Москва против литвы

Тем временем Михаил вымаливал помощь у своего зятя, великого князя литовского Ольгерда, который не прочь был нанести удар по неуклонно усиливавшемуся московскому влиянию. Ольгерд в ту пору мог считаться чуть ли не сильнейшим государем во всей Восточной Европе, он самовластно повелевал на огромной террито­рии Великого княжества Литовского. Его могущество представляло для Москвы угрозу отнюдь не меньшую, чем ордынская опасность. В 1367 г. Михаил вернулся с литовскими полками и без труда занял Тверское княжение. В Москве решили пойти на хитрость. Михаила позвали на переговоры и клятвенно гарантировали неприкосно­венность. Однако по приезде тверского князя «поймали» и «держали в истоме». Приезд татарского посольства способствовал его освобож­дению: в Москве пока ещё опасались показать Орде самовольство в обращении с русскими князьями, поскольку ордынцы считали это исключительно собственным правом. Михаил был вне себя. Он кинулся в Литву и организовал нашествие в московские пределы, известное под названием «первой литовщины».

Об Ольгерде не зря говорили, что «когда он шёл на войну, никто не ожидал его воинов». Перебив союзников Дмитрия и разбив сторожевой полк, литовский князь внезапно появился под стенами Москвы. Дмитрий с митрополитом и князем Владимиром затво­рились в городе. Здесь пригодились новые каменные стены. Простояв три дня под Москвой и разграбив окрестности, Ольгерд ушёл. Дмитрий Иванович незамедлительно нанёс ответный удар. Опусто­шению подверглись земли, непосредственно принадлежавшие Миха­илу, — города Микулин, Зубцов. Разгневанный тверской князь, находившийся в Литве, вновь стал умолять Ольгерда о помощи. Так

Великий князь Дмитрий Иванович рассылает грамоты по русским городам для объединения сил против войск Ольгерда. 1368 г. Летописная миниатюра.

256

в 1370 г. началась «другая литовщина». Ольгерд опять явился с войском к самой Москве, и великий князь Дмитрий вновь укрылся за стенами, а Владимир Андреевич стоял у Перемышля близ Подольска, и под его команду сходились союзные рати для удара в тыл Ольгерду. Это грозило отрезать последнего от литовских владений и заставило его просить «вечного мира», но в результате было заключено только перемирие: видно, Москва уверилась в своих силах и склонна была поторговаться из-за условий. В действи­тельности это означало, что в данный момент тверской князь не мог больше рассчитывать на помощь Литвы.

Тогда Михаил попытался получить в Орде ярлык на великое кня­жение Владимирское. Из Сарая он возвращается с послом Сарыхожей. На требование уступить великое княжение Дмитрий Иванович хладнокровно отвечает: «К ярлыку не еду, на великое кня­жение не пускаю, а тебе послу царёву путь чист». Посол, пораз­мыслив, отправился в Москву и уехал оттуда вполне довольным. Пытаясь спасти положение, Михаил посылает в Орду своего сына Ивана. Возникшая для московского дела опасность теперь требовала непосредственного участия Дмитрия (т. е. его поездки в Орду). Из Орды он возвращается победителем. Более того, он окончательно «посрамил» своего противника, выкупив и увезя с собой его сына, задолжавшего в Орде колоссальную сумму в 10 тыс. рублей.

Однако Тверь ещё не покорилась, и для борьбы с Дмитрием вновь была вызвана помощь из Литвы. Летом 1372 г. Ольгерд в третий раз пошёл на Москву. До крупных столкновений дело не дошло, но заключённое перемирие сохранялось недолго. В июле 1375 г. в Тверь перебежали представитель знатнейшего московского семейства Иван Васильевич Вельяминов (обиженный за то, что не получил должности московского тысяцкого — руководителя городского ополчения) и богатый купец Некомат Сурожанин. «Оттоле бо возгореся огнь», — записал летописец. Некомат отправился в Орду и привёз тверскому князю ярлык на великое княжение. Теперь уже Дмитрий Иванович действовал напористо и решительно. В августе 1375 г. состоялся союзный поход московской коалиции русских князей на Тверь; подошедшие было на помощь литовские отряды отошли, не решившись вступить в бой. Осаждённый Михаил заключил мир, по условиям которого навсегда отказывался от притязаний на Владимирское княжение и признавал себя «братом молодшим» великого князя Дмитрия. Теперь уже никто из князей Северо-Восточной Руси не осмеливался оспаривать первенство Москвы.