2.3. Предел волшебной сказки

Сказка усиливает, цементирует социальную систему определенного рода. Она сплетает общину и государство в ритуале. Через сказку мифическое и культ предков становятся лояльными и преданными государству. Аналогичное превращение сказки в силу, воспроизводящую государство, произошло при соединении в России язычества и православия. Русское православие, как известно, заимствовано из Византии, но существенно отличается от первоисточника. Отличие русского православия прежде всего в том, что сохраняется заимствованное у русского язычества поклонение перед природой. Здесь механизм, аналогичный хеттскому.

Египетская модель мегамашины исключает развитие волшебной сказки. Она использует потусторонние силы в режиме страха, в форме магии. В этой системе все элементы культуры подчинены царизму. Хеттская модель мегамашины вырастает на основе соединения воедино множества общин с сохранением общинного уровня воспроизводства населения. В этой среде волшебная сказка получает развитие, становится важнейшим средством формирования народного подсознания.

Выше подчеркивалось, что волшебная сказка в культуре арабских народов искажается по своему смыслу. Она очень скоро приобретает декоративный характер, становится источником идей для фантастической новеллы, возникает литература. Волшебство сказки переносится в иные страны, связывается с фантастикой путешествия героев типа Синдбада-морехода.

Это связано с индивидуализацией, которая раскалывает общину. В исламском обществе общинные механизмы воспроизводства вытесняются новыми, основанными на торговле и религии. Торговля основана на индивидуальной инициативе. Ислам как мировая религия полагает индивидуальную ответственность.

Таким образом, в хеттской модели мегамашины сказка приобретает роль ключевого механизма этнического воспроизводства. В этой функции сказка становится волшебной сказкой. В то же время в египетской модели сказка отсутствует, сводится к мифу. Это связано с серьезностью отношения к потусторонности, с типом отношения к мертвому, несовместимым с отношением волшебной сказки. В модели мегамашины, основанной на торговле, сказка становится декорацией фантастического путешествия.

Следовательно, сказка волшебная имеет четкие границы, связанные с общинным духом мегамашины. Только при сохранении общины сказка сохраняет функцию средства воспроизводства подсознания народа.

Итак, сказка не только воспитывает и передает опыт, она служит средством формирования определенного типа подсознания. Сказка существует в разных социальных системах, а вот волшебная сказка только в системе мегамашины, основанной на общинном воспроизводстве культуры и этноса.

Исходя из этого положения, можно конкретизировать среду становления волшебной сказки: сказка существует в системе определенного типа мегамашины, становится формой существования общинного типа воспроизводства подсознания.

Существуют мегамашины, в которых сказка не становится важным культурным моментом, тогда не возникает волшебная сказка.

До возникновения мегамашины сказка архаическая служит подготовкой к ритуалу и не играет важной роли в воспроизводстве населения. Это нижняя граница волшебной сказки. Архаическая сказка по сути срастается с мифом.

Наконец, волшебная сказка имеет верхнюю (в хронологическом смысле) границу своего становления. Это граница связана с индивидуализацией и просвещением.

Прежде всего, отметим верхнюю границу существования сказки.