11. Ападноафриканская модель социально-политической эволюции (по работе Бондаренко д.М. Бенин // Цивилизационные модели политогенеза. М., 2002). Бенин

(I тыс. до н.э. – XIX в. н.э.)^

______________________________________________

Д.М. Бондаренко

Цель данной главы  проследить в общих чертах процесс сложения, возможно, наиболее яркого общества доколониальной Тропической Африки, эволюцию его характера и системы социально-политических институтов.

Предки бини пришли в места своего нынешнего расселения в зоне тропических лесов к западу от низовьев р. Нигер из пояса саванн, вероятнее всего,  из области слияния Нигера и Бенуэ. После примерно трех тысячелетий жизни в саванне они начали проникать в леса в IIIII тыс. до н.э. и окончательно переселились туда в I тыс. до н.э. Есть основания полагать, что протобини были вынуждены покинуть историческую прародину вследствие климатических перемен, происходивших в Северной и Западной Африке начиная с VII тыс. до н.э. Эти изменения привели к сокращению территории саванны как с севера (из-за нараставшей аридизации, ведшей к увеличению площади пустыни Сахары), так и с юга, где разрастался тропический лес. В итоге саванна оказалась не в состоянии и дальше обеспечивать существование прежнему числу насельников, вынудив часть из них мигрировать за ее пределы.

Однако народы этно-лингвистической группы ква, к числу которых относятся бини, не были первопоселенцами в поясе лесов Верхнегвинейского побережья. Человек впервые появился на территории средневекового Бенина не позднее пяти тысяч лет назад, если не еще раньше. В Бенине народ, населявший страну до прихода бини, называют «эфа». При нынешнем объеме наших знаний очень немногое может быть сказано о нем, и едва ли есть надежда на существенное расширение имеющейся об эфа информации без дополнительных археологических исследований. Тем не менее очевидно, что аборигены леса к приходу бини уже были мотыжными земледельцами  об этом, в частности, свидетельствует устойчивый, постоянный характер их поселений. Предельным же уровнем сложности социально-политической организации эфа был уровень локальной общины

Можно предположить, что поначалу  с момента прихода и оседания ква в зоне леса  представители двух этнических массивов сосуществовали, проживая чересполосно. Но в конце концов бини (очевидно, немирным путем) возвысились над эфа, превратив этнокультурные различия также в различия социально-политические. В дальнейшем же, частично вследствие смешанных браков, а главным образом, благодаря влиянию престижной культуры элиты, бини ассимилировали эфа. При этом потомки эфа поныне являются обладателями нескольких довольно важных жреческих титулов, в прошлом имевших и политическое значение.

Первые биниязычные обитатели тропических лесов были еще охотниками-собирателями, и им, несомненно, потребовалось время для всесторонней адаптации к новым экологическим условиям; адаптации, приведшей к не только экономическим, но и социокультурным, политическим изменениям.

Переход к земледелию произошел в конце I тыс. до н.э.  первой половине I тыс. н.э., хотя охота и собирательство играли довольно значительную роль в системе жизнеобеспечения бини еще целое тысячелетие. В социально-политической сфере радикальное изменение типа экономической организации ознаменовалось сложением у бини земледельческой общины с присущими ей институтами управления.

Подъем независимых общин представлял собой наиболее раннюю стадию процесса, в итоге приведшего к возникновению Бенинского «королевства». С момента своего сложения большесемейная община, в которой большесемейные связи дополнялись соседскими (такая община в науке именуется «гетерогенная», стала базовым, субстратным социально-политическим институтом бини. Фундаментальное значение большесемейно-соседской общины для социокультурной и политической эволюции бини во многом было связано с характером их системы земледелия. Система ручного (мотыжного) земледелия представляется оптимальной (из-за природных условий) и, по сути дела, предельной для бини. Следовательно, и существование у них большесемейно-соседской общины как субстратного социального института оказывается оправданным и необходимым на весьма длительную историческую перспективу. В практически неизменном виде большесемейно-соседская община сохраняется в деревнях бини по сей день. И именно ее стабильность позволяет экстраполировать значительную часть этнографических данных по общине на более ранние периоды социально-политической истории народа с достаточно большой степенью уверенности в близости получаемой картины к истинной

Принцип старшинства, столь характерный в большей или меньшей степени для всех уровней бытия бини времен существования у них независимого «королевства», коренился в общинной системе трех мужских возрастных рангов. Члены каждого возрастного ранга выполняли определенные виды работ. В частности, обязанностью представителей старшего ранга эдион было управлять семьями (эгбе) и общинами. В сознании бенинцев культ предков определял место каждого человека в мироздании и в обществе как важнейшей части мироздания. Именно пожилые люди считались наиболее близкими к предкам, а потому способными лучше всех играть роль посредников между ними и их ныне живущими потомками.

Члены возрастного ранга эдион, включая глав и представителей всех без исключения больших семей [, образовывали общинный совет старейшин. Совет провозглашал старейшего члена общины, главу эдион пожизненным главой и совета, и общины. Он получал титул одионвере (мн.ч.  эдионвере). Таким образом, глава общины вполне мог не быть представителем семьи своего предшественника: изначально в общине бини не существовало единственной привилегированной семьи. (В тех случаях, когда община состояла только из одной большой семьи, глáвы и представители ее малых семей становились членами семейного и общинного советов одновременно. Главой общины и главой семьи  одионмваном  также был один и тот же человек. Но такие общины были редкостью, исключением из).

Общинный совет собирался по инициативе или одионвере, или совета одной из больших семей, будучи продолжением и развитием этого института на более высоком уровне. Он принимал реальное и весьма деятельное участие в управлении общиной, рассматривая совместно с ее главой (и при сохранении за последним права решающего голоса) все вопросы, входившие в компетенцию одионвере: поземельные, судебные и др.

Возможно, в додинастическую эпоху свою роль в управлении общинным коллективом играло и народное собрание. Сказать что-то более определенное по этому поводу затруднительно, поскольку реминисценции о его вероятном существовании в далеком прошлом сохранились лишь в праве членов совета общины обращаться к широкому кругу общинников за консультациями (последние правом «законодательной инициативы» не обладали), да, может быть, в единичных «глухих» намеках устной традиции. Видимо, косвенным подтверждением существования у бини в далеком прошлом народного собрания может служить и его наличие еще в первые десятилетия ХХ в. у многих социально-политически менее развитых этнических групп современной Южной Нигерии, включая некоторые народы, родственные бини.

Главный смысл самогó существования института эдионвере в сознании общинников (отраженный в принципе назначения лидера общины) обусловил восприятие ими ритуальной функции как важнейшей среди всех обязанностей эдионвере. К тому же отправление одионвере культов божеств и предков от имени общинников еще более усиливало его позиции в коллективе. Но в изначальной общине бини ее глава, одионвере, не был лишь ритуальным лидером. Как уже отмечалось, он был ответственен за распределение земельного фонда общины, вершил суд, выступал блюстителем общинных традиций и т.д.. Хотя эдионвере общинниками подносились «дары», они имели преимущественно престижно-ритуальную значимость. В большинстве случаев не подношения были основой материального благополучия главы старшего возрастного ранга и всей общины, а труд членов его семьи.