Традиционная казачья культура.

Казаки (козаки) — этносоциальная общность, военно-слу-жилое сословие в дореволюционной России. В XVI-XVII вв. под¬разделялись на вольное казачество, образовавшееся из крестьян, холопов, посадских людей, которые бежали на окраины государст¬ва от феодальной эксплуатации, злоупотреблений властей, рели¬гиозный притеснений, и служилых людей, несших военно-адми- нистративную службу и получавших жалованье от государства. В XVIII в. одна часть служилых людей была переведена в по¬датное сословие и постепенно слилась с крестьянами, другая или продолжала служить в зауральских городах, или частично вошла в состав войскового (Оренбургского, Сибирского) казачества.

Многие исследователи русского языка (В. Даль, В.В. Радлов, В.В. Бартольд, А. Преображенский, Ф. Миклошич, М. Фасмер, Н.К. Дмитриев) указывали на тюркское происхождение слова «ка¬зак». Первоначальный ареал слова казак — это в основном степи центральных и юго-восточных территорий Современного Казах¬стана (Дешт-и-Кыпчак) и сопредельные районы современного Узбекистана (Мавераннахр). Характерно, что в тюркских языках, удаленных от этого ареала, слово «казак» новое. По свидетельству В.В. Радлова, например, в турецком оно обозначает русского каза¬ка, а в тюркских языках Сибири — вообще русского человека.

По историческим сведениям, первоначально в это слово вкладывался социальный смысл: человек, по злой необходимости отделившийся от своего рода-племени, лишившийся своего скота и кочевий и потому ставший бродягой, скитальцем [8, 9-14]. Одно из ранних обстоятельных его толкований приводил в связи с описанием резко обострившихся усобиц в середине XV в. в так называемом Узбекском ханстве среднеазиатский историк XVI в. Мухаммед Хайдар: «После смерти Абулхаир-хана в узбекском улусе возникли такие неурядицы, что степной обитатель ради своей безопасности и благополучия искал убежища у Кирей-хана и Джаныбек-хана, так что последние усилились (этим наплывом беглецов). А так как вначале они, а после того еще многие, убе¬жав, отделились (от своего улуса) и некоторое время были людь¬ми неимущими и скитальцами, то их называли казаками, и это прозвище за ними утвердилось». В XVI в. кочевавшие в районах Итиля (Волги) «нагаи говаривали о некоторых мурзах, вытеснен¬ных по раздорам из своих улусов: "живут казаком... казакуют... ездят в казаках, скитаются в казаках"».

Лишившимся имущества и земель изгоям не оставалось ниче¬го иного, как либо покориться злой судьбе, либо вступить на путь удалого, разбойного молодечества. Слово «казак» начало приобре¬тать вторичные, произвольные значения. Так стали называть воль¬ного, удалого, отважного молодца, ищущего свободы и богатства в добычах на войне и тем самым снискавшего почет и уважение степняков-кочевников. В раннее средневековье это название, без¬условно, не имея этнического наполнения, было поистине между¬народным. Сохранились, например, сведения о том, что «великие и удельные князья Российские, имея войну между собой и с пору¬бежными державами, нанимали в помощь свою сих козаков, извест¬ных по летописям под именем половцов», а вовремя «обладания татарского Россиею в 1282 г., Баскак, губернатор татарский, в Курс¬ком княжении, призвав Черкасс из Бештау или Пятигорья, населил ими слободы под именем казаков». Таким образом, складывавший¬ся институт казачества определялся в первую очередь самим при¬нципом найма легковооруженных вольных наездников безотноси¬тельно к их принадлежности к той или другой народности. 118

В специальной литературе казачество традиционно рассмат¬ривается как субэтнос преимущественно русского этноса. Такое определение базируется на самосознании, которое всегда было свойственно казачеству как особой военно-служилой прослой¬ке российского общества. Казаков сближали воинские обычаи и праздники, совместное несение службы. Их быт во многом зави¬сел от среды проживания и природных условий, и казаки-пересе¬ленцы перенимали местные хозяйственные традиции. Культура казачества изначально была полиэтнична. В то же время не было ни повода, ни условий для того, чтобы казаки утрачивали чувс¬тво этничности, принадлежности к своему народу. В многонаци¬ональных поселках наблюдалось раздельное размещение по эт¬нической принадлежности — жили на разных «концах». Особен¬но сложной была обстановка в поселках с поликонфессиональ¬ной принадлежностью. Однако в критической ситуации чувство сословной принадлежности брало верх. Возрождение казачества в конце советского периода привело к возрождению и казачьего самосознания теперь уже в абстрагированной форме. По перепи-си 2002 г., к казакам причислили себя 140 тыс. человек.

Хозяйство. В 1840 г. было принято «Положения об Орен-бургском казачьем войске», положившее начало упорядочению войскового землеустройства. «Положением о размежевании земель казачьих войск» (1867) и «Положением о поземельном устройстве казачьих войск» (1869) утверждались изменения в использовании земли казаками. В этих документах также го-ворилось о деятельности межевых комиссий, в задачу которых входило определение на месте размеров поземельных довольст¬вий, отводе их в общинное и частное владение, установление границ этих владений.

Юрт (размер земельного надела каждой станицы) определял¬ся количеством лиц мужского пола, числившихся в станице на момент межевания. Весь юрт делился на четыре части: пахотная земля, сенокосы, пастбища для рабочего скота и пастбища для строевых коней. Пахотные и сенокосные земли делились на паи,

119

которые раздавались казакам в пользование. Казачьи офицеры могли получать землю в частное владение [3].

Землю обрабатывали традиционными для всех русских ору¬диями — плугом-сабаном, сохой, бороной (только в начале XX в. стали использовать сельхозорудия заводского производства). Традиционным был и набор сельскохозяйственных культур: зер¬новые — в основном, яровая пшеница-черноколоска, рожь, овес; бобовые — горох; технические — лен, конопля, табак-саксон, мак; овощные — репа, морковь, чеснок, лук, свекла; бахчевые —- тыква, арбузы, дыни, огурцы. В большинстве поселков карто¬фель появился поздно, о помидорах не знали вообще (вплоть до середины XX в.) [7].

При отсутствии техники большие наделы (иногда до 100 де¬сятин) обработать было трудно, поэтому часто казаки сдавали землю в аренду. Срок аренды равнялся году, цена устанавли-валась войсковым хозяйственным правлением. Более 60% офи-церских участков, закрепленных положением 1875 г. «в вечное потомственное пользование», также сдавались в аренду. Невы-годные для арендаторов условия не способствовали эффектив-ному землепользованию, поэтому в годы столыпинской аграр-ной реформы для казачества предлагалось введение подвор- но-наследственного землепользования. Однако правительство, опасаясь потерять сословие, способное «беззаветно и рыцарски нести государеву службу», сохранило у казаков общинные по-рядки.

При этом войсковые хозяйственные правления вели работу по совершенствованию казачьего земледелия. Только за 1898— 1902 гг. войсковое хозяйственное правление Оренбургского вой¬ска продало казакам в кредит сельскохозяйственных машин на сумму 200 тыс. рублей. А к 1913 г. сумма подобного кредита до¬стигала уже 913 554 рубля. К концу XIX в. Оренбургское казачье войско не только обеспечивало себя продуктами земледелия, но и вывозило их на продажу в горнозаводские районы Урала, в со¬седние губернии и за границу [3]. 120

Кроме земледелия, на казачьих землях Южного Урала боль¬шое развитие получило скотоводство. Казаки разводили коров, лошадей, птицу, коз, свиней. Особое место занимало коневод¬ство. Связано это было с повышенными требованиями к строе¬вым коням, на которых казаки были обязаны являться на службу. Особый регламент определял возраст и рост лошади, перечислял недостатки (всего 36), по которым она браковалась. Даже с одним лошадь не допускалась к строю. Большинство лошадей, как рабо¬чих, так и строевых, было местных «киргизских» пород. В неко¬торых поселках (например, в Кваркенском) держали верблюдов (из-за теплой шерсти). Однако такие случаи единичны.

Важным подспорьем в хозяйстве казаков являлось рыбо-ловство. Организация рыбной ловли строго регламентировалась: каждой станице точно указывалось место, время и орудия лова. Казакам запрещалось во время рыбного промысла нанимать дру-гих работников; ловить рыбу во время хода ее на нерест (в это время запрещалось даже поить скот из реки). Нарушение сроков ловли, а также применение запрещенных орудий наказывалось тюремным заключением на срок от двух недель до года.

Положение 1840 г. разрешало создавать в Оренбургском и Уральском войсках торговые общества, что способствовало фор¬мированию новой социальной категории казачества — торговых казаков, или казаков-купцов. Членом торгового общества мог стать любой желающий за взнос в размере 57 рублей 50 копеек ежегодно. Казаки-купцы освобождались от военной службы и переходили в разряд неслужилых казаков.

К концу XIX в. у казаков появились кожевенные и салото-пенные заводы, мельницы; в начале XX в. — пчеловодческие и маслоделательные артели. Всего в Оренбургском казачьем войс¬ке насчитывалось 155 маслоделательных заводов и две сыровар¬ни. Производимые ими масло и сыр пользовались спросом как на внутреннем рынке, так и за границей (Англия, Италия, Германия).

Обмундирование и снаряжение оренбургских казаков. Ка-зачья форма нередко рассматривалась как национальный костюм.

121

Связано это со взглядом на казаков не просто как сословие, но как своеобразный этнос, впитавший в себя культурные традиции как кочевой, так и оседлой цивилизации. Подобно любому националь¬ному костюму, казачья форма имеет свою длительную историю, непосредственно связанную с историей самого сословия.

Оренбургское казачье войско было создано правительствен¬ным решением и длительное время существовало разделенным на три фактически обособленные части: нерегулярный корпус, линейных казаков и особое Исетское войско, составлявшее гар¬низоны крепостей Исетской провинции. Разным был статус каза¬ков, отличалось и их материальное положение.

Казаки нерегулярно корпуса получали денежное содержа-ние и необходимые припасы от казны, несли службу в пригороде Оренбурга и редко привлекались для других целей. Многие из них имели собственные хутора, другую недвижимость. Некоторую поддержку от государства получали и исетские казаки. Городовые команды снабжались огневыми припасами и получали за службу земельные участки. Казаки же линейных укреплений, набранные «по прибору», нередко из каторжников и беглых, несли службу «за свой кошт». Они приобретали снаряжение на свои доходы от зе¬мельных наделов. Эти казаки чаще всего влачили полунищенское существование. Это не могло не сказаться на их снаряжении и об¬мундировании.

Костюм и вооружение казаков полностью соответствовали месту и образу их жизни. Так, на степном пограничье перенима¬ли и использовали отработанное веками снаряжение кочевников, в соседстве с которыми находились. Зимой носили нагольные тулупы или армяки, бараньи шапки, покрой которых был за¬имствован у башкир; летом верхнюю одежду составляли разно¬цветные кафтаны, просторные шаровары из домашнего сукна и высокие войлочные шапки из верблюжьей или овечьей шерсти. Обязательным элементом снаряжения была попона, служившая палаткой холодными ночами, а также во время пурги или песча¬ных бурь. На ноги зимой надевались длинные шерстяные носки 722

и шитые из овчины мехом внутрь сапоги, летом — тонкие, без каблуков ичиги. Нередко верхняя одежда оренбургских казаков состояла из киргизского бешмета с длинными, почти до колен рукавами, овчинных шаровар и круглого, с широкими наушника¬ми малахая. Менее состоятельные казаки зимой надевали «купу» (киргизскую шубу), сшитую из войлока. Наряд дополнялся ору¬жием — саблей, сайдаком (луком) и колчаном со стрелами. Каза- | ки нерегулярного корпуса и казачья старшина имели огнестрель- | ное оружие.

В таком виде казачьи подразделения немногим отличались от отрядов кочевников, с которыми сталкивались, отражая на-беги на пограничную линию. Требовалась унификация обмун-дирования. В 50-х гг. XVIII в. начались попытки введения еди-нообразия в обмундировании и снаряжении казачьих отрядов. С 1751 г. оренбургские казаки были обязаны носить однообраз-ные длинные кафтаны синего сукна, опоясанные черным сыро-мятным ремнем, шаровары, заправленные в сапоги, и высокие бараньи шапки с верхом синего или малинового цвета. Зимой разрешалось носить меховые малахаи и нагольные полушуб¬ки. Эта форма одежды просуществовала практически до конца XVIII в.

Предметом особого внимания воинского начальства явля-лись казачьи бороды. В отличие от яицких казаков, многие из которых были староверами, оренбургским на службе запреща-лось носить бороды. Связано это было с тем, что Оренбургскому войску с самого начала стремились придать «регулярный» вид, а потому решительно боролись со всякими «мужицкими» элемен-

|

тами во внешнем облике.

Следующий шаг в унификации казачьей формы был сделан бароном О.А. Ильгестромом, назначенным в 1785 г. на пост воен¬ного губернатора. Ему удалось ввести для чинов нерегулярного корпуса приближенную к армейской форму одежды — куртки красного солдатского сукна и синие шаровары. Форма дополня¬лась черной смушковой папахой с синим верхом. Вооружение

123

казаков составляли: сабля с медным эфесом и оправой ножен, черная кожаная портупея, пистолет или ружье. В конном строю, кроме того, казаки имели пику с красным древком.

В 1798 г. (после введения на Южном Урале кантонной систе-мы управления) Оренбургское нерегулярное войско было усиле¬но одиннадцатью башкирскими и пятью мещеряцкими полками. Уставной формы одежды в этих полках не было. Воины носили национальные костюмы, на некоторых были кольчуги, желез¬ные наручи и шлемы. Вооружены они были пиками, саблями, фитильными ружьями. У пояса обязательно колчан со стрелами, налу чье (саадак) с луком и аркан.

В начале XIX в. правительство обратило на Оренбургское ка¬зачество более пристальное внимание. Положение об Оренбург¬ском казачьем войске от 8 июня 1803 г. вводило и новую форму для Оренбургского тысячного полка — кафтаны синего цвета с малиновым прикладом, синие шаровары с малиновым лампасом, белые кушаки, малиновые с черным околышем шапки, короткие без шпор сапоги. В полковой службе к этой форме прибавлялись белые шнуры с кистями и султан из белых перьев на шапку. Ос¬тальная часть войска была одета в установленную еще И.И. Не- плюевым длиннополую одежду.

В 1808 г. (после участия в 1807 г. 1-го и 2-го Оренбургских полков в боях против частей маршала Массены и на турецком фронте) оренбургские казаки получили новое обмундирование по образцу Донского войска. Новая форма состояла из темно-си- него мундира с красной выпушкой по вороту и обшлагам, такого же цвета шаровар с широкими красными лампасами (у тысячно¬го полка — двойные узкие), кивера из черной мерлушки с крас¬ной лопастью и белым султаном. На мундире полагалось носить погоны: урядникам и рядовым — суконные красные, офице¬рам — серебряные. Амуниция оренбургских казаков начала XIX в. состояла из черной кожаной сумки на 25 патронов с перевязью, кремневого ружья и сабли с железными ножнами. Кроме того, оренбургские и уфимские казаки у седла имели волосяной аркан, 124

которым они владели так же свободно, как и казаки башкирских и мещеряцких полков.

Установленная в 1808 г. форма просуществовала до 1829 г., когда по указу императора Николая I все казачьи войска полу-чили единую уставную форму. Войсковое отличие определя¬лось только цветом приборного сукна и металлического прибо¬ра (петлиц на воротнике и обшлагах). Исключение сделали для казаков башкиро-мещеряцких полков, которым был оставлен национальный головной убор — белая суконная шапка-колпак с красным подкладом, обшитая по швам черной тесьмой. У офи-церов шапки были черные плисовые с серебряным галуном. С января 1827 г. на погонах всей русской армии, в том числе и в казачьих подразделениях, появились звездочки различия чинов (рис. 20, 21).

Рис. 20. Казаки Оренбургского и Сибирского казачьего войска. 1855 г.

В апреле 1838 г. все казачьи полки были вооружены шаш-ками единого образца. Шашка вручалась казаку в день 17-летия стариками, хранилась в семье на видном месте и передавалась от деда к внуку, от отца к сыну. Если в роду не оставалось наслед-ников мужского пола, шашка ломалась пополам и укладывалась

в гроб к умершему казаку. Одним из самых суровых наказаний считалось лишение казака шашки даже на какой-то срок.

^ЛЛ*

Рис. 21. Обер-офицер в парадной форме Оренбургского казачьего войска. 1855 г.

Русско-японская война показала необходимость перехода казачьего войска на новое обмундирование, менее приметное на фоне местности. В 1907 г. в русской армии был введен новый тип полевой формы из ткани цвета «шанжан» (красно-бурая основа, протканная желтыми и голубыми нитями) или из ткани серовато- зеленого цвета. Этот «защитный» цвет военной формы был раз-работан англичанами после англо-бурской войны. Новая форма вводилась и для казаков. Все казачьи войска, кроме Кубанского и Терского, получили китель кавалерийского образца, фуражку защитного цвета и папаху. Колпак офицерской папахи обшивался по основанию и накрест серебристым или золотистым галуном. В центре передней части крепилась кокарда и другие знаки от¬личия. Неизменными оставались шаровары серо-синего цвета с лампасами в три пальца шириной. Зимой форма дополнялась ши¬нелью общекавалерийского образца с клапанами-петлицами по 126

воротнику войскового цвета и суконным или фланелевым баш-лыком.

Все казаки были вооружены шашкой на плечевой портупее, укороченной трехлинейной винтовкой, казачьей пикой. Казаки и унтер-офицеры имели нагайки, которые носили за голенищем или за поясом. Офицеры — шашку офицерского образца, на пра-вом боку — револьвер в кожаной кобуре, на левом — офицерскую полевую сумку.

Во время первой мировой войны (1915 г.) приказом по Воен¬ному ведомству вводилось упрощенное казачье обмундирование. В частности, разрешалось делать отступления от установленного регламента и иметь: папаху серого цвета, гимнастерку пехотного образца, шаровары без цветных лампасов, шинель без петлиц и сапоги пехотного образца. Тем же приказом были изменены шиф¬ровки на погонах. Казачьим полкам были введены номера полков с литерами по названию войска: «Д» — Донские, «Ас» — Астра¬ханские, «О» — Оренбургские и т.д.

Парадная форма оставалась прежней — мундир одноборт-ный с закругленным стоячим воротником, фигурными обшлага-ми с кантом и петлицами, фуражка с околышем войскового цвета и кокардой.

Таким образом, форменное обмундирование Оренбургского казачьего войска претерпело существенные изменения. Потеряв элементы самобытности, оно почти полностью унифицировалось с общеармейскими образцами парадной, повседневной и полевой формами одежды [3. С. 101-126].

Традиционная одежда казаков, исключая форменную, во многих своих деталях являлась заимствованной у тюркских сосе¬дей. В праздничные дни казаки носили вышитые русские рубахи- косоворотки, пиджаки, форменные фуражки и высокие кожаные сапоги.

Женщины-казачки носили традиционные русские сарафаны, а голову покрывали чепцом -— повязкой, сшитой из атласа или другой шелковой материи (рис. 22, а). В конце XIX в. сарафаны

127 

Рис. 22. а) костюм пожилой женщины. Начало XX в.; б) костюм сакмарской казачки. Начало XX в.

постепенно стали вытесняться платьями, так называемого мещан¬ского покроя с обтяжным приталенным лифом и широкой юбкой (рис. 22, б). Головным убором замужней женщины являлась «со¬рока» — твердый налобник с покрышкой малинового или темно- зеленого цветов. «Сороку» расшивали жемчугом или бисером. В летнее время поверх платья носили шелковые или шерстяные платки, накинутые на плечи и заколотые брошью или булавкой. В прохладную погоду замужние женщины повязывали платок на голову концами назад, а девушки завязывали под подбородком.

Распространена была вязаная одежда, изготовленная из шер¬сти и пуха мелкого рогатого скота. Особенно широкое распро¬странение получило вязание из козьего пуха знаменитых на всю Россию оренбургских пуховых платков, которые в среде орен¬бургских казаков назывались «шалями» и изготавливались не только для внутреннего пользования, но и на продажу. *

128 

Наиболее распространенными и популярными тканями были ситец, сатин, выбойка, сукно. Состоятельные казаки мог¬ли позволить себе праздничный наряд из шелка. В некоторых поселках была распространена одежда из домотканого холста (белье и рабочая одежда). Домашнее ткачество дольше сохраня¬лось в лесостепных районах в среде казаков; в степных — в сре¬де бывших крестьян, перечисленных в казаки в разное время, а также среди нагайбаков и казаков мордовского происхожде¬ния. Среди этих групп казаков иногда и повседневная одежда изготовлялась из домотканого холста и только праздничная — из покупных тканей.

Довольно широко, но не повсеместно, среди казаков в ка-честве рабочей обуви были распространены лапти, однако везде они считались непрестижной «мужичьей» обувью. Показателем крайней бедности считалось появление казака в лаптях в церкви. Исключение составляли казаки-старообрядцы, среди которых распространен был обычай использовать лапти в качестве пог-ребальной обуви. Повседневной и рабочей обувью женщин были «коты», «ичиги», кожаные туфли без каблуков. Праздничной — покупные ботинки или полусапожки на каблуке со шнуровкой (гусарики, венгерки). Мужчины носили хромовые или яловые сапоги, в начале XX в. к ним добавились ботинки. Зимой и муж¬чины, и женщины ходили в валенках (валенки, чесанки, пимы). Изготовлением кожаной обуви (сапог, ботинок) занимались мас¬тера из иногородних. Часть обуви казаки покупали на ярмарках и в городах. Коты и лапти делали сами, лыко для лаптей привозили из Башкирии [7].

Поселки и жилища. Для постоянного местожительства оренбургских казаков по пограничной линии строили станицы, поселки и хутора. Станица была не просто казачьим поселением, но одновременно являлась и военно-административным цент-ром со своими территориальными границами. Начиная с 20-х гг. XIX в. казачьи станицы строились по утвержденным планам, со строгой уличной и квартальной планировкой.