XIX в. (Тарх Тархович, царевич Светозар, сказка о трех царствах и

  дp.).

      В начале этого нового периода,  в  районе  наиболее  оживленных

  торговых связей днепровских сколотов с греческой Ольвией-Борисфеном

  было воздвигнуто много каменных идолов, изображавших воина с турьим

  рогом в руке, с гривной на шее и оружием y пояса. Все эти аксессуары

  мы находим y русских воинов, заключавших торговые договора с греками

  в X в. н. э., в самом  конце  этого  периода:  "а  некрещеная  русь

  полагають щиты своя и мече свое наги, обруче (гривны) свое и прочаа

  оружья". Возможно, что поставленные на "Священных путях" к Ольвии и

  вокруг самого этого города, называвшегося "торжищем  борисфенитов",

  эти изваяния изображали Волоса,  бога  богатства  (именем  которого

  клялись  русы,  посланные  Игорем)  или  же,  что  более  вероятно,

  Дажьбога, божества солнца и плодородия. Нельзя не обратить внимание

  на то, что лица большинства  изваяний  представляют  собой  большие

  почти плоские круги, похожие на детский рисунок "солнышка". Сходство

  с солнцем подчеркнуто радиальным расположением  волос  бороды.  Это

  определенно говорит в пользу Дажьбога.

      Hа   протяжении   длительного   сколотско-славянского   периода

  сильно колебалось соотношение  двух  основных  видов  погребального

  обряда  --  трупоположения  и  сожжения.   Первобытное   погребение

  скорченных  трупов,  которым  искусственно  придавалось   положение

  эмбриона в чреве, было связано с тотемизмом и реинкарнацией, т.  е.

  верой во второе рождение после смерти. Поэтому умершего и  хоронили

  подготовленным к этому второму рождению. Праславяне еще в бронзовом

  веке поднялись на новую ступень и отказались от скорченности. Вскоре

  появился совершенно  новый  обряд  погребения,  порожденный  новыми

  воззрениями  о  душе  человека,  которая  не  воплощается  вновь  в

  каком-либо  другом  существе   (звере,   человеке,   птице...),   а

  перемещается в "ирье", в воздушное пространство неба.

      Культ  предков  раздвоился:   с   одной   стороны,   невесомая,

  незримая душа приобщалась к небесным силам, столь  важным  для  тех

  земледельцев, y которых не  было  искусственного  орошения,  а  все

  зависело от  небесной  воды.  С  другой  стороны,  благожелательных

  предков, "дедов",  необходимо  было  связать  с  землей,  рождающей

  урожай. Это достигалось посредством закапывания сожженного праха  в

  землю и постройки над погребением модели дома, "домовины" ("столпа"

  y Нестора). Вскоре после появления обряда кремации, еще задолго  до

  интересующего  нас  периода,   появляется   очень   привычный   для

  археологов, но крайне странный по существу, обычай ссыпать сожженные

  останки "в сосуд мал", в горшок для еды. В качестве объяснения можно

  предложить такую гипотезу:  нам  известно,  что  в  древней  Греции

  праздновался  день  первых  плодов  в  честь   Аполлона   Таргелия,

  индоевропейский   эпитет   которого   происходит   от    архаичного

  наименования горшка для священного варева из первых плодов.

      С  точки  зрения  аграрно-заклинательной  магии   было   вполне

  логично совместить останки умершего предка с сосудом, подобным тому

  (а, может быть, и тем самым), в котором готовилась священная еда из

  зерен нового урожая. Трупосожжения с такими погребальными урнами  и

  деревянными домовинами дожили y славян в  глухих  углах  до  времен

  Нестора летописца.

      Однако, на протяжении всего  сколотско-славянского  периода  мы

  дважды наблюдаем появление обряда трупоположения без  сожжения  или

  только с имитацией сожжения, когда над могилой сжигалась деревянная

  домовина. Впервые мы видим это в VI -- IV вв. до н. э. на сколотском

  этапе, а вторично -- в благодатные "трояновы века", во II -- IV вв.

  н. э., когда имитацию сожжения уже  не  производили.  Трупосожжение

  продолжает  существовать  или  на  окраине  основной  праславянской

  территории (как это было в первом случае) или же просто сосуществует

  в одних кладбищах с простым захоронением. Нетрудно заметить, что  в

  обоих случаях отказ от сожжения приходится хронологически на периоды

  подъема, связанные с оживленными и устойчивыми  сношениями  с  теми

  причерноморскими народами, y которых в это время  трупосожжение  не

  бытовало. Вопрос о двойственности  погребального  ритуала  подлежит

  дальнейшему изучению.

      Вполне  возможно,  что   праславянская   и   славянская   знать

  подражала грекам-ольвиополитам,  с  которыми  она  вела  регулярную

  торговлю. Ведь именно относительно Ольвии мы знаем, что там скифский

  царевич Скил воспринял греческие религиозные обряды. Правда, нам  в

  точности неизвестно, принадлежал ли Скил к скифам-кочевникам или же

  к "скифам"-пахарям, т. е. к праславянам, но  факт  тяги  варварской

  знати к восприятию эллинских обычаев  налицо.  О  дружественных  же

  связях Ольвии именно с праславянами-борисфенитами очень определенно

  говорит  второе  имя  города:  "торжище  борисфенитов"  или  просто

  "Борисфен".

      Когда  в  результате  сарматского  нашествия,  отразившегося  в

  русском фольклоре в виде сказок о Бабе-Яге, скачущей  по  степи  во

  главе девичьего конного войска ("женоуправляемые" сарматы), торговые

  связи днепровских сколотов с Ольвией  были  нарушены,  то  на  всей

  территории  Среднего  Поднепровья  остается   только   один   обряд

  трупосожжения.  Разорение  Ольвии   сарматами   отражено   декретом

  Протагена,  а  примитивизация   уровня   культуры   в   славянском

  Поднепровье в результате постоянных сарматских наездов в лесостепь

  отражена зарубинецкой археологической  культурой  с  ее  пониженным

  хозяйственным и социальным уровнем.

      Много  времени  спустя,  в  IX  --  X  вв.  н.  э.,  когда  уже

  сформировалась Киевская держава, среди некоторой части русской знати

  в третий раз появился обряд простого захоронения без сожжения,  что

  произошло, по всей вероятности, под влиянием возобновившихся связей

  с христианской Византией. Hо как только началась многолетняя  война

  с  империей,  великокняжеское  окружение  подчеркнуто  вернулось  к

  кремации. Курганы эпохи Святослава, преследовавшего христиан,  были

  грандиозными сооружениями  на  высоких  берегах  рек,  погребальные

  костры которых должны были быть видимы в радиусе около 40 км, т. е.

  на пространство четырех -- пяти тысяч квадратных километров!

      Возрождение Среднего Поднепровья,  земли  могущественных  русов

  и "смысленных полян", в II -- IV вв. н. э. связано как с ослаблением

  к этому времени длительного сарматского ига (облегченного  наличием

  степных пространств в лесостепи) к первым векам нашей эры, так и  с

  продвижением Римской империи во времена Трояна (98-117 гг.  н.  э.)

  вплотную к местам расселения славян. Недаром превосходный историк --

  автор "Слова о полку Игореве" -- обозначил это  благодатное  время,

  как "трояновы века". Он был прав, так как именно при этом императоре

  началось небывалое оживление связей славян с южными  греко-римскими

  городами, отраженное  как  в  огромном  количестве  кладов  римских

  серебряных монет, так и в заимствовании тогдашними славянами римской

  зерновой меры "квадрантала", т. е. "четверика"; эта мера в 26 литров

  зерна дожила в России до XIX в. Это означает, что на новом  подъеме

  славяне вернулись к экспорту хлеба, столь важному  для  них  и  для

  греков в досарматское время, в VI -- IV вв. до н. э.

      В   "трояновы   века"   среднеднепровскими    славянами    была

  усовершенствована система земледелия (рало с  полозом  и  чересло),

  усложнена социальная  структура  (использование  труда  "челяди"  и

  появление  "огнищ")  и  наряду  со  всеми  этими  реальными  мерами

  рождается  потребность   в   усовершенствовании   мер   воздействия

  земледельцев  на  природу  и  силы,   управляющие   ею.   Рождаются

  аграрно-магические   календари,   которые   следует    отнести    к

  замечательным        произведениям        жреческой        мудрости

  "волхвов-облакопрогонителей".

      Во-первых, здесь обобщен  огромный  опыт  многих  поколений  по

  наблюдению за сроками дождей. Во-вторых, этот  опыт  научно  (я  не

  боюсь применения этого слова к календарю на кувшине IV в. н. э.  из

  Ромашек) обработан для отбора наиболее оптимальных  сроков  дождей,

  наиболее полезных для яровых хлебов. Отобраны именно те четыре срока

  дождей, которые указывает руководство  по  агрономии  для  Киевской

  губернии, составленное в конце XIX в. Кувшин с  оттиснутым  на  нем

  календарем,    предназначался    для    колдовских    действий    y

  родника-источника, что явствует из хорошо известных слов "Ов  жреть

  студеньцу, дождя искы от него".

      Восхищаясь  климатической  и  агрономической  наблюдательностью

  древних "облакопрогонителей"  IV  в.  н.  э.  обратим  внимание  на

  активную часть этого  календаря:  о  чем  просили  эти  волхвы  или

  жены-чародейки? Какие постоянные сроки языческих  молений  указывал

  мудрый составитель календаря, гадавший "чертами и резами"?

      Они  хорошо  раскрываются  при   привлечении   исторических   и

  этнографических материалов; главные праздники, не  считая  периодов

  молений о дожде, следующие:

      2 мая --  праздник  первых  всходов.  Позднее  --  день  святых

  Бориса и Глеба;

      4 июня -- ярилин день;

      24 июня -- Купала. Празднику предшествует "русальная неделя";

      12 июля -- отбор жертв Перуну;

      20 июля -- перунов день. Изображен "громовый знак";

      7 августа -- жатва.  Hа  кувшине  изображены  серпы  и  крестцы

  снопов.

      Другие сосуды связаны или с  новогодними  заклинаниями  на  все

  12 месяцев или же с благодарением богам за хорошую жатву.

      Новый  общий  подъем  культуры  в  "трояновы  века",  очевидно,

  сильно возвысил зарождавшееся сословие жрецов.

 

                                    *

 

      Космологические представления древних славян к  этому  времени,

  по-видимому, вполне сформировались, и  элементы  следующей  ступени

  познания мира становятся заметными не ранее XIV -- XV вв.

      Мир тогдашних  язычников  состоял  из  четырех  частей:  земли,

  двух небес и  подземно-водной  зоны.  Это  не  являлось  спецификой

  славянского  язычества,  а   было   результатом   общечеловеческого

  стадиально-конвергентного    развития    представлений,     которые

  варьировали в деталях, но в основном определялись этой схемой.

      Труднее  всего,  как  это   ни   странно,   разгадать   древние

  представления о земле, о большом земельном пространстве, наполненном

  реками, лесами, полями, зверьем и человеческими жилищами. У  многих

  народов земля изображалась как округлая плоскость, окруженная водой.

  Вода конкретизировалась или как море (что вполне отвечало положению

  ойкумены людей Старого Света) или же в  виде  двух  рек,  омывающих

  землю, что, может быть, архаичнее и локальнее -- где бы человек  ни

  был, он всегда находился  между  каких-либо  двух  рек  или  речек,

  ограничивающих его ближайшее сухопутное пространство.

      Судя по фольклору, славянские представления  о  море  не  имели

  законченного вида. Море где-то на краю земли.  Оно  может  быть  на

  севере, где на стеклянных горах находится хрустальный дворец  Кощея

  Бессмертного, сверкающий всеми цветами  радуги.  Это  --  отражение

  позднейшего знакомства с Ледовитым океаном и северным сиянием. Море

  может быть обычным, без этих  арктических  признаков.  Здесь  ловят

  рыбу,  плавают  на  кораблях,  здесь  находится   девичье   царство

  (сарматов) с каменными городами; отсюда, от  морских  берегов  Змей

  Горыныч, олицетворение степняков, направляется  в  свои  налеты  на

  святую Русь. Это -- реальное историческое черноморско-азовское море,

  издавна известное  славянам  и  даже  носившее  временами  название

  "Русского моря". До этого моря от  лесостепной  окраины  славянской

  прародины или (что то же самое) от южной окраины сколотских  царств

  можно доскакать "скорою ездою", как говаривали в XVI в., всего лишь

  за три дня.

      В этом море есть сказочный остров Буян,  в  котором  без  труда

  угадывается остров Березань (Борисфен), лежавший на наезженном пути

  в греческие земли; на  этом  острове  в  X  в.  оснащались  русские

  торговые  корабли.  Как   видим,   Черное   море   не   связано   с

  космологическими представлениями о конце земли; наоборот,  за  этим

  морем начиналось все "заморское", притягательное и лишь  наполовину

  неведомое.

      Огромные  пространства  великой  Русской  равнины,  не  имеющие

  четких естественных рубежей, определялись в русских сказках тем, что

  до последнего предела его необходимо  проехать  "тридевять  земель,

  тридесять государств".

      Для язычников был очень важен другой,  аграрный  аспект  земли:

  земля  --  почва,  рождающая  урожай,   "Мать-сыра-земля",   почва,

  насыщенная влагой,  питающей  корни  растений,  "матушка-земля",  с

  которой связан целый ряд обрядов и заклинаний. Здесь почти неощутима

  грань с воображаемым подземным сказочным миром. Богиней плодоносящей

  земли-почвы, "матерью урожай" была Макошь, введенная  в  980  г.  в

  пантеон важнейших русских божеств, как богиня плодородия.

      Небо, в прямой зависимости  от  системы  хозяйства,  по-разному

  воспринималось    первобытными    людьми:    охотники    палеолита,

  представлявшие мир как бы плоским, одноярусным,  не  интересовались

  небом, не изображали солнца, занимаясь лишь плоскостью своей тундры

  и  животными,  на  которых  они   охотились.   Охотники   мезолита,

  разобщенные на небольшие группы, затерянные  в  бесконечной  тайге,

  поневоле обратились к нему, к звездам, помогавшим им ориентироваться

  в лесной пуще  во  время  длительного  преследования  оленей.  Было

  сделано важное астрономическое  наблюдение:  оказалось,  что  среди

  бесчисленного количества медленно движущихся  по  небу  звезд  есть

  неподвижная  Полярная  звезда,  всегда  указывающая   Север.   Была

  обнаружена ось звездного небосвода, ось мира, а расположенные рядом

  созвездия  получили  навечно  звериные  имена;  первоначально  (что

  сохранилось y народов Сибири) это была Лосиха и ее дочь, от которых

  рождаются все звери сибирской тайги. Легенду об  "оленьцах  малых",

  выпадающих из небесной тучи, в 1114 г. русский летописец записал  в

  Ладоге. В дальнейшем  две  небесных  хозяйки  мира  лосино-оленьего

  облика заменились двумя небесными  медведицами:  Большая  Медведица

  (Ursus Major) и Малая  Медведица  (Ursus  Minor).  Так  родилось  в

  незапамятные времена представление о двух  могущественных  небесных

  хозяйках,  управляющих   коловращением   звездного   небосвода   (а

  следовательно, всем миром) и рождающих зверей на  потребу  людям  и

  волкам. Позднее,  y  земледельческих  народов  хозяйки  мира  стали

  изображаться в виде двух женщин и  под  именем  двух  рожаниц  были

  широко известны в средневековой Руси. Культ рожаниц дожил  до  XVII

  в., когда все еще переписывались церковные поучения против  них,  а

  песни и хороводы в честь рожаниц (Лады и Лели) и изображения рожаниц

  в народной вышивке, где их представляли в виде всадниц с  сохой  за

  седлом, по сторонам богини Макоши, дожили до конца XIX в.

      Представления земледельцев о небе и его  роли  в  природе  и  в

  человеческой жизни существенно отличались от  воззрений  охотников.

  Если охотникам нужно было знать звезды  и  ветры,  то  земледельцев

  интересовали  тучи  ("тучные",  содействующие  плодородию  дождевые

  облака) и солнце. Непознанность процесса испарения  земной  воды  и

  образования облаков  и  тумана  ("росы")  привела  к  своеобразному

  представлению о постоянных запасах воды где-то высоко над землей, на

  небе. Эта небесная влага иногда,  в  непредсказуемое  время,  может

  принять вид туч и пролиться на землю в виде дождя, "утучнить" ее  и

  содействовать росту трав и урожаю. Отсюда один шаг до представлений

  о хозяине небесной воды, распоряжающемся дождями, грозовыми ливнями

  и молниями. В  дополнение,  к  двум  архаичным  рожаницам  появился

  могущественный Род,  повелитель  неба  и  всей  Вселенной,  великий

  жизнедавец, вдувающий  жизнь  во  все  живое  посредством  дождевых

  капель.

      После  крещения   Руси   между   христианскими   и   языческими

  теологами шли споры о том, кто является владыкой мира --  языческий

  Род или христианский Саваоф. Культ Рода тоже дожил до XVII в., но в

  этнографическом материале его уже нет.

      Конструкция неба в  представлениях  древних  земледельцев  была

  очень своеобразна. Так как она возникла еще на стадии энеолита,  то

  она отразилась в религиозных верованиях самых  разных  народов.  В

  индийских ведах небо делится на два яруса: верхнее небо с  запасами

  воды ("Свах"); воздушное пространство со светилами ("Бхувах"); ниже

  находится земля -- "бхух".

      Аналогичное членение неба  дает  библия;  греческий  миссионер,

  убеждая Владимира принять новую веру, раскрывал  перед  ним  основы

  христианского миропонимания:

      "Въначало испьрва сътвори бог небо и землю в  пьрвый  дьнь.  Во

  въторый дьнь сътвори твьрдь,  яже  есть  посреде  воды;  сего  дьне

  разделишася воды: пол (половина) их възиде на твьрдь, а пол  их  --

  под твердь. В третий дьнь  сътвори  море  и  реки  и  источьникы  и

  семена".

      Эта древняя мысль еще более  четко  выражена  на  шитой  пелене