2. Купеческое, дворянское и крестьянское предпринимательство в период правления Екатерины Великой

Купечество подозрительно относилось к мерам по либерализации торговли и мануфактурного предпринимательства, так как эти меры стали серьезной помехой монополии состоятельного купечества на ведение розничной торговли. Указом от 1782 г. на всей территории России разрешалось иметь при домах лавки и торговать в них. Полученное мелкими торговцами право на устройство лавок при собственных домах заметно ослабило положение крупного купечества, торговавшего товарами в рядах и гостиных дворах по высоким монопольным ценам. Многочисленные новые торговые заведения при домах их владельцев привлекали покупателей относительно низкими ценами. Это обеспечивало ускорение товарооборота, повышало прибыль.

Результатом проводимой Екатериной II экономической политики стал подъем промышленности и торговли во второй половине XVIII в. Однако ведущим в промышленности XVIII в. по-прежнему оставалось крупное мануфактурное производство. Общее количество мануфактурных предприятий в тяжелой (заводы) и легкой (фабрики) отраслях промышленности за время царствования Екатерины II возросло с 683 до 2094 (по другим данным, до 2423), т.е. почти в четыре раза, а общая численность занятых на предприятиях достигла 100 тыс. человек. По ряду экономических показателей Россия вышла на передовые рубежи в Европе. Прежде всего, это относилось к металлургической промышленности. Хотя число предприятий металлургии и металлообработки – доменных, молотовых, железоделательных, медеплавильных – увеличилось незначительно (со 182 до 200), но это были уже более крупные и технически совершенные производства. К середине века главным центром русской металлургии стал Урал, оттеснивший на второй план старые районы металлообработки (Тулу, Каширу, Липецк, Олонец и Петрозаводск). В 1770-е гг. Урал давал 65% производства черного металла и 90% выплавки меди по всей России.

По объему выплавляемого чугуна Россия в полтора раза превосходила Англию и другие передовые страны Европы, так как уральские домны достигали высоты 13-14 м (в Западной Европе – 7-8 м) и ширины 4 м. В 1779 г. заводчики были освобождены от обязательных поставок металла в казну. Развитие русской черной металлургии стимулировалось не столько внутренним спросом, сколько значительным экспортом железа. На 1780-е гг. пришелся пик металлургического экспорта: в 1782 г. из России было вывезено 3,8 млн. пудов железа при выплавке 8-9 млн. пудов, т.е. около половины произведенного черного металла было продано за границу. В 1793-1795 гг. ежегодный вывоз железа составлял около 3 млн. пудов, далее наметился спад и в вывозе, и в производстве черных металлов. Падение производства железа в конце XVIII – первой половине XIX вв. во многом объясняется тем, что горнозаводская промышленность всецело основывалась на принудительном труде, а это способствовало тому, что цена на железо, в отличие от Англии (где за четверть столетия она понизилась на 60%) и других европейских стран не снижалась. Вывоз русского железа за границу неуклонно сокращался, а его сбыт внутри страны не возрастал.

Во второй половине XVIII в. стала бурно развиваться легкая промышленность. Число только текстильных мануфактур – суконных, полотняных, шелковых и др. – возросло за время царствования Екатерины II с 231 до 1082, т.е. в 4,5 раза. Значительная часть продукции шла на экспорт.

Конкуренцию купцам в текстильной промышленности составили предприниматели-дворяне. В 1770-е гг., по данным Мануфактур-коллегии, из 305 текстильных предприятий им принадлежали 57, причем на долю последних приходилось около трети общего оборота. Особенно много было вотчинных суконных производств, тесно связанных с казной. Из 40 основных суконных предприятий 19 принадлежали дворянам. К началу XIX в. из 98 суконных фабрикантов, поставлявших свои изделия государству, к дворянскому сословию принадлежали 74 человека, в то время как к купеческому – лишь 12.

Дворянство не стояло в стороне и от таких "неблагородных", но приносивших большой доход видов деятельности, каковыми являлись винокурение и откуп. Некоторые помещики нажили крупные состояния на винной торговле, тем более что в 1754 г. они получили монополию на производство и продажу вина, а с 1775 г. специальным указом купцам было запрещено винокурение. Во времена Екатерины II возникло много вотчинных мануфактур, опиравшихся на барщинную эксплуатацию крестьян, которые получили наибольшее распространение как раз в винокурении и суконной промышленности. Кроме того, дворянство создавало посессионные мануфактуры, в которых соединялись элементы несвободного и наемного труда. Рабочая сила, земля и недра находились в условной собственности мануфактуры.

Хотя основную массу промышленных изделий, как и прежде, давало мелкое ремесленное производство, но все большее развитие получало не только городское, но и чрезвычайно развившееся сельское домашнее ремесло. Крестьяне поставляли на рынок холст и полотно, грубое сукно, обработанную кожу и овчину, гончарные изделия и изделия из дерева. Именно в крестьянской среде во второй половине XVIII в. заявили о себе известные в будущем предпринимательские династии Абрикосовых, Расторгуевых, Солдатенковых, Хлудовых и др.

Новым явлением в российской экономике стала крестьянская мануфактура. Государственные и оброчные помещичьи крестьяне, расширяя собственное домашнее производство, начинали нанимать работников или использовали труд многочисленных надомников, покупая для них сырье, ткацкие станы и забирая готовую продукции. Так, благодаря предпринимательской инициативе крепостных крестьян графа Шереметева возник Иваново-Вознесенский текстильный район. В середине XVIII в. здесь было только пять полотняных мануфактур, а к концу 1780-х гг. – более 50, причем это уже были предприятия новой для России отрасли текстильного производства – хлопчатобумажной.

В 1760-х гг. в московской губернии почти 62% крестьян одновременно с земледелием занимались обработкой льна, конопли и бумажной пряжи. Из них в 1770-х гг. 40% работали на рынок. Кроме того, крестьяне производили лопаты, дуги, мочала, рогожи; организовывали столярное, печное, колесное, кирпичное и прочие производства; изготовляли для продажи масло, холст, сукно, бумагу и другие изделия. Возрастание числа отходников, особенно из Московской, Ярославской и Нижегородской губерний, где 10-20% крестьян постоянно находились на заработках, привело к резкому росту городского населения, которое увеличилось за 1724-1796 гг. в четыре раза (с 328 тыс. до 1301 тыс. человек).

К концу столетия в предпринимательстве появился новый феномен – "капиталистые" мужики, которых еще называли "крепостными фабрикантами". Часто помещики принуждали крепостных к переходу от земледелия к занятию промыслами, и численность подобных предпринимателей непрерывно увеличивалась. Некоторые крестьяне имели уже своих собственных крепостных и владели деревнями, купленными, естественно, на имя своих господ, а также содержали по тысяче и более рабочих. Располагая значительными средствами, многие из них "покупали" себе свободу.

Именно так стали свободными представители известных в будущем предпринимательских династий – Коноваловы, Морозовы и др. Отличительная черта крестьянского предпринимательства – работа на внутренний рынок, а также то, что оно во многом основывалось на вольнонаемном труде.

Однако не стоит преувеличивать предпринимательскую активность крестьянства в целом: в 1766 г. насчитывалось всего 5,5 тыс. торгующих крестьян, что составляло 0,17% податного населения России. И хотя крестьяне-торговцы стали неотъемлемой частью торгового мира России, а некоторые из них по масштабам своих операций не уступали богатейшим городским купцам, в целом положение этой группы населения оставалось весьма тяжелым в течение всего периода правления Екатерины II.