Лекция №7 Коммуникативные инстинкты

Коммуникативные инстинкты реализуют деятельность, по обмену той или иной ин­формацией между особями вида. В этом смысле они примыкают к социальным инстинктам, но не являются их частью, так как, в общем случае, не обуславливают консолидацию инди­видов. Сама по себе коммуникация особей, как обмен информацией, имеет место практи­чески во всех группах живых существ. Шире всего она используется для поиска партнёров по спариванию. При этом чаще всего используются ольфакторные (запаховые) и звуковые сигналы. Например, испускание феромонов насекомыми, пение птиц и стрёкот сверчка. Зрительный канал информирования используется реже: можно упомянуть светлячков или изменение окраски половых органов у обезьян. У человека обоняние развито намного хуже, чем у многих других животных, поэтому обонятельное информирование им не использует­ся совсем. Впрочем, справедливости ради следует упомянуть о существовании гак называ­емого «вомероназального органа» - особого отдела обонятельной системы всех наземных позвоночных (и человека тоже), предположительно улавливающего феромоны и управля­ющего поведением минуя сознание. Однако важность этого органа не общепризнана; в лю­бом случае - по этому каналу вряд ли передаётся сложная информация.

Зато, как и у всех приматов, великолепно развито зрение - едва ли не лучше, чем у любой другой группы живых существ. Имеется в виду - по совокупности параметров: острота зрения птиц, конечно, выше, но имеются большие проблемы с цветовосприятием и стереоскопией. И именно поэтому зрительный канал коммуникаций появился у предков людей одним из первых.

27. Мимика и жесты

Мимика и жесты - наиболее «классический» инстинкт человека. Имеется в виду, что это набор наиболее «жестких» поведенческих паттернов, по степени своей автоматич­ности близкий к безусловным рефлексам. Обычному человеку очень сложно подавить или изменить непроизвольную жестикуляцию и мимическое напряжение мышц лица; а уж на турально изобразить эмоции, которых нет, под силу только талантливым актёрам. Да и тем для этой симуляции нужно «войти в роль» настолько глубоко, что во время игры, они за­частую уже с трудом отличают себя от своего героя. Но даже в этих случаях большинство людей хотя бы подозревают о наличии той или иной наигранности или неискренности ми­мики. И не удивительно - ведь активное мимическое сигнализирование появилось у наших предков невообразимо давно - интенсивно гримасничают и кривляются, причём в манере, весьма сходной с человеческой, даже нечеловекообразные обезьяны (макаки и павианы), от которых наши предки отделились порядка 30 млн лет назад. И кстати, сходство обезьяньей мимики с человеческой - наиболее раздражающий людей элемент обезьяньего облика.

Мы уже упоминали во вступлении о наличии исследований, подтверждающих врождённый характер мимических сигналов и их культурную универсальность. Собствен­но говоря, во врождённости мимики всякий может убедиться, наблюдая за новорождённы­ми детьми. Упоминаемые исследования [18,19] лишь привносят некоторые подробности: например, что визуализация позитивных эмоций более обусловлена культурой, чем нега­тивных (гнев, ярость, агрессия). Тем не менее, врождённый компонент мимики остаётся существенным в любом случае.

28. Невербальная звуковая коммуникация

Невербальная звуковая коммуникация людей в чём-то сродни звуковой коммуника­ции других животных, и без сомнения, унаследована нами от обезьяньих предков.

В системе звуковых сигналов современных обезьян присутствуют десятки звуковых сигналов со значением разных явлений окружающего. Даже, возможно, таких отвлечённых, как «дождь»[42].

Все мы от неожиданности вскрикиваем, в ярости рычим, от боли стонем, от удив­ления охаем и издаём тому подобные звуки, практически идентичные во всех культурах. Более того - Г. В. Гершуни в 1970-е годы выяснил, что у обезьян имеется мною звуковых эле­ментов, сходных по звучанию с фонетическими элементами человеческой речи - гласными, согласными, слогами. Также выяснилось, что эмоциональное значение голосовых звуков обезьян практически полностью совпадает с человеческим [42]. И дело не ограничивается обезьянами - мы даже можем понять настроение собаки по издаваемым ею звукам: или она жалобно скулит, или угрожающе рычит, или радостно повизгивает. Конечно, это понима­ние может быть следствием достаточно длительной коэволюции, но поскольку мы можем более менее адекватно оценить и звуки, издаваемые совсем дикими животными, особенно -

млекопитающими, то можно, видимо, говорить об унаследованности этого понимания. Оно может быть следствием как унаследованности от древних млекопитающих, так и длитель­ной коэволюцией, но для нашей темы это не важно; важно, что это не есть результат при­жизненного обучения.

Также можно привести примеры человеческого общения, использующего уже впол не продвинутый «дар речи» в манере, более подобающей невербальной звуковой коммуни­кации. Имеется в виду широко распространённое бессодержательное общение, вроде тою, что поддерживают пожилые люди на скамеечках перед подъездами. Сколь-нибудь ценной информации в ходе такого общения не передаётся, но это и не нужно - нужен сам факт общения, и его интонации для информирования о настроении говорящего, подтверждения принадлежности к одной группе, и о формальной приверженности его к ГК-отношениям. Парадоксальность такого использования языка была неоднократно замечена наблюдатель­ными людьми: «но разговор их милых жён гораздо меньше был умён» (А.С.Пушкин). Функ­ционально, такое общение сходно с «грумингом» у шимпанзе и других высших обезьян, ибо служит гой же цели - сигнализированию о достаточном дружелюбии.

29. Лингвистический

Лингвистический инстинкт - один из немногих, существование которого подтверж­дено на нейрофизиологическом уровне. Главным его исследователем по праву считается Стивен Линкер [121, хотя более широко известны и чаще цитируются работы его предтечи - Ноама Хомского.

Согласно воззрениям Хомского, грамматические принципы, называемые часто «универсальной грамматикой» и лежащие в основе языков, являются врождёнными и не­изменными; различия между языками мира могут быть объяснены как различные «настро­ечные» установки мозга. Следовательно, ребёнку для освоения языка необходимо лишь вы­учить лексические и морфологические единицы (слова и их части), а также задать значения «установок», что происходит на основе нескольких ключевых примеров.

Врождённость грамматики объясняет высокую скорость, с которой дети осваивают языки, схожесть этапов этого освоения, у всех языков мира, а также характерные ошибки, допускаемые (или, наоборот, не допускаемые, несмотря на возможность) детьми при этом. Это возникновение или невозникновение одинаковых типов ошибок у носителей всех язы­ков вполне может свидетельствовать о врождённости основ языка.

Однако Хомский скептически относился к естественному отбору, как двигателю эволю­ции, а потому не признавал наличие у человека инстинктов, в том числе - лингвистического.

Пинкер разработал тему значительно глубже. Кроме собственных этнографических исследований, в которых он подтвердил правоту Хомского, он привлёк обширные данные нейрофизиологии и невропатологии. Пинкер показал, что грамматически правильные кон­струкции могут строить даже глухонемые люди и выражать их жестами, и что существуют специализированные зоны мозга, ответственные за распознавание и синтез речи: в первую очередь - зоны Брока и Вернике. Вообще-то, эти структуры мозга имеются и у шимпанзе, у которых вряд ли можно говорить о лингвистическом инстинкте. Однако повреждение этих зон у людей приводит к гораздо более заметным последствиям для психики - вплоть до пол­ной потери способностей к словесному общению. И это, как нам представляется, говорит о врождённости языковых способностей просто неопровержимо.