Эмоциональная сторона жизни семьи

Дети могут не только сокращать уровень коммуникации в семье, но и создавать серьезные препятствия для выражения позитивных эмо­ций, усиливать склонность родителей к негативному влиянию друг на друга. Развитие детей гарантирует им, что они получат больше, чем некую часть позитивного внимания. Однако, по-видимому, существу­ют дополнительные ограничения на влияние взрослых в связи с мно­гообразием и интенсивностью детских эмоций. Когда дети выражают так много разных эмоций, родители могут сокращать проявление сво­их эмоций в качестве защитной стратегии или выходить из себя, испы­тывая раздражение в связи с очень сильными эмоциями детей.

Дееспособные семьи обычно отличаются широким спектром эмо­ций, причем как у детей, так и у родителей. Семьи с нарушениями позволяют себе выражать всего несколько типов эмоций. В наименее эффективных семьях над членами семьи нависают чувства гнева и от­чаяния. Они считают напрасными стараниями прояснить свои чувства, поэтому совершают уходы, кричат или всегда настолько жизнерадос­тны, что проявление каких-либо иных эмоций становится вообще не­возможным.

Близость в семье

Пары, которые имеют детей, существенно различаются по степени слияния или индивидуализации. В парах, где все очень сильно перепле­тено, решения принимаются совместно, люди проводят все свободное время вместе и испытывают чувство глубокой незавершенности, когда оказываются порознь. В парах, для которых характерна очень сильная индивидуализация, люди иногда работают на разных континентах, редко видясь друг с другом в течение года. Эти люди окружены друзьями, которые подчас даже не знакомы с их супругом, они чувствуют значи­тельную автономию в решении широкого спектра вопросов.

Когда появляются дети, процессы слияния и дифференциации прини­мают новые сложные формы, которые затрагивают всех членов семьи:

Центробежная (обособленная) семья представляет собой край­ний полюс, где индивидуальная автономия превалирует над близос­тью. Семья не более чем адрес для этих биологически связанных меж­ду собой индивидов. Такие семьи очень сильно не одобряют или вов­се игнорируют потребности в зависимости, которые испытывают как дети, так и взрослые. Ребенок, который с самого первого класса пре­доставлен самому себе, супруг, который ложится на серьезную опера­цию и при этом никого из членов его семьи нет рядом, - все это обыч­ные явления для центробежных семей.

Такие семьи не прячут свои разногласия и открыто вступают в конфронтацию. Члены семьи не чувствуют близости друг к другу, даже когда они находятся в доме в одно и то же время. Один не выходит их спальни, другой находится в туалете, а третий сидит за обеденным столом. Эти людей можно сравнить с дрейфующими шлюпками, они плывут кто куда, их абсолютно не волнуют приличия и социальное одобрение. Они не видят необходимости даже притво­ряться, что заинтересованы друг в друге. В процессе беседы они из­бегают прямо смотреть в глаза друг другу, оскорбляют и ведут себя неуважительно по отношению друг к другу. Злость и враждебное поведение не только допускаются, но иногда даже приветствуются. В этих семьях легко выражают ненависть и негодование и с очень большим трудом - любовь и заботу.

Биверс и Хэмпсон описывают цент­робежную семью в ее крайнем проявлении как

«...такую семью, в которой отсутствует родительская коали­ция; в действительности родители пытаются контролировать детей по привычке, они обвиняют друг друга в семейных про­блемах и пытаются подыскать союзников (иногда посредством создания недозволенных альянсов) среди своих отпрысков. Такие дети получают минимум воспитания; к мерам, направ­ленным на установление дисциплины, можно отнести отдель­ные случаи критики, нападок и насмешек (сопровождающие­ся тем, что игнорируются более подходящие формы поведе­ния). Поэтому такие дети начинают вести себя цинично по от­ношению к окружающим, натравливать одного родителя на другого, в их действиях не прослеживается последовательно­сти и доверия к другим людям».

Центробежная семья в ее крайнем проявлении, по определению, пред­полагает наличие серьезных супружеских проблем. Супруги в семьях этого типа легко становятся трудоголиками, заводят связи на стороне, проводят слишком много времени в компании друзей или пускаются в бурную общественную деятельность. Супружеские нарушения приво­дят к похожим последствиям в семьях, которые относятся к различным социальным слоям и этническим группам. Какое-то очень серьезное нарушение травмировало всю семью, и супружеская диада становится не чем иным, как еще одной разрушенной семейной системой.

На другом полюсе находится центростремительная (или запутан­ная) семья, представляющая диаметрально противоположный эмоци­ональный стиль. В семье, в которой отношения ее членов очень тесно переплетены, поддерживается потребность в зависимости. Члены се­мьи постоянно пытаются что-то сделать друг для друга и предвосхи­тить потребности друг друга. Конфликты, возникающие между взрос­лыми, скрываются и отрицаются ими. Семейная жизнь имеет исклю­чительную ценность, оба родителя отрицают любые конфликты, кото­рые могли бы обнажить проблемные области, и вместо этого они дела­ют акцент на гармонии и взаимности в семье. Члены семей, для кото­рых характерны очень запутанные отношения, физически близки друг к другу и обычно демонстрируют свою близость прикосновениями и объятиями. Они вместе едят и смотрят телевизор. Лучший пример цен­тростремительной семьи - такое семейство, которое «все вместе от­правляется на пикник». Этих людей очень беспокоит то, чтобы произ­вести хорошее впечатление на других, и они хотят, чтобы их дети, так же как и взрослые, хорошо вели себя в общественных местах. Боль­шое внимание уделяется вежливости, опрятному виду и очень хорошо развитому умению вести себя в обществе.

Биверс и Хампсон (1990) утверждают:

«Золотая пора» для центростремительных семей - это воспита­ние маленьких детей и вообще воспитание детей. Мужья являют­ся «мужьями», а жены «женами». Семейный секундомер выс­тавляется на отметку, когда появится на свет второй ребенок. Цен­тростремительные семьи наиболее распространены среди пред­ставителей среднего и высшего класса. В своих крайних прояв­лениях контроль осуществляется посредством зависимости, ма­нипуляции чувством вины и поиском авторитета; авторитет отца всеми признан и проявления открытого сопротивления минималь­ны. Члены семьи, напротив, интернализируют свои чувства та­ким образом, что разочарование редко выражается; из всех не­гативных чувств явно превалируют депрессия и тревога».

Степень удовлетворенности пары значительно больше варьирует­ся среди семей, члены которых имеют очень запутанные отношения. Некоторые мужья и жены, отношения которых очень переплетены, действительно удовлетворены супружеской диадой; другие испыты­вают разочарование и злость, но не могут этого выразить. Многие пары, отношения которых запутанные (счастливые и несчастливые), имея очень сильную потребность в сохранении социальной презента­бельности, представляют собой картину супружеского счастья: они целуют друг друга перед сном, держатся за руки и звонят друг другу на работу, чтобы просто поинтересоваться, как дела. Поскольку они не в состоянии открыто обсуждать конфликты (а конфликты имеются в большом количестве в каждой семье), тревога в системе может стать невыносимой. Тогда у детей могут обнаружиться характерные симптомы (например, они перестанут слушаться родителей, начнут принимать наркотики) или же один из родителей будет испытывать тревогу, депрессию или жаловаться на ипохондрию. Семьи, где все это присутствует, где дети или взрослые имеют соответствующие симптомы, обычно и представляют собой классические центростре­мительные семьи.

Было проведено любопытное сравнение американских семей евро­пейского, африканского и мексиканского происхождения, в которых один ребенок отставал в развитии. Различий между представителями разных этнических групп по эффективности или здоровью выявлено не было; этнические различия скорее проявлялись в стиле близости, характеризующем семейное взаимодействие. Возможно, это означает, что такая универсальная потребность в этом существует в семьях для того, чтобы показать значительный уровень эффективности разреше­ния проблемы и позитивной идентичности семьи, показать, что семья процветает. Близость может быть легче всего установлена посредством влияния культурных и классо­вых факторов.

Сложная культура семей, в которых один из родителей не прихо­дится ребенку родным, делает такие семьи предрасположенными к цен­тростремительному стилю и препятствует созданию близости. Это от­носительное отсутствие близости можно объяснить устойчивыми эм­пирическими доказательствами того, что дети в семьях, где один из родителей не приходится им родным, чаще сталкиваются с проблема­ми адаптации, чем дети в обычных (полных) семьях, и в той же степе­ни, что и дети из неполных семей с одним родителем. Хэнсон и его коллеги пришли к выво­ду, что неродные дети столь же подвержены внутрисемейным конф­ликтам, как и дети из неполных семей. Тем не менее, двойное бремя того, что приходится справляться с более сильными всеобъемлющи­ми конфликтами из двух различных источников, снижает ощущение сплоченности и близости, что является разрушительным фактором для процессов здорового развития.

Когда семья является смешанной, неродным родителям необходи­мо находить способы сокращения конфликтов и создания близости с новыми неродными детьми, и вместе с тем, избегая конфликтов, по­зволять детям сохранять верность уже сложившимся ранее связям «родитель-ребенок». Сформировать чувство принадлежности к новой семейной ячейке - основная задача, которая обычно стоит перед тера­певтом в работе с семьями, в которых один из родителей не приходит­ся детям родным. Для того чтобы облегчить процесс развития семей­ной близости, терапевт может осуществлять следующие:

1. Дать обоснование процессам в семье, в которой один из роди­телей является для ребенка неродным, и нормализовать их, пре­доставляя ей необходимое признание и уважение.

2. Определить структурные различия в семьях (первый брак и но­вый брак), чтобы трудности стали понятными и преодолимыми

3. Найти для новой пары способы непрерывно поддерживать их связи.

4. Придумать возможную родительскую коалицию между разны­ми семьями.

5. Помогать обрести веру в то, что неродной родитель может быть авторитетной фигурой в отношениях с неродными детьми.

Снижение количества конфликтов и повышение степени близос­ти, безусловно, помогает уменьшить травмирующий эффект от появ­ления новых родителей. Хэнсон, МакЛанахан и Томсон показали, что когда ребенок в се­мье с мачехой/отчимом переживает мало конфликтных ситуаций или таковые вообще отсутствуют, он по своей агрессивности, отреагиро-ванию, стеснительности и общему качеству жизни ничем не отлича­ется от среднего ребенка, который растет в обычной семье с двумя родителями. И даже в школе такой ребенок демонстрирует исполни­тельность и проявляет инициативу.