться.

Категорический правовой императив (в идеале – дополненный и сочетаемый по терминологии И. Канта с категорическим нравственным императивом) актуализирует для субъекта и придает высокую степень ценности тем юридическим субъективным правам, субъективным обязанностям, ситуационным запретам и ограничениям, средствам-инструментам, которые можно задействовать в данной ситуации и в соответствии с которыми можно контролировать свои и чужие действия-бездействия на предмет их правомерности, социальной значимости и допустимости.

Однако в действительности многие люди не осознают в полной мере правовую нормативность простой правореализационной ситуации. Они поступают в соответствии с социальным стереотипом (обычаем) поведения, например, стереотип поведения проезда в общественном транспорте, или точнее, в соответствии с собственным пониманием стереотипа, который сложился в данной ситуации.

Детальное и предметное понимание нормативности простой правореализационной ситуации возникает у таких людей тогда, когда кто-то посягает на их ситуационную свободу, препятствует осуществлению ситуационного интереса или когда они сами совершают правонарушение, например, злоупотребляют субъективным правом¹, и к ним применяются те или иные меры и виды воздействия и наказания. Причем, если это непреднамеренное правонарушение, а следствие незнания требований ситуационной правовой нормативности, то такое понимание, образно говоря, запоздалое «правовое просветление», по крайней мере, первоначально и на эмоциональном уровне сопровождается глубоким разочарованием и недовольством, но не по отношению к себе, а, наоборот, по отношению к объективному праву, представителям правоохранительных и судебных институтов государства и общества.

Нормативность сложной реализации норм права – и в этом ее отличительная особенность в сравнении с простой правореализацией – всегда формализована в том или ином индивидуально-определенном юридическом документе, в той или иной структурированной вторичной правовой форме. При этом правовые формы в процессе частного или публичного индивидуального нормативного правового регулирования как правило могут создаваться как в самом начале, так и в процессе на любом его этапе и даже по окончании правореализации. Это многообразные, как и сама социально-правовая практика, формы. Для частной правовой реализации, например, договор кредитования, договор купли-продажи недвижимости, трудовой договор, договор страхования жилого дома, договор суррогатного материнства и т.п. Для публичной правовой реализации, например, протокол об административном правонарушении, приговор суда, решение о назначении пенсии, должностная инструкция чиновника, стенограмма заседания Государственной Думы и т.п.

Необходимость формализации правовой нормативности сложной реализации норм права обусловлена, как было отмечено выше, требованием правового принципа конкретизации (не смешивать с принципом правовой определенности, поскольку можно конкретизировать абстрактно-общие нормы по срокам, процедурам, субъектному составу, но относительно субъективных прав, субъективных обязанностей и в целом алгоритму поведения создать такие формулировки, которые в процессе правореализации трудно однозначно истолковать), а также других принципов права. Только в этом случае субъектам удается на основе консолидированного интереса выработать ситуационное право, которое и является проявлением правовой нормативности в сложной реализации норм права. Вместе с тем ситуационное право (см. гл.3) наряду с правовой нормативностью содержит также социальную и психологическую нормативность. Такое деление (расчленение) нормативности ситуационного права и правореализации возможно только в ходе теоретического анализа. В реальной действительности они переходят одно в другое, нерасторжимо слиты и взаимообусловлены.

2) Структурированность объективного права. Это универсальный принцип организации, построения, обособления и относительно самостоятельного существования любого сложного социального объекта (материи). Вместе с тем это и его признак, его содержательная характеристика, поскольку структура показывает как устроено содержание (а теоретическое знание о структурированности – один из элементов теории того или иного социального объекта).

Надо различать в социальной системе статические и динамические объекты (и соответственно им присущие статические и динамические структуры). Первые не функционируют и реально не проявляют себя до тех пор, пока их потенциал не задействует человек, социальная группа, общество, государство. При этом они так или иначе структурированы, т.е. имеют статическую структуру в виде набора определенных элементов. В качестве примера можно привести ту или иную организационно-правовую структуру, например, общество с ограниченной ответственностью.

Если учредители и их представители не участвуют в уставной деятельности общества, не реализуют предоставленные им правомочия, следовательно, эта структура-фикция не включена в ту или иную социально-экономическую практику, то она, само собой разумеется, не имеет динамики развития. Это статический объект.

И наоборот, если субъекты ведут активную правомерную деятельность внутри этой структуры, например, осуществляют локальное нормативное правовое регулирование, создают востребованные в данной практике ценности и взаимодействуют с иными структурами и субъектами, то такое общество с ограниченной ответственность в лице его представителей динамично функционирует, развивается и относится к динамическим объектам-системам.

Статический объект не является системой. Но в процессе теоретического анализа – и в этом уникальность сознания человека и особенность реализации системно-структурного метода – он может воспроизводиться в качестве объекта – системы. В этом случае он получает виртуальную форму существования.

На практике статический объект лишен системных свойств, ему не присущи типичные для динамических систем закономерности. К такому объекту, взятому в изолированном состоянии без участия человека, вряд ли применима методика исследования системно-структурного метода, если ставится цель выявления его действительной содержательной предметно-практической, а не виртуальной специфики, и, как следствие, для его характеристики вряд ли правильно использовать терминологию системного метода.

Объективное право как специфическая социальная материя, как социальный объект-регулятор, состоящий из разнообразных абстрактно-общих норм, определенным образом организовано, построено и представляет из себя статическую нормативную структуру. Это именно статическая структура в отличии от правореализациии, а объективное право с точки зрения нормативного правопонимания (нормативной теории права) – статический объект. Поскольку оно неспособно обновляться само по себе, оно не имеет внутреннего ресурса-механизма самовоспроизводства и развивается в той или иной динамике только при непосредственном участии и воздействии на него со стороны, прежде всего, доминирующего субъекта нормотворчества абстрактно-общих норм в лице законодателя.

В подтверждение статической природы объективного права можно привести такой пример-иллюстрацию. Если взять нормы таможенного права и нормы регулирования единого государственного экзамена, то без участия человека между ними нет никаких системных связей. Но они возникают в воображении, например, практикующего юриста или ученого-юриста, когда он сравнивает абстрактно эти нормы или когда участвует в практике реализации норм таможенного права и практике реализации норм единого государственного экзамена, пытается понять как они связаны и взаимозависимы.

Можно привести другой более показательный пример. Даже между близкими (с точки зрения сторонников выделения частного права) отраслями такими, как гражданское и семейное право нет никаких системных связей пока они существуют в форме текста как структурные образования объективного права. Системных связей нет даже внутри гражданского права между, например, правовым институтом купли-продажи недвижимости и институтом принципов гражданского права. Однако такие связи неизбежно появляются как только эти нормы задействуются в правореализации и к их выявлению подключается праводееспособный субъект – правореализатор¹. Здесь можно выявить одну из закономерностей правореализации: чем выше уровень развития правосознания субъекта, прежде всего, таких структур, как профессиональное социально-правовое мировоззрение и профессиональная правовая методология, тем более глубоко, точно и всесторонне по общему правилу осуществляется оценка, анализ ситуационного практически-прикладного действия этих связей и разработка на основе понимания связей между различными нормами качественного ситуационного права и последующей тактики правореализации.

Статическая природа (и связанная с ней стабильность, некоторая консервативность, формально-содержательная определенность) объективного права не может быть расценена как его недостаток или какая-то ущербность. Это специфика данного социального нормативного регулятора и реальность, из которой надо исходить и на основе которой формировать правопонимание.

Статическая природа абстрактно-общих норм едва ли может быть оспорима. Ведь если законодатель не вносит изменения, не отменяет устаревшие нормы, не создает новые, то объективное право утрачивает свойство социального нормативного регулятора, постепенно замирает и становится в итоге не более, чем историческим правовым памятником, актуальным и востребованным историком, архивистом…, но никак не правореализатором и практикующим юристом.

Но тогда возникает закономерный вопрос: насколько правомерно позиционирование объективного права в качестве системы (некоторые авторы в русле такой логики выделяют системность права как его самостоятельный признак и даже норму права пытаются рассматривать как систему)? Конечно, можно не учитывать данные существенно отличающиеся друг от друга состояния (статику и динамику) бытия социальной материи. Но это означает только одно: складывающееся на такой методологической основе понимание права будет неадекватным и не соответствующим тому, что есть на практике. Это приводит помимо всего прочего к дискредитации юридической науки и прежде всего, теории государства и права.

Все-таки системой с присущими ей свойствами может считаться и действительно является исключительно динамический объект. Такой объект, который самодостаточен, функционирует в силу собственных ресурсов и механизмов самоорганизации и при этом активно взаимодействует с внешней средой. Заметим: право становится системой в процессе трансформации абстрактно-общих норм в индивидуально-определенные нормы и их последующей реализации.

Структура действующего объективного права предопределена и обусловлена несколькими факторами. Во-первых, фактор правореализатора. Данная структура должна быть максимально удобной, пригодной и настроенной на реализацию норм права. Она призвана служить интересам и потребностям правореализатора, а это не только и не столько публичные субъекты, например, практикующие юристы, государственные и муниципальные чиновники, государственные служащие (хотя их роль исключительно важна), но прежде всего, граждане как самый массовый субъект осуществления права. В идеале эта структура позволяет любому, даже не обладающему специальными юридическими знаниями, человеку свободно и быстро найти (принцип открытости и доступности права) те правовые средства-инструменты, тот комплекс абстрактно-общих норм (общерегулятивное правовое отношение), которые адресованы ему как участнику регулируемой правом социально значимой ситуации.

Конечно, здесь возникает проблема конкретизации и толкования правовых норм. Субъект обязан сделать выбор в зависимости от уровня развития правосознания: либо самостоятельно сконструировать ситуационное право, либо обратиться за помощью к юристу-консультанту и поручить ему выступить в качестве субъекта нормотворчества индивидуально-определенных норм, минимизируя тем самым риск некачественного индивидуального нормативного правового регулирования ситуации.

В том случае, если структура объективного права сложна и запутана, например, в ней много отсылочных норм, ориентирована и рассчитана на субъекта со специально-юридической подготовкой, то это лишает многих правореализаторов свободы выбора, делает их по сути заложниками профессиональных юристов или коммерческих организации, занимающихся оптимизацией этой структуры, что противоречит сущности права, принципам социально-правового государства, да и просто здравому смыслу.

Во-вторых, фактор структурированности социальной практики. Структура объективного права есть способ организации и построения его содержания и как таковая совершенно очевидно должна строиться с учетом структуры регулируемой социальной практики. Как было отмечено в первой главе, жизнедеятельность человека, социальной группы, общества, государства состоит из относительно самостоятельных общественно значимых практик. Это традиционные и новые, в том числе инициированные государством, практики. Например, выборы, единый государственный экзамен, практика материнского капитала, практика использования Интернета, купля-продажа земли и т.п.

На основе каждой такой практики формируется одноименный правовой институт. Тот или иной институт – нормативный регулятор конкретной практики, еще есть правовые институты, которые не связаны с конкретной практикой, это так называемые общеотраслевые правовые институты – является функционально главным элементом структуры объективного права. В него входят (по факту должны входить) все без исключения абстрактно-общие нормы, которые упорядочивают статику и динамику общественно значимой практики. При этом однопорядковые институты, регулирующие близкие по социально-предметному содержанию практики, объединяются в отрасли.

Правовой институт также имеет определенную структуру. Ее образуют в зависимости от социально-предметной структурированности практики относительно самостоятельные комплексы или ассоциированные группы норм. Рассмотрим эти группы подробнее, поскольку они дают представление о структуре реализации норм права.

Прежде всего, это нормы цели, нормы дефиниции, нормы идеологемы, нормы принципы, нормы сроки и т.п. Они функционально предназначены для закрепления локальной идеологии той или иной практики, нормативно определяют как должна с точки зрения законодателя (разработка и фиксирование в правовых нормах локальной идеологии – прерогатива именно законодателя, но отметим еще раз, это не его воля, а его знание-понимание какой должно быть практика в идеале) развиваться в ближайшей и среднесрочной перспективе регулируемая практика.

Следующая группа – статусные нормы, устанавливающие ситуационный социально-правовой статус, во-первых, субъектов, создающих основные ценности конкретной практики, например, социально-правовой статус школьника и непосредственного организатора единого государственного экзамена, продавца и покупателя земли и т.п.; во-вторых, государственных и муниципальных чиновников и служащих, которые оказывают услуги, осуществляют контроль, выявляют правонарушения, проводят расследования, применяют меры поощрения и наказания в процессе публичного индивидуального нормативного правового регулирования; в-третьих, иных субъектов так или иначе участвующих в практике, например, нотариусов, адвокатов, третьих лиц и т.д. В эту группу входят также запретительные и поощрительные нормы. В них содержатся составы правонарушающего и правопоощряемого поведения субъектов данной практики и соответствующие им вид и мера юридической негативной и позитивной ответственности¹.

Отдельную группу образуют нормы о правовом статусе организационных институтов и, прежде всего, функциональных институтов, в том числе институтов развития конкретной практики.

В относительно самостоятельную группу можно выделить нормы формализации практики, т.е. те нормативные конструкции, которые содержат перечень и описание вторичных правовых форм легализации деятельности субъектов и институтов практики. Сюда также относятся (или даже их можно выделить в самостоятельную группу) нормы обеспечения деятельности субъектов практики материальными, особенно финансовыми, ресурсами.

Наконец, это нормы регулирования функциональных и иных отношений конкретной практики. Эти нормы объединяются и образуют то или иное общерегулятивное правовое отношение.

В-третьих, фактор традиции или фактор правовой культуры субъекта нормотворчества абстрактно-общих норм (культурологический фактор). На структуру объективного права влияет исторически сложившаяся традиция. В романо-германской правовой семье это деление права на отрасли, а на макроуровне – на частное и публичное право. Эта традиция, инструментально-конкретно проявляющаяся в виде целей, средств, методов, принципов деятельности субъекта правового нормотворчества абстрактно-общих норм, непосредственно влияет на структурализацию (или систематизацию, что терминологически не совсем точно) объективного права. Но такую деятельность в определенных пределах могут осуществлять и иные субъекты с целью извлечения прибыли и содействия правореализаторам.

В-четвертых, фактор интернет-технологии и компьютерного моделирования. Наличие современных информационно-телекоммуникационных средств и технологий, их внедрение в правовую систему общества позволяет находить наиболее оптимальную и эффективную для правореализаторов структуру объективного права, ее форму и технологию транслирования по информационным каналам государства и общества.

Структурированность правореализации. Реализация норм права как динамический объект, как организующе-стабилизирующая ту или иную практику социально-целесообразная деятельность правореализаторов и иных участников, имеет сложную структуру. С целью более точной и детальной характеристики рассмотрим ее на 1) микро и 2) макроуровне.

1) На микроуровне она состоит из многообразных конкретных правовых отношений (см. гл.3), а так же – это свойственно для простого осуществления права – из структур поведения вне правоотношений.

Если обобщить, сгруппировать и классифицировать правореализационную практику на микроуровне, то можно выделить следующие разновидности ее структуры:

- частные и публичные моноструктуры;

- частные простые полиструктуры;

- частные сложные полиструктуры;

- частно-публичные полиструктуры;

- публичные простые полиструктуры;

- публичные сложные полиструктуры.

В любой общественно значимой практике можно обнаружить вышеозначенные структуры. Более того, любая практика, например, выборы, единый государственный экзамен, суррогатное материнство, купля-продажа недвижимости и т.п., состоит из данных структур (а также внеправовых социальных структур). Все они вместе взятые постоянно изменяются и развиваются. При этом существуют не изолированно друг от друга, а многосторонне и многопланово дополняют друг от друга, влияют друг на друга. Иными словами активно взаимодействуют.

При определенных условиях эти структуры начинают функционировать как целостная система. Тогда реализация норм права как системообразующая компонента конкретной практики и практика в целом приобретает дополнительные системные свойства, что позволяет говорить о ней (правореализации) как об основополагающем факторе стабилизации и социально-целесообразной организации жизнедеятельности человека, социальной группы, общества, государства.

Кроме данных структур, наряду с ними в той или иной общественно значимой практике есть еще сугубо социальные структуры. Даже в практике, например, гражданского судопроизводства первой инстанции, имеющей высокую по сравнению с многими другими практиками степень нормативно правовой регламентации, есть такие социальные структуры. В частности, в этой правореализационной практике можно выделить:

1) подсистему деформированного материального правового отношения и возникающего на его основе охранительного правоотношения (системообразующий элемент);

2) подсистему процессуально-правовых отношений (системосоставляющий элемент);

3) подсистему отношений, неурегулированных нормами права (системодополняющий элемент)¹.

В данных социальных структурах реализуются интересы и потребности участников практики, не урегулированные правовыми нормами. Эти элементы, а среди них есть такие как социально целесообразные, так и социально девиантные, воздействуют на социально-правовые структуры и в свою очередь сами находятся под их влиянием. В результате общественно значимая практика приобретает 1) низкую, 2) среднюю или 3) высокую степень структурализации. В последнем случае она трансформируется в целостную систему.

На основе выше изложенного можно сформулировать проблему и одновременно закономерность правореализации. В той или иной общественно значимой практике и в целом в социальной системе есть факторы содействия-противодействия реализации норм права. От соотношения этих факторов зависит качество осуществления права и, следовательно, реальное состояние регулируемой практики.

Рассмотрим более подробно структуры с юридической компонентой.

Частные и публичные моноструктуры правореализации. Они возникают в результате односторонней деятельности частных (граждан, иностранцев и т.п.) и публичных (государственных и муниципальных чиновников, служащих, представителей юридических лиц и т.п.) правореализаторов, когда они непосредственно не контактируют с каким-либо иным субъектом-правореализатором конкретной практики. В этом случае реализуются не только юридические запреты, ограничения, обязанности, но и в наиболее простых ситуациях даже субъективные права, свободы, должностные полномочия и законные интересы. Данные частные и публичные односторонние правореализационные структуры есть проявление саморегуляции¹. Это и есть реализация норм права в пределе поля свободы частного и публичного субъекта.

Такие действия-бездействия социально-психологически и нормативно значимы. Они имеют правовую нормативность, т.е. могут быть подвергнуты нормативно-правовой, а не только социально-психологической, в том числе нравственной, оценки, анализу и квалифицированы как правомерные (собственно правореализация) или неправомерные (деформированная правореализация).

Частные простые полиструктуры правореализации образуются в той или иной практике тогда, когда частные субъекты вступают в простые конкретные материальные правовые отношения, например, розничная купля-продажа, и удовлетворяют свои повседневные многообразные социальные интересы и потребности. В этих структурах возникает социальная коммуникация, объединяющая участников той или иной ситуации. Здесь не надо создавать формализованное ситуационное право, тут нет частного индивидуального нормативного правового регулирования. Поскольку здесь также, как в моноструктуре, все осуществляется на уровне саморегуляции, точнее, совместной (консолидированной) саморегуляции между участниками социальной коммуникации.

Таким образом, особенность означенных структур правореализации в том, что:

1) их участниками являются частные субъекты, действующие от своего имени в своем интересе и представляющие сами себя;

2) при этом им не требуется конкретизация абстрактно-общих норм в правовой форме (такая конкретизация в идеале должна осуществляться в правосознании в виде когнитивного ситуационного права).

Частные сложные полиструктуры правореализации возникают в результате взаимодействия частных субъектов в рамках сложных конкретных материальных правовых отношений. Их возникновению – и этим они отличаются от простых правоотношений – предшествует частное, т.е. без участия государственных, муниципальных и иных публично-властных субъектов, индивидуальное нормативно-правовое регулирование. В ходе этого процесса (зачастую его обозначают как договорное индивидуально-правовое регулирование) правореализаторами или их законными представителями создается ситуационное право в той правовой форме, что установлена соответствующими данной правореализационной ситуации абстрактно-общими нормами, например, для ситуации кредитования – договор кредитования. И только затем возникает или не возникает сложное конкретное материальное правовое отношение. При этом его непосредственными участниками, чьими действиями-бездействиями оно наполняется ситуационным социально-психологически-правовым содержанием могут быть как сами субъекты-интересанты, так при определенных условиях и их законные представители и это не обязательно те же лица, кто разрабатывал ситуационное право.

В этой связи необходимо заметить: 1) деятельность в процессе индивидуального нормативного правового регулирования упорядочена с помощью материальных процедурных норм, следовательно, здесь тоже есть правореализация; 2) это обстоятельство подтверждает и свидетельствует в пользу более широкого, чем это есть в теории государства и права, и отвечающего реалиям социально-правовой практики понимания правотворчества. Поскольку общее нормативное правовое регулирование по созданию абстрактно-общих норм и индивидуальное нормативное правовое регулирование, связанное с конкретизацией и даже в частной ситуации с их развитием в ситуационном праве, имеют общие цели, функционально взаимозависимы, регулируются специализированными правовыми нормами и представляют из себя специфическую разновидность правореализации.

Частно-публичные полиструктуры правореализации в той или иной общественно значимой практике бывают трех видов. Во-первых, это совместная правомерная деятельность частных и публичных субъектов в пределе тех или иных конкретных материальных правоотношений. Она начинается с частно-публичного индивидуального нормативного правового регулирования. Здесь осуществляется конкретизация абстрактно-общих норм применительно к правореализационной ситуации. В результате возникает ситуационное право. Оно закрепляется с помощью той или иной вторичной формы права, например, для частно-государственного партнерства – инвестиционный договор.

Во-вторых, частно-публичные полиструктуры правореализации формируются в том случае, если субъектам сложного конкретного материального правоотношения необходимо вступить в процедурные правовые отношения с внешним публичным субъектом, в структуре социально-правового статуса которого есть полномочия по оказанию организационно-правовой поддержки и осуществлению контроля за ходом развития материального правового отношения (неюрисдикционное правоприменение). Например, купля-продажа недвижимости между частными субъектами и ее регистрация соответствующим государственным чиновником.

В-третьих, такие полиструктуры характерны для деятельности по урегулированию конфликтов, сторонами которых являются либо частные, либо смешанные частно-публичные субъекты. В пределе данной структуры специально-уполномоченный правореализатор (правоприменитель), например, судья в процессе юрисдикционного правоприменения или, точнее, публичного юрисдикционного индивидуального нормативного правового регулирования создает ситуационное право в той или иной установленной нормами Закона форме и тем самым разрешает конфликт, снимает остроту его противоречия, в конечном счете обеспечивает продолжение правореализации, а если это невозможно по тем или иным причинам, признает факт ее прекращения и определяет социально-юридические последствия досрочного прекращения реализации норм права.

Публичные простые полиструктуры правореализации – это взаимоотношения между публичными субъектами. Например, управленческое правовое отношение между вышестоящим государственным чиновником и подчиненным, между государственным чиновником и представителем публично-правового образования и т.д. Означенные полиструктуры могут облекаться в форму тех или иных индивидуально-определенных юридических документов или не иметь четко выраженной и структурированной правовой формы.

Публичные сложные полиструкуры правореализации представлены двумя разновидностями. Во-первых, это те конкретные правоотношения между публичными субъектами, которые требуют для их урегулирования подключения внешнего специально уполномоченного субъекта, например, вышестоящего государственного чиновника или судьи (коллегии судей).

Во-вторых, данные полиструктуры возникают в процессе выявления, расследования правонарушений, привлечения виновных к негативной юридической ответственности и исполнения наказаний.

Особенность публичных сложных полиструктур осуществления права заключается в том, что они нуждаются в силу повышенной социально-государственной резонансности не только в детальной и максимально качественной (без дефектов) нормативно правовой регламентации, но и в эффективном внешнем контроле со стороны представителей государственных институтов и представителей институтов гражданского общества.

Структура правореализации на макроуровне в свете изложенного включает в себя те общественно значимые практики, из которых состоит жизнедеятельность человека, социальной группы, общества, государства и в которые она (реализация норм права) органично входит в качестве неотъемлемой системообразующей составляющей.

Эта структура может находиться на разной стадии функционирования и развития. В зависимости от соотношения всего массива правомерного поведения правореализаторов в тех или иных моноструктурах, полиструктурах и правонарушений, в конечном итоге от реального состояния законности и правопорядка в социуме данная структура имеет следующие стадии (фазы) функционального состояния:

1) стадия внесистемного состояния (реформы по типу шоковой терапии, революция, гражданская война и т.п.);

2) стадия локальной системности или стадия предсистемности (каковую можно наблюдать в современной Российской Федерации);

3) стадия формирующейся системы;

4) стадия реально действующей и стабильно устойчивой системы (что свойственно гражданско-правовому обществу и социально-правовому государству).

Подробный анализ вышеозначенных стадий функционального развития реализации норм права на макроуровне не входит в число целей и задач настоящего исследования. Это отдельная остро актуальная как в теоретически-методологическом, так и практически-прикладном аспекте проблематика. Характеристика ее отдельных сторон в условиях современной Российской Федерации будет дана в последующих главах.

Функциональные признаки объективного права и правореализации. Место и роль объективного права, его функции и назначение в социальной системе раскрыты и охарактеризованы в теории государства и права достаточно подробно и всесторонне¹. С целью акцентированно-предметного понимания содержательной предметно-практической специфики правореализации выделим два взаимосвязанных функциональных признака объективного права. Во-первых, его регулятивность (практически-поведенческая регулятивная функция). Право является социальным нормативным регулятором и как таковое выступает исходной нормативной основой для создания формализованного или когнитивного ситуационного права и последующей его реализации. Только в этом случае оно становится не только формальным, но и реальным нормативным регулятором. При этом абстрактно-общие нормы определяют и закрепляют социальную микросреду – конкретную по основным содержательным параметрам и одновременно типичную правореализационную ситуацию (регулятивно-статическая функция права), при наступлении которой и в ее условиях можно создать формализованное или когнитивное ситуационное право, а затем его реализовать или не реализовать в конкретном правовом отношении либо, как исключение, вне правового отношения (регулятивно-динамическая функция права).

Во-вторых, объективное право один из факторов формирования правосознания личности (практически-психологическая регулятивная функция). Оно транслируется по различным информационным каналам (обсуждение и принятие нормативного правового акта, комментарии и рекомендации специалистов и т.п.). В ходе и в результате этой информационно-правовой деятельности, регулируемой специализированными правовыми нормами (здесь тоже есть осуществление права, это вид правореализационной практики), происходит обновление и формирование правосознания будущих частных и публичных правореализаторов. Образно говоря, объективное право испускает регулятивную энергию, энергию нормативного знания. Если субъект способен воспринять-зарядиться этой энергией (что зависит в том числе от качества права), то в идеале возникает необходимая для полноценной реализации норм права психологическая предпосылка, а в наиболее желательном варианте – категорический правовой императив действовать-бездействовать в той или иной ситуации в соответствии с правовыми требованиями.

Вместе с тем правосознание личности получает относительно законченную структуру в процессе реализации норм права. Именно здесь оно (правосознание) наполняется реальным содержанием опытного знания, становится своеобразной действующей производительной силой. И это подтверждает глубинную функциональную связь объективного права, его реализации и правосознания субъекта.

Наряду и параллельно с изменениями правосознания конкретного человека в процессе функционирования права складывается социально-правовая культура, прежде всего, ее составляющая – позитивная или негативная духовно-правовая атмосфера (аура) социальной группы, общества, государства. Это та внешняя среда в виде доминирующих позитивных или негативных оценок права и его реализации, стереотипов поведения, преобладающих правовых настроений, чаяний, ожиданий и т.п. элементов социально-правовой психологии социума, которая специфически и весьма существенно влияет и на правосознание человека, и на осуществление права.

Функциональные признаки (функции) реализации норм права зависят от того, в каком состоянии она находится. Во-первых, если она существует только на уровне отдельных конкретных правоотношений, не является массово распространенной и преобладающей над правонарушениями, особенно совершенными публичными субъектами, то есть не представляет из себя целостную систему, то функциональное действие реализации норм права локализовано на уровне отдельных частных и публичных моноструктур и полиструктур. Это свойственно внесистемному состоянию правореализации.

Во-вторых, если она существует на макроуровне, то есть в пределе общественно значимой практики с высоким показателем законности и правопорядка или группы таких практик (но не всех практик социума) – это характерно для локальной системности правореализации, то ее функциональное действие проявляется и в моноструктурах-полиструктурах, и в масштабах конкретной высокоупорядоченной практики или группе практик.

В-третьих, если же реализация норм права функционирует как устойчивая и стабильно развивающаяся система всех или большинства взаимодействующих общественно значимых практик с минимально допустимым количеством правонарушений, если она органично встроена в социальную систему, то у нее появляются дополнительные системные свойства. В результате качество жизни частных и публичных субъектов, их объединений в виде тех или иных социальных групп, общества и государства в целом существенно возрастает.

Рассмотрим наиболее очевидные и основные функции реализации норм права в состоянии локальной системности современной Российской Федерации.

На уровне того или иного конкретного правового отношения, например, купли-продажи земли, отношения суррогатного материнства, отношения единого государственного экзамена, выделяются следующие функциональные признаки:

- организующе-стабилизирующее действие проявляется в том, что ситуационное право и его реализация организует, структурирует и делает легальной социальную коммуникацию данного правового отношения, ее ценности, интересы и потребности правореализаторов;

- охрана и защита социально-правовой коммуникации между участниками отношения является развитием организующе-стабилизирующей функции в случае, если возникают те или иные объективные и субъективные преграды и препятствия, в том числе правонарушающее поведение участников отношения, третьих и иных внешних лиц;

- как дополнительную можно выделить функцию формирования правосознания и социально-правовой культуры правореализаторов и иных субъектов так или иначе участвующих в правореализации на уровне конкретного правоотношения.

На уровне отдельной общественно значимой практики, например, практики единого государственного экзамена, практики материнского капитала, практики купли-продажи недвижимости, выделяются следующие функциональные признаки (функции) реализации норм права:

- та или иная практика через, преобладающие над правонарушениями, частные и публичные моноструктуры-полиструктуры получает необходимую для комфортной жизнедеятельности социально ответственного человека упорядоченность и организованность; при этом социально целесообразные внеправовые социальные структуры данной практики вытесняют негативные (девиантные) ее разновидности. В результате в практике формируется устойчивый правопорядок и общественный порядок. В этом случае правореализация органично «встраивается» в социальную систему и выполняет организующее-стабилизирующую функцию не только в конкретном социально-правовом отношении, но и в конкретной практике в целом;

- государство, общество, социальная группа, человек, устанавливая в процессе общего нормативного правового регулирования инновационные абстрактно-общие нормы, конкретизируя эти нормы в ходе индивидуального нормативного правового регулирования в той или иной правореализационной ситуации и, самое главное, реализуя их, проводит модернизацию стагнирующей практики и даже инициирует-создает новую общественно значимую практику. Здесь правореализация выполняет функцию обеспечения модернизации и инициирования социально целесообразной деятельности;

- через правореализацию, прежде всего, ее «обеспечительный блок» осуществляется легальная охрана и защита правопорядка и общественного порядка в практике. Поэтому ей присуща функция легальной охраны и защиты тех элементов практики, которые нуждаются в этом;

- дополнительно можно выделить индикативно-показательную функцию реализации норм права. Поскольку на основе ее (реализации норм права) состояния с помощью статистических данных о соотношении правомерности и противоправности в конкретной практике, если данные объективны, можно с высокой вероятностью судить о качестве жизни человека, об эффективности деятельности и взаимодействии в ходе этой деятельности представителей муниципальных, государственных и общественных институтов.

С точки зрения характеристики состояния наиболее важных явлений, отношений, процессов той или иной общественно значимой практики, конкретной практики в целом, всех практик и социально-государственной системы – правореализация весьма информативна. Причем она как территориально и функционально всепроникающая субстанция, может быть показателем-индикатором качества жизни на муниципальном, региональном, федеральном уровне и на уровне того или иного юридического лица, а также публично-правового образования. Например, так называемый «инвестиционный климат» вполне поддается тестированию с помощью правореализации.

В этом плане представляется актуальной, конечно в рамках самостоятельного исследования, разработка методологии и методики использования ресурса правореализации, как одного из инструментов-показателей, не только качества жизни человека и социума, но и эффективности деятельности государственных и муниципальных институтов.

Основные выводы:

- На основе теоретического знания содержательной предметно-практической специфики правореализации можно выявить ее основные свойства или характерные признаки. Такую познавательную операцию целесообразнее осуществить в ходе сравнительного анализа признаков объективного права и его реализации. Поскольку они (право и правореализация) генетически и функционально связаны и эта связь – взаимозависимость, безусловно, проявляется и на уровне признаков. Вместе с тем реализация норм права наряду с признаками, которые так или иначе коррелируются и сопрягаются с признаками объективного права, обладает и собственными, только ей присущими свойствами. Необходимость и продуктивность такого анализа обусловлены еще и тем, что признаки права раскрыты и описаны, а характерные черты правореализации сформулированы в общем виде и требуют уточнения и дополнения. Используя теоретико-методологический потенциал знаний о праве, можно восполнить данный пробел, углубить как представления о правореализации, так и о самом объективном праве.

- Любой феномен – объект познания, будь то объективное право или реализация норм права имеет 1) формальные, 2) содержательные, 3) функциональные признаки (а их теоретическое знание является одним из основных элементов теории права и теории правореализации). Первые – характеризуют внешнюю сторону, онтологическую конфигурацию «тела» феномена, то есть опредмечивают – материализуют и визуально моделируют на поверхности практики его содержание и сущность, являются формальными критериями его идентификации и выделения из социальной системы. Они формируют в сознании человека конкретный образ объекта исследования, очерчивают границы и контуры, пространственно-временные параметры его существования и функционирования.

Вторые, а их можно выделить условно и только в процессе познания, в действительности содержательные и формальные признаки нерасторжимо слиты как реальная форма и содержание феномена, – дают более глубокое и точное представление о содержании и сущности, о том, как структурировано содержание и сам объект, из каких элементов он состоит и как отдельные элементы взаимодействуют или могут взаимодействовать между собой.

Третьи – показывают как функционирует тот или иной феномен, каково его место и роль, а в целом назначение в социальной системе, как он взаимодействует с внешней средой и прежде всего с системообразующими для этой среды факторами. Заметим: для объективного права и правореализации такими факторами являются 1) деятельность государственных чиновников (фактор государства) и 2) деятельность правореализаторов-нечиновников (фактор личности).

- Формальная характеристика реализации норм права заключается в следующем. Здесь надо различать: 1) формы простой правореализации, где не требуется составлять индивидуальные правореализационные акты и где нет юридического механизма в виде системы процедур; 2) формы сложной правореализации. Сложная реализация норм права проявляется на поверхности социальной практики в форме тех или иных сложно структурированных действий-бездействий, которые как правило задокументированы и продублированы в индивидуально-определенном со всеми необходимыми реквизитами правореализационном акте или даже комплексе актов-документов. Для этой разновидности осуществления права свойственна высокая степень правовой формализации. Здесь вторичные правовые формы играют исключительно важную роль: при их посредстве можно с большой вероятностью удовлетворить, а при необходимости защитить законный интерес и получить соответствующую ценность; и наоборот, пренебрежительное отношение к формальной стороне может породить для правореализатора непреодолимые преграды и даже принести неочевидные обременения вопреки ожидаемому положительному результату. Кроме того, и в первом и во вором случае используются современные и традиционные формы, например, в виде материалов видеофиксации, видеосъемки, научные и публицистические тексты; а также, как бы ни было спорно на первый взгляд, элементом формы является, особенно для сложной правореализации, внешний вид субъектов и своеобразие интерьера места, где осуществляется правореализация. Это отчетливо прослеживается на примере конкретных правовых отношений.

- Несмотря на то, что в простой правореализации отсутствует какая бы то ни было структурированная правовая форма, ее нормативность вполне реальна, хотя и не в такой степени как в сложной реализации норм права. В простой правореализационной ситуации нормативность выражается в виде нормативной конструкции правосознания субъекта (правовая нормативность как идеально-психическая реальность). Это возможно в том случае, если у правореализатора доминирующим мотивом выступает категорический правовой императив. Только тогда он будет стремиться выявить регулятивный потенциал объективного права для конкретной жизненной ситуации, установить ситуационные правовые возможности и ресурсы, следовательно, создать в своем правосознании когнитивное ситуационное право. Категорический правовой императив, в идеале – дополненный и сочетаемый с категорическим нравственным императивом (И. Кант) актуализирует для субъекта и придает высокую степень ценности тем юридическим субъективным правам, субъективным обязанностям, ситуационным запретам и ограничениям, средствам-инструментам, которые можно задействовать в данной ситуации и в соответствии с которыми можно контролировать свои и чужие действия-бездействия на предмет их правомерности, социальной значимости и допустимости.

- Нормативность сложной реализации норм права – и в этом ее отличительная особенность в сравнении с простой правореализацией – всегда формализована в том или ином индивидуально-определенном юридическом документе, в той или иной структурированной вторичной правовой форме. При этом правовые формы могут создаваться как в самом начале, так и в процессе на любом его этапе и даже по окончании правореализации. Это многообразные, как и сама социально-правовая практика, формы. Только в этом случае субъектам удается на основе консолидированного интереса выработать ситуационное право, которое и является проявлением правовой нормативности в сложной реализации норм права. Вместе с тем ситуационное право наряду с правовой нормативностью содержит также социальную и психологическую нормативность. Такое деление (расчленение) нормативности ситуационного права и правореализации возможно только в ходе теоретического анализа. В реальной действительности они переходят одно в другое, нерасторжимо слиты и взаимообусловлены.

- Реализация норм права как динамический объект, как организующе-стабилизирующая ту или иную практику социально-целесообразная деятельность правореализаторов и иных участников, имеет сложную структуру. С целью более точной и детальной характеристики рассмотрим ее на 1) микро и 2) макроуровне. На микроуровне она состоит из многообразных конкретных правовых отношений, а так же – это свойственно для простого осуществления права – из структур поведения вне правоотношений. Если обобщить, сгруппировать и классифицировать правореализационную практику на микроуровне, то можно выделить следующие разновидности ее структуры:

• частные и публичные моноструктуры;

• частные простые полиструктуры;

• частные сложные полиструктуры;

• частно-публичные полиструктуры;

• публичные простые полиструктуры;

• публичные сложные полиструктуры.

- В любой общественно значимой практике можно обнаружить вышеозначенные структуры. Более того, любая практика, например, выборы, единый государственный экзамен, суррогатное материнство, купля-продажа недвижимости и т.п., состоит из данных структур (а также внеправовых социальных структур). Все они вместе взятые постоянно изменяются и развиваются. При этом существуют не изолированно друг от друга, а многосторонне и многопланово дополняют друг от друга, влияют друг на друга. Иными словами активно взаимодействуют. При определенных условиях эти структуры начинают функционировать как целостная система. Тогда реализация норм права как системообразующая компонента конкретной практики и практика в целом приобретает дополнительные системные свойства, что позволяет говорить о ней (правореализации) как об основополагающем факторе стабилизации и социально-целесообразной организации жизнедеятельности человека, социальной группы, общества, государства. Кроме данных структур, наряду с ними в той или иной общественно значимой практике есть еще сугубо социальные структуры. В данных социальных структура реализуются интересы и потребности участников практики, не урегулированные правовыми нормами. Эти элементы воздействуют на социально-правовые структуры и в свою очередь сами находятся под их влиянием. В результате общественно значимая практика приобретает 1) низкую, 2) среднюю или 3) высокую степень структурализации. В последнем случае она трансформируется в целостную систему. Даже в практике, например, гражданского судопроизводства первой инстанции, имеющей высокую по сравнению с многими другими практиками степень нормативно правовой регламентации, есть такие социальные структуры. В частности, в этой правореализационной практике можно выделить: 1) подсистему деформированного материального правового отношения и возникающего на его основе охранительного правоотношения (системообразующий элемент); 2) подсистему процессуально-правовых отношений (системосоставляющий элемент); 3) подсистему отношений, неурегулированных нормами права (системодополняющий элемент).

- Структура правореализации на макроуровне в свете изложенного включает в себя те общественно значимые практики, из которых состоит жизнедеятельность человека, социальной группы, общества, государства и в которые она (реализация норм права) органично входит в качестве неотъемлемой системообразующей составляющей.

Эта структура может находиться на разной стадии функционирования и развития. В зависимости от соотношения всего массива правомерного поведения правореализаторов в тех или иных моноструктурах, полиструктурах и правонарушений, в конечном итоге от реального состояния законности и правопорядка в социуме данная структура имеет следующие стадии (фазы) функционирования и развития:

1) стадия внесистемного состояния (реформы по типу шоковой терапии, революция, гражданская война и т.п.);

2) стадия локальной системности или стадия предсистемности (каковую можно наблюдать в современной Российской Федерации);

3) стадия формирующейся системы;

4) стадия реально действующей и стабильно устойчивой системы (что свойственно гражданско-правовому обществу и социально-правовому государству).

- На уровне того или иного конкретного правового отношения, например, купли-продажи и земли, отношения суррогатного материнства, отношения единого государственного экзамена, выделяются следующие функциональные признаки:

• организующе-стабилизирующее действие проявляется в том, что ситуационное право и его реализация организует, структурирует и делает легальной социальную коммуникацию, ее ценности, интересы и потребности правореализаторов;

• охрана и защита социально-правовой коммуникации между участниками отношения является развитием организующе-стабилизирующей функции в случае, если возникают те или иные объективные и субъективные преграды и препятствия, в том числе правонарушающее поведение участников отношения, третьих и иных внешних лиц;

• как дополнительную можно выделить функцию формирования правосознания и социально-правовой культуры правореализаторов и иных субъектов так или иначе участвующих в правореализации на уровне конкретного правоотношения.

- На уровне отдельной общественно значимой практики, например, практики единого государственного экзамена, практики материнского капитала, практики купли-продажи недвижимости, выделяются следующие функциональные признаки (функции) реализации норм права:

• та или иная практика через, преобладающие над правонарушениями, частные и публичные моноструктуры-полиструктуры получает необходимую для комфортной жизнедеятельности социально ответственного человека упорядоченность и организованность; при этом социально целесообразные внеправовые социальные структуры данной практики вытесняют негативные (девиантные) ее разновидности. В результате в практике формируется устойчивый правопорядок и общественный порядок. В этом случае правореализация органично «встраивается» в социальную систему и выполняет организующее-стабилизирующую функцию не только в конкретном социально-правовом отношении, но и в конкретной практике в целом;

• государство, общество, социальная группа, человек, устанавливая в процессе общего нормативного правового регулирования инновационные абстрактно-общие нормы, конкретизируя эти нормы в ходе индивидуального нормативного правового регулирования в той или иной правореализационной ситуации и, самое главное, реализуя их, проводит модернизацию стагнирующей практики и даже инициирует-создает новую общественно значимую практику. Здесь правореализация выполняет функцию обеспечения модернизации и инициирования социально целесообразной деятельности;

• через правореализацию, прежде всего, ее «обеспечительный блок» осуществляется легальная охрана и защита правопорядка и общественного порядка в практике. Поэтому ей присуща функция легальной охраны и защиты тех элементов практики, которые нуждаются в этом;

• дополнительно можно выделить индикативно-показательную функцию реализации норм права. Поскольку на основе ее (реализации норм права) состояния с помощью статистических данных о соотношении правомерности и противоправности в конкретной практике, если данные объективны, можно с высокой вероятностью судить о качестве жизни человека, об эффективности деятельности и взаимодействии в ходе этой деятельности представителей муниципальных, государственных и общественных институтов.