6Возможно.

Если в эпосе проблемы реальной тогдашней жизни практи-:ки не находят отражения, то темы басен Федра, эпиграмм 1арциала и сатир Ювенала были весьма актуальны и близки иогим. Вольноотпущенник македонского происхождения, Федр гмился сделать римскую литературу наследницей греческой 1кже и в таком жанре, как басня. Он не только перелагал в >тинские стихи старые басни Эзопа, но и писал новые по их 5разцу. Ему дорого древнее представление о басне как оружии, зражаюицем великих мира сего, и сам он, обращаясь к низшим поям общества со своими простыми стихами, свободными от гмени риторической учености, высмеивает пороки «могу-цественных лиц».

Прославившийся при Домициане Марк Валерий Марциал, чьи 1играммы расходились по всей империи, всецело сосредоточен На известных всем реальностях современной ему жизни, и Потому все его творчество противостоит величественному, но эгда уже мало кем читаемому мифологическому эпосу:

Что ча отрала в пустой игре унылых писаний? То лишь читайте, о чем жизнь говорит: «Это я!»

пиент при знатных покровителях, он ненавидел их и при случае Старался уязвить меткой эпиграммой, не пощадив даже — правда, после его смерти — самого высокопоставленного из «их, Домициана. Юмором и едкой остротой сатиры, проница-1ьностью и знанием человеческих характеров, реализмом и |фористической краткостью и яркостью изображения эпиграм-[мы Марциала намного превзошли современные им греческие »пиграммы и еще сегодня доставляют немало удовольствия Своим читателям. Кроме того, если мы хотим узнать, как жили 1юди в столице Римской империи в эпоху Флавиев, никто не ■Поможет нам в этом так, как остроумный и наблюдательный, [откликающийся буквально на все Марциал.

Марциал иронизирует — поэты-сатирики Персии и Ювенал ►обличают и обвиняют. Особенно резок и конкретен в своих шорализаторских выступлениях против общественных пороков и [носителей социальных зол Децим Юний Ювенал. Исполненные [яда насмешки и негодования картины расточительной жизни [ аристократии соседствуют с образами бедности, тесноты и уни-I жения низов. Наверху взяточники и прихлебатели, внизу раболе-| пие и неблагодарность толпы, Рим развращен и к тому женаводнен чуждыми его былому духу выходцами из провинци прежде всего с Востока. Стихи Ювенала, которые, по его ел вам, «рождены возмущеньем», проникнуты тем же пессимист ческим пафосом, что и исторические сочинения писавше тогда же Тацита. Ювенал, оппозиционер, обличитель, уличнь ритор, был последней яркой индивидуальностью в римской по зии I—II вв. н. э.

Театральные представления пользовались в императорскс Риме куда меньшим успехом, чем зрелища, устраивавшиеся цирках и амфитеатрах. Сам факт, что во всех трех постояннь театрах число мест было меньшим, чем в одном амфитеатр достаточно красноречив. О вкусе тогдашних театров свидетел ствует выбор пьес. В I в. н. э. были известны поэты Помпош при Тиберии и Курций Матерн при Флавиях, писавшие толы трагедии.

Полностью дошли до нашего времени девять трагедг философа Сенеки: «Безумный Геркулес», «Троянки», «Меде*; «Федра», «Эдип», «Агамемнон», «Фиест», «Геркулес на Эте «Финикиянки». В них господствуют философские идеи стоике выраженные в словах, исполненных пафоса, риторики, драмат! ческой напряженности: трагедии Сенеки предназначались, су; по всему, для чтения, а не для представления на сцене. Хо' темы и сюжеты их Сенека заимствовал у великих афинских тр гедиографов классического периода, особенно у Еврипида Софокла, произведения его не лишены и черт оригинальное! Нередко он соединяет в одной трагедии сюжеты нескольк* греческих драм: так, в его «Троянках» сочетаются элемент «Троянок» и «Гекубы» Еврипида. Греческое наследие он тво чески перерабатывает, устраняя одни сцены, расширяя другие выстраивая всю словесную ткань текста по законам совреме ной ему риторики. Чтобы усилить устрашающий драматичесю эффект, он смело выводит на сцену убийство Медеей собс венных детей или же диалог ослепившего себя Эдипа со сво< женой-матерью Иокастой и затем ее самоубийство, что в гр ческих трагедиях всегда должно было происходить за сцено Главным в трагедиях Сенеки является не действие, а сам текс возбуждавший в слушателях страх и ужас при описании зл! действ и физических мучений героев. У Сенеки трагически пафос не нарастает постепенно, но пронизывает собой содерж. ние драмы с самого начала. Его Медея, Федра или Клитемн= стра уже с первых строк выступают во всем неистовстве \ страстей; жажда мести Медеи или ревность Деяниры, жены Герк-леса, достигают границ патологии. Мрачно эффектны знаменить сцены, где Медея готовит яд или где прорицатель Тиресий «Эдипе» вызывает души умерших. Оригинальны у Сенеки и хоре вые партии, обычно никак не связанные с развитием действи-а важные лишь как средство пропаганды дорогих для поэта-фил» софа стоических идей. Впрочем, стоические взгляды автор вкладь вает в уста не только хора, но и самих героев. Погруженные BYtp греческой мифологии, трагедии Сенеки имели зачастую и Встуальное звучание, будь то бросаемое со сцены предостережение В\естокому правителю, проливающему кровь своих подданных, или ■ИКхуждение о том, что власть, основанная на ненависти, недолго-■Ьчна. Слова эти выражали стоический идеал доброго государя, Воспринимавшийся в эпоху Нерона как идеал подчеркнуто оппо-■Ьщионный. Трагедии Сенеки с их патетикой, с их яркими карти-ВЪми всевластия слепого рока и пагубности страстей, с их мощ-■км, энергичным языком оказали огромное влияние на европей-Вкую драму позднейших столетий, от ренессансных итальянских Врагедий до Шекспира, Корнеля и Расина, влияние, едва ли не Вольшее, чем произведения великих трагических поэтов класси-Веской Греции.

■ Однако римские зрители ходили в театры, скорее, ради коме- Вий, хотя и они намного уступали в популярности мимам и ател- Ввнам. Римской публике по-прежнему было приятно видеть в ател- Ване типы-маски глупого старика или обжоры, а в миме необуз- Ввнную веселость, далеко выходившую за рамки официальной Влагопристойности. Авторы мимов выводили на сцену прелюбо- Вействующего египетского бога Анубиса или богиню Диану, ко- Ворую секут розгами, или Юпитера, составившего перед смертью Вввещание. Мим давал возможность как подольститься к импера- Ворам, так и бросить со сцены ядовитые намеки на власть имущих, Вередко весьма опасные для самих актеров. Тем не менее зрители Вродолжали угадывать в репликах мимов прозрачные аллюзии на Втравление императора Клавдия, на попытки Нерона убить собст­ венную мать, на любовные похождения Фавстины, жены Марка Вврелия, и многое другое.

В Место трагедии все больше занимала пантомима, пользовав-шиаяся особым успехом начиная с эпохи Августа. Тогда Пилад, ■Танцовщик из Киликии, довел до совершенства этот вид искусства, ■Создав жанр трагической пантомимы, в которой танцовщик под ■аккомпанемент хора представлял с помощью ритмических движе­ний и жестикуляции отдельные сцены трагедии, играя по очереди ■роли всех действующих лиц. В трагической пантомиме выступали ■Многие известнейшие в то время актеры, как, например, убитый |Нероном как опасный соперник по сцене Парис. Хоровые партии ■для пантомимы писали самые выдающиеся поэты, и этот род ■творчества был, очевидно, весьма престижным. Так, мы знаем, ■что поэт Лукан, автор «Фарсалии», написал для пантомимы 14 ■Текстов, а Папиний Стаций немало заработал на тексте к панто-

■ Миме «Агава», представлявшей трагедию о Дионисе и исполняв- 1шейся знаменитым танцовщиком Парисом.

I ВОСТОЧНЫЕ КУЛЬТЫ И РАННЕЕ ХРИСТИАНСТВО

I На всей территории Римской империи в первые столетия ее

[существования бурно возрастало влияние восточных культов.

Угнетенные безысходной нуждой и тяжелым трудом массы на селения возлагали надежды и искали утешения то у бродячих nj поведников-киников, то у служителей новых и таинственных гов, привезенных с Востока и в отличие от старых, традиционв олимпийских богов суливших загробную жизнь и блаженс! На этом историческом фоне понятно появление множества чу творцев, мистиков, пророков, таких, как известный в I в. до н во всем Средиземноморье странствующий пифагореец Аполлон Тианский, которого одни считали колдуном, другие мудрец-третьи шарлатаном. Все больше приверженцев находили сч астрология, вера в магические заговоры, суеверия. Борьба Авг>ч и Тиберия с распространением культа Исиды оказалась бесплг ной: религия, обещавшая посвященным покровительство боги при жизни и счастье после смерти и создавшая великолегп-н пышный ритуал с таинствами, продолжала привлекать к себе t. чувствующих из всех слоев общества. Поэтому уже при Калигу официальное отношение к культу Исиды изменилось, и египетсь-богине был выстроен храм на Марсовом поле. Осенние празднее г в честь Исиды, во время которых разыгрывали сцены убийс: Осириса коварным Сетом, нашли себе соответствие в весенн торжествах в честь Великой Матери богов, когда также предст; ляли смерть бога Аттиса и его воскресение. Культ Кибелы — Вел кой Матери богов пришел в Рим из Фригии еще в эпоху II Ylyu ческой войны, но жрецам его не разрешалось выходить за преде. Палатинского холма. При императоре Клавдии этот запрет б> отменен, и такое решение римских властей было столь же хар;< терным для религиозной ситуации в империи I в. н. э., как и coop жение при Калигуле святилища Исиды в Риме.

К концу следующего столетия начал распространяться и ку,-иранского бога Митры, олицетворявшего свет и добро и боровы-гося, как утверждали его приверженцы, с богом зла и тьмы Ар маном. Люди, веровавшие в Митру, создавали общины во гла со жрецами, участвовали в таинствах, причем существовало и сколько степеней посвящения, требовавших мужества и твер/h решимости. Обряды в честь нового иранского божества проходи в подземельях, при светильниках; при этом в ниши помещали б рельефы с изображением юного Митры в персидской одеж;, закалывающего широким ножом быка. Перед изображением бо: размещались два жертвенника, окропленных кровью животны а по сторонам стояли на коленях верующие. Такие помещения д; жертвоприношений Митре — митреумы в пещерах и подземелье располагались не только в восточных провинциях, но и по все империи, а в некоторых городах их было три или пять. Наивысш* го триумфа митраизм достиг во второй половине III в. н. э., щ: императорах Диоклетиане и Максимиане: последний во врем военных походов воздавал почести «богу Солнцу непобедимом Митре» как покровителю государства.

Наряду с культами Исиды, Великой Матери богов и Митры другие восточные религии обретали популярность в Римской им перии. Упомянем культ каппадокийской богини Маа, которую Вшме почитали под именем Беллоны. Жрецы ее, бегая в Нки по храму, наносили друг другу раны, поэтому римляне про-■Ъти их «фанатиками», что в переводе с латыни значит «безумцы», Вяеистовые»; отсюда — слово «фанатизм», вошедшее во все евро-Икйские языки. Нередко на улицах имперских городов встречались ■Ържественные процессии жрецов сирийской богини Атаргаты, ВЪторую римляне называли Деа Сириа и которую Апулей во Н в. н. э. считал всемогущей. Жрецы носили по улицам ее изобра-НЬния, исполняли священные танцы и были не менее популярны, Н)м жрецы египетской Исиды. Куда меньшим было в первые века Ниперии значение культа сирийского бога Ваала. Н Новые религии соперничали между собой, и победа в конечном Вкете досталась той из них, которая провозгласила единобожие, Вквенство всех перед богом, братство людей всех народов и по-Диертное воздаяние за добродетельную жизнь. Это была религия ■риста, привлекшая к себе симпатии рабов, бедняков, всех угне-Венных и бесправных, жаждавших справедливости. Учение об ис-■упительной жертве распятого на кресте пророка было «еванге-ВЙем» — «благой вестью» для них, ибо несло с собой надежду и Втешение. Ученики Христа, прозванные «апостолами», или послан-■вми, разошлись около середины I в. и. э. по миру, проповедуя ■овую веру. Они же и основали многочисленные христианские Вбщины, прежде всего в малоазийских городах империи — в ■чресе. Смирне, Антиохии и на всем эллинизированном Востоке. В привлекательности новой религии свидетельствовал пример Кавла из Тарса, известного позднее как апостол Павел, который ■3 гонителя христиан стал ревностным вероучителем христиан-■тва. В общины принимали всех, уверовавашх в искупительную ■Кертву Иисуса Христа и пожелавших жить в соответствии с его ■роповедями: разделить имущество с собратьями по вере и не Участвовать в официальной общественной жизни, которой сопут-ктвовали языческие религиозные обряды. Как приверженцы моно-Ьеизма христиане отрицали божественные почести, воздававшиеся императорам, и уже одно это ставило их в непримиримую оппо-Вицию к государственной системе Римской империи I—III вв. I Отделяясь от других граждан империи, первые христиане сразу рке навлекли на себя обвинения, репрессии, подозрения, насмешки. ■Особенно опасными для государства считались их богослужения, [Совершавшиеся в мрачных катакомбах. Христиан обвиняли в ■убийствах детей, в том, что они вызывают засуху, в таинственных ей опасных для жизни сограждан магических действиях и риту-1алах. Первые крупные репрессии обрушились на последователей [Христа и апостолов после того, как беспощадный пожар 64 г. н. э., [уничтоживший значительную часть столицы, был объявлен делом [рук христиан. Через несколько десятилетий относительного покоя приверженцы новой религии вновь подверглись жестокому террору при Домициане. И во II в. н. э. периоды терпимости сменялись не раз периодами ожесточенных преследований. Мы знаем о го­нениях на христиан при Марке Аврелии в Лугдуне в Галлии (ныне Лион), при Коммоде в Африке; известна также антихрист! анская речь, произнесенная оратором Марком Корнелием Фронт-ном в сенате в 160 г., а еще 17 лет спустя власти изда. специальный эдикт против «суеверий».

Но сломить поборников христианства не удавалось: они с< здавали все более густую сеть общин на территории империи усиливали пропаганду своей веры и ее апологию. Образцами д. апологетов христианства были сочинения Филона Александри» ского, который в I в. н. э. пытался защитить и обосновать иудаи-■. аргументами, почерпнутыми в греческой философии, и которь утверждал, что всю мудрость греков можно найти уже в учет Моисея. Такие крупные апологеты раннего христианства, к, Аристид, обращавшийся к императору Антонину Пию, и Юсти посвятивший свою апологию тому же императору и его преемш кам, не только писали по-гречески, но и давали новой релип философское обоснование. В I—II вв. н. э. христианство распр странялось главным образом в греческом мире, а греческий язь преобладал также в христианской общине Рима.

Раннему христианству приходилось бороться как против гос. дарственного насилия и язычества, так и против различных ереп ческих сект внутри самой христианской церкви. Во II в. н. э. бор ба шла прежде всего против гностицизма — синкретическо; течения, объединявшего в себе элементы персидских, египетски сирийских и еврейских верований и стремившегося к раскрыта и истолкованию особого таинственного смысла Библии, час; противоположного тому, который проповедовала церковь. К гш стикам примыкали такие раннехристианские авторы, как Васили при Адриане и Маркион при Антонине Пие. А самым ревностны противником гностицизма был епископ Лионский Иреней, кот» рый, однако, не имел достаточного риторического образования, г имел необходимых философских знаний и не владел искусство интерпретации евангельских текстов в такой мере, чтобы м< успешно спорить с гностиками. Поэтому к концу II в. н. э. полемист типа епископа Иренея уступили место людям другого склад хорошо образованным и начитанным богословам, таким, как Tv Флавий Климент Александрийский, способным творчески соед» нить греческую философскую традицию с христианской веро!

-

"