Инженерная этика

Как показали недавние дискуссии по этике в области здравоохранения, а также инженерной этике в широком смысле слова, не вызывает сомнений, что такое преобразование действительно имеет место. В начале 1900-х годов, как правило, считалось, что врач в первую очередь несет ответственность перед пациентами, а инженер — перед работодателями. Однако в 1960-х годах, когда врачи и инженеры стали обладать значительно возросшими техническими возможностями, подобная позиция стала подвергаться сомнениям и были сформулированы аргументы в пользу того, что в первую очередь ответственность врачи и инженеры несут не перед пациентами или работодателями, а перед обществом в целом. Поэтому в США биомедицинскими научно-исследовательскими центрами были созданы управления государственной инспекции (institutional rеviеw bоаrds), а при больницах организованы этические комитеты (еthics соттittees), куда вошли представители немедицинских специальностей.

Кроме того, профессиональные инженерные общества выработали новые этические кодексы, подтверждающие приоритет общественного блага, и разработали механизмы поддержки тех, кто в необходимых случаях включает сирену, по звуку которой инженеры выносят на суд общества сомнительные действия своих работодателей. Ролевая ответственность была таким образом расширена и вышла за традиционные рамки, а затем была заменена тем, что Джон Лэдд назвал этикой власти ⁷.

Это расширенное понятие моральной ответственности в условиях технических возможностей наиболее основательно обсуждается в работе Ханса Йонаса «Тhе Imрегаtivе оf Rеsроnsibilitу: In Sеаrсh оf аn Еthics for thе Тесhnоlogical Аgе» (Императив ответственности: в поисках этики технического века, 1984). Для Йонаса проблема, связанная с ядерным оружием и атомной энергией, загрязнением окружающей среды и биомедицинскими технологиями, касается широкомасштабных последствий для глобальной природы, которые не всегда можно полностью предсказать.

Тезис Йонаса состоит в том, что новые типы и измерения действий предполагают и соответствующую им этику предвидения и ответственности, которая должна отвечать современным требованиям в каждом конкретном случае, с которыми ей придется столкнуться ⁸.

Этот новый императив ответственности, в свою очередь, предполагает и новый тип смирения, обусловленного, в отличие от прежнего смирения, не ничтожностью наших сил, но нашим чрезмерным могуществом, что представляет собой наш основной потенциал, определяющий силу наших предсказаний, оценок и решений ⁹.

С целью содействия установлению корреляции между нашей возможностью действовать и нашей способностью решать, то есть для того, чтобы стимулировать развитие этого нового типа смирения, Йонас предлагает использовать эвристику страха, что заставляло бы нас рассматривать худшие сценарии до начала осуществления какого бы то. ни было технического проекта. А в какой степени позиции эвристики страха подорваны эксплуатацией средств массовой информации или в какой мере эвристикой страха может руководствоваться инженер-практик — эти вопросы, несомненно, остаются предметом споров.

Позиция Йонаса тесно связана с тезисом Жака Эллюля, разработавшего этику господства. Эллюль также призывает к добровольному ограничению технической мощи, но в конечном итоге опирается, скорее, на теологические, чем на деонтологические основания. Тем не менее, оба мыслителя наметили программу этического спора по поводу техники, влияние которой, как ожидается, будет возрастать в рамках философского сообщества и в обществе в целом, Вместе с тем, хотя оба философа и предлагают объединить ядерную этику, этические вопросы загрязнения окружающей среды, биомедицинских технологий и в известной мере инженерную этику, — как Йонас, так и Эллюль не обратили внимания на самый современный аспект соприкосновения этики и техники — компьютерную этику.