И.М. Сеченов

КОМУ И КАК РАЗРАБАТЫВАТЬ ПСИХОЛОГИЮ?

Психическая жизнь подчинена непреложным законам: в этом смысле психология может быть положительной наукой. Но она делается ею только тогда, когда найдена возможность доказать непреложность законов не только в отношении к целому, но и к частностям. В ряду всех мировых явлений только два отдела их могут быть сопоставлены по сходству с фактами психи­ческой жизни человека: психическая жизнь животных и нервные деятельности в теле, как самого человека, так и в теле животных, изучаемые физиологией. Оба ряда явлений, будучи по содержанию проще психических явлений у человека, могут служить средством к разъяс­нению последних. Сопоставление конкретных психиче­ских явлений у животных и человека есть сравнительная психология. Сопоставление же психических явлений с нервными процессами его собственного тела кладет основу аналитической психологии, так как телесные нервные деятельности до известной степени уже расчле­нены. Таким образом, оказывается, что психологом-ана­литиком может быть только физиолог...

...Нет ни единой мыслимой стороны, которой низшие продукты деятельности органов чувств существенно от­личались бы от рефлекторных процессов тела, все раз­ницы между ними чисто количественного свойства. Отсюда же необходимо следует, что соматические нервные процессы и низшие формы психических явлении, вытекающие из деятельностей высших органов чувств, род­ственны между собою по природе...

Воззрение Локка, что корни всего психического раз­вития лежат в деятельности органов чувств, признается, с незначительными ограничениями, всеми психологическими школами. Значит, для аналогии здесь широкое поле.

Но что же приобретет от этого психология как наука? То, что приобретается вообще умом человеческим из сопоставления неизвестного сложного с более про­стым и более известным.

И кто же не знает могучести этого умственного средства? Кому, как не аналогии, обязаны мы, например, самыми блестящими теориями физики, приравнявшими тепло свету, то и другое — чисто механическому движению частичек? В нашем случае аналогия есть единственное средство расчленить конкретные психические факты, отнестись к ним аналитически.

Дело идет, на то, чтобы передать аналитическую разработку психических явлений в руки физиологии. Права ее в этом направле­нии уже настолько выяснены всем предыдущим, что в данную минуту мне остается подвести разве одни итоги. Все психические акты, совершающиеся по типу реф­лексов, должны всецело подлежать физиологическому исследованию, потому что в область этой науки относит­ся непосредственно начало их, чувственное возбуждение извне и конец — движение; но ей же должна подлежать и середина — психический элемент в тесном смысле сло­ва, потому что последний оказывается очень часто, а может быть и всегда, не самостоятельным явлением, как думали прежде, но интегральной частью процесса.

В более общей форме мысль эта имеет следующий вид: наука, ведению которой подлежат моменты, опре­деляющие психические акты и внешние проявления по­следних, должна, заниматься и выяснением условия зависимости психических явлений от определя­ющих моментов, с одной стороны, и внешних проявлений от психических элементов — с другой.

Согласно такой программе, ведению физиологии должны подлежать и случаи психических актов, уклоняющиеся по внешнему характеру более или менее резко от типа рефлексов, потому что на основании опыта наук причину всякого уклонения явления от основного типа естественно искать в форме зависимости уже известных, особенно если эта форма так сложна, как в психических процессах. Возможно, что изучение явления с этой точки зрения поведет к отрицательным результатам или даже к выводам прямо противоположным ожидаемым; но такой прием в деле изучения остается все-таки единственно рациональным, а следовательно неизбежным.

Что касается до надежности тех рук, которые по­падает психология, то и них, конечно, никто не усомнит­ся; порукой в этом те общие начала п та трезвость взгляда на пещи, которыми руководится современная физиология. Как паука о действительных фактах она позаботится прежде всего отделить психические реаль­ности от психологических фикций, которыми запружено человеческое сознание по сие время. Верная началу ин­дукции, она не кинется сразу в область высших психо­логических проявлений, а начнет свой кропотливый труд с простейших случаев; движение ее будет через это, правда, медленно, но зато выиграет в верности. Как опытная наука она не возведет на степень непоколеби­мой истины ничего, что не может быть подтверждено строгим опытом; на этом основании в добытых ею ре­зультатах гипотетическое будет строго отделено от по­ложительного. Из психологии исчезнут, правда, блестя­щие, всеобъемлющие теории; в научном содержании ее будут, наоборот, страшные пробелы; па место объясне­ний в огромном большинстве случаев выступит лакони­ческое «не знаем»; сущность психических явлений, на­сколько они выражаются сознательностью, останется во всех без исключения случаях непроницаемой тайной (подобно, впрочем, сущности всех явлений на свете), и тем не менее психология сделает огромный шаг вперед. В основу се будут положкопы, вместо умствований, на­шептываемых обманчивым голосом сознания, положи­тельные факты или такие исходные точки, которые в лю­бое время могут быть проверены опытом. Ее обобщения и выводы, замыкаясь в тесные пределы реальных анало­гий, высвободятся из-под влияния личных вкусов и наклонностей исследователя, доводивших психологию иногда до трансцендентальных абсурдов, и приобретут характер объективных научных гипотез. Личное, произ­вольное и фантастическое заменится через это более или менее вероятным. Одним словом, психология приобретет характер положительной науки.

И все это может сделать одна только физиология, так как она одна держит в своих руках ключ к истинно на­учному анализу психических явлений.

Приложение №11