- •Аксиомы
- •Теорема 6
- •Теорема 11
- •Теорема 12
- •Теорема 13
- •Теорема 14
- •Теорема 15
- •Теорема 16
- •Теорема 17
- •Теорема 20
- •Теорема 21
- •Теорема 24
- •Теорема 25
- •Теорема 26
- •Теорема 29
- •Теорема 30
- •Теорема 31
- •Теорема 32
- •Теорема 33
- •Определения
- •Теорема 5
- •Теорема 8
- •Теорема 9
- •Теорема 10
- •Теорема 13
- •Теорема 14
- •Теорема 15
- •Теорема 16
- •Теорема 17
- •Теорема 18
- •Теорема 19
- •Теорема 20
- •Теорема 23
- •Теорема 24
- •Теорема 25
- •Теорема 26
- •Теорема 27
- •Теорема 28
- •Теорема 29
- •Теорема 30
- •Теорема 31
- •Теорема 32
- •Теорема 33
- •Теорема 34
- •Теорема 35
- •Теорема 36
- •Теорема 37
- •Теорема 38
- •Теорема 39
- •Теорема 43
- •Теорема 44
- •Теорема 45
- •Теорема 46
- •Теорема 47
- •Теорема 51
- •Теорема 52
- •Теорема 53
- •Теорема 54
- •Теорема 57
- •Теорема 58
- •Теорема 59
- •Теорема 60
- •Теорема 61
- •Теорема 62
- •Теорема 63
- •Теорема 64
- •Теорема 65
- •Теорема 66
- •Теорема 69
- •Теорема 70
- •Теорема 71
- •Теорема 72
- •Теорема 73
- •Прибавление
- •Теорема 4
- •Теорема 5
- •Теорема 6
- •Теорема 7
- •Теорема 10
- •Теорема 18
- •Теорема 21
- •Теорема 28
- •Теорема 29
- •Теорема 30
- •Теорема 31
- •Теорема 32
- •Теорема 33
- •Теорема 34
- •Теорема 37
- •Теорема 38
- •Теорема 39
- •Теорема 40
- •Теорема 41
- •Теорема 42
Теорема 47
Аффекты надежды и страха сами по себе не могут быть хороши.
Доказательство. Нет аффектов надежды и страха без неудовольствия. Ибо страх (по 13 опр. аффектов) есть неудовольствие, а надежда (см. объяснение 12 и 13 опр. афф.) не существует без страха. И следовательно (по т. 41),' эти аффекты не могут быть хороши сами по себе, но лишь постольку, поскольку они могут ограничивать чрезмерное удовольствие (по т. 43); что и требовалось доказать.
Схолия. К этому должно прибавить, что эти аффекты указывают на недостаток познания и бессилие души; по этой же причине и уверенность, отчаяние, радость и подавленность составляют признаки духа бессильного. Ибо хотя уверенность и радость и составляют аффекты удовольствия, однако они предполагают, что им предшествовало неудовольствие, именно надежда и страх. "Таким образом, чем более мы будем стремиться жить по руководству разума, тем более будем стремиться возможно менее зависеть от надежды сделать себя свободным]11 от страха, по мере возможности управлять своей судьбой направлять наши действия по определенному совету разума.
Теорема 48
Аффекты превозношения и презрения в'662190 дурны.
Доказательство. Эти аффекты (по 21 и 22 опр. аффектов) противны разуму, а потому (по т. 26 и т- 27) - дурны; что и требовалось доказать.
Теорема 49
Превозношение легко делает превозносимого человека гордым.
Доказательство. Если мы увидим, что кто-либо вследствие любви ставит нас выше, чем следует (по сх. т. 41, ч. III) легко станем гордиться, иными словами (по 30 опр. аффектов), подвергнемся удовольствию легко будем верить всему хорошему, что о себе слышим ( по т.25, ч. III). А потому мы станем ставить себя вследствие любви к самим себе выше, чем следует, т. е. (по 28 опр. аффектов) легко станем гордиться; что и требовало доказать.
Теорема 50
Сострадание в человеке, живущем по руководству разума, само по себе дурно и бесполезно.
Доказательство. Сострадание (по 18 опр аффектов) есть неудовольствие и вследствие того (по т. •1) само по себе дурно. Добро же, из него вытекающее и (^стоящее в том, что мы (по кор. 3 т. 27, ч. III) стремимся освободить человека, которого нам жалко, от его несчастья, мы желаем делать по одному только предписанию разума (по т. 37); и лишь по предписанию разума мы можем делать что-либо, что мы знаем наверное за хорошее (по т. 27). А потому сострадание в человеке, живущем по руководству разума, само по себе дурно и бесполезно; что и требовалось доказать.
Королларий. Отсюда следует, что человек, живущий по руководству разума, стремится, насколько возможно, не подвергаться состраданию.
Схолия. Кто обладает правильным знанием того, что все вытекает из необходимости Божественной природы и совершается по вечным законам и правилам природы, тот, конечно, не найдет ничего, что было бы достойно ненависти, осмеяния или презрения, и не будет никому сострадать, но, насколько дозволяет человеческая добродетель, будет стремиться, как говорят, поступать хорошо и получать удовольствие. К этому должно прибавить, что тот, кто легко подвергается аффекту сострадания и трогается чужим несчастьем или слезами, часто делает то, в чем после сам раскаивается, - как вследствие того, что мы, находясь под влиянием аффекта, не делаем ничего такого, что знаем наверное за хорошее, так и потому, что легко поддаемся на ложные слезы. Я говорю это главным образом о человеке, живущем по руководству разума. Ибо, кто ни разумом, ни состраданием не склоняется к поданию помощи другим, тот справедливо называется бесчеловечным, так как (по т. 27, ч. III) он кажется непохожим на человека.