Ранний гуманистический репертуар

Театр Возрож­дения в Англии начал делать свои первые шаги в начале XVI в. От средневековых времен английская сцена унаследовала жан­ры мистерии, моралите и фарса. Раннее Возрождение в Англии не спешило порывать с традициями, но в чисто английском духе стремилось видоизменить их, приспособить к новым веяниям, заставить служить новым идеям.

Так, драматическая хроника, которой предстояло стать одним из главных и наиболее характерных жанров ели­заветинской сцены, рождалась из недр средневекового мора­лите. Автором первой хроники «Король Джон» (1540) был епископ Джон Бейль, один из самых ярких деятелей Рефор­мации, непримиримый борец с папским Римом. Он сочинил свою хронику в целях вполне современных, превратив до­вольно гнусную личность исторического короля Джона, или Иоанна (через полвека Шекспир в своем «Короле Джоне» попытается восстановить истину), в образ великомученика,

и восславил своего владыку Генриха VIII как верного наслед­ника Иоанна и защитника исторической справедливости. Пря­модушная назидательность старинного моралите оказалась тут как нельзя более кстати.

Развивавшаяся в ренессансной Англии драматургия академического направления проходила примерно тот же путь, что и в других странах Европы. В школах и университетах сту­денты под руководством своих учителей разыгрывали траге­дии и комедии античных авторов — сперва в оригинале, за­тем в переводе (сама будущая королева Елизавета в молодости переводила Еврипида). Начали появляться «ученые», или «пра­вильные», драмы, сочиненные английскими гуманистами в подражание древним, хотя в истории театра Англии эти пьесы занимали место более скромное, чем в Италии или Франции. Вкусы английских сочинителей «ученых» пьес не так уж отли­чались от вкусов публики народного театра. Итальянские теоре­тики были бы возмущены, доведись им посмотреть «Горбодука», первую «правильную» английскую трагедию.

Авторами «Горбодука» (1560), этой мрачной, полной кровавых ужасов трагедии в пяти актах, написанной тяжеловес­ным, монотонным стихом, были два студента юридической школы — Томас Нортон и Томас Секвилл. Первый из них канул в безвестность, зато второй стал одним из знаменитейших вельмож Елизаветы.

Источником сюжета трагедии послужила составленная Джеффри Мон-мутским полулегендарная история древней Британии. Король бриттов Горбодук, утомленный трудами власти, делит свое королевство между сыновьями Феррексом и Поррексом, что влечет за собой длинную цепь кровавых злодейств и несчастий для королевского дома и всей Брита­нии. Сперва старший сын Феррекс, посчитавший, что его обделили, убивает брата, затем их мать, королева Видена, мстя за любимого младшего сына, умерщвляет Феррекса, после чего возмущенный народ поднимает бунт и убивает Горбодука вместе с Виденой, а бароны, усмирив мятеж, начинают междоусобную войну. Нортону и Секвиллу не удалось быть до конца верными ученым прави­лам. Между актами «Горбодука» они поместили аллегорические пан­томимы — для иллюстрации идей трагедии. В одной из пантомим на сцену выходили «шесть дикарей в одежде из листьев». Они тщетно пы­тались сломать ветки, собранные в пучок, но с легкостью ломали каж­дую из них по отдельности, что, как нетрудно догадаться, должно было служить иллюстрацией непобедимости целостного государства и, напротив, слабости государства разделенного. Так язык средневековой сцены проникает в самую «правильную» из всех трагедий раннего английского Возрождения.

Рассказанная в «Горбодуке» история о правителе древней Британии, который, к своему несчастью, разделил государство между детьми, не может не напомнить о фабуле «Короля Лира». Первая английская тра­гедия заключала в себе некий эмбрион великой трагедии Шекспира точно так же, как первая «правильная» комедия содержала предвестие шекспировской комедии о сэре Джоне Фальстафе.

Через всю историю английской ренессансной драмы проходит процесс борьбы и взаимовлияния двух основных ти­пов комедии. С одной стороны, это так называемая романиче­ская комедия — поэтическая и фантастическая, — опирающаяся на опыт народного творчества. С другой — бытовая «-пра­вильная» комедия, связанная с наследием Плавта и Теренция и с современной итальянской «ученой комедией».

Родоначальником английской «правильной» коме­дии считается Николас Юдолл, автор пьесы «Ральф Ройстер Дойстер» (1551). В пьесе Юдолла немало заимствованного у Плавта. Пронырливый Мерригрик, надувающий своего хозяина, — это образ, навеянный паразитами из комедий Плавта. Сам Ральф напоминает плавтовского Хвастливого воина. Но содержание комедии не сводится к заимствова­ниям. «В рамку, скроенную по классическому образцу, анг­лийский драматург вложил чисто народное содержание, яркую картину нравов английской буржуазии в первой поло­вине XVI в.»

Ральф Ройстер Дойстер - жизненно достоверный ха­рактер, в котором не без основания видят прообраз шекспиров­ского Фальстафа из комедии «Виндзорские кумушки». Это тип обнищавшего дворянина, который, утратив состояние, сохра­нил весь свой рыцарский гонор. Женитьбой на состоятельной горожанке Констанс он хочет вернуть богатство. Своими домо­гательствами он причиняет ей немало хлопот и чуть не ссорит ее с женихом, честным купцом Гудлаком. Но в финале посрам­ленному Ройстеру Дойстеру отпускают все грехи и приглашают на свадебный ужин.

«Романическая» комедия — господствующий тип английской комедии XVI в. В ней полнее всего выразился по­этический дух эпохи Возрождения, претворились гумани­стические представления о человеческой личности. Это почти всегда пьесы о любви. В отличие от римской комедии, изобра­жавшей любовь как плотское влечение, «романическая» коме­дия утвердила духовную высоту и поэзию любви. «Романи­ческие» комедии полны фантастических мотивов, заимствованных из английского фольклора, из народной сказки. Ранние «Романические» комедии возникали главным образом на основе рыцарских романов, перенесенных на сцену с помощью приемов средневекового театра.

Таковы «Дамон и Пифий» Р. Эдвардса, анонимные пьесы «Вещи, как они есть», «Сэр Клиомон и сэр Кламид» и др. Эти произведения лишены какой бы то ни было композицион­ной стройности. Они рисуют бесконечную цепь рыцарских подвигов, колдовство, кораблекрушения, превращения, пере­одевания. Героям приходится сражаться с великанами и вол­шебниками, пиратами и разбойниками, одолевать угрожаю­щие их жизни опасности. Однако заключенный в этих пьесах взгляд на мир безмятежно-оптимистичен; кажется, что драма­турги сооружают на пути своего героя многочисленные прегра­ды только затем, чтобы доказать его непобедимость.

Подобные пьесы составляли репертуар «Театра» или «Куртины» и собирали восторженные толпы подмастерьев, мечтавших о приключениях и покорении дальних стран. Но с годами сцена стала нуждаться в более содержательной дра­матургии.

Пьеса «Мальтийский еврей» замыкает драматический цикл, посвященный теме сильной личности. В роли хора здесь выступает не кто иной, как Никколо Макиавелли, которого Грин считал духовным растлителем Марло и который представлен в пьесе как символ политического аморализма, зла и коварст­ва — то есть точно таким, каким он был в глазах английских * зрителей XVI в. В центре пьесы — еврей Варрава, воплощение зла, о чем свидетельствует уже самое его имя, верный ученик Макиавелли, политический интриган, отравитель, убийца, на­слаждающийся своими злодеяниями, ярый враг христианского мира. В финале трагедии этого монстра постигала заслуженная кара - он заживо сварился в чане с кипящей смолой, приго­товленном для своих врагов — христиан. Но и христиане у Мар­ло оказывались не лучше, чем иудей. Предатели, клеветники, насильники, они отличаются от Варравы разве лишь тем, что бесконечно мельче его. «Мальтийский еврей» — скорее не тра­гедия, а язвительный трагигротеск, полный скорби об одичав­шем человечестве. Марло создал его в 1590 г., когда свои пер­вые произведения начал писать Вильям Шекспир.

Пьесы Шекспира стали появляться на сцене в тот мо­мент, когда, благодаря усилиям «университетских умов», на­циональная драматическая система уже сложилась и англий­ский ренессансный театр вступил в пору своего высшего расцвета. Сделав свое дело, «университетские умы» в на­чале 90-х гг. один за другим стали уходить, одни — с под­мостков, другие — из жизни. Словно чья-то невидимая рука спешила очистить место для главного действующего лица английской сцены.