В духовном измерении языка

Национальный язык выражает точку зрения народа на мир. Язык – это текст, рассказывающий об окружающей действительности. Но язык – это не просто рассказ данного народа о мире. Это притча, духовный смысл которой открывается не великому уму, а чистому сердцу. Открывается не сразу, а постепенно, по мере приобщения к Истине. Обнаружение семантических связей слов, казалось бы, далеких друг от друга, улавливание переклички между словами и текстами разных языков и эпох требуют не только лингвистической подготовки, но и опыта религиозной жизни. Причем правильно религиозной.

В широком смысле под нетерминологическим сочетанием «духовное измерение» можно понимать функционирование языка в сакральных текстах. Более узкое значение «духовного измерения» – это содержание языковых единиц, обусловленное определенным вероучением (в нашем случае – православным). В этом измерении многое может показаться необычным, потому что конфессиональная семантика порой значительно отличается от общенациональной. Так, в этом измерении возможно алогичное высказывание: «Не дожил до дня собственной смерти». Именно так будет с людьми, которых второе пришествие Христа застанет на земле. Они не умрут, а преобразятся для будущей жизни: «мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу» (1Фес. 4, 16-17). А, например, клишированное выражение заживо умер нужно понимать буквально: умер душой (т.е. потерял богообщение), сохраняя биологическую жизнь. Поэтому слова Христа «предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Лк. 9, 60) не метафора, а констатация факта.

Аналогично и выражаемый различными языковыми конструкциями смысл «вечная жизнь»: «Память о тебе вечно будет жить в наших сердцах». Традиционные слова некролога или надгробной речи признаются риторической фигурой. В устах Христа жизнь вечная – это жизнь вечная. Не больше и не меньше: «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46); «И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11, 26). В национальном языке веровать семантически сложнее, чем жить: веровать = жить + верить. В духовном измерении объем понятий «жить» и «веровать» (православно во Христа)¹ совпадает: жить = верить.

Другой существенный момент подобного изучения языка – внимание к символическим фактам. Не имея однозначной интерпретации, они рассматриваются как промыслительные, если не противоречат православной догматике и канонической дисциплине. Промысел Божий обнимает весь тварный мир и всех его существ, включая демонов. Природа, сотворенная Богом, и культура – «вторая природа», созданная образом Божиим, помимо своего предметного значения и утилитарной функции, имеют и педагогический, нравоучительный смысл. Например, согласно французскому лингвисту А. Мейе: вера родственно авест. varajaiti ‘верить’  ‘выбирать’. Эту этимологию можно оспорить, но даже в том случае, если она ошибочна, суть явления выражается ей точно. Земная жизнь – выбор среди религиозных учений (атеизм – тоже религия), выбор между вечной жизнью и вечной смертью. Пророк Моисей говорит еврейскому народу: «Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа, Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему» (Втор. 30, 19-20). Жизнь – это выбор Христа, любой другой выбор – смерть. В свете всего сказанного просто страшно читать о выборе евреев на дворе претории Понтия Пилата. Разбойник Варавва, чье имя буквально означает «сын отца», становится их выбором. А Христос говорил им: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Ин. 8, 44).

У любого языка можно спросить о чем угодно. Наши вопросы будут обращены не только к русскому языку как к сокровищнице мудрости православного народа, но и к другим языкам. Что прежде всего хочет знать человек? Все главные философские вопросы можно свести к одному: «Где Истина?» Вопрос этот многим кажется абстрактным и далеким от реальной повседневной жизни, хотя на самом деле это не так. Искание Истины – врожденная потребность всех людей, вне зависимости от их национальности, возраста, пола, образованности и т.д. Нет такого человека, который не задавался бы вопросами высочайшего философского порядка: о Боге и человеке, о жизни и смерти, о добре и зле. Отказ от подобного рода вопросов – проявление не только немощи и малодушия, но и насилие над собственной природой. Это бегство от самого себя, уход от реальности в мир иллюзий и миражей.

Человека, оглушенного ритмами современной жизни, подавленного обилием информации, занятого поиском хлеба и зрелищ, отталкивает всякая «философия». Он считает ее пустопорожней болтовней высоколобых бездельников, оправдывающих свое существование выяснением никому не нужных вещей. Но если изложить проблему не в терминах этики или морали, а в практических, всем известных словах, то интерес проявит любой простец. Например, на философско-интеллектуальном языке пребывание вне Истины обозначается как нахождение во лжи. Лингвофилософский анализ, доверяющий Библии и языковой информации, показывает: вне Истины – область смерти.

Вопрос, с которого начинается поиск Истины, каждый формулирует по-своему, но суть можно выразить так: «Зачем я живу? В чем смысл жизни?» Языки христианских народов (особенно русский и греческий) дают ответ, который связан с признанием бытия Бога и Христа как Спасителя человечества. Когда-то языческий мир в лице Пилата вопросил Христа: «Что есть истина?» (Ин. 18, 38). Пилат спрашивал риторически, не надеясь получить ответ на вопрос, о котором столь различно учили античные философы. В Ветхом Завете Истина названа благом человека. Иаков говорит Богу: «Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему» (Быт 32, 10). Еврейское слово, переведенное как благодеяние, буквально означает «всякая истина» [Пятикнижие 1994, 157]. Величайшее благо – это, безусловно, сама жизнь. Воплощаясь, Христос соединяет в Себе это величайшее благо: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14, 6). Интересно, что греческое звучание пилатовского вопроса слышится русскому ответом: « (что)  (есть)  (истина)?» – [ти естин (алетейя)]: «Ты Истина (незабвенная)» (греч.  этимологически «не-забвенная»: - ‘не’ и  ‘Лето – река забвения в Аиде’). Такие совпадения принято называть символическим или, говоря религиозным языком промыслительными – обнаруживающими промышление (заботу) Божие о человеке.

«Истина существует и Она только одна» – таково содержание, вложенное славянами в понятие «истина»: др.-русск. истый ‘правильный’, а ин – индоевропейский корень с числовым значением единицы (ср. название числительного один в германских и романских языках: нем. ein, англ. one, норв. en, швед. en; лат. unus, ит. uno, порт. um, фр. un; русск. один, иногда букв. «разово, раз от разу»). В христианском Символе веры, принятом на первых двух Вселенских Соборах, отражен именно такой бескомпромиссный взгляд на Истину: «Верую во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». В логике отношения, подобные парам истина / ложь, жизнь / смерть называются комплементарной оппозицией: если не А, то В. Если Православие – Истина и Жизнь, то католицизм и протестантизм – ложь и смерть. Западное христианство таковое только по имени. И это не точка зрения экстремистов-фундаменталистов, а выражение учения Православной Церкви, на Шестом Вселенском соборе постановившей, что несоблюдающий богопреданных писаний и догматов «от сословия христианского, яко чуждый, да будет исключен и извержен» [Цит. по: Митрофан 2003, 38].

Католики изменили неприкосновенный Символ веры и ввели неизвестные древней Вселенской Церкви догматы. Протестанты не почитают Богородицу, святых, мощей, икон. Нарушая правила Вселенских Соборов, они подпадают под их запреты и анафематствования. Еретики поклоняются не Христу, а идолу своих страстей. Воля их направлена ко злу, потому что сущность всякой ереси, по словам свт. Игнатия Брянчанинова, богохульство [Игнатий 2002, 822]. Однако ум связывает предмет своего поклонения с Христом. В таком же добровольном неведении советские люди единодушно поклонялись «дедушке Ленину» в пионерском возрасте и боролись с «религиозными предрассудками» в комсомольском.

Жизненный путь, дороги жизни, выбрать свою стезю, наставить на путь истинный – эти и другие выражения метафорически изображают нашу жизнь как дорогу. На ней нужны четкие религиозные и нравственные ориентиры. На жизненных перепутьях легко заблудиться: и-е. * blendh ‘плохо различимый, туманный’  праслав. blend // blond ‘сбиваться с дороги, блуждать’[Степанов 2001, 895]. Трансформация дифтонгоидного сочетания первого корня привела к появлению слова, которое сейчас стало непечатным. (Хотя оно встречается в славянском тексте Священного Писания – 1 Тим. 5, 13). Blond  блуд. Жизнь без Христа – в духовном смысле блуд. В 5-м кондаке акафиста прп. Сергию Радонежскому есть слова: «всех блудящих по морю страстного жития сего… благодатию озаряяй». Книга Ветхого Завета «Песнь Песней» символически раскрывает взаимотношения человека и Церкви, души и Христа как жениха и невесты. Самим Христом многократно используются притчи с образами Жениха и брачного пира. И если душа человеческая не обретет на земле своего Небесного Жениха, она ни в ком и ни в чем не найдет покоя.

Нет в этом суетном мире ценности, способной заменить человеку Того, Кем и для Кого он создан. Сбиться с пути, пойти по кривой дорожке, непутевый, беспутный, распутный. Это не просто слова, относящиеся к порочным людям. В свете вышесказанного это уход от Христа и креста влево – путь в погибель. Исправиться – направиться вправо. В духовном смысле – выбрать восточное направление, от нулевого гринвичского (Гринвич – город в Англии) меридиана в Россию, от католиков и протестантов к Православию. Восток – восхождение Солнца Истины Христа, Запад – падение вниз, забвение подлинного Христа, замена Его идолом собственных страстей и воображения. Опять-таки промыслительно правильный ориентир указан живущим в области тьмы западным людям их языками: англ. orient, нем. Orient ‘восток’. Для нас это восточное направление означает отказ от западного образа жизни – высоких потребительских стандартов, которые мы объективно не можем себе позволить по геоклиматическим условиям, холодного рационализма, хищнического прагматизма, эгоизма и т.п.

У идущего всегда есть какая-то конечная цель – пункт назначения. Камо грядеши, человече? «В никуда, в вечную смерть», – отвечает атеист. Православный ответ: «В жизнь вечную». Земные дороги должны вести к Истине, а Истина была распята на Голгофе. Потому и жизненный путь христианина должен быть крестным. В русском языке промыслительно совпали в звучании слова Христос и крест. Принявши всем сердцем Христа, основное население России прямо исповедало себя христианами-крестоносцами. В духовном смысле крестьянин – это несущий свой крест христианин. Исторически слово крестьяне возникло как реакция на жестокость и произвол ордынских баскаков и кощунов (кощун – татарский сборщик подати). Русские черные люди принимают имя, сплотившее их под чужеземным игом. Имя крестьянин одновременно напоминало о собственном духовном происхождении, о грехах, по которым попущена Богом безбожная власть, и о кресте пострадавшего за нас Христа.

Отклонение от Истины есть приобретение диавольского качества (лжи) и вступление в область смерти. Иудеям Христос сказал: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8, 44). Потеря Истины как блага и жизни означает соответственно скорбь и смерть, уготованную диаволу и грешникам. С таким решением «абстрактной» проблемы нормальный человек смириться не может.

Один из отцов кибернетики Н. Винер как-то высказался: «Действительно жить – это значит жить, располагая правильной информацией». Необходимо добавить: и правильной ее интерпретацией. Так что поищем Истину в Языке¹. Игра стоит свеч: на кону – жизнь.