Вопрос 44, билет №7, вопрос 2. Правовое положение иностранных юридических лиц в Российской Федерации.

Иностранные лица – все лица, которые, во-первых, организованы в соответствии с законами иного, нежели РФ, государства, и, во-вторых, имеющие свое местонахождение вне ее территории (доктринальное определение).В вопросе правового положения иностранных ЮЛ на территории РФ отечественный правопорядок исходит из закрепленного в действующем праве в РФ, прежде всего в ГК и Законе «Об иностранных инвестициях в РФ» 1999 г., для юридических лиц – иностранных инвесторов – принципа национальной режима: «правовой режим деятельности иностранных инвесторов и использования полученной от инвестиций прибыли не может быть менее благоприятным, чем правовой режим деятельности и использования полученной от инвестиций прибыли, предоставленный российским инвесторам, за изъятиями, устанавливаемыми ФЗ-ми».Ст. 2 ГК «Правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено ФЗ-ом».В общеправовом плане все иностранные ЮЛ могут вести на территории РФ хоз деятельность, создавать с участием российских ЮЛ или ФЛ либо ЮЛ и ФЛ третьих государств или без таковых новые образования, открывать и закрывать представительства или учреждать филиалы и т.п.Хотя действующие гражданско-правовые нормы РФ (ст. 1209 ГК) и требуют, чтобы, в частности, форма внешнеэкономических сделок, заключенных на территории РФ, подчинялась российскому праву, в то жк время это не должно означать, что при этом нельзя стремиться к соблюдению и императивных предписаний, установленных иностранным законом.Что касается операций внешнеэкономического характера как основного вида деятельности в случаях с иностранными ЮЛ, то здесь главное – отсутствие каких-либо формальных разрешений для их осуществления. НО: существует противоречие между формальным и юридическим моментами. Хотя специального разрешения не надо, зато без получения карточки ВЭД (кода участника внешнеэкономической деятельности) ни 1 субъект права на территории РФ не может реально осуществить в рамках центрального звена такой деятельности – обеспечения таможенной очистки товаров, совершения формальностей при вывозе грузов.Иностранные юридические лица могут осуществлять самые разные действия на территории РФ: заключать сделки на территории России с российскими лицами в отношении имущества, находящегося в России; заниматься хозяйственной деятельностью; открывать в России представительства и учреждать филиалы; создавать с участием или без участия российских лиц новые образования в соответствии с предусмотренными российским правом организационно-правовыми формами; заниматься инвестиционной деятельностью.В определении вопросов правового положения иностранных юридических лиц российское право исходит из принципа национального режима. Таким образом, основой правового положения иностранных юридических лиц в РФ является уравнивание их прав с отечественными лицами. Вместе с тем не стоит забывать о применении к иностранным лицам специального режима, предусматривающего некоторые ограничения. Он действует в РФ в отношении как иностранных юридических, так и физических лиц. Все ограничения перечислить довольно затруднительно. Так или иначе, во всех областях правового регулирования можно найти особенности, связанные с принадлежностью юридического лица к иностранной юрисдикции.Приведем ряд примеров. В соответствии с п. 3 ст. 19 Закона РФ от 20.02.92 № 2383-I «О товарных биржах и биржевой торговле» иностранные юридические и физические лица, не являющиеся членами бирж, могут участвовать в биржевой торговле исключительно через биржевых посредников. Согласно ст. 6 ФЗ от 06.05.99 № 97-ФЗ «О конкурсах на размещение заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных нужд» иностранные поставщики (исполнители) товаров (работ, услуг) могут принимать участие в конкурсе, если производство товаров (работ, услуг) для государственных нужд в РФ отсутствует или экономически нецелесообразно.Специальный режим для иностранных юридических лиц не обязательно предусматривает ограничения их прав по сравнению с отечественными лицами и запреты на осуществление какой-либо деятельности. В соответствии с этим режимом для иностранных юридических лиц могут устанавливаться особые правила и требования, обусловленные национальностью этих лиц.В соответствии с приказом Минфина РФ от 29.07.98 № 34н «Об утверждении Положения по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в РФ» филиалы и представительства иностранных юридических лиц, находящиеся на территории РФ, могут вести бухгалтерский учет исходя из правил, установленных в стране нахождения иностранного юридического лица, если последние не противоречат Международным стандартам финансовой отчетности, разработанным Комитетом по международным стандартам финансовой отчетности.

45. Государство как субъект международного частного права

В системе межд. отношений центральное место занимает государство. Суверенитет как постоянно присущее ему качество делает гос-дар не только основным, но и принципиально отличным субъектом как межд., так и внутреннего права. Помимо публич.-прав. отношений гос-дар может быть и субъектом частноправовых отношений, которые характеризуются независимостью и равноправием субъектов, свободой их воли и неприкосновенностью частной собственности. Государство может быть субъектом гражданско-правовых отношений; государство не пользуется никакими преимуществами и имеет те же права и обязанности, что и другие субъекты гражданско-правовых отношений; к государству по аналогии применяются нормы, определяющие участие юр. лиц в этих отношениях. Наряду с традиционными формами участия, сохраняющими свое значение, появляются новые формы, Например, использование для развития важных отраслей внутр.экономики концессионные соглашения.

При этом государство заключая сделки на территории иностр. государства, пользуется особым правовым режимом, согласно которому государство, его собственность, сделки с его участием не подчиняются власти этого иностр. государства, т. е. его юрисдикции. Следовательно, особенность правового режима государства как участника межд. частноправовой деятельности заключается в его иммунитете от иностр.й юрисдикции.

Юрисдикция вытекает из суверенитета государства и означает его законодательную, судебную, административную власть; объем власти и сферу действия власти Юрисдикция осуществляется государством в основном в пределах своей территории: согласно своему суверенитету государство подчиняет своей власти всех, кто находится, и все, что находится на его территории. Юрисдикция бывает полной и ограниченной.

Полная – гос-дар. обладает властью предписывать определенное поведение (например, нормами права, административными распоряжениями и пр.) всем находящимся на его территории и обеспечивать любыми средствами реализацию своих предписаний. Ограниченная – гос-дар. обладает властью предписывать определенное поведение, но оно ограничено по различным причинам в использовании средств для обеспечения реализации своих предписаний.

Т.о. определение иммунитет государства, в зависимости от того, с позиции какого государства его рассматривать, либо с позиции государства, осуществляющего деятельность на территории иностр. гос-дар., либо с позиции принимающего гос-дар. 1) Иммунитет — это право государства на освобождение от юрисдикции другого государства, т. е. право на неприменение к нему принудительных мер со стороны судебных, административных и иных органов другого государства. 2) Иммунитет —это частичный отказ государства от осуществления своей юрисдикции, при сохранении ограниченной, в отношении действий и имущества иностранного государства, т. с. отказ от применения принудительных мер своими судебными, административными и другими государственными органами в отношении иностранного государства.

46. Иммунитет государства: понятие, виды.

Иммунитет государства (суверенный иммунитет) — в международном праве принцип, в соответствии с которым суверенное государство не подчиняется органам власти других государств.

Содержание иммунитета. Иммунитет государства от юрисдикции иностранного государства состоит из нескольких элементов: 1) судебный иммунитет; 2) иммунитет от применения мер по предварительному обеспечению иска; 3) иммунитет по принудительному исполнению судебного решения; 4) иммунитет собственности государства; 5) иммунитет от применения иностранного права. Судебный иммунитет— юрисдикционный иммунитет в узком смысле слова как неподсудность государства суду иностранного государства. Согласно судебному иммунитету ни один иностранный суд не вправе принудительно осуществить свою юрисдикцию по отношению к другому государству, иначе говоря, не вправе привлечь иностранное государство в качестве ответчика. В то же время, если государство о

бращается с иском в иностранный суд для защиты своих прав, то ни один иностранный суд не вправе отказать ему в юрисдикции. Такой отказ был бы нарушением суверенных прав государства. Государство может выступить и ответчиком в иностранном суде, но при добровольном согласии. Меры по предварительному обеспечению иска. Согласно иммунитету суд, рассматривающий частноправовой спор с участием иностранного государства, не вправе применять любые меры по предварительному обеспечению иска, так как эти меры носят принудительный характер. Часто меры по обеспечению иска рассматриваются и принимаются судом еще до возбуждения и слушания дела с участием государства. В любом случае, если такие меры касаются государства и его собственности (арест государственных счетов в иностранных банках, опись имущества, ограничение права государства пользоваться своим имуществом и пр.), то с точки зрения иммунитета они недопустимы. Меры по принудительному исполнению иностранного судебного решения. В отношении государства и его собственности не могут быть приняты какие-либо принудительные меры по исполнению иностранного судебного (арбитражного) решения любыми органами этого и любого другого иностранного государства. Даже если государство добровольно приняло участие в иностранном судебном процессе, решение может быть выполнено им только добровольно. Иммунитет включает право государства на неприменение к нему принудительных мер по исполнению решения. Иммунитет собственности государства означает правовой режим неприкосновенности государственной собственности, находящейся на территории иностранного государства. Он тесно связан с иммунитетом государства. Рассмотренные выше элементы содержания иммунитета государства, связанные с судебным разбирательством спорного правоотношения с участием государства, прямо направлены на обеспечение неприкосновенности государственной собственности. Иммунитет от применения иностранного права, который часто называют иммунитетом сделок с участием государства, так как он 'чаще всего возникает по поводу обязательств, вытекающих из -сделок. Поскольку государство в силу иммунитета свободно от Принудительных мер по осуществлению иностранных законов, административных распоряжений и пр., то из этого следует, что частноправовые отношения международного характера с участием государства, в частности сделки, заключаемые государством С иностранными физическими и юридическими лицами, должны регулироваться правом этого государства, если только сами стороны не договорятся о применении иностранного права.

47. Международно-правовое регулирование иммунитета государства.

Иммунитет государства (суверенный иммунитет) — в международном праве принцип, в соответствии с которым суверенное государство не подчиняется органам власти других государств.

Принцип иммунитета государства основан на понятии о суверенном равенстве, закреплённом в Уставе ООН (1945)и раскрытом в Декларации о принципах международного права (1970)[2] При этом само понятие суверенного равенства возникло гораздо раньше.

Данный принцип распространяется как на законодательную и исполнительную, так и на судебную юрисдикции иностранного государства.

В настоящее время не существует единой общемировой практики урегулирования вопросов, связанных с применением концепции иммунитета государства. Отчасти это бремя ложится на национальные законодательства.

В 2004 г. Генеральной Ассамблеей ООН была принята Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности.[3] Россия подписала её в 2006 году.[4] Однако эта конвенция вступит в силу только после того, как её ратифицируют 30 государств.

Элементы иммунитетов государства

Иммунитет государства от юрисдикции иностранного государства состоит из нескольких элементов:[5]

Судебный иммунитет — неподсудность государства суду иностранного государства.

Иммунитет от предварительного обеспечения иска.

Иммунитет от принудительного исполнения иностранного судебного решения.

Иммунитет собственности государства — правовой режим неприкосновенности государственной собственности, находящейся на территории иностранного государства.

Иммунитет от применения иностранного права по отношению к сделкам с участием государства.

Эти иммунитеты действуют независимо. Например, если государство дает согласие на рассмотрение своего дела в суде (то есть отказывается от судебного иммунитета), иммунитеты от предварительного обеспечения и принудительного исполнения продолжают действовать.

Иммунитет государства и гражданско-правовые отношения

Концепция иммунитета относится к действиям государства как субъекта международно-правовых отношений. В современном мире государство часто ведет себя как юридическое лицо (субъект гражданского права). Существуют различные точки зрения на то, распространяется ли иммунитет государства на такие отношения.

Теория абсолютного иммунитета

Эта теория получила развитие в XIX в. и в первой половине XX в. В соответствии с ней иммунитет государства распространяется и на коммерческие сделки. Советский Союз и КНР придерживались теории абсолютного иммунитета.

Указанная концепция оставляет за государством суверенное право отказаться от иммунитета (в том числе, заявить об отказе от использования иммунитета в договоре).

Теория функционального (ограниченного) иммунитета

Теория функционального иммунитета принята в США и большинстве европейских стран во второй половине XX в. Россия в последнее время также начинает отказываться от концепции абсолютного иммунитета в пользу этой позиции.[6]

При этом считается, что государство не может пользоваться иммунитетом для защиты от исков, обусловленных невыполнением государством своих обязательств по коммерческим контрактам.[7] Таким образом, необходимы формальные критерии разграничения случаев, когда государство действует «как носитель публичной власти» (лат. jure imperii) и случаев, когда государство ведет себя «как частное лицо» (лат. jure gestionis).

Такие критерии являются предметом регулирования национального законодательства об иммунитете иностранных государств. Существуют также и международные договоры, затрагивающие эти вопросы. Например, Европейская конвенция об иммунитете государств [8], принятая в 1972 г. (Россия не является её участником), оговаривает случаи, в которых государство не может ссылаться на иммунитет.

Однако, такое регулирование отчасти ущемляет суверенитет иностранных государств, возлагая на национальные органы власти решение о применимости иммунитета в конкретном случае.

Уже упоминавшаяся Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (пока не вступившая в силу) содержит статью, запрещающую применение иммунитета государства в коммерческих сделках с иностранным физическим или юридическим лицом. Исключением являются случаи, когда стороны явным образом договорились об ином. Также эта статья не распространяется на сделки между государствами.

48. Законодательство Российской Федерации об иммунитете государства.

Иммунитет иностранных государств в России регулируется ст. 401 ГПК [9] и ст. 251 АПК.

Ст. 401 ГПК утверждает иммунитет иностранного государства от исков в судах Российской Федерации, если иное не предусмотрено федеральным законом (пока такого закона нет) или международным договором РФ. В то же время, ст. 251 АПК гарантирует иммунитет только в тех случаях, когда иностранное государство выступает «в качестве носителя власти». Отсюда следует, что на случаи, когда оно выступает в другом качестве, иммунитет не распространяется.

11 марта 2005 г. Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект «О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности».[11] Однако дальнейших действий по принятию данного законопроекта пока не производилось.

В законе США 1976 г. указано, что государство не имеет права пользоваться иммунитетом от судебных исков в следующих случаях:[12]

если основанием для иска служит коммерческая деятельность, которую иностранное государство осуществляет в США,

если основанием для иска служит коммерческая деятельность, осуществляемая за пределами США, но порождающая «прямые последствия» для США.

Иммунитет государства в практике международных отношений

В 1948 г. по иску неких граждан в Нью-Йорке был наложен арест на пароход «Россия», принадлежащий Советскому Союзу. Правительство СССР заявило протест, и по решению федеральных судов Нью-Йорка арест был снят.[13]

В 1991 г. правительство РСФСР заключило договор о займе средств на закупку продовольствия и сельхозудобрений со швейцарской фирмой Noga. В дальнейшем российская сторона расторгла этот невыгодный контракт. Однако западные суды встали на сторону Noga, в результате чего последовала серия арестов счетов Центробанка РФ и дипломатических миссий, а также парусника «Седов» (в дальнейшем эти аресты были сняты). Такая ситуация стала возможной благодаря тому, что в контракте с Noga Россия добровольно отказалась от иммунитета.

49. Международные организации – субъекты МЧП.

МО не может осуществлять свою межд. деятельность без статуса субъекта хоз. оборота – она должна получать от государства пребывания и находящихся под его суверенитетом субъектов услуги связи, энергоснабжения, пользоваться телеграфными, почтовыми, телефонными, железнодорожными, космическими прочими объектами и предприятиями и т.д. Для этого МО наделяется правами юр. лица. Ее образование санкционируется соответст. правопорядком. Например, ООН – юр. лицо Нью- Йорка, ЮНЕСКО – юр. лицо франции, МАГАТЭ – австрийское юр. лицо.

Данные МО заключают как правило соглашения с правительствами данных стран об условиях пребывания. Где указывается, что данная МО пользуется правами юр. лица на территории данного государства, правомочен заключать межд. и др. соглашения, приобретать, арендовать, отчуждать движимое и недвижимое имущество и распоряжаться им., совершать др. действия, направленные на выполнение задач возложенных уставом данного МО. Также МО освобождается от всех налогов, сборов и пошлин, взимаемых на территории данного гос-дар., за исключением тех, которые представляют собой плату за пользование конкретными видами обслуживания. Должностные лица МО приравниваются по объему привилегий и иммунитетов к дипломатическим представителям иностр. государств на территории данной страны. Налогообложение вознаграждений сотрудников МО, осуществляется согласно законам страны пребывания и ее межд. договорами. На должностных лиц МО, являющихся гражданами страны пребывания МО, привилегии и иммунитеты не распространяются.

В то же время МО обязана производить отчислении фонды занятости государств, гражданами которых явл. сотрудники МО, а равно и в пенсион. фонды.

Например, МАГАТЭ, проводит научные исследования в области ядерной энергетики. В связи с чем развернула систему перепоручения проведения данных работ….

Безусловно, подобные инструменты сотрудничества не были бы возможны , если бы МО не имели статуса юр. лица – полноправного субъекта гражд. отношений конкретного государства. Презюмируется, что таковым она становится с момента регистрации ее устава или включение в реестр юр. лиц государства местонахождения, которое, как правило, указывается в ее учред. документах, конституирующ. ее прежде всего как субъект межд. права. В этой связи правоспособность такого юр. лица определяется по закону того гос-дар., в котором находится штаб-квартира данной МО.

50. Вещный статут и сфера его применения.

Господствующим правилом выступает положение о том, что регулирование вещных отношений подчиняется закону того государства, на территории которого данная вещь находится (lege situs). При этом понимается, что право страны местонахождения вещи регулирует возникновение, способы, переход содержание, ограничения права собственности. Положение о привязке к закону места нахождения вещи разделяется всеми странами без исключения. Своими истоками эта норма восходит к средневековью и первоначально относилась только к недвижимым вещам. В отношении же движимостей считалось, что «движимость привязана к человеку» («mobilia ossibus haerent») и что «движимость следует за лицом» («mobilia personam sequuntur»). Основанием привязки служил личный закон — домицилий (местожительство) лица, являющегося собственником или владельцем вещи. Право собственности на движимые вещи определяется по закону того государства, в котором вещь находилась в момент возникновения основания перехода права собственности.Иной характер носят ситуации с решением вопросов о праве собственности в случаях с крадеными вещами. Если угнанный в Германии автомобиль затем продается в Голландии, право собственности будет регулироваться голландским законом, поскольку в момент перехода этого права на покупателя предмет находился в этой стране, которой известен институт истребования (виндикации) украденной вещи у добросовестного приобретателя в течение определенного срока.

Рецензия к диссертации тоже есть инфа.

(Определяемое на основании коллизионной нормы право, которое подлежит применению к правоотношениям в сфере вещного права, именуется вещным статутом. Предметом регулирования вещного статута являются все отношения по поводу вещи, возникающие в сфере вещного права, которое представляет лицу юридическую власть над вещью, и создает возможность обладателя такого права воздействовать на вещь, получать от нее пользу, помимо всяких иных лиц, по собственному усмотрению и своей волей, с учетом ограничений, установленных законом. Исходя из этого, представляется, что в сферу действия вещного статута входит решение следующих вопросов: определение видов вещных прав, которые могут признаваться правопорядком; содержание и пределы осуществления этих прав; основания и способы возникновения, изменения и прекращения вещных прав, в частности, переход права собственности, и все вопросы, связанные с вещным эффектом сделок, направленных на переход права собственности; защита вещных прав; квалификация имущества на движимое и недвижимое; оборотоспособность и отчуждаемость вещи; признание и адаптация вещных прав, возникших в других правопорядках. Таким образом, вещный статут будет компетентен решать все вопросы, которые напрямую будут касаться вещных прав в отношении имущества.

После рассмотрения основных причин, обосновывающих использование привязки lex rei sitae am регулирования вещных прав в международном частном праве, автор приходит к выводу, что в ее применение в полной мере оправдано для регулирования вещных прав на недвижимое имущество, поскольку она способствует защите оборота недвижимости. Использование указанной привязки для определения статута движимых вещей не всегда имеет такое же важное в значение, как в отношении недвижимого имущества, т.к. в силу своей природы они могут быть перемещены из одного государства в другое, в связи с чем, их связь с правопорядком фактического местонахождения оказывается не такой значительной,

Коллизионная норма, содержащая привязку lex rei sitae, обладает определенной «жесткостью», территориальность ее действия может быть расценена двояко. С одной стороны, как может показаться на первый взгляд, в ней заключается предсказуемость и прозрачность правового регулирования, а также единообразие достигаемого результата правового регулирования на международном уровне. Однако, с другой стороны, «механистичность» ее действия и «безразличие к результату применения», присущие всем подобным коллизионным нормам, не позволяют учитывать всех значимых для отношения обстоятельств, т.к. в ней отсутствует какая-либо градация и приспособляемость к специфике отношения, к которому она применяется, что может привести к несправедливому решению.

В работе подчеркивается, что использование привязки lex rei sitae в качестве основы для коллизионной нормы, направленной на защиту интересов участников имущественного оборота, не всегда является веской причиной, т.к. защита прав и интересов сторон сделки, а также третьих лиц, зависит не от коллизионной нормы самой по себе, с помощью которой устанавливается компетентный правопорядок, а от содержания норм применимого материального права.

По мнению автора, несмотря на отмеченные в работе недостатки привязки lex rei sitae, следует признать, что ее применение в большинстве случаев достаточно очевидно, в связи с этим представляется целесообразным полагать, что по общему правилу любой вопрос, касающийся вещных прав, должен быть подчинен праву местонахождения вещи, до тех пор, пока не будет очевидной причины для использования другого подхода[1].

Во втором параграфе «Применение коллизионной привязки lex rei sitae» рассматриваются общие вопросы толкования и применения привязки lex rei sitae, а также основные проблемы, которые возникают при ее использовании для регулирования отношений, связанных с переходом права собственности по договору международной купли-продажи.

В работе отмечается, что привязка lex rei sitae должна толковаться как право фактического местонахождения вещи, подразумевающая физическую связь с территорией государства, и соответственно применение его права. В противном случае смысл использования указанной коллизионной привязки в международном частном праве утрачивается, т.к. основное ее преимущество состоит в точности установления компетентного правопорядка, что в определенной степени способствует в предсказуемости правового регулирования. Поэтому представляется, что исключения из общего правила, предусматривающего привязку lex rei sitae, должны устанавливаться отдельно.

Поскольку указанная коллизионная норма использует местонахождение вещи в качестве критерия для установления применимого права, которое для движимых вещей, в силу их физической природы, с течением времени может изменяться, то в некоторых случаях применение коллизионной нормы с привязкой lex rei sitae на практике может породить проблему изменения статута ("/е conflit mobile", "statutenwechse/"): в отношении движимых вещей может встать вопрос об определении промежутка времени и последовательности применения нескольких правопорядков, определенных в результате действия привязки lex rei sitae.

Применительно к переходу права собственности по договору международной купли-продажи проблема состоит в том, что в процессе его исполнения вынужденно происходит изменение местонахождения вещи, и, следовательно, применимого права. В связи с этим различные юридические факты, направленные на переход права собственности, могут лежать в сфере действия нескольких правопорядков, что для разных моделей исполнения договора купли-продажи может обуславливаться как материальными нормами вещного права, так и условиями самого договора. Указанная особенность отношений, возникающих в сфере международной торговли, влечет возникновение целого ряда проблем, связанных с использованием привязки lex rei sitae для регулирования перехода права собственности по договору международной купли-продажи.

Если юридический состав, влекущий переход права собственности, установленный lex rei sitae, был завершен («наполнен») и повлек переход права собственности, а вещь затем перемещается в другой правопорядок, то право собственности в отношении движимой вещи, законно возникшее в одном правопорядке, будет продолжать существовать после ее перемещения в другой правопорядок, даже в том случае, если последующий правопорядок, в который перемещается вещь (новый вещный статут), предусматривает другой юридический состав для возникновения права собственности.

Автор обращает внимание на то обстоятельство, что хотя перемещение вещи не затрагивает напрямую существование вещных прав, возникших в соответствии с предшествующим статутом, их осуществление в новом месте нахождения вещи будет возможно только в том случае, если они могут быть адаптированы в систему вещных прав нового вещного статута (фактического lex rei sitae)[2]. В отношении права собственности, как правило, этой проблемы не возникает, т.к. это вещное право существует во всех правопорядках, и рассматривается как наиболее полное и максимально возможное господство лица над вещью, отличия могут касаться лишь пределов осуществления этого права, установленных различными правопорядками. Проблема адаптации и правовой совместимости в первую очередь касается ограниченных вещных прав, система и содержание которых в различных правопорядках может существенно отличаться.

Если юридический состав, влекущий переход права собственности, установленный lex rei sitae, не был завершен («не наполнен»), и, следовательно, не повлек правовых последствий в виде перехода права собственности, а вещь затем перемещена в другой правопорядок, то возникают проблемы, связанные с согласованием норм нескольких правопорядков.

В данном случае проблема состоит в том, что при переходе границы, и соответственно попадании вещи на территорию другого правопорядка, старый статут уже не действует, а новый предъявляет другие требования. При этом здесь возможно две ситуации: нормы нового вещного статута могут рассматривать фактический состав, произошедший в предыдущем lex rei sitae, как влекущий переход права собственности, так и наоборот, не влекущий.

С одной стороны, учитывая формализм и территориальность действия привязки lex rei sitae, можно предположить, что дефекты юридического состава, влекущего переход права собственности, не могут быть восполнены в результате простого перемещения вещи: происходит продолжение «негативного эффекта» предыдущего вещного статута. Такой подход, состоящий в независимом применении нескольких leges rei sitae в их строгой временной последовательности, ведет к тому, что переход права собственности не произойдет, пока не будет осуществлен в соответствии с новым вещным статутом.

С другой стороны, для исполнения договора международной купли-продажи необходимость продолжения осуществления процесса перехода права собственности очевидна.

Автор отмечает, что толкование привязки lex rei sitae не препятствует тому, чтобы новый вещный статут решал вопрос о восполнении юридического состава, влекущего переход права собственности, в соответствии с его нормами, а также учитывал юридические факты, наступившие в сфере действия предыдущего вещного статута[3].

Однако произошедшие юридические факты, направленные на переход права собственности, можно принимать во внимание при оценке перехода права собственности по новому вещному статуту в том случае, если ни участники, ни гражданский оборот, не заинтересованы в том, чтобы сохранять последствия, произошедшие в сфере действия старого вещного статута. Поэтому необходимо принимать во внимание характер отсутствия правовых последствий по нормам предшествующего вещного статута. В связи с этим автором предлагается проводить различие между незавершенным, но восполнимым юридическим составом, и незавершенным невосполнимым составом (т.е. который вообще не может повлечь переход права собственности).

Если же отклонять вышеуказанное предложение о дальнейшей переоценке юридических фактов при восполнимости элементов юридического состава, влекущего переход права собственности, произошедших в сфере действия старого статута, то переход права собственности не произойдет, несмотря на то, что все предпосылки для этого существовали согласно нормам обоих затрагиваемых статутов, в случае если бы указанные обстоятельства произошли на территории одного правопорядка.

Указанная проблема изменения вещного статута при перемещении движимой вещи также рассматривается через призму материально-правового регулирования: путем сопоставления различных способов исполнения договора международной купли-продажи с моделями правового регулирования перехода права собственности в материальном праве, рассмотренными в первой главе.

Применение привязки lex rei sitae для определения права, применимого к переходу права собственности по договору купли-продажи, также порождает общую проблему согласования норм вещного и обязательственного статутов в международном частном праве.

Различные критериев, используемых для определения применимого права для обязательственного и вещного эффектов договора международной купли-продажи ведет к тому, что единая, с точки зрения материально-правового регулирования, сделка распадается на обязательственный и вещный статуты, которые могут не совпадать. В связи с этим могут возникать значительные трудности, связанные с разграничением сфер действия обоих статутов, квалификацией некоторых институтов гражданского права, а также согласованием (адаптацией) норм права различных правопорядков, решение которых осложняет процесс применения права, и в значительной мере влечет утрату предсказуемости правового регулирования.

Рассматривая проблемы координации вещного и обязательственного статутов, в частности относительно установления юридических фактов, необходимых для перехода права собственности, об определении права, применимого к вещно-правовым последствиям недействительности и расторжения договора, автор приходит к выводу, что решение вышеуказанных проблем видится в закреплении общего принципа, в соответствии с которым, в случаях противоречия вещного и обязательственного статутов относительно вещного эффекта сделки, приоритет должен отдаваться вещному статуту, поскольку вещный эффект договора входит в сферу его действия.

Противоречия положений вещного и договорного статутов касательно перехода права собственности в определенной степени могут сглаживаться соглашением сторон. Однако предел координации состоит только в моменте перехода права собственности от продавца к покупателю, за счет диспозитивности норм материального права. Различия относительно последствий недействительности или расторжения договора купли-продажи не могут быть во всех случаях устранены в полной мере, т.к. нормы относительно последствий недействительности и расторжения договора не диспозитивны в такой же мере, как относительно момента перехода права собственности. Таким образом, проблема согласования действия норм вещного и обязательственного статутов, а также фактического lex rei sitae не может быть устранена полностью соглашением сторон.

После рассмотрения вопросов, связанных с определением вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли-продажи товаров, автор делает вывод о том, что «территориальность» привязки оправдывает ее полное и безоговорочное применение только в отношении недвижимости, поскольку она способствует защите оборота недвижимого имущества. Использование коллизионной привязки lex rei sitae для регулирования перехода права собственности на движимые вещи по договору международной купли-продажи может порождать проблемы изменения статута, а также разграничения сфер действия и последующей координации положений вещного и обязательственного статутов.

Третья глава «Автономия воли сторон по установлению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли-продажи» состоит из двух параграфов, в которых рассматриваются вопросы о допустимости автономии воли для регулирования перехода права собственности по договору международной купли-продажи товаров, ее юридическом механизме и возможных моделях.

Первый параграф «Общие положения о роли автономии воли в отношениях, регулируемых вещным статутом» посвящен рассмотрению вопросов необходимости и возможности закрепления автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности.

Для устранения основных проблем, возникающих при использовании привязки lex rei sitae, следствием которых является существенное снижение предсказуемости правового регулирования, необходимо чтобы при регулировании перехода права собственности по договору международной купли-продажи одновременно были достигнуты неизменность самого вещного статута, а также его согласованность с нормами обязательственного статута. Единственным решением, позволяющим достигнуть указанного результата, является автономия воли сторон по определению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли продажи.

Введение в международном частном праве автономии воли, предоставляющей сторонам договора международной купли-продажи возможность определять вещный статут, регулирующий переход права собственности, имеет ряд практических преимуществ и в целом направлено на достижение предсказуемости правового регулирования.

Во втором параграфе «Юридический механизм и модели автономии воли по установлению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли-продажи» рассматриваются вопросы действия общего юридического механизма и возможные модели автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности.

Рассматривая общие вопросы юридического механизма автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности, автор отмечает, что выбранное право не должно затрагивать содержание и осуществление вещных прав правопорядка lex rei sitae. Это обусловлено защитой интересов имущественного оборота и системы его вещных прав lex reisitae, а также прав третьих лиц в отношении вещей, находящихся на его территории.

Содержание и осуществление возникшего вещного права должно определяться в соответствии с lex rei sitae, соотноситься с системой его вещных прав, не противоречить ему. Вещный статут, выбранный для регулирования перехода права собственности по договору, будет компетентен определять модель перехода права собственности (юридический состав), вещно-правовые последствия недействительности и расторжения договора, толкование воли, направленной на переход права собственности, возникновение и действительность распоряжения имуществом.

При допустимости автономии воли сторон для определения вещного статута, регулирующего переход права собственности, возникшее вещное право ставится под оговоркой признания правопорядком lex rei sitae, поэтому нельзя согласиться с тем, что автономия воли относительно перехода права собственности наносила бы значительный вред и была бы несовместима с системой вещных прав lex rei sitae.

Автономия воли, предоставляющая сторонам договора международной купли-продажи возможность определять вещный статут, регулирующий переход права собственности, который будет действовать в отношении третьих лиц {erga omnes), не поможет избежать проблем, возникающих при использовании привязки lex rei sitae, до тех пор, пока в остальных государствах для регулирования вопросов, связанных с переходом права собственности, будет оставаться применение привязки lex rei sitae. В отсутствие международной унификации, такое регулирование оказывается фрагментарным, в результате чего, в значительной степени теряется его предсказуемость. Автором также отмечается тот факт, что если все-таки и допустить непосредственную автономию воли относительно выбора вещного статута, регулирующего переход права собственности, с правовыми последствиями erga omnes, то, устраняя проблему изменения статута, она не гарантирует совпадение вещного и обязательственного статутов, что опять-таки может порождать проблему согласования их норм.

Далее рассматривается опосредованная модель автономии воли, при которой вещный статут, регулирующий переход права собственности, будет определяться через право, которое будет выбрано сторонами для договорного статута {lex contractus). В этом случае будет происходить косвенный выбор вещного статута через нормы lex contractus, поскольку в международном частном праве развитых правопорядков автономия воли широко признана для регулирования договорных обязательств.

Такой подход, в отличие от непосредственной автономии воли, позволяет изначально устранить проблемы, связанные с взаимодействием норм вещного и обязательственного статутов, путем применения норм одного правопорядка к обоим статутам, который будет определен сторонами для обязательства {lex contractus) и будет совпадать с вещным статутом, регулирующим переход права собственности.

Данное решение принимает в расчет экономическое единство обязательственного и вещного эффектов, в результате чего, в частности, будет достигнуто единство логики правового регулирования, и тем самым установлена ясность и предсказуемость правового регулирования. Однако указанный подход содержит в себе многие недостатки, присущие непосредственной автономии воли с правовыми последствиями erga omnes.

Автономия воли для вещного статута, опосредованная привязкой к lex contractus, ограниченная сферой действия между сторонами договора {inter partes), в значительно большей степени учитывает интересы сторон по сравнению с использованием привязки lex rei sitae. Регулирование перехода права собственности, по меньшей мере, между сторонами, будет осуществляться в рамках одного правопорядка, который будет стабилен и определен изначально. Единство права, применимого к договору международной купли-продажи, достигается путем совпадения норм вещного и обязательственного статутов, что влечет упрощение и предсказуемость правового регулирования, и тем самым создает большую устойчивость при регулировании отношений между сторонами договора.

Указанный подход является единственным способом, устраняющим оба существенных недостатка привязки lex rei sitae: изменение вещного статута и расщепление права, применимого к договору купли-продажи на вещный и обязательственный статут. Ограничение выбора применимого сторонами права сферой действия inter partes будет учитывать интересы третьих лиц и оборота в целом, а также избавит стороны договора от ошибочного представления о действительно применимом праве в отношении третьих лиц.

Такой подход отражен в кодификациях по международному частному праву России[4] и Швейцарии[5]: законодатель этих стран предоставил сторонам возможность выбора права, применимого к регулированию перехода права собственности, посредством его определения через право, выбранное для регулирования договора, при условии, что такой опосредованный выбор не затрагивает прав третьих лиц.)

51. Коллизионно-правовое регулирование отношений собственности в Российской Федерации.

Коллизионные нормы российского права, относящиеся к праву собственности, ранее были сосредоточены в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., а ныне — в третьей части ГК РФ. Ввиду того, что после вступления в силу третьей части ГК РФ нормы других актов, в частности, Основ ГЗ Союза ССР и республик 1991 г. должны будут применяться к отношениям, возникшим до 1 марта 2002 г., целесообразно остановиться на их содержании. Основы ГЗ закрепляют общий коллизионный принцип, свойственный праву если не всех, то преобладающего числа государств, — закон места нахождения вещи (lex situs): «право собственности на имущество определяется по праву страны, где это имущество находится» (п. 1 ст. 164).

Однако в той же статье имеется п. 2, в силу которого уточняются общие положения: «Возникновение и прекращение права собственности на имущество определяются по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие и или иное обстоятельство, послужившее основанием для возникновения или прекращения права собственности, если иное не предусмотрено законодательством СССР». Это означает, что если право собственности на движимую вещь возникло на основании закона страны ее местонахождения, то при перемещении ее в СССР (Российскую Федерацию) оно не может автоматически прекратиться, даже если праву СССР и не известно подобное основание приобретения права собственности, за исключением тех случаев, когда это особо оговорено в советском (российском) законодательстве.

Согласно п. 3 ст. 164 разрешается очень важный с практической стороны дела вопрос о переходе права собственности в рамках осуществления внешнеэкономической и иной деятельности международного характера. Согласно содержащемуся в нем регулированию «возникновение и прекращение права собственности на имущество, являющееся предметом сделки, определяется по праву места совершения сделки, если иное не установлено соглашением сторон». Следовательно, главным принципом служит автономия воли сторон. Если же контрагенты по сделке не избрали в договоре соответствующий правопорядок, то будет действовать закон места заключения сделки — lex loci contractus. Таким образом, в зависимости от подходов, зафиксированных в том или ином законодательстве, будет решаться вопрос перехода права собственности на движимое имущество, являющееся предметом сделки. Выше было показано некоторое разночтение в подобного рода ситуациях, свойственных праву ряда стран, и указывалось, в частности, что по законодательству России и некоторых других государств переход права собственности связывается с фактической передачей вещи (ст. 223 ГК РФ). Однако при этом необходимо разграничивать два правовых института: переход права собственности, находящийся в рамках вещного права, и переход риска случайной гибели вещи — категорию обязательственного права. Статья 459 ГК РФ устанавливает, что риск случайной гибели в договоре купли-продажи, если стороны не договорились об ином, переходит с продавца на покупателя в момент, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче товара покупателю.Право собственности на имущество, находящееся в пути по внешнеэкономической сделке, определяется по праву страны, из которой это имущество отправлено (ч. 2 п. 3 ст. 164 Основ гражданского законодательства 1991 г.). В то же время в ряде случаев имеются международные договоры, в которых установлены материально-правовые нормы, которые предусматривают необходимое «прямое» регулирование. Например, в Общих условиях поставок стран — членов СЭВ 1968/1988 г., имеющих в ограниченной сфере отношений юридическое значение для российских хозяйственных организаций при осуществлении ими внешнеторговых поставок (в частности, в случае поставок между предприятиями Российской Федерации и Вьетнама), переход права собственности с продавца на покупателя, а также риска случайной утраты или случайного повреждения товара считается совершенным: при железнодорожных перевозках — с момента передачи товара с железной дороги страны продавца железной дороге, принимающей товар; в водных перевозках на условиях FOB, CIF или CAF (CFR — согласно Инкотермс-2000) — с момента перехода товара через борт судна в порту погрузки, в автомобильных перевозках — с момента принятия товара с транспортных средств продавца на транспортные средства покупателя, а если товар доставляется транспортными средствами продавца за государственную границу его страны, — с момента досмотра товара пограничной таможней страны, граничащей со страной продавца; при воздушных перевозках — с момента сдачи товара организации воздушного транспорта в стране продавца.

Регулирование вещных отношений по поводу транспортных средств подчиняется в силу ч. 1 п. 2 ст. 164 Основ гражданского законодательства 1991 г. праву страны, где транспортное средство внесено в реестр. В случае предъявления собственником вещных требований о защите нарушенного права он может осуществить выбор того правопорядка, в соответствии с которым будет решаться спор по существу. Таковым может выступать право страны, где имущество находится, право страны, в суде которой заявлено требование, или право страны, в которой транспортное средство внесено в реестр (п. 4 ст. 164). Как видно, предоставленные законом возможности выбора правопорядка при заявлении требований в случаях нарушения права собственности распространяются и на другие категории вещей, а не только на транспортные средства.

Тенденции будущего развития международного частного права, характерные для регулирования в данной сфере, достаточно различимы в третьей части ГК РФ, которая обладает рядом новелл. Прежде всего, в коллизионных нормах, касающихся вещных прав, впервые получило отражение такое основание возникновения права собственности, как приобретательная давность. В этом плане соответствующей привязкой является принцип lex situs — право страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности (п. 3 ст. 1206). Во-вторых, воздушные и морские суда, суда внутренненого плавания, космические объекты, подлежащие государственной регистрации, выделены в особую категорию вещей, к праву собственности в отношении которых, иным вещным правам, а также их осуществлению и защите применяется право страны, где эти суда и объекты зарегистрированы (ст. 1207). Соответственно, если стороны заключают договор по поводу движимого имущества, они вправе избрать применимый к их правам и обязанностям правопорядок. Выбор права в таком случае ограничивается определенными условиями. В частности, избранное право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на

движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц. Кроме того, соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела (пп. 1, 2 ст. 1210) . Таким образом, сфера действия закона, избранного по соглашению сторон, существенно расширяется за счет санкционированного подчинения ему некоторых аспектов вещно-правовых, а не только обязательственных отношений, как это было ранее. В отношении имущества, внесенного в государственный реестр РФ, применяется российское право. Аналогичным образом к вопросам формы сделок в отношении недвижимого имущества, находящегося на территории РФ, внесенного в государственный реестр РФ, применяется право Российской Федерации. Форма сделок в отношении недвижимого имущества, находящегося за границей, подчиняется праву страны, где находится это имущество.

По-прежнему генеральной коллизионной нормой в области права собственности и иных вещных прав в российском регулировании остается принцип lex situs. В силу этого содержание права собственности и иных вещных прав и их осуществление, принадлежность имущества к движимым или недвижимым вещам подчиняются праву страны местонахождения вещи (ст. 1205). Возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на имущество определяется по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав. Исключение составляют случаи, когда законодательством Российской Федерации предусматривается иное. К подобной категории случаев может быть отнесена ситуация, решенная в ГК, когда возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на движимое имущество, являющееся предметом сделки, может устанавливаться по закону, избранному соглашением сторон. Если такой выбор не произведен, будет действовать привязка к правопорядку места отправки товара, если иное не предусмотрено законом (п. 2 ст. 1206).

Привязка к праву страны отправки товара, если иное не установлено соглашением сторон по сделке или законом, предусматривается в целях разрешения вопросов права собственности и иных вещных прав в отношении движимого имущества, находящегося в пути, и в принципе совпадает с регулированием, закрепленным в Основах гражданского законодательства.

Оценивая зафиксированные в третьей части ГК РФ подходы к коллизионному регулированию, следует отметить, что они аналогичны по содержанию правилам, разработанным в Модельном гражданском кодексе стран СНГ. Исходя из этого, впоследствии при принятии в странах-участницах нового гражданского законодательства либо обновлении соответствующих его разделов можно ожидать достаточно высокой степени единообразия действующих в этих государствах правовых норм, поскольку каждый из правопорядков неизбежно должен отражать регулирование, предложенное в Модельном кодексе, в том числе и в области отношений собственности, лежащих в сфере международного оборота.

52. Правовое регулирование иностранных инвестиций В Российской Федерации.

Иностранные инвестиции - это материальные и нематериальные ценности, принадлежащие юридическим и физическим лицам одного государства и находящиеся на территории другого государства с целью извлечения прибыли.

2 уровня правового регулирования: 1) международный. Конвенция о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами (Разрешение споров путем примирительной процедуры либо арбитражного производства). Конвенция об учреждении Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций (Страхование от некоммерческих рисков: риск, связанный с переводом валют; риск экспроприации, риск гражданских беспорядков. Нарушение условий договора правительством принимающего государства). Соглашение стран СНГ «О сотрудничестве в области инвестиционной деятельности». Есть двусторонние Соглашения о поощрении и взаимной защите капиталовложений. Есть двусторонние соглашения об избежании двойного налогообложения.

2) внутригосударственный в РФ. Особенностью инвестиционного законодательства оно не применяет коллизионный способ регулирования и его нормы прямо регулируют отношения между иностранным частным инвестором и государством.

Закон «Об инвестиционной деятельности в РСФСР» 1991 г., утратил силу в части норм, противоречащих ФЗ «Об иностранных инвестициях» 1999 г. ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» 1995 г. Закон 1999 г. понимает под иностранными инвестициями вложение иностранного капитала в объект предпринимательской деятельности на территории РФ в виде объектов гражданских прав, (не изъяты из оборота или не ограничены в обороте в РФ) принадлежащих иностранному инвестору, в том числе денег, ценных бумаг (в иностранной валюте и валюте РФ), иного имущества, имущественных прав, имеющих денежную оценку исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности, а также услуг и информации. ФЗ «Об особых экономических зонах в РФ» 2005 г. Особая экономическая зона - определяемая Правительством РФ часть территории РФ, на которой действует особый режим осуществления предпринимательской деятельности. ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» 2003 г.

При национальном режиме иностранные инвесторы равны с национальными, за некоторым исключением. При режиме наибольшего благоприятствования всем иностранным инвесторам предоставляются равные условия. Привилегированный режим (режим преференций) предоставляет льготы в отдельных отраслях экономики.

Закон 1999 г., так же как и Закон 1991 г., предусматривает в исключительных случаях возможность национализации иностранной собственности с выплатой адекватной и своевременной компенсации.

53. Международно-правовое регулирование иностранных инвестиций.

А. Международно-правовое регулирование. Отчетливой тенденцией в общественном развитии современной эпохи выступает интернационализация хозяйственного оборота, обусловившая активизацию процессов движения капиталов, товаров и услуг через государственные границы. Результатом интеграции стало всевозрастающее многообразие форм деятельности правосубъектных образований за пределами собственных национальных государств. Наиболее характерными сферами деловой активности в сегодняшнем мире является вложение материальных и финансовых ресурсов, техники и технологии, управленческого опыта в экономику зарубежных государств в целях более эффективного их использования как инвесторами, так и принимающими государствами, производственно-кооперационные и собственно торговые операции широкого спектра.

Правовое регулирование иностранных инвестиций строится на сочетании международно-правового и национально-правового элементов. Международно- правовое регулирование включает различные категории международных соглашений: многосторонние универсальные, региональные и двусторонние.

В числе многосторонних соглашений, получивших значительный резонанс в мире, следует назвать Вашингтонскую конвенцию об урегулировании инвестиционных споров между государствами и национальными субъектами права иных государств от 18 марта 1965 г., которая вступила в силу 14 октября 1966 г., и Сеульскую конвенцию о об учреждении Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций 1985 г., вступившую в силу 12 апреля 1988 г. Благодаря этой Конвенции система государственного и частного страхования дополняется международной системой страхования иностранных инвестиций, основанной на многостороннем сотрудничестве государств. Создаваемое в соответствии с рассматриваемым международным соглашением Агентство по гарантиям инвестиций (МИГА) имеет функцией заключение договоров страхования и перестрахования некоммерческих рисков, которым могут подвергаться иностранные инвестиции стран—участниц Конвенции. Агентство вправе производить дополнительные ассигнования в целях расширения деятельности по обеспечению притока инвестиций в развивающиеся страны— участницы договора, которые рассматриваются в качестве таковых для целей Конвенции. В Конвенции содержатся понятия гарантий, инвестиций, подпадающих под гарантии, инвестора, подпадающего под гарантии,содействия капиталовложениям (ст. 12—13). В качестве форм содействия капиталовложениям Конвенция рассматривает

распространение информации о возможностях капиталовложений в развивающихся странах-членах, предоставление технических консультаций и помощи для улучшения инвестиционных условий на территории данного участника, заключение соглашений с перспективными с точки зрения принятия инвестиций странами, в силу которых будут обеспечиваться в отношении гарантируемых Агентством инвестиций режимы, не менее благоприятные, чем те, которые уже предоставлены таким государством-членом инвестициям других агентств или государств, пользующихся режимом наибольшего благоприятствования. Наряду с этим Агентство способствует мирному урегулированию споров между инвесторами и принимающими странами. В этой части Сеульская конвенция дополняет регулирование, содержащееся в ашингтонской конвенции, которая предусматривает для отдельной категории инвестиционных споров — между государством и национальными субъектами права других государств — создание Международного центра по урегулированию инвестиционных споров при Международном банке реконструкции и развития. В компетенции Центра «находится разрешение правовых споров, возникающих непосредственно из отношений, связанных с инвестициями между Договаривающимся государством (или любым уполномоченным органом Договаривающегося государства, о котором сообщено Договаривающимся государством Центру) и лицом другого Договаривающегося государства, при условии наличия письменного согласия участников о передаче такого спора для разрешения Центру. Стороны, достигшие такого согласия, не вправе отказаться от него в одностороннем порядке» (ст. 25).

Среди современных документов международно-правового характера, принятых в последние годы и не столь активно освещаемых в отечественной юридической литературе, присутствует Соглашение по связанным с торговлей инвестиционным мерам (ТРИМС), принятое 15 апреля 1994 г. в рамках Уругвайского раунда переговоров государств—участников ВТО, явившееся результатом достижения договоренности между странами—экспортерами капитала об устранении препятствий на путях осуществления инвестиций в широких международных масштабах. Оно направлено на закрепление обязательств государств—участников по неприменению в инвестиционных отношениях мер, сковывающих международную торговлю, а также установление в договорном порядке перечня подобных мер. Соглашение конструируется как средство содействия либерализации мировой торговли, расширения потоков иностранных инвестиций для целей ускорения экономического роста торговых партнеров, в том числе развивающихся стран— членов ВТО. В соответствии с положениями ст. 2 ТРИМС его участники приняли на себя обязательства воздерживаться от мер, не совместимых с положениями, зафиксированными в ГАТТ-94, относящимися к принципу национального режима, запрета количественных ограничений в торговле. Например, из числа недопустимых согласно содержанию документа мер можно назвать требование, касающееся «потребления местного компонента», т.е. закупки или использования в процессе производства предприятием с иностранным участием конкретных товаров отечественного происхождения в определенных объемах, или требование об ограничении импорта товаров для целей производства посредством увязки его с объемом валютных поступлений на счет данного предприятия и др. Вместе с тем Соглашение не исключает

использование государствами в инвестиционной политике и правовом регулировании таких связанных с торговлей инвестиционных мер, как положения рестрикционного характера, обусловленные соображениями национальной безопасности, здоровья населения и т.д. (ст. 3).

Однако, поскольку участие большинства государств мира в вышеназванных международных договорах не является подавляющим, правовое регулирование взаимных отношений по иностранному инвестированию осуществляется на двусторонней основе. Ведущие страны Запада широко прибегают к использованию двусторонних соглашений о взаимной защите и поощрении иностранных капиталовложений в отношениях с развивающимися странами. Практика осуществления таких отношений выработала в ряде случаев достаточно известные образцы регулирования тех или иных сторон подобного рода взаимоотношений. Так, наименьшую критику с юридической точки зрения вызывает понятие «иностранные инвестиции», сконструированное в договорах Швейцарии с зарубежными государствами по рассматриваемому вопросу и характеризующееся достаточной полнотой. «Иностранные инвестиции — это любые виды активов, в том числе, однако, не исключительно: движимая и недвижимая собственность, равно как и другие вещные права, а именно закладные, право удержания имущества до уплаты долга, залоги, узуфрукты и аналогичные права; акции и другие виды долей и участия в компаниях; права требования денежного исполнения и другие права, имеющие материальную ценность; авторские права, права на промышленную собственность, ноу-хау, фирменные наименования, торговые марки и деловая репутация фирмы; производственные концессии публичного права, включая концессии на поиск и разработку полезных ископаемых».

Российская Федерация также активно использует двусторонние инструменты решения вопросов правового положения иностранных инвесторов на своей территории и собственных инвесторов в зарубежных странах. Подобные соглашения имеются у Российской Федерации как на основе правопреемства, так и в порядке их заключения в качестве самостоятельного субъекта международного права со многими государствами Европы, Азии и Латинской Америки: Великобританией, США, ФРГ, Швейцарией, Испанией, Канадой, Францией, Бельгией, Нидерландами, Италией, Австрией, Турцией, Кореей, Китаем, Финляндией, Индией и др.

В практике международных отношений к иностранным инвестициям традиционно применяется 2 режима — режим наибольшего благоприятствования и национальный режим. В соответствии со ст. 4 закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», ст. 2 ГК РФ, другими российскими правовыми актами правовой режим деятельности иностранных инвесторов и использования полученной от инвестиций прибыли не может быть менее благоприятным, нежели правовой режим деятельности и использования полученной от инвестиций прибыли, предоставленный российским инвесторам, за изъятиями, устанавливаемыми федеральными законами. Иными словами, в правовых актах РФ закреплен национальный режим. На основе обобщения предшествующей международно-правовой практики в Российской Федерации разработан Типовой проект соглашения между Правительствам РФ и правительствами иностранных государств о поощрении и взаимной защите капиталовложений, утвержденный Постановлением Правительства РФ от 11 июня 1992 г., который имеет целью создать примерные рамки правового регулирования, относящегося к режиму иностранных инвестиций, устанавливаемому заключаемым международным договором с конкретным

государством. В частности, предлагаются следующие формулировки в отношении основ правового положения иностранных инвесторов: «Каждая из договаривающихся сторон будет обеспечивать на своей территории капиталовложениям инвесторов другой стороны и их деятельности справедливый и равноправный режим, исключающий применение мер дискриминационного характера». Упомянутый режим «не будет менее благоприятным, чем режим, который предоставляется капиталовложениям собственных инвесторов или инвесторов любого третьего государства». «Каждая из договаривающихся сторон оставляет за собой право определять отрасли и сферы деятельности, в которых исключается или ограничивается деятельность иностранных инвесторов». При этом режим наиболее благоприятствуемой нации, предоставляемый в соответствии с договором, не будет распространяться на преимущества, которые договаривающаяся сторона предоставляет или предоставит в будущем в связи с участием в зоне свободной торговли, таможенном или экономическом союзе, на основе соглашения об устранении двойного налогообложения или других договоренностей по вопросам налогообложения и т.д. (см. об этом в разделе «Принцип наибольшего благоприятствования»).

Следовательно, предоставление национального режима, предусматриваемое международными соглашениями Российской Федерации, заключенными с другими государствами в области иностранных капиталовложений, не исключает введение определенных ограничений в соответствующих сферах, формах и видах деятельности. Изъятия могут вводиться и в целях обеспечения национальной безопасности, общественного порядка, осуществления государственной монополии на производство и обращение некоторых видов товаров.

Российская Федерация, как отмечалось выше, на настоящем этапе имеет международные соглашения о защите инвестиций с большинством ведущих развитых стран: Австрией (от 8 февраля 1990 г.), Бельгией и Люксембургом (от 9 февраля 1989 г.), Великобританией (от 6 апреля 1989 г.), Германией (от 13 июня 1989 г.), Испанией (от 26 октября 1990 г.), Италией (от 30 ноября 1989 г.), Канадой (от 20 ноября 1989 г.), Китаем (от 21 июля 1990 г.), Нидерландами (от 5 октября 1989 г.), США (от 3 апреля 1992 г.), Финляндией (от 8 февраля 1989 г.), Францией (от 5 июля 1989 г. с учетом обмена письмами от 6 февраля 1992 г.), Швейцарией (от 1 декабря 1990 г.) и др.

В рассматриваемых международно-правовых соглашениях содержатся ключевые понятия, важные для точности и полноты правового регулирования: «инвестор», «капиталовложения», «национальная принадлежность иностранного юридического лица», являющегося инвестором, «режим иностранных инвестиций» и т.д. К капиталовложениям соглашения относят, как правило, имущество, здания, сооружения, оборудование, иные материальные ценности; денежные средства, акции и другие формы участия; права требования по денежным средствам, которые вкладываются для создания материальных ценностей; объекты интеллектуальной собственности — авторские права, права на изобретения, технологию, ноу-хау, промышленные образцы и товарные знаки; иные имущественные ценности, которые признаются капиталовложениями в соответствии с законодательством страны, на территории которой они осуществлены. В некоторых случаях в понятие «капиталовложения» включается и право на разведку, разработку, добычу и эксплуатацию природных ресурсов (соглашения с ФРГ, Великобританией).

Международные договоры в данной области специально оговаривают формы

неприкосновенности и гарантий защиты взаимных капиталовложений от таких мер государства-реципиента, как, например, национализация, экспроприация, реквизиция и конфискация. В частности, они фиксируют в качестве общего подхода к регулированию обязанностей государств-партнеров обязательство воздерживаться от подобных действий (соглашения с Финляндией, Испанией). Вместе с тем нельзя рассматривать в качестве содержания этого обязательства отказ от экспроприации в принципе, поскольку соглашения допускают возможность национализации и экспроприации, с соблюдением, однако, ряда императивных требований, в том числе и по выплате компенсации. Важно подчеркнуть, что международно-правовые договоры содержат более подробное регулирование соответствующих отношений, нежели это имеется во внутригосударственных актах, скажем, России.

Вопрос о государственных гарантиях и защите капиталовложений — один из основополагающих в сфере как национально-правового, так и международно- правого регулирования иностранных инвестиций. Наряду с обязательством государства не прибегать к национализации, кроме как в исключительных случаях, к тому же только тогда, когда этого требуют общественные интересы, и обязанностью, кроме того, выплатить при подобных обстоятельствах «быструю, адекватную и эффективную компенсацию», нередко в соответствующие акты включаются положения rebus sic standibus — оговорка о неизменности обстоятельств. Например, первые акты Казахстана в области инвестиций, принятые после провозглашения суверенитета, — закон от 30 ноября 1990 г. «О свободных экономических зонах в Казахской ССР» и закон от 7 декабря 1990 г. «Об иностранных инвестициях в Казахской ССР» устанавливали, что, во-первых, Казахская ССР гарантирует соблюдение прав и законных интересов граждан СССР, Казахской ССР и иностранных граждан, предприятий, объединений и организаций, действующих на территории свободной экономической зоны; во-вторых, национализация государством имущества, принадлежащего перечисленным субъектам, в общем порядке осуществляющим инвестиции или действующим на территории СЭЗ, не допускается; в-третьих, убытки, причиненные гражданам СССР, Казахской ССР и иностранным гражданам, предприятиям, объединениям и организациям в результате необоснованного вмешательства в их деятельность государственных и иных органов либо должностных лиц, подлежат возмещению этими органами. Закон Казахстана «Об иностранных инвестициях» от 19 июня 1995 г. вводит так называемую стабилизационную оговорку, устанавливая, что в случае ухудшения положения иностранного инвестора в результате изменения законодательства в течение 10 лет будет применяться регулирование, действовавшее в момент осуществления инвестиций, а по долгосрочным (свыше 10 лет) инвестиционным контрактам, заключенным с государственными органами и организациями, — до окончания срока действия договора, если последним не предусмотрено иное.

Условия стабилизационного характера в инвестиционных отношениях могут иметь различные формы и содержание. Помимо выражения в материально- правовых нормах, как показано выше, иногда они включены в коллизионно- правовое регулирование. Так, Римской конвенцией о праве, применимом к договорным обязательствам, предоставлены различные возможности выбора сторонами права на основе автономии воли. В частности, в области инвестиционных контрактов между государством и частным инвестором предусматривается стабилизационная — «дедушкина» — оговорка, «замораживающая» действие норм избранного правопорядка на момент выбора.

Кроме того, государство может согласиться на соблюдение условий договора в таком объеме, форме и содержании, как это было определено в момент его заключения, либо исполнять договор невзирая на последующие изменения в законодательстве. Однако следует заметить, что в рамках анализа предписаний ст. 3 Римской конвенции подобные суждения вызывают дискуссии. В то же время метод «отложенного выбора» права допускается Конвенцией безоговорочно. Он состоит в том, что сторонам или стороне контракта предоставляется возможность выбора правопорядка какого-либо государства на более поздних этапах от момента заключения договора в зависимости от наступления каких-либо событий, скажем, возникновения спора.

Конвенция о защите прав инвестора 1997 г. стран СНГ в свою очередь предусматривает, что в случае, если после вступления настоящей Конвенции в силу, сторонами будут изменены законодательные нормы, касающиеся инвестиций, которые, по мнению одной или нескольких заинтересованных сторон, ухудшают условия и режим инвестиционной деятельности, этот вопрос может быть внесен на рассмотрение Экономического суда Содружества Независимых Государств и/или иных международных судов или международных арбитражных судов (ст. 5).

Существенным элементом в сфере правового регулирования, охватываемой соглашениями, является проблема разрешения инвестиционных споров. При этом сохраняется дифференциация межгосударственных споров (т.е. споров, возникающих между участниками межгосударственного договора в связи с его исполнением) и гражданско-правовых — между инвестором и принимающим государством, между иностранными инвесторами, а также между национальными и иностранными участниками инвестиционной деятельности. Принципиальным положением в этой части является предусматриваемый соглашениями порядок арбитражного (третейского) разбирательства подобного рода разногласий.

Б. Национально-правовое регулирование. Масштабы присутствия на территории конкретной страны иностранных юридических лиц в предпринимательских целях в существеннейшей мере зависят от уровня благоприятствования в приеме зарубежного бизнеса, который создан соответствующими правовыми предписаниями, действующими в рассматриваемых областях в отдельно взятом государстве, — иными словами, конкретно от того режима, что предоставлен иностранным гражданам и юридическим лицам на данной территории. Именно он определяет их правовое положение в целом.

Национально-правовое регулирование вложения иностранных средств в отечественную экономику конкретной страны может осуществляться либо пакетом нормативных актов, либо единым комплексным документом, специально посвященным этому блоку отношений. Для многих из ведущих западных стран достаточно типично строить национально-правовое регулирование не на специальном законодательстве по иностранным инвестициям, а на основе применения к таким отношениям общих норм валютного, налогового, антитрестовского, банковского, корпоративного права (США, Великобритания, Франция, Япония, ФРГ, Швейцария, Испания, Португалия и др.).

С другой стороны, подобные акты, рассматриваемые в качестве традиционных инструментов регулирования, свойственных странам Азии, Африки и Латинской Америки, имеются не только в развивающихся государствах, но и в некоторых развитых странах (Новой Зеландии, Восточно-

Европейских странах, новых государствах Балтии, Российской Федерации, других странах СНГ, КНР, Монголии, Вьетнаме и т.д.).

Правовое регулирование отношений по иностранным инвестициям, как правило, осуществляется не с помощью коллизионного метода, а посредством использования материально-правовых норм. Указанные специальные акты содержат правила, непосредственно определяющие права и обязанности иностранных инвесторов. В этих актах устанавливается общий порядок допуска иностранных предприятий и физических лиц в национальную экономику, а также те организационно-правовые формы, в которых осуществляются иностранные инвестиции, условия функционирования иностранного капитала в стране и т.п.

В одних случаях вводится разрешительный порядок. В частности, законодательство об иностранных инвестициях Кыргызстана устанавливает, что иностранные инвестиции в республике требуют специального разрешения (лицензии), которое выдается Кабинетом министров Республики Кыргызстан не позднее чем в 30-дневный срок со дня поступления заявки иностранного инвестора. Регистрация иностранных инвесторов производится Министерством финансов республики (ст. 13 Закона об иностранных инвестициях в Республике Кыргызстан от 28 июня 1991 г.). Некоторые страны применяют принцип «открытых дверей», т.е. для иностранного капитала устанавливается свободный доступ в страну. В третьем варианте действуют достаточно специфичные условия для функционирования иностранных компаний и юридических лиц. К последним, в частности, относится Индия. В законодательстве этой страны для зарубежных компании, избравших в качестве места осуществления бизнеса Индию, предусматривается особый статус — «зарегистрированной иностранной компании, имеющей в Индии место осуществления своей деятельности» (ст. 591—602 Закона о компаниях 1956 г.).

Правовое регулирование Китая по иностранным инвестициям представляет собой образец разрешительной системы и содержит ряд актов различной юридической силы по иерархии органов, принимавших их, однако образующих в определенной мере цельную совокупность национально-правовых актов, начиная с Конституции КНР 1982 г., в которой в общей форме провозглашается разрешение иностранным предприятиям и другим иностранным хозяйственным организациям и отдельным лицам вкладывать капиталы в Китае и осуществлять в различных формах экономическое сотрудничество с китайскими хозяйствующими субъектами. Согласно Закону КНР о предприятиях с иностранным капиталом от 12 апреля 1986 г., а также принятым в целях его развития и осуществления Правилам от 28 октября 1990 г. на территории Китая могли создаваться предприятия со стопроцентным участием иностранного капитала, которые, получив необходимое разрешение на деятельность в пределах территории КНР со стороны компетентных государственных органов (свидетельство об одобрении), осуществляли регистрационные мероприятия для целей реализации производственной (торговой) деятельности и получения лицензии по профилю. Дата выдачи лицензии считается датой учреждения предприятия с иностранным капиталом (ст. 13 Правил). Следует особо подчеркнуть, что созданные на территории КНР в соответствии с договорами о совместных предприятиях с китайским и иностранным капиталом, о кооперационных предприятиях с китайским и иностранным участием, субъекты хозяйствования становятся юридическими лицами китайского права и подчиняются китайскому правопорядку (ст. 126 Закона о договорах 1999 г.).

Законодательство Литвы, Казахстана, Кыргызстана, Российской Федерации,

Узбекистана, Украины, Эстонии — стран, имеющих специальные акты в области регулирования иностранных капиталовложений, — в той или иной форме запрещает дискриминацию иностранных инвесторов и устанавливает либо национальный режим, либо режим наибольшего благоприятствования. Статья 4 закона от 9 июля 1999 г. «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», ст. 5 Закона Узбекистана, ст. 21 Закона Эстонии, ст. 1 Закона Украины обеспечивают полную правовую защиту иностранных инвестиций. В дополнение к этому ст. 6 литовского Закона провозглашает защиту со стороны литовского государства не только иностранных инвестиций, но и доходов, прав и законных интересов иностранных инвесторов на территории Литвы. В случаях национализации или реквизиции иностранному инвестору выплачивается компенсация (ст. 21 Эстонского закона, ст. 25 Закона Казахстана, ст. 3 Украинского закона, ст. 11 Закона Узбекистана, ст. 8 Закона РФ).

Новейший российский акт в рассматриваемой области содержит развернутые положения в области гарантий в отношений иностранных инвесторов при осуществлении ими капиталовложений на территории РФ: гарантии правовой защиты деятельности (ст. 5), гарантии использования иностранным инвестором различных форм осуществления инвестиций на территории РФ (ст. 6), гарантии перехода прав и обязанностей иностранного инвестора другому лицу (ст. 7), гарантия компенсации при национализации и реквизиции имущества иностранного инвестора или коммерческой организации с иностранными инвестициями (ст. 8), гарантия от неблагоприятного изменения для иностранного инвестора и коммерческой организации с иностранными инвестициями законодательства РФ (ст. 9), гарантия использования на территории РФ и перевода за ее пределы доходов, прибыли и других правомерно полученных денежных сумм (ст. 11), гарантия права иностранного инвестора на беспрепятственный вывоз за пределы РФ имущества и информации в документальной форме или в форме записи на электронных носителях, которые были первоначально ввезены на территорию РФ в качестве иностранной инвестиции (ст. 12), гарантия права иностранного инвестора на приобретение ценных бумаг (ст. 13), гарантия участия иностранного инвестора в приватизации (ст. 14), гарантия предоставления иностранному инвестору права на земельные участки, другие природные ресурсы, здания, сооружения и иное недвижимое имущество (ст. 15), гарантия обеспечения надлежащего разрешения спора, возникшего в связи с осуществлением инвестиций и предпринимательской деятельности на территории РФ иностранным инвестором (ст. 10). Среди перечисленных гарантий важнейшее место занимает содержание ст. 7 Федерального закона 1999 г. как новелла российского права, впервые получившая закрепление. В частности, в ней устанавливается, что если иностранное государство или уполномоченный им государственный орган производит платеж в пользу иностранного инвестора по гарантии (договору страхования), предоставленной последнему в отношении инвестиций, осуществленных им на территории Российской Федерации, и к этому иностранному государству переходят права (уступаются требования) иностранного инвестора на указанные инвестиции, то в Российской Федерации такой переход прав (уступка требования) признается правомерным.

Обходя молчанием вопрос о национализации и реквизиции, Закон об иностранных инвестициях в Республике Кыргызстан от 28 июня 1991 г. и Закон о концессиях и иностранных концессионных предприятиях в Республике Кыргызстан от 6 марта 1992 г. предусматривают в качестве гарантий иностранных инвесторов и концессинеров полную компенсацию их убытков,

включая недополученную прибыль, возмещаемых в том числе и за счет казны. Закон Литвы применительно к аналогичным обстоятельствам вводит такую меру обеспечения государственных интересов в области регулирования иностранных капиталовложений, как приостановление инвестиционной деятельности. Согласно его ст. 11 инвестиционная деятельность, будь то деятельность совместного предприятия или предприятия с иностранным капиталом, может быть приостановлена литовским правительством, если она: а) противоречит законам Литвы; б) не отвечает экономическим требованиям; в) не соответствует уставу предприятия.

Важнейшими мерами общего характера по стимулированию или ограничению иностранного капитала со стороны принимающих государств являются следующие: государственный контроль за допуском и осуществлением деятельности в особых областях производства и секторах экономики, в частности, добычи полезных ископаемых и разработки недр; недопущение или ограничение допуска иностранных юридических лиц в стратегические отрасли народного хозяйства либо снятие или сокращение каких-либо запретов на допуск; регулирование с помощью поощрительного либо ограничивающего нормирования перевода прибылей за границу, реинвестирования средств в национальную экономику принимающего государства, налогообложения; установление экспортно-импортного контроля и др.

54. Международно-правовые стандарты защиты иностранных инвестиций.

С позиции международного инвестиционного права первостепенное значение в правовом регулировании зарубежных капиталовложений имеет процедура допуска иностранных инвестиций и обеспечение соответствующих правовых гарантий. К сожалению, отсутствие необходимых правовых норм, специально регулирующих условия допуска иностранного инвестора, процедуру оформления начала инвестиционной деятельности, права и обязанности вкладчика, его ответственность при нарушении действующего инвестиционного законодательства, и, наконец, недостаточная разработанность механизма правовой защиты являются наиболее уязвимым местом Федерального закона от 9 июля 1999 г. N 160-ФЗ "Об иностранных инвестициях в Российской Федерации" <*> (далее - Закон об иностранных инвестициях). Такое положение вещей создает дополнительные трудности, неувязки, двусмысленности в законодательном обеспечении режима иностранных инвестиций, что в конечном итоге не способствует улучшению инвестиционного климата в стране. От ученых и специалистов требуется повышенное внимание к ключевой проблеме доступа зарубежного бизнесмена к инвестиционной деятельности на территории России в соответствии с нормами международного права, закрепленными в договорном порядке и имеющими в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ приоритетное значение перед нормами отечественного инвестиционного законодательства.

Следует особо отметить, что с вопросом доступа тесно и неразрывно связана проблема защиты иностранных инвестиций. Ведь именно в ходе процедуры допуска закладываются правовые основы успешной (или не очень успешной) деятельности по осуществлению иностранного инвестиционного проекта в условиях иностранного государства. И от этого непосредственно зависит вопрос о том, как будут обеспечиваться все те одиннадцать гарантий, которые Закон об иностранных инвестициях предоставляет инвесторам. Как известно, сущность правоотношений в сфере иностранных инвестиций состоит в создании условий и гарантий инвесторам-собственникам путем определения соответствующих организационно-правовых форм инвестирования. Принципиальной особенностью является то, что правовое регулирование иностранных инвестиций основано на разноуровневом характере, поскольку охватывает отношения между государствами, международными организациями, юридическими и физическими лицами. Следовательно, иностранные инвестиции регулируются не только национальными, но и международно-правовыми нормами. В связи с этим появляется вопрос о соотношении международного и национально-правового регулирования иностранных инвестиций

В тех странах, где нет специального Закона об иностранных инвестициях, общее законодательство своими нормами регулирует их допуск, поощряет приток капитала извне особыми стимулами и льготами. Характерной особенностью этого законодательства выступает то, что оно практически не содержит прямых ограничений и одновременно осуществляет действенный контроль за иностранными инвестициями. Базовыми законами, регулирующими иностранную инвестиционную деятельность в общем порядке, являются законы об акционерных обществах, законы, действующие на рынке ценных бумаг, а также антимонопольное законодательство.

Принципиально важным положением с точки зрения международного инвестиционного права является то, что допуск иностранных инвестиций - это прерогатива самого государства. Как показывает зарубежный опыт правового регулирования, в некоторых случаях чрезмерная регламентация условий допуска иностранных инвестиций снижает общий инвестиционный фон и, соответственно, тормозит развитие национальной экономики. Поэтому наиболее эффективным решением проблемы правового регулирования иностранных инвестиций является открытый доступ, который не исключает изъятия из национального режима на основе специальной оценки условий допуска и лицензирования <*>. Безусловно, условия в форме предварительного разрешения (performance reguirements) не поощряют иностранных инвесторов, приводят к утечке капиталов, а также способствуют коррупции.

Международные соглашения о защите инвестиций могут предусматривать возможность изъятий из национального режима в отношениях между инвесторами договаривающихся государств и договаривающимся государством, принимающим инвестиции. Так, например, в Соглашении России с Кореей (п. 3 ст. 3) предусмотрено, что "каждая из Договаривающихся Сторон оставляет за собой право устанавливать или сохранять, в соответствии со своим действующим законодательством, ограниченные изъятия из национального режима, предоставляемые в соответствии с п. 1 и 2 настоящей статьи". Статья 4 Закона об иностранных инвестициях содержит особое положение об изъятиях: "Изъятия ограничительного характера для иностранных инвесторов могут быть установлены федеральными законами только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".

55. Система правового регулирования внешнеэкономической деятельности.

Виды сделок международного характера: 1) непредпринимательские сделки, не ставящие целью извлечение прибыли. 2) внешнеэкономические сделки. В РФ нет легального понятия. Доктринальное: внешнеэкономические сделки (или международные коммерческие сделки) - сделки, опосредующие предпринимательскую деятельность в сфере международных экономических отношений, совершаемые между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся на территории разных государств.

2 уровня отношений: 1) между государствами (международными организациями);

Международное право. Два направления: а) основы осуществления международных экономических связей (торговые договоры между государствами на двусторонней основе, межправительственные соглашения о товарообороте и платежах. В отличие от первых они заключаются на короткие сроки (6—12 месяцев), товарные соглашения, на многосторонней основе. Устанавливают квоты для каждого государства на куплю-продажу определенного товара). б) унификации материально-правовых и коллизионных норм. Акты в которых РФ участвует. Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г. (СНГ), Оттавская конвенция о международном финансовом лизинге 1988 г. А также решения совета безопасности ООН (например о наложении санкций обязательны для всех).

2) между физическими и юридическими лицами. Раздел VI «МЧП» ГК. Ст. 1186 ГК, к международным относятся сделки «с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо осложненные иным иностранным элементом, в т.ч. в случаях, когда объект гражданских прав находится за границей..».

Отрасли публичного права: административное право (подотрасль таможенное право), финансовое право (подотрасли налоговое, валютное право). ФЗ 2003 г. «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности». Внешнеторговая деятельность - деятельность по осуществлению сделок в области внешней торговли товарами, услугами, информацией и интеллектуальной собственностью. ФЗ «О мерах по защите экономических интересов РФ при осуществлении внешней торговли товарами» (например антидемпинговые). ФЗ «О военно-техническом сотрудничестве РФ с иностранными государствами». ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» 2003 г. Негосударственное регулирование («контрактные условия»): стороны свободны в установлении взаимных прав и обязанностей по сделке. (Свобода ограничивается: 1) нормами публичного права, 2) общей диспозитивностью гражданского права («что не запрещено, то разрешено»), 3) императивными нормами гражданского права. Обычаи международной торговли или более широкий термин - обычаи международного делового оборота, «Lex mercatoria». (неофициальные кодификации ИНКОТЕРМС 2000). Римский институт унификации частного права в 1994 г. «Принципы международных коммерческих договоров» (Принципы УНИДРУА). Судебную и арбитражную практику. Ее роль в уяснении содержания и толкования норм применимого права; в обеспечении единообразного применения унифицированных норм.