11 Рыбаков б. А. Геродотова Скифия. Раздел

  "Сколоты-праславяне", с. 195-238.

 

      Наиболее   полнокровным   историческим    центром    сколотской

  земледельческой культуры была довольно широкая (в 3 дня пути) полоса

  Правобережья, почти полностью совпадающая с ядром "Русской земли" VI

  -- VII вв. н. э. К более детальной географии  сколотских  племен  и

  "царств" VI -- V вв. до н. э. нам еще придется вернуться в связи  с

  тем, что единственным историческим  осмыслением  этой  очень  яркой

  страницы в истории Среднего  Поднепровья  представляется  признание

  "борисфенитов",  пахарей  среднеднепровской  лесостепи,  занимавших

  восточную часть древней славянской прародины, славянами.

6. "Позднескифская" (правильнее позднесколотская) культура IV

  в. до н. э. в результате крайне неблагоприятных условий, сложившихся

  после сарматского вторжения в южнорусские степи, пережила упадок  и

  развивалась не так, как во времена расцвета и оживленной торговли с

  Ольвией. Новые, сильно обедненные формы культуры в восточной  части

  праславянского мира получили название зарубинецкой культуры по селу

  Зарубинцы в излучине Днепра близ Переяславля Русского. Исследователи

  отмечают  ряд  черт,   роднящих   зарубинецкую   с   предшествующей

  "скифской".

      География зарубинецкой культуры впервые  за  целое  тысячелетие

  нарушает ставшую  для  нас  уже  привычной  полную  преемственность

  ареалов старых и новых форм быта: зарубинецкая  культура  быстро  и

  ощутимо  переступает   северную   границу   древней   прародины   и

  устремляется в лесную  зону,  доходя  до  всего  бассейна  Верхнего

  Днепра. Это отражает не распространение форм культуры  на  соседние

  племена, а реальное продвижение носителей культуры.  Говоря  иначе,

  это свидетельствует о продвижении среднеднепровских славян в  глубь

  более северных литовско-латышских (балтских) племен и  тех  племен,

  которые  были  носителями  милоградской   культуры   (геродотовских

  невров),  по  всей  вероятности  тоже   праславянских,   но   более

  первобытных, чем высокоразвитые борисфениты-сколоты. Причина  этого

  станет нам ясна, как только мы сопоставим этот скоропостижный отток

  населения плодородной лесостепи в суглинистые леса севера  с  таким

  общеевропейским событием, как нашествие сарматов.

      Все  предшествующее  развитие  восточного  участка   славянской

  прародины более чем за тысячу лет было поступательным  и  не  знало

  крупных и длительных поражений в борьбе со степными соседями: против

  киммерийцев были построены мощные крепости и создано  всадничество,

  а со скифами сложились отношения  некоего  равновесия,  исключавшие

  порабощение  земледельцев;  отношения   могли   быть   вассальными,

  федеративными или просто союзными -- это пока не просматривается, но

  влияние скифов-кочевников несомненно.  Сарматское  же  нашествие  и

  оттеснение земледельцев  даже  из  лесостепи  длилось  около  шести

  столетий и именно на эти столетия падает  зарубинецкая,  обедненная

  форма быта.

      Одним  из  важных  центров  зарубинецкой   культуры,   наиболее

  насыщенным импортными вещами, являлся все тот же  участок  Среднего

  Поднепровья, который так выделялся в предшествующее сколотское время

  -- правый  берег  Днепра  от  Киева  до  устья  Роси 

  Зарубинецкая культура почти всеми  археологами  и  лингвистами  (Т.

  Лер-Сплавинский, Ф. П. Филин) признается славянской. Попытка связать

  ее с балтскими племенами оказалась несостоятельной.

      В западной половине славянского мира,  синхронной  зарубинецкой

  была пшеворская культура.  Сарматского  ига  там  не  было,  и  эта

  культура была более полнокровной, чем зарубинецкая.

      К  концу  существования  этих  двух   археологических   культур

  (раннепшеворской и зарубинецкой) имя славян-венедов впервые попадает

  в географические описания античных авторов: Плиний Младший (ок.  77

  г. н. э.) знал носителей пшеворской культуры в Прибалтике, а  Тацит

  (98 г. н. э.) знал и  о  зарубинцах,  так  как  пишет  о  смешанных

  венедосарматских браках.

      Мы   ознакомились   со   сменой   культур,   происходившей    в

  интересующем пас регионе за целое тысячелетие. Много веков  границы

  этих культур определяла старая область славянской  прародины  в  ее

  восточной оконечности. Только в конце I тысячелетия до  н.  э.  под

  давлением сарматов по всей тысячеверстной  южной  границе  началось

  колонизационное  движение  в  лесную  зону,  нарушившее  устойчивые

  границы прародины.

      Перед нами стоят теперь два вопроса, без ответа на  которые  мы

  не  получим  истинной  исторической  перспективы  происхождения   и

  предыстории Руси: во-первых, вопрос о взаимоотношениях черняховской

  и зарубинецкой культур и их отношения к славянству, а во-вторых  --

  вопрос об отношении сколотской культуры скифского времени к славянам

  или, точнее, к праславянам.

 

                                    *

 

      Историческому осмыслению черняховской  культуры  мешало  прежде

  всего то, что ее  рассматривали  обособленно  от  общего  процесса,

  противопоставляя  ее   как   предшествующим,   так   и   синхронным

  археологическим культурам. Основания для такого  противопоставления

  на первый взгляд имелись:  география  черняховской  культуры  очень

  своеобразна -- она, в отличие от зарубинецкой, охватывала не только

  лесостепь, но и степи Причерноморья, вплоть  до  побережья;  другим

  географическим отличием было то, что она  не  углублялась,  подобно

  зарубинецкой, в глухую лесную зону и шире растекалась по  лесостепи

  до  самых  Карпат  и  доходила  до  Черного  моря  на  юге.  Другим

  существенным отличием черняховской культуры от  предшествующей  был

  иной,   более   высокий   уровень    жизни:    земледелие    велось

  усовершенствованным плугом (с "череслом" -- плужным ножом), гончары

  заимствовали    (вероятно    из     Ольвии)     гончарный     круг,

  усовершенствовалась выплавка железа, возобновилась после длительного

  перерыва широкая торговля  хлебом,  отразившаяся  в  сотнях  кладов

  римских серебряных монет, обнаруженных в лесостепи, появилось вновь

  множество античных предметов роскоши,  ввезенных  из  греко-римских

  городов юга,  изменилась  форма  поселений  --  старые  укрепленные

  родовые поселки сменились  обширными  открытыми  селами  с  вольной

  планировкой.

      Всех  перечисленных  отличий,  говорящих  о  новом,  повышенном

  уровне развития, оказалось достаточно для того, чтобы исследователи

  стали  не   столько   исторически   сопоставлять   зарубинецкую   и

  черняховскую культуры, сколько противопоставлять их  друг  другу  и

  отчуждать их вопреки тому, что открывший обе  культуры  в  1899  г.

  киевский археолог В. В. Хвойко определил их как две  фазы  развития

  славянской культуры Среднего Поднепровья. К настоящему времени  обе

  культуры достаточно хорошо изучены, и мы можем рассмотреть  их  как

  звенья исторического процесса за время с III в. до н. э. и до IV --

  V вв. н. э. Рубеж между рассматриваемыми нами культурами -- II  век

  н. э. -- делит этот семисотлетний промежуток почти поровну;  первая

  его половина -- примитивная зарубинецкая культура, а вторая половина

  -- вырастающая (по  археологическим  формам)  из  зарубинецкой,  но

  значительно более развитая  культура  черняховская,  сохранившая  в

  своих бытовых чертах  много  зарубинецких  элементов  (например,  в

  керамической посуде) 12.

 

      12 Сымонович Э.  А.  Зарубинецкая  и  черняховская  культуры  в

  Поднепровье. -- В кн.: Древние славяне и их соседи. М., 1970.

 

      При  изучении   этих   семи-восьми   веков   истории   Среднего

  Поднепровья перед исследователями в  первую  очередь,  естественно,

  должен стать вопрос об исторических условиях развития этого большого

  хронологического отрезка. Как только мы этот  вопрос  поставим,  мы

  сразу же определим  причины  всех  отмеченных  выше  различий  двух

  сменяющих друг друга археологических культур.

      При этом еще раз необходимо  подчеркнуть,  что  археологические

  культуры следует рассматривать не как  самодовлеющие  организмы,  а

  лишь как доступные нашему изучению формы быта;  это  в  особенности

  относится к культурам, сменяющим друг  друга  на  одной  и  той  же

  территории.