Культура и духовная жизнь

Религия — аграрные культы, почитание Великой Богини (см. Старая Европа), священным животным была собака, важным предметом культа были глиняные монокли, бинокли и тринокли.

Антропологический облик представителей культуры

У представителей трипольской культуры антропологи отмечают средиземноморский^[7] и динарский тип^[8].

В настоящее время большинство ученых, на основании анализа скелетных останков, склоняются к идентификации трипольцев со средиземноморской расой, возможно —арменоидным^[9] антропологическим типом, распространенным среди давних жителей Восточного Средиземноморья и Малой и Передней Азии. Это логично, учитывая тот факт, что украинская территория была будто периферией этого культурного ареала, основной массив которого зафиксирован в долине Дуная, на севере Балканского полуострова и на островном массиве Эгейского моря.

Представление о физическом типе населения Трипольской культуры базируется на немногочисленных антропологических находках, которые неоднократно изучались и достаточно описаны в научной литературе (Г. Дебец, К.Stojanowski, М. Герасимов, И. Гохман, М. Великанова, С. Круц, И. Потехина и др.). Ранний и средний периоды трипольской культуры представлены лишь одиночными погребениями, расположенными преимущественно на поселениях Лука Устинская, Солончены II [Гохман, 1958], Веремье [Дебец, 1948], Незвисько [Герасимов, 1958; Дебец, 1960], Липканы [Donici 1930], скелеты из которых большей частью плохой сохранности. Отсутствие могильников этих периодов затрудняет решение вопросов формирования антропологического типа трипольцев и его происхождение. Отдельные же могильники появляются лишь на позднем этапе существования культуры. Это Выхватинцы [Великанова, 1975] на Среднем Днестре, Чапаевка на Среднем Днепре [Круц, 1990], Маяки, Усатово в Северо-Западном Причерноморье [Потехина, 1983, 1989]. К ним можно присоединить и довольно значительную серию человеческих скелетов из Бильче Золотого (Средний Днепр), хотя они и принадлежат погибшим во время обвала пещеры [Stojanowski, 1930]. К позднему этапу, возможно, относятся и четыре черепа с поселения Бильшевцы вощле Галича [Круц, 2006].

По мнению большинства исследователей, для трипольского населения характерны как грацильные (средиземноморские), так и массивные (протоевропейские) антропологические варианты европеоидной расы (при преобладании первого), что может свидетельствовать о неоднородном составе населения. Почти все позднетрипоьские могильники в своем составе имеют эти два морфологических варианта... Довольно своеобразное соотношение этих двух морфологических вариантов оказалось при изучении вариантов Выхватинского могильника: размеры мужских черепов дают возможность сравнивать их с группами, которые считаются "классическими" средиземноморцами (современные сардинцы), женские приближаются к "смягченному" протоевропейскому типу, что дало основание М. Великановой сопоставлять их с черепами срубной культуры эпохи поздней бронзы [Великанова, 1975, с. 18]. Такое расхождение в палеоантропологическом типе мужчин и женщин подтверждается также различием в строении тел - женщины более высокорослы, чем мужчины, что также приближает последних к населению Средиземноморья с его чрезвычайно грацильным строением скелета...

Безусловно, процесс формирования физического типа трипольцев отличался большой сложностью, поскольку происходил в условиях этнокультурного сближения их с юго-западными и северо-восточными соседями вследствие постоянных и давних контактов, особенно с населением балканских и малоазийских культур. Находки на трипольских "площадках" глиняных статуэток с признаками "арменоидного" типа иногда объясняются проникновением среднеазиатских "арменоидов" через Балканский полуостров на Правобережье Украины [Пассек, 1947]. На этих изображениях действительно выступает нос, хотя такое явление некоторые исследователи объясняют определенным каноном [Дебец, Трофимова, Чебоксаров, 1951, с. 432]. Определить же величину выступания носа можно только на кранеологическом материале. К сожалению, это сделано лишь на четырех черепах: на трех из них (Бильче-Золотое) носы умеренно выступающие (по шкале мирового распределения - средневыступающие), и только на одном (Выхватинский могильник) выступание носа достигает почти мирового максимума. В свете приведенных фактов можно только предполагать, что какя-то часть трипольского населения могла иметь черты переднеазиатских "арменоидов".

Вопрос о происхождении средиземноморского антропологического типа в составе трипольского населения все-таки остается открытым, так как отсутствуют черепа людей, которые жили на Украине до трипольцев (прежде всего это касается Буго-днестровской неолитической культуры).

15. http://www.sgu.ru/files/nodes/67506/03.pdf

16. В Северной Евразии выделяется три блока постнеолитических культур, в которых технология и основные формы металлопроизводства развивались своим особым путем. Первый из них локализуется в Карелии и на севере Фенноскандии и связан с культурами ромбоямочной, асбестовой и пористой керамики.

Культура ромбоямочной керамики, названная так по основным элементам орнамента, относится исследователями еще к позднему неолиту или переходному этапу от неолита к энеолиту. Стоянки с находками медных предметов концентрируются в ее ареале у северо-западного побережья Онежского озера (Пегрема 1, Оровнаволок). В этом же районе располагаются выходы самородной меди. На прилегающих к Заонежью территориях, где нет месторождений самородной меди, на синхронных стоянках с ромбоямочной и гребенчато-ямочной керамикой отсутствуют и медные изделия. Мастера неолитической эпохи воспринимали эту медь, по всей видимости, как разновидность камня, имеющего особый красный цвет и особое свойство — ковкость. Примечательно, что более сотни поделок, найденных на стоянках культуры ромбоямочной керамики, все без исключения изготовлены с помощью свободной холодной ковки — приема, явно заимствованного от техники изготовления каменных орудий.

Памятники с ромбоямочной керамикой сменяются в Карелии поселениями с асбестовой и пористой керамикой (Войнаволок 27, Челмужская Коса 21). В первом случае название культуры дано по ведущей примеси к глиняному тесту сосудов, во втором — исходя из пористой структуры стенок сосудов, в которых выгорели органические примеси. В этих культурах, которые принято относить уже к эпохе раннего металла, выявлены более совершенные способы обработки самородной меди — плавление, литье, термическая обработка холодно-кованых слитков, горячая ковка. Плавление осуществлялось в глиняных тиглях, известных на ряде поселений этих культур. Ареал металлоносных памятников с асбестовой и пористой керамикой существенно шире, чем только Заонежье, хотя самих медных изделий в них в два раза меньше по сравнению со стоянками предшествующего времени.

В развитии металлообработки постнеолитических культур Карелии наблюдается явная преемственность. В качестве сырья используется только самородная медь. На протяжении 1-1,5 тысячи лет изготавливаются самые простые предметы — проколки, ножи, пластины, кольца, крючки. Ни технология, ни формы изделий не дают очевидных свидетельств каких-либо внешних импульсов для возникновения карельского очага металлообработки. Вероятно, мы имеем дело с редким и бесспорным случаем спонтанного зарождения металлургии в среде населения по сути еще каменного века. В этой связи не случайна и судьба ранней карельской металлообработки. Отрыв от южных производственных центров того времени привел к долгому и вялому развитию технологии обработки самородной меди. Традиция эта прервалась только в позднем бронзовом веке, когда в Карелии появилось пришлое население культуры текстильной керамики с высокоразвитым бронзолитейным производством.

Второй блок постнеолитических металлоносных культур связан с обширными лесными и лесостепными пространствами Восточной Европы. От верховий Волги на западе до предгорий Урала на востоке, от Самарской Луки на юге до бассейнов Вычегды и Печоры на севере разбросаны памятники волосовской (Уржумка, Панфилово, Ховрино), шагарской (Шагара 1), новоильинской(Но­во-Ильинское 3, Гагарское 3), юртикской (Усть-Лудяна 2, Худяковское 1), гаринской (Русс­ко-Азибейское 3, Старушка 1) и других культур (названы так по первым исследованным памятникам). Все они близки по многим проявлениям материальной и духовной культуры. Не случайно памятники волосовской, юртикской и гаринской культур объединяют в единую культурно-историческую общность, с которой исследователи связывают истоки формирования последующих культур финно-угорского мира.

Основная масса медных вещей происходит из Волго-Камья. В Среднем и Верхнем Поволжье и в Поочье осуществлялась деятельность волосовского металлообрабатывающего, а в Прикамье — гаринского металлургического очагов, которые были явно доминирующими в лесной полосе и в северной лесостепи Восточной Европы. Продукция этих очагов представлена как заимствованными образцами (кованые наконечники копий и кельт-тесло, массивные и плоские долота и тесла, стержневидные стамески и пробойники, очковидные подвески, бляшки-розетки, булавки со спиралевидной головкой и др.), так и оригинальными изделиями (кинжал с рукоятью в виде головы лебедя, гарпун, ножи с игловидным черенком, подвески-лунницы и др.). В отличие от карельского очага волосовский и гаринский сформировались под изначальным импульсом из производящих центров северо-восточной периферии Циркумпонтийской провинции — ямно-полтавкинских и особенно фатьяновско-балановских. Волосовская и гаринская металлообработка в финале своего развития испытала также влияние абашевской металлургии.

Орудия труда, оружие и украшения составляют лишь малую часть металлических находок в культурах этого блока. Основу коллекции составляют отходы плавки и литья меди — капли, сплески, потëки и слитки. Они сосредоточены главным образом в жилищах — в очагах и на производственных площадках близ очагов. Здесь же найдены каменные наковальни, обломки и развалы глиняных тиглей и редкие экземпляры каменных и глиняных литейных форм открытого типа. Последние предназначались для отливки массивных заготовок для последующей кузнечной формовки долот и тесел.

Для металлообработки культур лесной и лесостепной полосы Восточной Европы — помимо несложных приемов технологии и форм изделий — характерна другая общая для них черта, а именно: использование “чистой” меди. Рудным источником этой меди являлись медистые песчаники Приуралья, имевшие многочисленные поверхностные выходы в Прикамье. Только здесь, на поселениях новоильинской и гаринской культур, выявлены следы металлургического передела, т.е. выплавки меди из руды. Гаринский очаг, вероятно, снабжал медью юртикские, волосовские и другие центры металлообработки, расположенные в безрудных районах Восточной Европы.

Третий блок постнеолитических металлоносных культур охватывает горно-лесной Урал, таежное и лесостепное Зауралье и степные пространства Тоболо-Иртышского междуречья. Здесь выявлены памятники аятской (Горбуновский торфяник, Береговая 6), липчинской (Береговая 3, Разбойничий Остров), сурта­ндинской (Карабалыкты 9, Суртанды 8), ботайской (Ботай), терсекской (Кожай 1) и других культур (названия связаны с населенными пунктами или озерами). Их яркой чертой является керамика, орнаментированная отпечатками гребенчатого штампа в виде разнообразных геометрических фигур. Исследователи даже объединяют указанные культуры в единую культурно-историческую общность, генетически связанную с местным неолитом.

Памятники данного блока объединяет и то, что найденные в них металлические изделия откованы из “чистой” меди, но уже не приуральской, а выплавленной из окисленных руд коренных месторождений Зауралья. О металлургической деятельности культур этой области можно судить только по косвенным данным (химический состав металла). Прямые свидетельства выплавки меди на поселениях отсутствуют. Остатки металлообработки и сами медные вещи здесь немногочисленны. Набор изделий заметно обеднен по сравнению с гаринским и волосовским очагами. Среди них — ножи, шилья, проколки, скобы, кольца, пронизки, т.е. вещи самых простых форм. В целом уровень металлопроизводства культур этого блока является более примитивным, нежели волго-камских. Металлообработка зауральских постнеолитических культур развивалась, по всей видимости, в заметной изоляции от восточных периферийных очагов Циркумпонтийской провинции (ямная культура). В то же время активные контакты и взаимодействие культур Прикамья и Зауралья дают основание предполагать, что ранняя металлургия и металлообработка горно-лесного Урала и прилегающих областей Западной Сибири и Казахстана сформировалась под изначальным импульсом из производящих центров Камского региона — новоильинских и гаринских.

Металлопроизводство культур всех трех блоков развивалось в среде по сути неолитических обществ с присваивающей экономикой. Население лесной полосы севера Европы и азиатских степных пространств еще не испытывало потребности в широком использовании медных орудий, производило их в ограниченных масштабах и сугубо для внутреннего потребления, сохранило примитивный уровень технологии металлообработки. Даже в Волго-Камье, где наблюдается прямое взаимодействие пришлых групп скотоводов и металлургов с аборигенными племенами охотников и рыболовов и прослеживается воздействие высокоразвитой металлургии Циркумпонтийской провинции, производство волосовского и гаринского очагов носит явно выраженный зачаточный характер.

В то же время циркумпонтийский импульс отчетливо фиксируется в металлопроизводствеафанасьевской культуры. В рамках традиционной хронологии эта культура датируется III — началом II тыс. до н.э. Она представлена главным образом курганными могильниками в предгорьях и в высокогорных долинах Алтайской горной страны (Ело 1—2, Бике 1, Пещеркин Лог и др.) и в степях Минусинской котловины (один из них был раскопан в верховьях Енисея, у Афанасьевской горы, и дал название культуре). К числу памятников этой культуры отнесены в настоящее время также несколько высокогорных поселений открытого типа на Алтае и в Туве (Кара-Тенеш, Усть-Куюм, Тоора-Даш), пещерные становища (Денисова, Каминная), святилища (Кара-Коба, Кучерла 1) и медные рудники в Горном Алтае (Владимировка).

Афанасьевские кладбища невелики. Погребальные сооружения первоначально представляли собой круглые кольца, стенки которых были сложены из плитняка, рваного камня или ограждены вертикально врытыми плитами. Внутреннее пространство ограды имеет каменно-земляную засыпь или каменную вымостку. В центре кольца находились 1—2 и редко большее количество могил. Поверх они перекрывались бревенчатым накатом или каменными плитами. В основных могилах погребено по несколько человек. Умершие лежат на спине с согнутыми в коленях ногами или на боку в скорченном положении. Среди сопровождающего инвентаря — глиняная и деревянная посуда (от нее сохранились медные оковки), каменные сверленые и клиновидные топоры, песты, терочники, колотушки, медные ножи и шилья, украшения из камня, кости, меди, железа, серебра и золота. Найденные в редких случаях среди костей погребенных каменные наконечники стрел, вероятно, не были вынуты из ран и явились причиной смерти. Рядом с посудой обнаружены остатки мясной пищи (кости барана, коровы, лошади, а также диких животных).

19. Сру́бная культу́рно-истори́ческая о́бщность — этнокультурное объединение эпохи поздней бронзы (XVIII—XII, по другим оценкам, XVI—XII^[1] веков до нашей эры), распространённое в степной и лесостепной полосе Восточной Европы между Днепром и Уралом^[2], с отдельными памятниками в Западной Сибири и на Северном Кавказе. Была изначально выделена как культура в 1901—1903 годах российским археологом В. А. Городцовым^[3], но в 1970-х годах Н. Я. Мерперт и Е. Н. Черных обратили внимание на локальные различия внутри культуры и ввели в научный оборот понятие «срубная культурно-историческая общность»^[4][5]. Представлена памятниками покровской (XVIII—XV века до нашей эры) и бережновско-маёвской (XVII—XII века до нашей эры) срубных культур^[6], представляющими собой поселения, некрополи, мастерские, рудники, клады и единичные находки. Жилища — землянки, полуземлянки и наземные. Некрополи представлены курганными и грунтовыми могильниками. В курганной стратиграфии срубные погребения занимают верхнее положение по отношению к могилам ямной и катакомбной общностей. Обряд предусматривал захоронение умершего в ямах или деревянных срубах в согнутом положении, на левом боку, кисти рук перед лицом. Известны также случаи кремации. Погребальный инвентарь представлен острорёберными и баночными сосудами, реже — изделиями из металла^[2]. Изменение климатических условий, истощение природных ресурсов и перенаселение привели к резкому сокращению численности населения и культурной трансформации племён срубной общности^[7].