Раздел III

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЭТНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

(Исторический аспект)

Глава 12. Становление этнической психологии в контексте европейской культуры

На заре европейской цивилизации, в античных Греции и Риме историки, философы, политики отмечали наличие раз­личий как между людьми (Теофраст, «Характеры»), так и между представителями разных народов, населявших древ­нюю Ойкумену (Геродот, «Истории»). Фрагменты этнопси­хологических знаний присутствуют в работах Гиппократа, Платона, Тацита, Плиния, Страбона и многих других. Мыс­лители античного мира не только делали меткие наблюде­ния, но и пытались объяснить причины отличий одного на­рода от другого.

Гиппократ в труде «О воздухах, водах, местностях» пи­сал, что все различия между народами, в том числе по пове­дению, обусловлены местонахождением страны, климатом и другими природными факторами. В «Истории» Геродота мы также встречаемся с попыткой объяснить особенности жизни и характера разных народов спецификой окружаю­щей их природной среды. Геродот замечает, что подобно, как небо в Египте иное, чем где-либо в другом месте, g *ак река Нил у них отличается иными природными свой-впами, чем остальные реки, так и нравы и обычаи египтян уличаются от остальных народов. -. При встречах с представителями других культур и язы-1Юв у путешественников и ученых возникли вопросы о сущ­ности этносов, об их различиях, особенно по духу (психо-ЯЭгии), по природе человеческого поведения. - Лучшим образцом этнографического очерка у Геродота считается описание Скифии, сделанное на основе личных ваблюдений, в котором он повествует о богах, обычаях, об­рядах побратимства и погребальных обрядах скифов, пере-еказывает мифы об их происхождении. Не забывает он и о Яертах характера, выделяя суровость, неприступность, жес-токость скифов. Геродот объясняет эти черты как особен­ностями окружающей среды, ведь Скифия представляет со­бой богатую травой и хорошо орошаемую полноводными реками равнину, так и кочевым образом жизни скифов, бла­годаря которому никто не может их настичь, если только они сами не допустят этого.

Европа эпохи раннего Средневековья напоминала Древ­нюю Грецию после падения Микен: на развалинах древних полисов осваивались новые варварские этносы, принявшие христианство и признавшие Папу Римского главой Церкви. В средневековой Европе критерием оценки того или иного человека или целого народа стало отношение к христиан­ским святыням, этике и морали. Люди делились на христи­ан и всех остальных. При этом только христиане обладали качествами достойных людей, независимости от их этниче­ской принадлежности. Священнослужители облачались в единую одежду, которая стирала национальные различия. Латинский язык был языком официального общения, который к тому же не имел своего этнического субъекта (Рим­ская империя пала, а латинский язык, как и древнегрече­ский, считались мертвыми языками).

Уникальной лингвистической чертой, отличающей Сред­невековье, является исключительная роль латинского язы­ка. Этот язык, который, по меньшей мере с VI в. ни для кого уже не был родным, оказался более распространен, чем лю­бой из живых языков; на нем свободно говорили все служи­тели Церкви: белое духовенство и монахи, а также купцы и часть феодалов, студенты и профессора университетов на всей территории христианского Запада. Вдобавок это был единственный язык культуры: любое серьезное обучение ве­лось на латинском языке. Человек не мог считаться образо­ванным, если он не знал латыни. Долгое время все записи велись практически только на этом языке.

Однако большая часть мирян латыни не знала. Общест­во в целом, тем не менее, функционировало на латинском языке, и это было несложно, поскольку везде имелись пред­ставители духовенства, то есть люди, получившие образо­вание в единственном учреждении, которое было способно давать образование, — в церкви. И эти люди принимали активное участие в самых различных видах деятельности. Они были министрами, посланниками, экономами, юриста­ми, частными секретарями, вели переписку, оформляли юри­дические акты.

С Богом они также говорили на латинском языке. И их молитвы слушали те люди, которые приходили на мессу или участвовали в пышных литургических церемониях, совер­шавшихся по большим праздникам. Даже простые люди слу­шали речь и пение на латыни. Очевидно, они не понимали слов, но находили вполне естественным, что к Богу следует обращаться не на том языке, на котором говоришь в повсе­дневной жизни. Важно было не самим понимать этот язык, а чтобы Бог его понял.

Таким образом, несмотря на наличие значительного раз­нообразия языков и диалектов для свершения важных дел, как Божественных, так и человеческих, существовал еди­ный язык. Из этого рождалось ощущение христианского единства. Формирование европейских наций было еще де-далекого будущего. Существовал лишь местный пат-риотизм, процветало соперничество, постоянное столкно­вение интересов, порождавшее кровавые конфликты. Од­нако все знали, что повсюду на Западе люди обращаются к Рогу на одном и том же языке. Это заменяло национальные чувства, и именно это сделало в дальнейшем возможным зарождение духа крестовых походов. «;• В сфере групповых отношений средневековых европей­цев характерной особенностью был конформизм по отно­шению к своим и социальная агрессивность по отношению ж чужим. Агрессия по отношению к другим объяснялась борьбой либо с ересью (инакомыслием), либо за ресурсы и не принималась во внимание этническая принадлежность противника (война Ланкастеров и Йорков, Варфаломеевская ночь во Франции, бесконечные войны в Германии и т. п.). Крестовые походы за освобождение Палестины и христи­анских святынь объединяли французских, английских, не-мецких и прочих европейских рыцарей и простолюдинов.

Единой среди историков является оценка Средневековья как пестрого конгломерата народов и государств, представ­ляющих единую цивилизацию. Общественно-экономиче­ским строем был феодализм, а мировосприятием—теоцен-тризм, который объяснял все сущее промыслом всемогущего Бога.

Поиски пряностей и золота, подогреваемые любопытст­вом, привели европейцев XTV-XVI вв. к Великим геогра­фическим открытиям. Физический мир менялся на глазах жителей средневековой Европы. Наступила эпоха Нового времени и нового осмысления этнических различий не толь­ко между народами, но и между расами. И вновь объясни­тельным принципом этнических различий стал принцип гео­графического детерминизма, поскольку считалось, что дух фюихология) народа есть результат воздействия климата, пвчвы и рельефа местности проживания. В зависимости от природных условий у народа складываются особые формы социальных отношений, традиций и обычаев, которые и влияют на его жизнь и историю. Географическая среда рас­сматривалась как первичная основа духовных черт народа и его социально-политической истории.

Эпоха Просвещения в трудах Ш. Монтескье, Д. Юма, Г. Гегеля и многих других способствовала философскому осмыслению феномена психологии народов.

Первые попытки сделать народы предметом психологи­ческих наблюдений были предприняты в XVII в. И снова именно среда и климат рассматривались в качестве факто­ров, лежащих в основе различий между ними. Так, обнару­живая различия в интеллекте, наблюдатели объясняли их внешними (температурными) условиями климата. Якобы умеренный климат Среднего Востока и Западной Европы больше способствует развитию интеллекта, а вместе с ним и цивилизованности, чем климат тропических областей, где «жара душит человеческие усилия».

Французские просветители XVIII в. ввели понятие «дух на­рода» и также пытались объяснить проблему его обусловлен­ности географическими факторами. Самым ярким представи­телем географического детерминизма среди французских фи­лософов был Ш. Монтескье, который полагал, что людьми управляют очень многие факторы: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; в ре­зультате действия всех этих факторов образуется общий дух народа. Но среди множества указанных выше факторов на пер­вое место он ставил климат. Например, «народы жарких кли­матов», по его мнению, «робки, как старики», ленивы, не спо­собны к подвигам, но наделены живым воображением. А се­верные народы «отважны, как юноши» и малочувствительны к наслаждениям. При этом климат влияет на дух народа не только непосредственно, но и опосредованно: в зависимости от климатических условий и почвы складываются традиции и обычаи, которые, в свою очередь, влияют на жизнь народов.

Наиболее интересной является позиция английского фи-Ж»софа Д. Юма, отраженная в работе «О национальном ха-авггере». Юм считает природные условия жизни общности |роэдух, климат) факторами, определяющими характер, тем­перамент, традиции труда и быта. Однако главным в ста-довлении национальных черт, по мнению Юма, являются социальные (моральные) факторы. К ним он относит все, чаю связано с социально-политическими отношениями в об­ществе.

Признание роли социальных отношений в формировании психологии общностей и конкретных слоев общества под-•имкнуло Юма к проблеме психологии различных слоев об­щества и их соотношения с общенациональными чертами. По Юму, социально-профессиональные группы имеют свои черты психологии, ибо живут в неодинаковых условиях и дея-•рельность их различна. С этой точки зрения он рассматривал характеры разных социальных групп общества. Общие чер-ты формируются на основе общения в профессиональной дея­тельности, в результате чего общими становятся склонности, обычаи, привычки, аффекты, что и составляет духовность той или иной социально-профессиональной группы. Групповые черты характера имеют тенденцию к взаимовлиянию, что влечет за собой сближение различных групп. Эта тенденция усугубляется политико-экономическими интересами, напри­мер, интересами торговли, обороны, управления. Общие ин­тересы нации, таким образом, способствуют становлению об­щенациональных черт единого языка и других элементов на-циональной жизни. Следовательно, по Юму, национальный характер формируется под влиянем двух факторов: во-пер­вых, духовного сближения профессиональных групп обще­ства, во-вторых, экономико-политических закономерностей. В работах Юма встречается много интересных сужде­ний о характере различных народов. Правда, отмечается и некоторая односторонность (один народ характеризуется как трусливый, другой — как мужественный и честный и т. д.), что объясняется существовавшими тогда традиция­ми и стереотипами общественного сознания. В то же вре­мя, Юм высказал глубокие идеи о сущности национально­го характера, о факторах его формирования, о его роли в жизни народа.

Важным вкладом в развитие знания о характере наций являются произведения немецкого философа Г. Гегеля. В «Философии духа» он также рассматривает проблемы характера наций и рас. Национальный характер, по Геге­лю, есть проявление субъективного духа в различных при­родных условиях, которые, по существу, определяют спе­цифику духовного мира наций и рас. Следовательно, ра­совые и национальные различия — это проявления всеобщего природного духа в определенных условиях. Специфика и развитие национального характера опреде­ляют и саму историю нации. К чертам характера Гегель относит образ жизни, телесное развитие, занятия, направ­ления ума и воли. В целом, понимание им характера наро­дов противоречиво. Например, в теоретических рассужде­ниях он преувеличивает роль географической среды, ут­верждает неизменность национального характера. Однако, переходя к конкретному рассмотрению национальных черт того или иного народа, Гегель отходит от этих положений. Так, при характеристике англичан он подчеркивает их спо­собность к интеллектуальному восприятию мира, созер­цанию. Итальянский и испанский характеры, по мнению Гегеля, близки друг к другу, их основная черта — индиви­дуальность. Однако индивидуальность итальянца имеет ха­рактер единичности, тогда как у испанца она носит форму всеобщности и рефлексивна. Основными чертами немцев, с точки зрения Гегеля, являются глубина мысли, рассуди­тельность, выдержка, определяющие их успех во всех сфе­рах деятельности. В оценке же характера французов он близок к Канту, подчеркивая их живость, заразительность, переходящую в энтузиазм.

Гегель решил и некоторые методологические вопросы. Цац, он выступал против отождествления понятий «харак-тер» и «темперамент», утверждая, что они различны по задержанию. Если национальный характер — черта на­циональной общности, то темперамент — черта инди­видуума.

ш Во второй половине XIX в. наступает новый этап — ста­новление этнической психологии как самостоятельной дис-щшлины. Он связан, прежде всего, с именами X. Штейнта-ля, М. Лацаруса, В. Вундта, Г. Лебона. „т В 1859 г. была издана книга немецких ученых, филолога X* Штейнталя и философа М. Лацаруса, «Мысли о народ-вой психологии». Авторы разделили науки на изучающие Природу и изучающие дух (психологию). Одной из наук, изу­чающих дух, названа этническая, или народная, психоло-и. Была определена и ее задача— исследование специ-теских образов жизни и форм деятельности духа у раз-щи народов, при этом считалось, что эти образы и формы составляют духовную природу народов. Народная психо­логия, считали авторы, это наука о «духе народа», то есть учение об элементах и законах духовной жизни народов, которое должно познать дух народа или открыть те законы человеческого духа, которые проявляются там, где многие люди живут и действуют сообща. Согласно этому учению, дух народа есть развитие внутренней духовной деятельно­сти человека, включающее в себя неизменное ядро — дух племени, который носит субстанционный характер. Следо­вательно, законосообразное движение народного духа оп­ределяется неизменным ядром — племенным духом, от ко­торого и зависит общественная жизнь и история каждого народа,

- В концепции X. Штейнталя и М. Лацаруса народный дух (психология народа) носит неконкретный, полумистический характер. Авторы не могут определить соотношение дина-мщяеешго и статистического в народной психологии, не могут решить проблему преемственности в ее развитии. Не­смотря на это, в их взглядах много позитивного, особенно в постановке и решении методологических проблем создавае­мой ими науки. Например, то, как они определяют задачи народной психологии.

а) познать сущность психология народа и его дух;

б) открыть законы, по которым совершается внутренняя духовная деятельность народа;

в) определить условия возникновения, развития я исчез­новения представителей того или иного народа.

Народная психология, по мнению Штейнталя и Лацару-са, состоит из двух частей: абстрактной — отвечающей на вопрос, что такое народный дух, каковы его элементы, и прагматической —изучающей конкретные народы. Первая определяет законы, необходимые для всех народов; вторая описывает и характеризует народы. Первая — народно-ис­торическая психология, вторая — психологическая этноло­гия. Основными источниками познания являются продук­ты народного духа: язык, мифы, религия, искусство, нравы, обычаи — ив целом история народа.

Таким образом, X. Штейнталь и М. Лацарус первыми попытались представить систему народной психологии как науку.

Особое место в становлении этнической психологии за­нимает В. Вувдт. Теория психологии народов В. Вундта воз­никла из его идеи о необходимости изучения социально-пси­хологических закономерностей функционирования отдель­ных социальных общностей и всего общества. Он считал, что если «народная душа» является такой же реальностью, как и индивидуальные души, то «почему бы не рассматри­вать с точки зрения актуального понятия о душе общие обра­зования представлений, чувствозания и стремления как со­держание души народа, на том основании, на котором мы рассматриваем собственные представления и душевные дви-жеш!я как содержание нашей индивидуальной души; и по-

чему этой „душе народа" мы должны приписывать меньшую реальность, чем нашей собственной душе?» [9, с. 8]. Душа народа, по мнению Вундта, не простая сумма душевных раз­личий индивидов, а их связь и взаимодействие, что опреде­ляет новые, специфические явления и своеобразные законы. ^ги законы не определяют индивидуальное сознание, но и не мешают его функционированию. Такая новая среда связи и взаимодействия душ индивидов и составляет, с точки зре­ния Вундта, объект народной психологии.

Задачу народной психологии Вундт видел в изучении тех психических процессов, которые лежат в основе общего раз­вития человеческих сообществ и возникновения духовных продуктов всеобщей ценности. Под народным духом, кото­рый составляет предметную область новой науки, он пони­мал высшие психические процессы, возникающие при со­вместной жизни многих индивидов. То есть народная душа есть связь психологических явлений, совокупное содержа­ние душевных переживаний, общие представления, чувст­вования и стремления. Душевный строй народа, по Вундту, не имеет неизменной субстанции (как у Штейнталя и Лаца-руса). Тем самым Вундт закладывает идею развития этни­ческой психология и не приемлет сведение социально-пси­хологических процессов к некоторому бытию (субстанции), стоящему за ними. Психологические процессы, по мнению Вундта, обусловливаются активностью души, что он назы­вает апперцепцией или коллективной творческой деятель­ностью.

Народный дух Вундт предлагает изучать методом ана­лиза конкретно-исторических продуктов народов: языка, ми­фов, обычаев, составляющих основные области народной психологии. По его мнению, язык идентичен уму (представ­лениям), мифы — чувствам, обычаи — воле в индивидуаль­ной психологии.

Вундт внес существенный вклад в становление науки о психологии народов, более конкретно определил предмет этой науки, провел разграничение между психологией на­родной (социальной) и индивидуальной. «Психология на­родов — самостоятельная наука наряду с индивидуальной психологией, и хотя она пользуется услугами последней, од­нако и сама оказывает индивидуальной психологии значи­тельную помощь» [9, с. 28]. Достойной оценки заслужива­ет и понимание Вундтом закономерностей формирования народного духа, то, что он отказывается от излишнего абст­рагирования своих предшественников и говорит о психоло­гии того или иного конкретного народа. Можно считать, что Вундт определил исторический характер коллективного соз­нания, ввел в его изучение исторический метод. Большой заслугой Вундта является и то, что он не ограничился тео­ретическими исследованиями, а провел конкретное изуче­ние языков, мифов, народов. Тем самым он оказал огром­ное влияние на развитие этнопсихологических исследова­ний, в том числе и в России, где его идеи развивали Н. Н. Ланге и Г. И. Челпанов.

Среди авторов, изучающих народную психологию, нельзя не назвать французского ученого Г. Лебона [9]. Происхож­дение его системы, представляющей собой несколько вуль-гаризованное отражение идей предыдущих авторов, связа­но, скорее всего, с двумя факторами конца XIX в. — начала XX в.: развитием массового рабочего движения и колони­альными устремлениями европейской буржуазии. Целью эт­нопсихологических исследований Лебон считал описание душевного строя исторических рас и определение зависи­мости от него истории народа, его цивилизации. Он утвер­ждал, что история каждого народа зависит от преобразова­ния души народа, которое ведет к преобразованию учреж­дений, верований, искусства.

Из психологического склада рас вытекают все понятия народов о мире и жизни, их поведение и восприятие мира. Народная душа, определяющая исторический и духовный процесс, состоит из чувств, интересов и верований индивидов и должна изучаться через элементы цивилизации: язык, «цреждения, идеи, верования, искусство, литературу; все они ^ть проявления народной души.

В структуре души различных народов и рас, отмечал Ле-Свв, существуют огромные различия, они настолько глубо­ки, что говорить о равенстве народов и рас невозможно. Ле­бон делит народы на первобытные, низшие, средние и выс­шие. Среди высших народов он выделяет только европейцев. ' «Первобытные расы, — пишет Г. Лебон, — те, у кото­рых не находят ни малейшего следа культуры и которые ос-•йшовились на той эпохе первобытной животности, какую вереживали наши предки в каменном веке: таковы нынеш-*ие фиджийцы и австралийцы.

Кроме первобытных рас, существуют еще низшие расы, главными представителями которых являются негры. Они способны к зачаткам цивилизации, но только к зачаткам. Никогда им не удавалось подняться выше совершенно вар­варских форм цивилизации, хотя случай делал их (напри­мер, негров Сан-Доминго) наследниками высших цивили­заций.

К средним расам мы относим китайцев, японцев, монго­лов и семитские народы. Через ассирийцев, монголов, ки­тайцев, арабов они создали высокие типы цивилизаций, ко­торые могли быть превзойдены одними только европейски­ми народами.

- . Среди высших рас могут занимать место только индоев-р&пейские народы. Как в древности, в эпоху греков и рим-яяа, так и в настоящее время одни только они оказались способными к великим открытиям в сфере искусства, нау-кя w промышленности. Только им мы обязаны тому высо-мэму уровню, какого достигла цивилизация. Пар и электри-"⁸еетво — дело их рук. Наименее развитые из высших рас, например индусы, возвысились в области искусства, лите-Р**Уры и философии до такого уровня, какого никогда не достигнуть монголы, китайцы и семиты.

Между четырьмя большими группами, которые мы толь­ко что перечислили, невозможно никакое слияние; разде­ляющая их умственная пропасть очевидна» [3, с. 30].

Несмотря на спорность подобных высказываний, XIX век завершился рождением новой науки — этнической психологии.