Невербальная коммуникация в полевом исследовании

Многозначность интерпретаций. Походка. Поза. Выражение лица. Интонация. Физическая дистанция.

Представляя себя, актер использует не только слова, но и мимику, жесты, походку, осанку и прочие невербальные символы и знаки. Важно не только, что сказано, но и как сказано. Слова и невербальные знаки нередко составляют взаимоисключающие тексты: человек говорит «Нет», но лицо твердит «Да». В полевом исследовании часто приходится сталки­ваться с таким противоречием и задавать себе вопрос: «Так чему же ве­рить?». Лицо и тело хуже поддаются самоконтролю, чем слова, поэтому порою они важнее. Как писал психолог Альфред Адлер, если мы хотим понять человека, то должны заткнуть уши и только смотреть на него; тог­да мы сможем увидеть все, как в пантомиме. Невербальная коммуника­ция достойна внимания при использовании любых методов сбора инфор­мации посредством общения. Особенно много она дает при наблюдении. Однако и в интервью это важный дополнительный источник. Учет ее мо­жет быть полезен и при проведении фокус-групп, поэтому не удивитель­но, что они часто фиксируются на видео.

Многозначность интерпретаций

Попытки перевести мимику и жесты в четкие и ясные слова пред­принимаются давно. В последние десятилетия на Западе, а в России с конца 1980-х гг. появляется много текстов, в которых почти в форме словаря приводятся правила интерпретации телодвижений и выражения лица. Между тем достаточно понаблюдать за собой, сравнивая свои те­лодвижения с такими «словарями», чтобы увидеть массу несоответствий. Это не означает неправомерности изучения невербальной коммуника­ции. Просто нельзя в погоне за доходчивостью и утилитарностью идти по пути упрощения.

Почти все знаки и символы, используемые в обществе (даже обыч­ные слова), как правило, характеризуются многозначностью. Очень мно­гие слова имеют несколько закрепленных в словарях смыслов. В повсед­невной речи количество смыслов еще более возрастает. Что же говорить о невербальных знаках и символах! Как правило, они поддаются вероят­ностной интерпретации: этот знак, скорее всего, в этом контексте значит это, но не исключены и иные варианты. Поэтому знание словарей невер­бальной коммуникации без интуиции, без умения увязывать знаки с кон­текстом только увеличивает непонимание.

Нахмуренные брови могут выражать такие совершенно разные состо­яния нашего собеседника, как напряжение того или иного рода, раздра­жение, высокий уровень задумчивости и внимания. Сжатые губы могут свидетельствовать о попытке человека тщательно контролировать себя,

190

но это может быть и простая привычка, не несущая в себе никакого ком­муникационного смысла.

Походка

Человек идет молча, но по тому, как он идет, нередко можно предпо­ложить, в какой части социального пространства он находится.

Как-то еще в советский период я зашел к своим знакомым, работавшим в обкоме комсомола. Потом мы втроем шли по улице, и я поделился созревшим у меня вопросом: «Мужики, чем объяснить, что, глядя на вас, можно за сотню метров безошибочно сказать, что идут большие люди. И хотя наша одежда сильно не отличается, обо мне это никто никогда не скажет». «Все просто, — сказал Гена, выпускник театрального института, в то время работавший инструктором обкома. — Мы идем по системе Станиславского: несем тело так, будто нас слегка тянут за волосинку кверху».

Людей, облеченных властью, часто довольно легко выделить именно по такой походке. Они идут «по системе Станиславского», наверняка не подозревая о ее содержании. Осознание свое значимости и власти рас­прямляет плечи и тянет за невидимый волосок к вершине иерархии. Та­кой человек идет хозяином.

Человек, занимающий низкостатусную позицию, чувствует на своих плечах бремя вышестоящих этажей социальной иерархии. Особенно чув­ствуется это бремя при наличии начальников. В их присутствии походка теряет уверенность, голова слегка склоняется вниз, глаза тяготеют к зем­ле, порою чувствуется сутулость, походка неуверенная, порою семеня­щая. И это не случайно: слишком гордая походка может быть воспринята как вызов начальству.

Один и тот же человек часто движется по-разному в присутствии под­чиненных и руководителей.

Выше упомянутый Гена со временем стал заведующим городским отделом культуры. И я видел, какие величественные очертания приобрела его походка. Но как-то первый секретарь обкома партии, ежедневно выходивший на пробежку в городской парк, вызвал его в 6 утра на свою беговую дорожку. Гена пришел в парадном костюме, при галстуке. Секретарь, увидев его, побежал трусцой. Гена за ним. По пути хозяин региона отчитывал Гену за непорядок в парке, указывая то на мусор, то на поломки. И бегущий Гена в этой обстановке уже не чувствовал волосинки, тянущей в небо, поскольку в тот момент ему казалось, что теперь она связывает его с креслом заведующего отделом. И чтобы она не лопнула, он играл окружение короля.

Социокультурное поле диктует походку, соответствующую статусу человека. Чем сильнее поле, тем мощнее давление. Особенно очевидна роль походки как статусного знака в государственном аппарате и армии. В этих социокультурных полях успех карьерного продвижения обычно

191

очень сильно зависит от способности человека обозначать свой статус по отношению к подчиненным и вышестоящим лицам.

Но во многих социокультурных полях действуют культурные програм­мы, поднимающие престиж человека, способного не прогибаться перед начальством или даже вступающего с ним в конфликт.

Т. н. «трудные подростки» своей походкой, особенно в присутствии учителей, демонстрируют, что они никого и ничего не боятся. Сама развязная походка придает смелости. Эта же походка варварского короля, пытающегося без слов обозначить свой высокий статус и напугать, весьма характерна для традиционного типа блатного человека в присутствии обычной публики («фраеров»).

Интерпретируя походку изучаемых людей, не стоит забывать, что в одной и той же реке разные люди ведут себя по-разному: один тонет, другой щепкой плывет по течению, третий прокладывает свой путь в нужном на­правлении, используя силу течения. Так же и в социокультурных полях разные индивиды ведут себя по-разному, преломляя через свою личность давление среды. Поэтому интерпретация походки носит лишь вероятност­ный характер: походкой короля может идти и самодержец, и рэкетир, со­бирающий дань, и мальчишка, пытающийся преодолеть свой страх по­средством блефующей походки.

Поза

Поза—это характеристика относительно статичного тела. Поза — это «общие конфигурации тела и соотносительные положения его частей, как правило, более статичные, чем жесты» (Крейдлин 2004: 188). Она является важным элементом поведения информанта во время интервью и невербального текста, создаваемого наблюдаемыми людьми.

Поза передает эмоциональное состояние человека. В повседневной речи широко распространены такие определения позы, как «непринужденная», «уверенная», «развязная», «неприличная», «стеснительная», «скованная» и т. д. Эмоционально окрашенные позы позволяют понять отношение че­ловека к наблюдаемой исследователем ситуации.

Но позу нельзя интерпретировать однозначно. Информант может иг­рать, используя известные ему правила объяснения поз для того, чтобы создать ложное впечатление. Например, испуганный или смущенный че­ловек может стремиться создать вид уверенного в себе собеседника, при­нимая позу, которая, как ему кажется, будет интерпретирована как знак уверенности и спокойствия.

Поза информанта может быть индикатором тактики, которую стоит из­брать исследователю. Смущенная, скованная поза (сжатые колени, сгор­бленность, напряжение тела) перед началом интервью — показатель того, что информант не готов для свободного и откровенного общения. Если сразу приступать к работе по гиду, то можно легко испортить материал. В

192

этой ситуации легкий разговор на простые темы, ломающий дистанцию и лед, может быть адекватной реакцией на смущенную позу. В свою оче­редь принятие информантом непринужденной позы (нога за ногу, посадка откинувшись назад и т. д.) — знак, указывающий на то, что пора перехо­дить к более серьезным вопросам.

В ходе интервью некоторые позы могут свидетельствовать о степени и форме душевного контакта, возникшего между информантом и интер­вьюером. Так, поза с наклоном в сторону адресата может свидетельство­вать о желании найти в собеседнике душевный отклик, теплоту или учас­тие (Крейдлин 2004: 197).

Поза может быть знаком, указывающим на отношение информанта к своему собеседнику. Как пишет Крейдлин (2004: 210), «поза женщи­ны имеет четко выраженную фронтальную ориентацию по отноше­нию к человеку, который ей приятен, и боковую ориентацию... к чело­веку, который ей очевидно не нравится, а мужчины в беседе с мужчинами, которые им безразличны или неприятны, часто накло­няют туловище в сторону».

Выражение лица

Лицо, как говорят, зеркало души — и вообще, и ее состояния в дан­ный момент. Поэтому наблюдение за лицом изучаемого человека - важ­ный фактор правильной интерпретации его слов. Правда, мимика доволь­но сильно регулируется культурными нормами. Поэтому нельзя интерпретировать текст лица, не зная, какими правилами руководствуется собеседник. Улыбка американца и улыбка русского — это тексты, со­держание которых может сильно отличаться.

В русской культуре человек обычно улыбается, выражая свою радость. Если нет причин для таковой, он, скорее всего, будет сидеть с нейтральным лицом. Более того, традиционно в русской культуре имеется недоверчивое отношение к признакам радости без наличия очевидных причин для тако­вой. (Вспомним поговорку: «Смех без причины — признак дурачины»).

В американской и английской культурах улыбка — символ простой вежливости. Вам улыбаются не потому, что рады видеть, а потому, что демонстрируют свою воспитанность и отсутствие негативных чувств к собеседнику. Как пишет Дж. Фаст (1996: 80), «мыулыбаемся целый день, хотя на самом деле мы раздражены и сердиты <...> Лишь незначи­тельная часть наших улыбок реальная. Большинство — лишь маски, которые мы носим». Не удивительно, что для представителей этих наро­дов русские — очень мрачная нация. Улыбка как символ формальной вежливости постепенно распространяется и на другие страны мира.

В 1991 г. я участвовал в организации приема группы английских студентов, приехавших в Москву. После первого дня их пребывания в России я спросил о первых впечатлениях. «У вас люди на улицах не улыбаются», — сказала мне одна девушка, а остальные согласно кивнули. «А почему они

193

должны улыбаться на улице?» — удивился я, имевший тогда слабое представление об английской повседневной культуре.

В исследованиях, проходящих на стыке культур, знание языка мимики изучаемого народа и умение им пользоваться становится мелочью, име­ющей принципиальное значение в налаживании общения. И тут приходит­ся ломать культурные нормы, усвоенные на уровне телесных привычек.

В свое время, находясь в Англии, я и мой коллега жили в английской семье, а рано утром отправлялись в университет. И с первых минут бодрствования общение начиналось в рамках английской эмоциональной культуры. Нас встречали еще не проснувшиеся лица и улыбались. И мой приятель так сформулировал возникшую у него проблему: «У меня не работают эти мышцы лица... Особенно утром».

Но улыбка улыбке рознь. И дело не сводится к силе выражаемых ею положительных эмоций. Есть улыбка нервная, застенчивая, печальная, робкая, горькая, кислая, коварная, притворная, официальная, вежливая, холуйская, барская и т. д. А есть еще и улыбка, переходящая в боевой оскал. Есть усмешка, улыбка-гримаса. И эти нюансы, отличающие раз­ные типы улыбки на лице собеседника, с которым мы общаемся в ходе исследования, имеют принципиальный характер для понимания сказанно­го. Сравните слова, сказанные с застенчивой улыбкой и с усмешкой, с приветливой улыбкой и с оскалом.

. Поскольку четко проявляется тенденция к превращению улыбки в эле­мент принудительного этикета (особенно в «культурных» группах), то не­редко встает задача распознавания т. н. «фальшивой улыбки». Есть даже специальные исследования улыбок. Специалисты в этой области, к кото­рым я не отношусь, утверждают, что искренняя улыбка — это «верхняя улыбка», т. е. в ней участвуют глаза. «Фальшивая улыбка», наоборот, — это улыбка только нижней частью лица, не образующая под глазами кож­ных складок (Крейдлин 2004: 364).

Огромную роль в коммуникации на близкой дистанции играют глаза. Поэтому в интервью желательно не упускать глаза собеседника, говорящие порою так много и не всегда в такт со словами. При этом в игру вовлечены глаза и информанта, и интервьюера. Они оба читают друг друга.

Глаза выполняют целый ряд функций, обеспечивающих поддержание и контроль общения (Крейдлин 2004: 387).

1. Когнитивная функция — это стремление передать глазами не­ которую информацию. Если беседа с работником ведется в присут­ ствии его начальника или коллег, глаза нередко четко говорят: «Вы же понимаете, что я сейчас не могу говорить откровенно».

2. Эмотивная функция — передача с помощью глаз испытывае­ мых чувств. Мониторинг в ходе интервью глаз информанта помогает регулировать ход беседы. Смущение в глазах — показатель того, что разговор вышел на щекотливую тему и надо быть очень осторож-

194

ным. В этой ситуации вероятен уход от откровенности. Интерес в глазах говорит о том, что разговор на верном, с точки зрения инфор­манта, пути. Важным условием поддержания активной беседы явля­ется выражение заинтересованности в глазах информанта.

3. Контролирующая функция — это мониторинг с целью про­ верки восприятия и понимания собеседником переданного сооб­ щения. Информант пытается понять, дошли ли его слова. Это сви­ детельство его заинтересованности в беседе. И если расслабившийся и уставший интервьюер не смог в этот момент ответить понимаю­ щим взглядом, информант может потерять интерес к продолжению своего рассказа.

4. Регулятивная функция — это выражение требования отреаги­ ровать на переданное сообщение или подавление реакции на него. Часто это реплика, легко читаемая в глазах собеседника: «Ну, что вы на это скажите?». Если же реакция не соответствует той, которую ожидал информант, то это может быть взгляд, явно не поддерживаю­ щий интервьюера (например, строгое выражение в ответ на улыбку).

Само отношение собеседников к перспективе общения с помощью глаз — важный показатель того, как идет интервью. И этот показатель в равной мере интерпретируют и интервьюер, и информант. Прежде всего, здесь можно различать кооперативный и некооперативный диалог (Крей-длин 2004: 390). В первом случае собеседники предпочитают смотреть в глаза друг другу, во втором — отводить их в сторону, вниз. Вниматель­ный прямой взгляд в глаза собеседника — верный признак внимания к его словам, что стимулирует продолжение беседы. Информант часто очень чувствителен к тому, куда смотрит исследователь. И если интервью полу­чилось, то он тоже смотрит в глаза. Порою это вызывает технические сложности: надо перевести взгляд на часы, диктофон или на окружаю­щий интерьер, но этот уход от контакта глаз может сбить темп повествова­ния и быть воспринят как снижение интереса.

Взгляд — это довольно опасный инструмент, если им пользоваться не­продуманно. Особенно важна осторожность в процессе наблюдения. Вни­мательность может быть истолкована не так, как мы бы хотели. Она может сковать поведение наблюдаемого, который обнаружил, что стал объектом пристального взгляда, его поведение станет неестественным. Кроме того, он может поставить под вопрос правомерность пребывания в данном поле чужака. Если исследователь не декларировал свою функцию в данной си­туации, то его поведение может быть истолковано превратно.

Исследователи невербальной коммуникации отмечают наличие гендер-ных особенностей в реакции на внимательный взгляд чужака. Мужчины считают более привлекательными тех женщин, которые на них больше смотрят. Женщины же склонны воспринимать мужчин, которые не сво­дят с них взгляда, как нахалов. В контексте русской культуры взгляды не должны быть продолжительными, частыми и навязчивыми (Крейдлин 2004:

195

409). В ходе наблюдения неосторожный исследователь может легко ока­заться в роли навязчивого поклонника или поклонницы.

Интонация

Тон, с которым сказаны слова, порою значит больше, чем сами слова. Это параллельный текст. Иногда он соответствует вербальному тексту, а порою существенно противоречит ему. Например, ироничный тон может означать косвенное указание, что в сказанных словах все знаки надо ме­нять на противоположные.

Тон является элементом речевого этикета. Использование «не того тона» означает нарушение его правил, что чревато проблемами в обще­нии. Речь «на повышенных тонах» воспринимается как проявление аг­рессии, которая вызывает желание ответить тем же. И если такой тон прорывается у интервьюера, успех коммуникации оказывается под очень большим вопросом.

Правда, надо иметь в виду, что тон в определенной мере регулируется нормами национальных культур. То, что звучит как «разговор на повы­шенных тонах» в одной культуре, воспринимается как обычное общение в другой. Если наблюдать с позиций норм русской культуры эмоциональ­ное общение цыган, грузин или итальянцев, то можно нередко принять их оживленную дружескую беседу за маленький скандал. В то же время русское общение производит такое же впечатление на многих жителей Центральной и Северной Европы.

Физическая дистанция

Регулирование физической дистанции между собеседниками — это одна из разновидностей невербальной коммуникации. Е.Т. Hall выделяет несколько дистанций:

1. Социальная. Она обеспечивает деловое общение.

2. Личная. Она обеспечивает защиту одного человека от другого.

3. Интимная. Это дистанция полной человеческой близости.

В исследовании, конечно, приемлемы только первые две дистанции. Их количественные характеристики не являются абсолютными. Размер дис­танции — это часть социокоммуникативной системы поля. Разные поля — разный смысл у одной и той же дистанции, измеренной в сантиметрах или метрах. Исследователи сравнивают национальные особенности. Дей­ствительно, они часто очевидны.

Одна американка, прожившая несколько месяцев в Сыктывкаре, жаловалась, что невозможно было ездить в автобусе, т. к. люди к ней старались прижаться. Мои попытки объяснить ей, что они это делали не из сексуальных, а из сугубо утилитарных соображений, ни к чему не привели. «Нормальная» дистанция в нашем общественном транспорте в контексте культурных программ ряда народов воспринимается как «недопустимо интимная».

196

Национальные различия хорошо видны в очереди.

Когда я в первый раз в Великобритании пошел покупать билеты на поезд, меня удивила длинная очередь, хорошо видная издалека. Она тянулась через весь зал. Когда я подошел ближе, то увидел, что там стоит всего человек 5-7. Но между ними была огромная, по нашим меркам, дистанция. В России при наличии такой дистанции люди уже с чистой совестью вклиниваются, не воспринимая человека, стоящего на расстоянии полутора метров, как члена очереди. В Дагестане же я попал на автовокзале в очередь, где все участники прижимались телами друг к другу с максимально доступной силой, чтобы не позволить никому втиснуться между ними.

Но различия в определении дистанции не сводимы к национальным куль­турам. Не менее значимы различия в культурных программах отдельных социальных, субкультурных групп и даже малых групп. Часто приводятся данные, определяющие дистанцию в контексте американской культуры об­щения. Но такая культура как нечто единое — очень сомнительный миф. Америка настолько культурно пестрая страна, что попытки выведения еди­ной шкалы могут означать лишь сведение американской нормы к стандар­там белого среднего класса. Аналогичным образом обстоит дело и в Рос­сии. Здесь также легко обнаружить разнообразие норм, регулирующих дистанцию. Поэтому исследователю, оказавшемуся в чужом социокуль­турном поле, бесполезно искать ответы в переводных книгах, описываю­щих язык тела. Выход только в наблюдении практик поддержания дистан­ции изучаемыми людьми и принятии их стандартов. Э. Холл (1995: 289) советует: «Смотри, как стоят люди относительно друг друга, и не отодвигайся. Может быть, вам покажется странным ваше положе­ние относительно вашего собеседника, но вы сами удивитесь, насколь­ко к лучшему изменится отношение к вам других людей».

197